Трое против Пинкертона

– Не знаю, – ответил Иван перед тем, как отправить очередную ложку в рот. И знать не хочу.

– Ой ли? – не поверил Стрельцов.

– Правда не знаю, девушка под вымышленным именем путешествовала.

– Ну что же повезло тебе, да и мне, что могу увидеть тебя. Когда ещё в Пермь соберусь, да и соберусь ли вообще.

– А ты сам какими судьбами в Москву, я тоже рад тебя видеть, но ты же не за этим приехал?

– Не за этим, – настроение Алексея заметно испортилось, он задумчиво посмотрел в окно, – отец поручил мне одно дело, и оно мне совсем не нравится.

– Что за дело? – поинтересовался Трегубов.

Стрельцов перевел взгляд с окна, в котором открывался вид на белые московские сугробы, на своего друга, словно оценивая, стоит ли ему всё рассказывать.

– Поручение подразумевает, – решился Алексей, – в секретном порядке оценить действия жандармского корпуса.

– В каком аспекте?

– Насколько реальными угрозами они занимаются, не выдумывают ли бог весть что ради славы и карьеры.

– Ого, – удивился Иван, – а что? Такое может быть?

– Не знаю пока, собираю сведения и чем дальше, тем мне меньше всё это нравится.

– Из-за секретности?

– Из-за секретности, но не только. Боюсь здесь присутствует пристрастие со стороны батюшки, – вздохнул Стрельцов.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты же знаешь, что у нас в министерстве правая рука всегда готова шлёпнуть по левой. Внешняя разведка не любит внутреннюю, коей сейчас является жандармский корпус и наоборот. Полная взаимность, так сказать. Ещё, мне кажется, у батюшки остались обиды после расформирования третьего отделения и передачи его функций жандармам, которые раньше были в его подчинении.

– А ты получается оказался между ними, и возможно возникнут какие-то проблемы из-за твоего расследования?

– Ты как всегда зришь в корень, Ваня, – печально сказал Алексей, – проблемы уже начались.

– Какие же?

– За мной следят.

– Ты уверен? – спросил Иван.

– Да. В Петербурге меня проводили до вокзала. В Москве пока я никого не заметил, но предполагаю, что это вопрос времени.

– Твой отец в курсе?

– Нет и я не хочу ему говорить. Это только всё усугубит. Знаешь, скажу тебе, как другу, откровенно. Меня и так стесняет, что все вокруг думают.

– И что же все думают?

– Что я ни на что не годен, а карьеру делаю благодаря батюшке.

– Не говори глупости, могу тебя уверить, что ты сам по себе достоин своего места. Кроме того, сам знаешь, в Петербурге половина чиновников двигается по службе только благодаря связям. Поэтому ты заблуждаешься, никто на тебя внимания не обращает. Не такой ты и уникальный для столицы.

– Я сам обращаю. Это главное. Пусть у меня сейчас и неблагодарная задача, но я с ней справлюсь сам, без помощи.

– Ну хорошо, – не стал спорить с другом Трегубов, – а в чём именно заключается твоя задача?

– Что ты знаешь об анархистах? – спросил Стрельцов.

– Немногое. Новое течение среди противников самодержавия, отрицают существование государства, социального общества, хотят вернуть времена, когда каждый сам за себя с палкой в руке и нет никаких законов.

– Ты не совсем прав, они не отрицают социальное общество, но государство считают насилием над личностью.

– Как же они тогда хотят жить? – заинтересовался Иван.

– Небольшими коммунами, где всё решается внутри между членами этих коммун.

– Это невозможно, – возразил Иван. Если не будет закона люди возьмутся за топоры и вилы, чтобы разрешить возникшие между собой споры. А разногласия между коммунами? Как тогда? Будут воевать друг с другом, коммуна на коммуну, деревня на деревню. Вся наша история опровергает такое мироустройство. А как начнутся войны, то снова возникнут государства, армии, цари, сенаторы. Куда от этого деться?

– Это ты понимаешь и я понимаю. Мы у себя на службе видим к чему способна человеческая натура. Но представь другое. Человек вырос в благородном обществе, где хотя бы внешне существуют правила порядочности для всех без исключения, затем учился в университете с подобными себе, читал и обсуждал с ними современную литературу, философов гуманистов. А затем, когда такой человек выходит из своего кокона или улья, назови это как хочешь, в настоящую жизнь, то он видит кругом сплошную несправедливость. Дальше ему начинает казаться, что это потому, что никто вокруг него не понимает, как нужно жить. Кроме него, конечно. Он то понимает и готов со своими единомышленниками объяснить это остальным.

