В Плену Красной Розы

– До твоих Лис мне дела нет, – буркнул тот, всё так же сжимая тяпку. – Просто не мог там оставаться.

– Угу, – Варион оскалился. – А я вот думаю, что мне удалось тебя провести, а ты поддался. Опять.

– Думать – моя работа, Химера, а тебе этим лучше не заниматься. Получается, как видишь, не очень хорошо.

Варион фыркнул и догнал Аламу с Лийей. Они как раз добрались до кладовой.

Лис любезно распахнул первую дверь, в которой не было замка, и жестом пригласил дам внутрь. Алама вошла первой. Она прижалась лбом к решётчатой перегородке и запустила руку под балахон. Химера ухмыльнулся при виде ржавого, угловатого ключа, что отпирал, по сути, всю его жизнь.

– Прошу, госпожа, – выпалил он. – Не томите.

Ключ служительницы дважды прокрутился в замке с таким скрежетом, что Варион впервые обрадовался повязке поверх левого уха. Лийя тут же повисла на толстой решётке и потянула дверцу на себя. Скрипнули петли, открывая Лису путь к его пожиткам.

– Это то, что мне кажется? – уточнил Каддар обеспокоенно.

Следопыт замер напротив черепа Альхиора. Он словно старался переглядеть чёрные глазницы, сжав кулак и медленно двигая челюстью. Химера отвечать не стал. Такому опытному следопыту это и не требовалось.

– А где остальные? – Каддар резко повернулся к Аламе. – Те, кто ещё погиб на маяке.

– Точно я не знаю, друг мой, – служительница звонко водила ключом по железным прутьям. – Думаю, на общем кладбище, у стены.

Варион старался отвлечься от их разговоров. Его манил поблёкший хатторк на полке, но сначала следовало вернуть остальное. К счастью, ящик оказался не заперт. Химера доставал вещь за вещью и ждал, что сумеет уличить рыцарей Мальны в воровстве.

Но он нашёл всё, что искал. Штаны легко нанизались на ноги, исхудавшие после стольких дней питания жидкой кашей и лекарствами. Нижняя рубашка почти лишилась левого рукава, а вот от верхней кожанки толку было совсем мало. Вместо неё Химера извлёк изрезанный кусок кожи, с которого свисали потемневшие, будто обугленные лоскуты. Ну, хотя бы сапоги его уцелели.

– Держи, – произнёс Варион.

Каддар не сразу понял, что обращался Лис к нему. Он принял потемневший меховой плащ с заляпанным воротником и поднёс его к глазам. Следопыт разглядывал некогда роскошное одеяние так, будто Химера протянул ему небывалую диковинку. Он сощурился, приоткрыл рот и раздул ноздри, принюхиваясь к плащу. Глаза Каддара заблестели, но он дёрнулся и с заметным усилием вернул прежнее, каменное выражение лица.

– А вот это нам пригодится, – обрадовался Химера, вытащив из ящика свою следующую находку.

Длинные ножны из мягкой кожи тяжким весом легли на его ладони. По всей длине их скрепляли широкие металлические пояса с рубинами в центре, а сзади крепился ремень. Но главным было то, что эти ножны скрывали. Химера потянул за приятную ладони рукоять с сине-алой россыпью и увидел широкий клинок. Его идеальная сталь была покрыта золотистым напылением сальденита.

– Отдай сюда! – рявкнул Каддар, словно напрочь забыл об осторожности. – Это не твоё!

Химера вернул клинок в ножны и встал.

– Прости, Каддар, – произнёс он тихо. – Махать мечом – моя работа, а тебе этим лучше не заниматься.

Следопыт растянул рот и обнажил зубы, налёт на которых казался ещё более жёлтым в тусклом свете подземелья. Мускулы на его лице дрожали, но оскал медленно опадал.

– Если ты его потеряешь… – начал он.

– Это возможно, – признал Химера. – За последний год я потерял очень много мечей. Но этот… Этот – особенный.

