Трое против Пинкертона

– Извините, я себе уже заказал ужин, голоден с дороги, – пояснил Стрельцов Ивану. А Вы тоже заказывайте что хотите, я оплачу.

– Я не голоден, – признался Иван, – но от горячего чая, с мороза, не откажусь.

– Не знаю с чего и начать, – задумчиво проговорил Александр Николаевич, – никак не соберусь с мыслями. Не могу поверить, что Алёши нет.

Стрельцов замолчал и уставился в пространство позади сидевшего Ивана, который не смел нарушить это скорбное молчание.

– Я знаю, что Вы были дружны с Алексеем, поэтому думаю, что Вам не безразличен поиск убийцы моего сына.

– Конечно, не безразличен. Преступник должен быть найден и наказан. Но сказать честно, не понимаю почему именно я? Предполагаю, что у Вас есть возможности, превосходящие мои скромные способности.

– Ах, оставьте эту ложную скромность, я в курсе Ваших прошлогодних приключений на Волге. Извините, это уже привычка знать, как можно больше о своем окружении и окружении моего сына, который должен был пойти по моим стопам, сделать карьеру в министерстве. Боже мой…

Тайный советник вздохнул и на несколько секунд замолчал, Иван терпеливо ждал продолжения.

– Нужен такой человек, как Вы, умный, честный и смелый и, что не маловажно, не связанный ни с одной влиятельной группой в министерстве внутренних дел.

– Вы полагаете, что может быть замешан кто-то оттуда? – осторожно спросил Трегубов.

– А Вы? – Стрельцов тяжело посмотрел на Ивана.

– Я не знаю, что и думать. Не мне судить. Как Вы сами заметили у нет больших связей по службе, тем более с высокопоставленными чиновниками.

– Алексей проверял кое-что, по моей просьбе, – снова вздохнул Александр Николаевич, ковыряя вилкой в тарелке.

– Он говорил, что-то про дело анархистов.

– Это не дело, как таковое, а скорее оценка деятельности жандармского корпуса со стороны.

– Вы считаете, что там есть проблемы? – удивился Иван. Туда же не попасть случайным людям. Очень высокий конкурс среди армейских офицеров, кроме этого, я слышал, что каждого проверяют на лояльность императору.

– Я не про лояльность, – поморщился Стрельцов старший, – в ней я не сомневаюсь. Но лояльность не значит эффективность. Надеюсь, Вы понимаете разницу?

– Думаю, что да, – ответил Иван.

– Так вот, я поручил Алексею собрать информацию и сделать независимую оценку. Сравнить её со своими ощущениями и докладами, которые генерал Петров отправляет наверх.

– А что с ними не так?

Это сложно объяснить, но я постараюсь. Времена имеют свойство меняться, знаете ли. В своё время, когда я служил в третьем отделении, кто был противником царской семьи и государства Российского?

Трегубов промолчал, понимая, что вопрос риторический и его ответа никто не ждёт.

– Люди дворянского рода, выучившиеся, но не понимающие реалий жизни, – тем временем продолжал тайный советник. Богатые и оторванные от основной массы народов, населяющих нашу страну. С тех пор всё поменялось и стало значительно хуже. Угроза существованию нашей державы растёт, и на мой взгляд растёт изнутри, а тут ещё Франция, как пример… В политические кружки и террористические группы уже сейчас массово привлекают рабочих крупных заводов и фабрик, растёт недовольство национальных элит. Мол мы и сами с усами, сами будем править в своих уездах и губерниях. Чтобы справиться с новыми угрозами, третье отделение реформировали и отдали функции политической полиции жандармскому корпусу. Как Вы знаете, он теперь входит в структуру министерства внутренних дел. Однако, ресурсов жандармского корпуса не хватает, чтобы ответить на все растущие угрозы, а еще они теперь работают сами по себе,так как считают нужным. Сами решают, что важно, а что нет. И эти новые методы с агентами провокаторами, эта возня по мелочи только отвлекает наши ресурсы от настоящих проблем.