– А если объяснить не получается? – спросил Трегубов.

– Это ты правильно подметил, мы это уже проходили с народовольцами, если убедить не получается, то те, кто не убеждаются, устраняются пулями и бомбами.

– Так что же анархисты – это новые народовольцы?

– Пока мне сложно дать однозначный ответ.

– Хорошо, но я не понял какова твоя роль?

– Батюшка не считает анархистов заслуживающими внимания. Он думает, что это мечтатели о, как ты правильно заметил, невозможном варианте существования общества. Тем более, что в основном все ячейки анархистов находятся за границей, в Швейцарии или в Лондоне. Тот же Кропоткин, он нём то ты слышал? Он тоже в Лондоне.

– Да, конечно, умнейший человек, странно, что он тоже верит в…

– В то что человек способен измениться к лучшему, – перебил Ивана Алексей. Это потому что он всех меряет по себе. Считает, что все вокруг умные с широкой душой и, что у каждого сердце болит за ближнего своего. А это не так. Но мы отвлеклись. Помимо того, что эти кружки за границей, часто они состоят исключительно из еврейской молодежи, эмигрировавшей из Российской империи.

– Это понятно, существование черты оседлости заметно снижает их возможности, при том, что многие из них образованы, – сказал Трегубов. Вот они и уезжают.

– Да, поэтому батюшка и считает, что эти кружки, находящиеся за границей, о которых он к тому же, в силу своего положения, хорошо осведомлен, не представляют никакой угрозы. Он считает, что жандармы, занимаясь разработкой анархистов только раздувают свою значимость на пустом месте.

– Сами жандармы думают иначе, чем твой батюшка? – предположил Иван.

– Да. Они считают, что движение анархистов проходит трансформацию, от идеалистов к реалистам, готовым на практике заняться продвижением своих идей в массы любыми доступными способами. Я имею ввиду, что они готовы перейти от разговоров к действию. Всё больше из них склоняются к идеям Бакунина, который призывает начинать уже что-то делать для реализации их идей и планов. Большое влияние на заграничные ячейки начал оказывать Иоганн Мост, немецкий анархист, практически призывающий к террору и революции. Он публично одобряет такие преступления, как убийство Александра второго и призывает их повторять. В Лондоне и Нью-Йорке у анархистов появилась периодическая пресса. И самое важное, в жандармском корпусе считают, что анархисты за рубежом консолидируются в некий интернационал и ставят себе задачу расширить влияние в Российской империи, привлечь к своим идеям простой народ. Я приехал в Москву, поскольку есть агентурная информация, что сюда должен прибыть эмиссар из Нью-Йорка, фанатичный последователь Иоганна Моста, некий господин Беркман.

– И что ты собираешься делать?

– Хочу встретится с ним и оценить угрозу самостоятельно.

– Серьезно?! Но как ты это сделаешь? И не опасно ли это делать?

– Возможности есть, – уклончиво ответил Стрельцов. А опасно это или нет, как раз и нужно выяснить. Кто эти люди, представляют ли они угрозу или это всего лишь инструмент в внутриведомственных интригах. Правильный вывод можно сделать лишь самому.

– Действительно не легкая и не простая у тебя задача, – задумчиво сказал Иван. Думаешь, за тобой следит кто-то из жандармского корпуса?

– Думаю да, отношение к ним моего батюшки ни для кого не секрет. Но мне уже пора, – Алексей приподнял рукав и посмотрел на часы.

– Что это? – удивился Иван.

– Это наручные часы, – ответил Стрельцов, показывая круглый хронометр, заключенный в кожаный футляр с кожаным ремешком вокруг запястья. Подарок. Такие часы начали делать в Швейцарии по заказу от германского морского ведомства. Очень удобно, не поверишь пока сам не попробуешь.

– Чего только не придумают, – прокомментировал Трегубов. Но куда ты собрался?

– Надо заселиться в гостиницу, оставить вещи, а вечером у меня встреча с агентом батюшки.

– В гостиницу?! Не говори ерунды! У меня наверняка найдется свободная квартира, да и Софья будет рада тебя увидеть.