Аккуратно, почти трепетно Лис обернул крепления ножен над бёдрами и затянул их так, что боль стрелой пронзила всю левую часть тела. Прежний хозяин этого меча отдал жизнь, чтобы убить Альхиора. Такую жертву стоило ценить.

– Господа, если вы хотите уйти отсюда, стоит поторопиться, – сказала Алама, прочистив горло. – Светозарная матушка нынче любит заканчивать службы пораньше.

Химера кивнул, выпрямился и поднёс здоровую руку к хатторку. Оставалось лишь повести пальцем, чтобы коснуться неровных граней кристалла. Почему-то Лис не мог этого сделать.

– Не лучшая идея, – будто в такт его сомнениям подметил Каддар.

– Я не уйду без него, – сказал Химера прежде всего самому себе. – Я не могу.

– Он нам только помешает, – следопыт вышел из зарешёченной части кладовой и обернулся. – Просто поверь мне.

Варион не хотел ему верить, но шёпот в голове уверял, что Каддар был прав. За те дни, что хатторк пробыл у Лиса, случилось много странного. Химере было достаточно того, что мертвецы зачастили являться перед ним.

В подвале, под замком, души его товарищей будут в меньшей опасности, чем на неведомом севере Хемелена. До тех пор, пока Лисы не вернутся за Сойкой и остальными.

– Варион, пойдём, – попросила Лийя и потянула его за обрывки кожанки.

– И правда, Химера, – поддакнул Каддар. – Заодно покажешь, как ты собрался убежать с этого острова.

Всё было просто. Особенно, для бывалого следопыта, но Лис работал с тем, что имел в лекарском заточении.

Беглецы оставили кладовую позади. Алама заперла решётку и поспешила следом. Уже у самой лестницы она попросила их подождать, а сама нырнула в ближайшее помещение. Химера успел напрячься, но служительница вернулась без неприятных подарков. Лишь вручила им с Каддаром по тёплой робе с капюшоном.

– Если меня с вами увидят, я даже Лийю не смогу защитить, – пояснила Алама, поглаживая служку по голове. – Так что капюшоны натяните пониже.

– Вы идёте с нами? – изумился Химера, ступив одной ногой на лестницу.

– Я её не оставлю наедине с твоим безумством, – служительница приложила пальцы ко рту. – Прости, что использую такие слова.

– Нет-нет, – вставил Каддар. – Вы очень даже точно выразились, госпожа.

Варион повторял себе, что ему не было дело до колкостей следопыта. Он шагал вверх по крутой лестнице навстречу свободе. Для этого же пришлось вновь ступить на дорожку из могильных камней. Не лучший знак, но стимул неплохой.

Когда впереди показалась группа мужчин с ящиками и мешками, Алама попросила Химеру идти помедленнее. Она тут же обогнала Лиса, поправила волосы и затянула себе под нос нехитрый мотив. Оказавшись на расстоянии десяти шагов, грузчики не могли не обратить внимание на служительницу, служку и двух их спутников в капюшоне.

«Ты чего задумала, Алама?» – подумал Химера. Здоровая рука сама ушла под складки робы и нашла рукоять сальденитового меча.

Обошлось. Алама просто кивнула прохожим, попутно рассказывая спутникам какую-то несуразицу. Что-то о том, как служительницы ожидают первый урожай к седьмой луне года. Этот же трюк пришлось повторить ещё дважды, когда поблизости оказывались другие обитатели острова Истабаль. Наконец, могильная дорога закончилась низкими лодочными воротами.

– Что дальше? – шепнул Каддар.

– Ещё не догадался? – спросил Химера, кивая Лийе. – Сдаёшь, Каддар. Сдаёшь.

Служка дёрнула Аламу за подол и попросила остановиться. Дальше беглецов вела Лийя. Они шли по скрипучему причалу, а внизу, в прогалах между брёвен, шипел прибой озера Миларад.

В самом конце пристани, у крошечной вёсельной лодки, их поджидал рослый мальчишка пятнадцати лет в широкой соломенной шляпе.