– Каких именно, Александр Николаевич?

– Я же говорю, от массового вовлечения в политику широких масс. И вот вместо того, чтобы заняться необходимой государству работой на заводах и фабриках, оставив революционеров нам, они решили, что угрозу представляют анархисты, понимаете?

– Не очень, если честно.

– Ну смотрите, Вам знаком Пётр Алексеевич Кропоткин?

– Да, знаю о таком. Бывший учёный, исследователь Сибири, продвигает идеи анархии.

Коротко, но верно, только где он их продвигает? Эти идеи. Я Вам отвечу, – Стрельцов поднял указательный палец акцентируя внимание собеседника, – в Англии. Посидел в Петропавловской крепости, посидел в тюрьме во Франции, и строчит теперь далеко за пределами империи. В безопасности. Да, он видный учёный, образованный человек, но наивный и инфантильный. Не понимает сущность человеческую и необходимость жесткого централизованного управления в государстве.

– Вы хотите сказать, что он совершенно не опасен? – догадался Иван.

– Совершенно верно. А наверх подают доклад, что мол появилось новое направление революционного движения, которое делает анархизм угрозой для Российской империи. Про Иоганна Моста слышали?

– Да, Алексей упоминал его вскользь.

– Немецкий анархист, сторонник перехода к активным действиям. Пропаганда действием, так это называется. Российские эмигрантские круги увлечены им. Но скажите мне, где он? Вы не знаете? А я веду агентурную работу за границей, я знаю. Сбежал этот революционер из Германии в Америку, там и сидит. Ну создал кружок последователей из экзальтированной молодежи, ну и что дальше, ответьте на милость?

– Вы считает, что и он не опасен?

– Конечно! А генерал Петров раздувает эту историю. Мол, смотрите первый интернационал, активное крыло, связи через эмиграцию с российскими кружками. Но всё это чушь! Проблема не там, где ищет Петров.И при этом она гораздо больше и серьёзнее, чем им представляется.

– Но почему так происходит? Они же не глупые люди, должны быть в курсе событий.

– Всё просто, – ещё раз поморщился Стрельцов. Представьте себе, что Вы работали долгое время и задержали Васю грузчика с какой-нибудь мануфактуры, не важно, что этот Вася обработал и вовлек в антиправительственную деятельность ещё двадцать таких же Вась или Петь, я извиняюсь. Представили? А теперь, давайте представим другое, что Вы вывели на чистую воду кого-то уровня Кропоткина, из княжеской семьи, потомка Рюриковичей, известного человека, о котором напишут не только в Петербурге, но и вся мировая пресса. Представили?

Трегубов кивнул.

– Тогда, как Вы думаете, – продолжил тайный советник, – в каком случае будут ордена и повышения?

– Конечно, во втором!

– Вот, именно, – откинулся на спинку Стрельцов. Но даже моё мнение, это просто мнение, нельзя быть голословным. Поэтому я отправил Алексея сделать доклад для министерства, который бы аргументировано доказал, это мнение. А уж поверьте мне, человеку, посвятившему свою жизнь служению государству, пока мы играем в такие игры, у нас прямо под носом растет сила, с которой мы можем не справиться, если упустим момент.

– Но как это соотносится с Алексеем?

– Не знаю. Вам предстоит это выяснить. Я договорился с Вашим начальством, что Вы будете заниматься только этим делом. Отчитываться будете только мне. Не стесняйтесь, в любой момент просите средства и информацию.

– Но, что я должен делать? – растерялся Трегубов.

– Алексей, внедрился в круг анархистов и готовил информацию по ним, кто и чем занимается в России и, как они контактируют с эмиграцией. Оценивал исходящую от них угрозу. Так же он изучал, как работает в этом направлении жандармский корпус. Как я понял, все его записки сожжены. Вам придётся начать всё с нуля. Мы можем помочь, познакомить Вас с кем-то из московского круга анархистов, Вам нужно только будет детальнее изучить их идеи, чтобы говорить на одном языке. Вы сотрудник министерства, пусть должность и не высокая, уверен, они проявят интерес. Вы готовы взяться за дело?