– Но это не удобно, так вас обременять…

– Давай, пойдём, где твой чемодан? Какое обременять, как только такое удумал, наоборот больше времени будет поговорить. Сейчас приедем, поставим самовар.

– Но мы же только что поели!

–Софью это не остановит, – улыбнулся Иван, подхватывая чемодан Алексея.

Санта-Фе, Нью-Мексико, март 1892

Шериф, мужчина средних лет, черные немного вьющиеся волосы которого то тут, то там, уже затронула седина, перевел свои огромные карие глаза на вошедшего, прервав серию наставлений помощнику.

– Что тебе здесь нужно, мальчик? – спросил он.

Тому О’Лири было уже под тридцать, но пухлые щеки, вздернутый нос, покрытый веснушками, практически полное отсутствие растительности на лице, а также наивное выражение серых глаз уменьшали его возраст лет на десять. Одетый в простой, но идеально чистый серый костюм молодой человек ничуть не смутился:

– Хочу немного подзаработать, шериф.

– У меня уже есть помощник, как видишь, но в салоне напротив нужен бармен. Хотя, думаю, что ты не подойдёшь по возрасту.

– Вы меня не поняли, я bounty hunter, – Том посмотрел на стену, увешанную объявлениями о вознаграждении за поимку тех или иных преступников.

– Надо же! Охотник за головами! Ты знаешь, что это опасные ребята, – шериф откинулся назад и положил на стол ноги в начищенных до блеска сапогах, – могут и обидеть.

– Я не новичок, – спокойно продолжал О'Лири. Слыхали о Кривом Билле?

– С индейских территорий?

– Да. Я его взял, две недели назад.

– Ну что же, раз ты такой крутой, то можешь выбрать любого из этих ублюдков.

– Шериф, я уже сказал, что не новичок. Эти рожи висят тут месяцы, одну половину из них уже перестреляли, а вторая безобразничает в других штатах и определить, кто ещё жив, а кто куда подался уже невозможно. Мне нужен свежак.

– Ему нужен свежак, – шериф повернулся к помощнику, – что у нас самое свежее?

– Далтоны снова ограбили поезд, – ответил тот.

– Вон справа вверху, – шериф снова повернулся к Тому, – висят Боб и Грат.

– Далтонами занимается агентство Пинкертона, – покачал головой молодой человек, – я не буду переходить им дорогу.

– То есть ты не новичок, но не настолько крут?

– Я не настолько глуп, шериф.

– Ну хорошо, есть ещё ограбление банка, объявление ещё не напечатали, но банк уже заявил о награде, две тысячи за поимку грабителя и ещё три, если вернешь деньги. Банк на соседней улице, можешь у них узнать подробности.

– Спасибо, шериф, – радостно поблагодарил Том, одевая шляпу.

– Но…

– Что но? – остановился уже готовый выйти О'Лири.

– Поспеши. У тебя есть конкурент, он только что заходил сюда.

– Дьявол, – молодой человек быстро выскочил на улицу, услышав, как чему-то засмеялись шериф и его помощник.

Ничего, Тому было не привыкать. Его с детства никто не воспринимал всерьез и за это многие поплатились. Сначала это доставляло неудобства. Каждый задира, для самоутверждения, сразу выбирал именно его. Результатом были постоянные синяки и ссадины, но это только закалило характер Тома. Постепенно он начал извлекать выгоду из того, что его всегда недооценивали, а он уже не был тем милым юношей, которым казался окружающим. Например, он мог привезти кривого Билла живым, однако в объявлении было написано: «живым или мертвым». Тому лень было возиться с живым Биллом, к тому же у того не было лошади. Не было лишней лошади и у Тома. Билл очень умолял и просил, но кроме лошади у О'Лири отсутствовала эмпатия.

Перед банком спиной к Тому стоял тощий ковбой в потрепанной одежде и видавшей виды шляпе, он внимательно осматривал фасад здания. «Конкурент, – подумал О’Лири».

– Эй, – окликнул Том ковбоя.