– Миклон? – возмущённо воскликнула Алама. – И ты – туда же?

Мальчишка покосился на Лийю, а та лишь виновато улыбнулась, скрестив руки поверх живота. Миклон приходился служке братом и помогал местным рыбакам. Лийя сама поведала о нём Химере и Сойке накануне. Девчушка уверила, что у брата не возникнет серьёзных проблем, если он поделится старой лодкой с двумя подозрительными мужчинами, которые будут ему угрожать. И всё же Варион был рад, что Миклона она предупредила заранее.

– Всё готово, – отрапортовал паренёк, приподняв шляпу за полы. – Трещин нет, еда и вода на двоих готова. До Крестедии точно дотянете, если пойдёте прямиком на запад, а потом – вдоль берега.

– На двоих, говоришь? – Каддар хмыкнул.

Химера пожал руку Миклона и запрыгнул в лодку. Получилось слишком уж резво: посудина закачалась и натянула тонкие швартовы.

– И что же ты будешь делать дальше? – бросила ему в спину Алама.

– Это уже не ваша забота, госпожа, – Варион открыл заготовленный в лодке мешок и изучил припасы.

Две буханки хлеба, какие-то высушенные рыбёшки и пузатая фляга с водой. Что же, главное дотянуть до Крестедии.

– И всё же, Варион, я не могу не беспокоиться, – служительница переминалась с ноги на ногу на самом краю пристани, пока Каддар медленно спускался в лодку. – Я беспокоюсь за всех, кто попадает ко мне на попечение.

– Тогда позаботьтесь лучше о Лийе, – Химера уселся на скамью и потянулся к вёслам. Левую руку он размял, но она всё равно заныла от напряжения. – А ещё найдите девушку по имени Таделия, раз уж так хочется помочь. Лийя вам подскажет.

– Удачи, Варион! – воскликнула служка, сложив ладони вокруг рта. – Ты обещал вернуться, помнишь?

Химера опустил голову и улыбнулся. Миклон как раз отвязал их лодку и оттолкнул её подошвой. Пора было грести, но Варион так и сидел, ухватившись за вёсла. Лодка же дрейфовала прочь от набившего оскомину острова горьких снадобий и болезненных путешествий в глубины памяти.

Хотя, и на нём нашлось что-то, по чему можно будет скучать. Личико Лийи сияло всякий раз, как ей удавалось помочь Лису, пусть помощь эта и грозила ей неприятностями. Сейчас девчонка вернётся в лекарский корпус, развяжет Бати и столкнёт его спящее тело на пол. Ворчливая Смева решит, что караульный напился, а свидетельства Лийи помогут в выводах.

Госпожа Алама до самого конца делала вид, что недовольна поведением Химеры. Хмурила аккуратное лицо, двигала густыми бровями, поджимала алые губы. Лишь напоследок она позволила себе улыбнуться. Почему-то Варион не сомневался, что служительница разыщет Таделию и поможет ей разобраться в том, кто затуманил разум оставшихся на острове Лис. В конце концов, Алама была знатоком чужих мыслей.

Да, по ним можно будет скучать. Но потом.

– Эй, Химера! – Каддар опять щёлкал пальцами перед его лицом. – Если грести не собираешься, дай мне вёсла. Я не хочу тут с тобой сидеть до конца времён.

Варион навалился на вёсла. Рука разболелась, а лицо само скорчилось в гримасе, но он терпел. Каддар же явно скучал. Следопыт таращился на удаляющийся остров, казавшийся неаккуратным силуэтом на фоне вечернего неба. Лис держал путь точно туда, где солнце уже наполовину зашло за горизонт.

– Еда на двоих, говорите? – нарушил долгое молчание Каддар, когда сумерки перешли в ночь. – Ты что, был уверен, что я поплыву с тобой?

– Угу, – Химера не спорил. Он собой гордился. – Верь – не верь, я был уверен. Ты же, наверное, сразу представил, что Смева устроит после моего побега. Караульных нагонит, двери позапирает, начнёт всех горемычницей поить. Ух, тяжело бы тебе стало, да?

– Дело вообще не в этом, – Каддар отвернулся к темнеющей глади Миларада.

– Да, и плевать. Я рад, что ты со мной. Не потому, что ты такой замечательный спутник. Просто мне надо идти по следу друзей, а тут – какое совпадение – у меня имеется следопыт.

– В какой же момент ты решил, что я пойду с тобой за остальными Лисами? Мы вместе до Крестедии, дальше – каждый идёт своей дорогой.

– Хорошо, а есть у тебя дорога-то?

– Ты прекрасно знаешь, что я отвечу.

– Ну, про «прекрасно» ты загнул. Предполагаю, что там будет что-то про испорченную репутацию и бесполезность нашей жизни. Нравится тебе или не нравится, я был на твоём месте. Да и сейчас, можно сказать – там же.

– Химера.

– Чего?

– Заткнись, пожалуйста.

Глава 9. Непорядок

Ладаим боялся, что проспит прибытие в Мальд. Сон преследовал с первого вечера на скрипучей харенке, медленно шевелящей вёслами по водам Беледы, как тивалийская сколопендра на песке. Но Крысолов не мог сомкнуть глаз, пусть и отчаянно в этом нуждался.

Спать было опасно, пока Лисы делили тесную посудину с вояками Радмара. Ещё у Северной Пристани Ладаиму показалось, что воитель Квиллар приставил к ним обычную ватагу наёмников, и впечатление это лишь усиливалось с каждой верстой. Солдаты галдели, выкрикивали сальные шутки, пели и соревновались в меткости, бросая ножи. Мишенью им служил вырезанный прямо на стене надстройки круг. Матросы на вёслах грустно косились на этот беспорядок, но молчали. Они вообще разговаривали только между собой.

Сами же вояки были не прочь переброситься парой реплик с Лисами. Обычно всё сводилось к подтруниванию над несколькими избранными. Крысолова они почти не трогали, зато Калачу, Полозу и Арбо приходилось несладко. То один солдат назовёт трусом за отказ побросать ножики, то другой как бы невзначай заденет плечом в узком проходе между бортом и надстройкой, где находилось подобие гальюна. Точнее, низкое корыто, которое свободные от вёсел матросы выплескивали в холодные воды.

Главное, что Нималию рыцари не трогали. Конечно, скользкие взгляды солдафонов то и дело цеплялись за единственную на лодке девушку. Её брату даже досталось несколько плоских, как дно харенки, шуточек о рыжем цвете их волос. Но сама Ним оставалась в стороне от тихой войны ватаги Радмара и Лис. Крысолова это устраивало, но он всё же старался не спать, чтобы и дальше приглядывать за ней.

– Гадёныши поганые, – выдал Калач, с размаху усевшись на палубу в самом носу лодки.

– Опять коротышкой назвали? – Полоз понимающе закивал.

– Не, коротышка у них ты, – Граус скрежетал зубами и сжимал кулаки. – У меня, видите ли, рожа щербатая. Дескать, оспа, представляешь?

Они расположились на другом конце от облюбованной вояками надстройки. Крысолов и Ним сидели рядом, откинувшись на борт. Напротив них Арбо пялился на ночное небо, а Полоз разглядывал носовой фонарь. Хлыст же прогуливался чуть рядом и не спускал глаз с веселящихся рыцарей.

– Я им дам щербатого, – гудел Калач себе под нос. – Пользуются, гады, тем, что оружие нам ещё не дали. Вот дайте мне булаву – я на его рожу посмотрю.

– Может, лучше нож или меч? – спросила Ним. Она оттянула отросшую ниже плеч рыжую прядку и медленно тёрла её пальцем. – Ткнуть раз – и вопросов больше не будет.

– Не, Грибочек, я работаю со вкусом, – Граус рассмеялся и почесал небритое лицо. – Но мне нравится, к чему ты клонишь.

– Они рыцари, – тихо напомнил Крысолов. – Давайте не забывать об этом, пока остальные в плену Квиллара и Бримма.