Тот обернулся, неторопливо двигая тонкими губами, а затем сплюнул жевательный табак прямо под ноги молодому человеку, слезающему с коня. Ковбой был очень стар, его красное лицо было сплошь испещрено морщинами, глаза, лишенные ресниц, представляли две щелки. Было совершенно невозможно понять какого они цвета. Однако, Том чувствовал, как они оценивающе бегают по нему. Неприятное чувство, но несмотря на это, молодой охотник за головами испытал облегчение. Этот старик не сможет стать его конкурентом в поимке бандитов, ограбивших банк. Ковбой повернулся, сплюнул и молча стоял, ожидая продолжения.

– Послушай, папаша, я знаю, что ты уже почти взялся за это дело, но теперь тут я и тебе придется уступить. Давай не будем ссориться? Поищи себе, что-то другое, что тебе ещё по силам.

Старик молча выслушал Тома, а затем также молча развернулся и вошёл в банк.

– Вот же осёл, – О’Лири бросился вслед за ним.

В сумраке помещения сразу бросался в глаза полный мужчина с напряженным лицом, его руки крепко сжимали ружьё, нацеленное на старого ковбоя. Когда вошёл Том, дуло переместилось в его направлении, затем вернулось в прежнее положение и так продолжило метаться туда-сюда. Старый ковбой всё также молчал.

– Мы от шерифа, – начал разговор Том, придав своему безобидному лицу ангельское выражение. Хотим поговорить о грабителях. Меня зовут Том О’Лири, а как Вас зовут?

Мужчина с облегчением опустил ствол, кисти его рук расслабились.

– Джек, зовите меня Джек, – ответил он. Это была девка!

– Не понял, – сказал Том приближаясь к Джеку, в то время как старый ковбой продолжал прищурившись наблюдать за ними.

– Что тут непонятного, нас ограбила чертова девка, переодетая в ковбоя, – ответил Джек.

– Она была одна? Как выглядела?

– Одна. Выглядела? Не знаю. Глаза голубые, лицо закрыто платком. Выглядела, как грязный ковбой с ранчо, как вот он, – Джек показал на старика.

– Она что угрожала, почему Вы ей отдали деньги?

– У неё был огромный чертов кольт, и она отлично стреляет из него, Карлос даже не стал рыпаться.

– Карлос?

– Да, бывший работник.

– Она его застрелила?!

– Нет, но он испугался до смерти, даже не стал пытаться вытащить револьвер. Зачем мне такой работник.Поверить не могу, предатель! Я его уволил. А что мне оставалось делать?

– То есть он струсил?

– Точно, струсил.

– А может они были заодно? – спросил Том.

– Да, нет, – начал было Джек и задумался, – Вы думаете, такое возможно?

– Всё бывает, – пожал плечами О’Лири. Где я могу найти Карлоса?

– Он устроился барменом к Фицрою, это салон напротив офиса шерифа.

– Да, я видел его. Она была одна, когда уходила? Она убежала, уехала, кто-то её ждал на улице? Мне нужны подробности.

– У неё был конь, она ускакала на улицу, которая идёт слева. За ней сразу погнались, но не догнали, вот ведь стерва…

Старик молча развернулся и вышел из банка. О'Лири в недоумении посмотрел ему вслед. Дверь банка закрылась за старым ковбоем.

– Дьявол! – Том кинулся следом, оставив удивленного Джека в одиночестве переживать предательство Карлоса.

На улице Том увидел, что старый ковбой отвязывает свою лошадь.

– Эй, я с тобой говорю. Повернись ко мне. Куда это ты собрался? К Карлосу?

Старик повернулся, и сплюнул новую порцию жеванного табака под ноги Тома. Он стоял и внимательно смотрел на молодого человека.

– Слушай меня внимательно, если ещё не понял, это моё дело, – повторил О'Лири. Иди своей дорогой и найди себе занятие.

Старик продолжал молчать. Том подошёл к своей лошади, вскочил в седло и направился к салону. Через пару мгновений он обернулся, чтобы увидеть, как старик на своём коне исчез на соседней улице.

«Отлично, – подумал Том, – наконец до него допёрло, что нужно уступить дорогу молодым. Но не та ли эта улица, про которую говорил Джек?»

– Дьявол! – снова выругался Том, быстро развернулся и поскакал за стариком, пытаясь его догнать.

Что нужно сказать не составило большего труда. Тот медленно ехал по улице, внимательно оглядывая окружающие дома. Во двор двух из них он быстро заглянул, но не найдя ничего интересного двинулся дальше.

– Стой, – догнал его Том. Мы же договорились? Что ты делаешь?