– А ещё – мудаки, – добавил Полоз и перешёл на шёпот. – Коротышка, мать вашу…

– Рыцари-мудаки, – закивал Калач. – На том и порешим.

Ладаим чуть заметно усмехнулся. Оставалось пережить последнюю ночь на харанке, и жизнь станет чуть легче, если так можно сказать о перспективе искать пропавший рыцарский караван. Когда им выдадут оружие, ребятам Радмара придётся считаться с Лисами. Иногда Крысолова так и тянуло поведать невольным спутникам, с кем на самом деле они делят лодку.

Так и или иначе, он не должен засыпать. Ладаим был рад, что и остальные, видимо, решили так же. Их компания бодрила, да и чувствовал он себя спокойнее. Вот только ночь брала своё. Первым сдался Арбо, а вскоре рядом с ним, почти в обнимку, свернулся и Калач. Хлыст решил вернуться в надстройку и вздремнуть там. Он считал, что Лисы вызовут больше подозрений, если так нарочито будут сторониться рыцарей.

Зато Полоз держался. Должно быть, караульные привыкли проводить целую ночь без сна, охраняя покой товарищей. Крысолов это ценил, как и то, что Дайбур предусмотрительно отошёл на десять шагов, чтобы оставить им с Нималией хотя бы подобие уединения. Ладаим позволил себе обнять девушку, ощутить её тёплое дыхание на своём лице. Его поглотило чувство спокойствия, он даже решился ненадолго прикрыть глаза.

– Пора вставать, Ладаим, – шептала ему на ухо Ним. – Давай-давай, дорогой.

Он застонал, открыл глаза и едва слышно выругался. Наступило утро.

День выдался хмурым, и солнечный свет едва озарял берег Беледы. Небеса соткали плотное одеяло из серой шерсти облаков, укрыв ими сонную реку. Мелкие капли упали на лицо тивалийца. Он поморщился и растёр воду по лицу, чтобы хоть как-то умыться.

– Зачем я уснул? – Крысолов вскочил на ноги и счистил ногтем налёт с тяжёлых глаз. – Прости.

– За что, дурилка? – Нималия рассмеялась и поцеловала его в щёку. – Тебе нужно отдыхать. Я бы больше злилась, если бы ты собрался в поход сонным.

– С добрым утречком, лапушки, – бодрый Граус пришёл откуда-то с кормы. – Кажется, приплыли. Ух, сто лет в Мальде не был!

Все шестеро гребцов уселись за вёсла и в едином порыве направили харенку к единственной в округе возвышенности. Мальд стоял на вершине этого холма. Напоминал он скорее крепость со стеной в десяток саженей, крытыми чёрной черепицей башнями и двумя лестницами, что спускались к длинной пристани. Ладаим даже улыбнулся. Он ожидал увидеть очередное нагромождение посеревшего камня и отсыревших брёвен, коим был Бассель.

– Эх ты, они даже на соборе шпиль доделали? – ахнул Калач, когда Лисы собрались у трапа. – Я думал, там лет на десять ещё работы!

– А как же? – рассмеялся Авгор, рослый солдат с чёрной бородкой-северянкой. – Её Величеству же надо как-то показать, что деньги на дело тратятся.

– Точняк, – сказал коренастый Кресед с лысиной в полголовы. – Не всё же на платьица казну расчехлять.

Рыцари разом загоготали. Лишь двое не поддержали всеобщий порыв: моложавый светловолосый Вальбур и его тихий товарищ Лундир. За время пути Крысолов подметил, что эти двое рыцарей вообще оставались в стороне от вечного буйства своих братьев по оружию. Должно быть, в отряд Квиллара они попали недавно.

– А вы королеву вашу не жалуете? – заметила Ним, пока рабочие с берега подавали трап подошедшей лодке. – Что, такая плохая она?

– Да ну, чего так сразу, не жалуем? Есть у Агаты и достоинства, – ответил Радмар, недобро сощурив тёмные глаза.

– Точно, командир, – согласился Кресед. – Задница её, например.

И вновь рыцари залились смехом. Нималия же сморщила лицо и отошла от них подальше, встав между Ладаимом и Хлыстом.

– Не дело так говорить, мужики, – Калач вдруг развернулся к воякам.

– Не дело – это когда дамочка королевство ведёт, – Каламад, длинноволосый рыцарь ростом почти в две сажени, выставил указательный палец. – Чего она там нарешать может? Дождётся, что вообще север просрём, пока в Крестедии пиры каждое полнолуние проходят.

– Вон там, – Радмар указал на противоположный берег Беледы. – По ту сторону – уже Алледан. Они там спят и видят, как Агата им всё к северу от Мальда отдаст. И дело к этому идёт, раз она не может там порядок навести.

– С чего вы взяли, что не может? – уточнил Ладаим.

– Если бы могла, нас бы не отправили в этот поход, – сказал Кресед. – Поверь местным – мы знаем, о чём говорим.

– И ты поверь местному, раз уж так, – произнёс Калач. – Я сам в Гелладии вырос и так тебе скажу. При Агате мы стали жить и жрать гораздо лучше, чем при её папаше. Чего там говорить? Нормальный король бы не спился, как он.

– Это всё сплетни, – Кресед сложил руки на груди и задрал подбородок.

– Угу, сплетни, потому-то он и умер в тридцать. Когда он в Гелладию приезжал, в кабаках до следующей луны пива не было.

– Ладно, отставить, – буркнул Радмар. – Трап подали.

Крысолов не стал оборачиваться на опостылевшую лодку. Он шёл по узкой пристани, держа за руку Ним, и просто надеялся, что ещё не скоро окажется на очередном корабле.

Радмар повёл Лис к одной из крутых лестниц, которые поднимались к квадратной башне с покатой крышей. Спереди пыхтели Полоз и Арбо. Последний пару раз обернулся и посмотрел на сцепленные руки сестры и Крысолова. Кажется, даже фыркнул, но сделал это тихо. Почти вежливо.

«Ничего, ему придётся смириться», – подумал Ладаим.

Сам же Мальд напоминал осиное гнездо. Улицы города-крепости оказались такими узкими, что на них едва ли разъедутся две повозки. Крысолов то и дело бился плечами о спешащих навстречу прохожих. Те будто и не замечали столкновения.

А ещё в Мальде было даже более шумно, чем в Люведенне. Стучали наковальни кузнецов и молотки плотников, скрежетали пилы, топали копыта лошадей, перед которыми толпа расходилась, превращаясь в густой поток людей по обе стороны от всадника. Над городом разносился звон колокола с собора, походившего на ещё одну сторожевую башню с толстым шпилем. В таком гаме и горожанам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

Свободнее стало, лишь когда Радмар увёл отряд в ещё более узкий проход, который упирался в северную стену. Целью их похода стало двухэтажное здание из мелкого камня с деревянной мансардой. Два стяга спускались вдоль его стен и обрамляли вход. На одном был изображён бутон красных роз на белом поле, на другом – шестиконечная звезда поверх серебристого полотна.

Радмар велел остальным ждать чуть поодаль, а сам поднялся на низкое крыльцо вместе с Каламадом. Они постучали в двустворчатую дверь из тёмного, почти бордового дерева и долго шептались с пухлым мужичком с длинными седыми бакенбардами. Наконец, командир рыцарей махнул остальным, приглашая их внутрь.

Представительство ордена Мальны оказалось местом тёмным и довольно непримечательным. Ладаим ожидал увидеть хотя бы подобие Купеческого подворья Басселя, но Лисьему взору предстали скудно освещённые залы с облупившейся белой краской на стенах и продавленными половицами. Радмар направился мимо узкой лестницы, перилам которой не хватало нескольких выломанных стоек, и завёл гостей в одну из дальних комнат. Окон в ней было, так что рыцари прихватили из коридора пару факелов.

– Вот и наша оружейная, – безрадостно сказал командир рыцарей. – Что скажете?

Лисы молчали.