Но старый ковбой не удостоил его вниманием, он внезапно свернул в переулок и подъехал к деревянному сараю. Изнутри фыркнула лошадь. Старик быстро спешился и прильнул к щели между досками, пытаясь что-то рассмотреть в темноте.

– Что Вы тут делаете? – из двери дома, к которому примыкал сарай, вышел индеец, одетый как ковбой.

Вот только одежда ему была явно маловата и почти трещала по швам, но на боку из кобуры торчала потёртая от времени рукоять револьвера. Старик повернулся к индейцу и скрипучим голосом спросил:

– Твой конь в сарае?

– Мой, а в чём дело?

– Ты конокрад? – неожиданно спросил старик.

Индеец занервничал и бросил взгляд на Тома, неподвижно сидевшего на лошади, его рука лежала на поясе в непосредственной близости от кобуры.

– Если честно ответишь на вопросы, сможешь оставить коня себе, – предложил старик.

– Хорошо, это не мой конь, – сдался индеец, – но я не крал его. Мне оставили его.

– Кто оставил?

– Женщина, она арендовала сарай пару дней. А когда я вернулся, то нашел там этого коня.

– Одежду, которая на тебе, тоже нашёл там? – спросил старик.

– Да, – ответил индеец.

– Как выглядела женщина? – спросил Том.

– Белая, красивая, молодая. Волосы белые, глаза синие.

– Во что одета?

– Платье, голубое, обычное платье, ну такое, как всегда у белых.

– Ты её больше не видел? – спросил старик.

– Нет.

Старик вскочил на коня и двинулся из переулка, Том развернулся и последовал за ним.

Индеец облегченно приложил руку к сердцу, ему не только оставили лошадь, но ещё никто не узнал про пачку долларов, которые он сейчас, на всякий случай, прощупал на груди, под рубахой.

– Ну хорошо, – сказал Том догнав старика. Признаю, что ты быстро сообразил, раз её не догнали сразу, то значит она где-то спряталась. Но теперь нам нужно будет её схватить, а судя по тому, что я слышал и видел, девица полная оторва. Не глупая и смелая и, как сказал Джек, отлично стреляет. Это дело для молодого и сильного мужчины. Но я добрый, готов взять тебя в помощники за десять процентов. Двести долларов хорошие деньги. Будешь следить за лошадьми. Как кстати тебя зовут?

– Меня зовут Эд, Том, и я снимал скальпы с апачей, когда твои родители ещё не встретились на сеновале, поэтому я ещё не решил брать ли мне тебя с собой в дело, не будешь ли ты обузой.

– Ты служил в армии? Это хорошо, значит умеешь стрелять, пакости про скальпы и остальное, что вы там делали с индейцами, даже слышать не хочу. Моё последнее предложение двадцать процентов. Это честно и это щедро! Кстати куда ты направляешься, на вокзал?

– Зачем нам на вокзал? – Эд посмотрел на Тома своими глазами щелочками.

– Ну как же, если девушка оставила коня и переоделась в платье, самый простой и быстрый способ покинуть город с багажом это железная дорога, – довольно заявил Том. Видишь, не только ты можешь быстро соображать.

– Я не еду на вокзал, – отрезал Эд. И повторяю, я не решил нужен ли мне ты. Запомни это! Судя по всему, не очень то ты и умён.

– Постой почему мы не едем на вокзал? Там можно расспросить людей, кто-то мог её видеть, как она садилась в поезд.

Эд продолжал молча ехать вперед, не обращая внимания на Тома.

– Хорошо, скажи мне куда ты едешь? – сдался О'Лири. Хочешь поговорить с Карлосом? Думаешь, он сообщник? Она не поехала на вокзал? Ага, лошадь это для отвода глаз! Она прячется у Карлоса!

Эд с жалостью посмотрел на Тома и, чтобы обуздать обильно бьющий фонтан догадок, сказал:

– Мне нужно встретиться с Далтонами.

– С Далтонами?! – поразился молодой спутник Эда.

– Конечно, денег мы уже банку не вернем. Потому, что их забрали они, а вот женщину, которая везет такую сумму должны были запомнить.

– Господи! Ограбление поезда! Как я мог упустить это! Но постой, как ты встретишься Далтонами? Они же бандиты! Их ищут все Пинкертоны страны и не могут найти!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.