– Ладно, можете не скромничать, – рассмеялся Каламад. – Вот она, любовь королевы Агаты. Раньше у нас был особняк во внешнем городе, а теперь довольствуемся этой конурой.

– Хотите сказать, она забрала особняк у рыцарского ордена? – хмыкнул Хлыст. – И царь Анорский не против?

Рыцари хмуро зыркнули на Инелая, но промолчали.

Ладаим же изучил помещение, едва сдерживая вздохи. Оружейная ордена в Мальде представляла собой такое же нагромождение ящиков, как и их склад под Крестедией. Никаких стеллажей или витрин с доспехами, которые Крысолов представлял, когда думал о Бассельском замке. Лисий Приют – и тот больше походил на твердыню рыцарей.

– Налетайте, господа, – Радмар приказал солдатам вскрыть несколько ящиков и с ухмылкой посмотрел на Лис. – И дамы, конечно же.

Калач первым нырнул в ящик и извлёк короткую булаву с железными шипами. Он подкинул её, перехватил двумя руками и рассёк воздух новым оружием. Полоз и Хлыст достали по одинаковому короткому мечу с глубоким стоком для крови по всему лезвию и простыми ножнами из необработанной кожи.

Ладаим окинул взглядом всё разнообразие рыцарского арсенала, сводившееся ко всё тем же мечам, булавам и секирам с длинными рукоятями.

– Я бы предпочёл кинжал, – промолвил Крысолов.

– Кинжал? – сквозь грубый смешок переспросил Каламад. – Может, стилет ещё попросишь?

– Ага, или булавку, – худощавый Рексель чуть не выронил факел, пока смеялся.

– А что, есть стилеты? – Хлыст оторвался от изучения нового меча.

– Странные вы наёмники, – исподлобья сказал Радмар. – Мы не кошельки резать идём, чтобы кинжалы прятать под плащами. Берите что-нибудь толковое уже, пока я сам не раздал на своё усмотрение.

Ладаим вздохнул и выбрал такой же меч, как у Хлыста и Полоза. В отличие от секиры и булавы, с таким оружием он был знаком, хоть и считал его слишком громоздким. Грубая рукоять теребила ткань перчатки и вырывала из неё нитки. Сам меч клонился вперёд под тяжестью лезвия. Ладаим вздохнул ещё раз.

– А жрецу и жене ничего не дашь? – спросил Радмар.

– Они не обучены, – буркнул в ответ Крысолов.

– Нехорошо, – зацокал Авгор. – Жён беречь надо. Вдруг, что случится, а тебя рядом не будет?

Ладаим как раз направил меч в ножны, но решил повременить, когда лезвие наполовину скрылось.

– Такого не случится, – сказал он. – Я не допущу.

Спиной он почувствовал короткое прикосновение. Это Ним благодарно опустила ладонь на его лопатку.

– Мне бы такую уверенность, – тихо, даже грустно произнёс Радмар, глядя на пламя одного из факелов.

– Мужики, без обид, но мы на задание поехали или будем языками друг другу уши чесать? – спросил Калач, приплясывая у выхода из оружейной. – Давайте делом займёмся.

Радмар кивнул и велел всем следовать за ним, в зал собраний. Хотя, с «залом» он погорячился. Лисы оказались в комнате, которая своим убранством и размерами не затмила бы и добротную бассельскую таверну. Шкафы по двум сторонам, овальный стол с дырявой картой – в самом центре. Зато здесь были окна – целых два, пусть в разбитое стекло одного из них и задувал морозный ветер.

Поверх истрёпанного полотна был изображён Хемелен. Такой, каким Крысолов и представлял его по рассказам других. Словно лист магнолии, он вырастал из северо-западной оконечности озера Миларад и вдавался в воду у стыка двух морей – Упирова и Силизанда. Картограф заботливо перенёс все рукава Хемеленского Трезубца. Равада шла длинным, непрерывным штрихом через середину королевства. Ширину Беледы же художник явно приукрасил, но извилистое русло изобразил весьма точно.