– Да, но я пока не понимаю, кого Вы подозреваете? Анархистов?

– Возможно, но возможно существует более тесные связи, возможно, что у жандармов есть агенты в среде революционеров, о которых мы не знаем. Расследование Алексея было не выгодно и тем и другим.

Трегубов ничего не ответил, он переваривал полученную от отца Алексея информацию. Он знал, что внутри министерства внутренних дел идёт борьба за влияние между отдельными подразделениями и отдельными чиновниками, но предположить, что, как инструмент, в этом противостоянии используются революционные кружки Трегубов не мог. Тем более Иван не мог представить, чтобы кто-то пошёл на убийство своего коллеги, чтобы скрыть информацию. Нет, он в это не верил. Скорее всего Алексея раскрыли, может прочитали его записи. Но выяснить это можно только взявшись за дело и раскрыв его.

– Когда мне начинать? – Трегубов посмотрел, на внимательно наблюдавшего за выражением его лица Стрельцова.

– Завтра. Я пришлю человека, который Вам сможет помочь.

Домой Иван добирался на извозчике. Он жил в съемной квартире, чтобы было ближе добираться да службы. Мысли Трегубова метались. Слишком много нового. Политика, анархисты, жандармы. Справится ли он? Должен. Ради Алексея. Это его не воскресит, конечно, но Иван хотел закончить дело своего друга. Чтобы его смерть не была напрасной. Это был его долг. Он, как и старший Стрельцов, никак не мог поверить, что Алексея больше нет. Но каков оказался отец Алексея. Оказывается, Александр Николаевич собирал о нем и информацию и был в курсе происшествий на пароходе «Александр Радищев» в прошлом августе. Интересно, был ли он в курсе, что произошло дальше. На Трегубова нахлынули воспоминания.

Ольга сошла с парохода в Нижнем Новгороде. Они больше ни разу не поговорили между собой. Девушка была подавлена и всё время плакала, ею занимался доктор Шеин. Нервы Ивана тоже были вымотаны, и он тогда решил развеяться, посмотреть Казань, её кремль, попробовать знаменитую местную кухню. Благо времени было ещё предостаточно, и он мог задержаться в городе на несколько дней. В Казане Трегубов должен был пересесть на другой пароход, идущий уже не по Волге, а по Каме в Пермь, куда его направило служить министерство после окончания училища. Он сердечно попрощался с капитаном и сошел на пристань, где, как оказалось, Ивана уже ждал человечек небольшого роста с усиками, в неприметном сером костюме.

– Иван Иванович Трегубов?

– Да, – недоуменно ответил Иван, – а мы, извините, знакомы?

– Нет, мы никогда раньше не встречались. Мне поручили встретить Вас и попросить поехать в Москву.

– В Москву? – ещё больше растерялся Трегубов. Зачем? Я еду в Пермь. Кто Вы такой?

– Кто я не важно, важно кого я представляю, – многозначительно ответил незнакомец.

– И кого же Вы представляете? – недовольно спросил Иван.

– А это Вам знать не обязательно!

– Тогда я пойду, – развернулся спиной к незнакомцу Трегубов.

– Погодите, послушайте же меня, – с просительными нотками в голосе сказал Трегубову незнакомец, – в Москве есть вакантное место судебного следователя, и оно может быть Вашим.

Иван застыл, а затем снова повернулся к человечку в сером костюме.

– Что за шутки Вы шутите?

– Это не шутка, ни в коей мере, – серьезно заявил незнакомый господин. Это знак признания Ваших заслуг.

– Каких ещё заслуг?

– Заслуг в спасении девушки.

– Откуда Вы это знаете?

– Это не важно, – повторил незнакомец. Москва, конечно, не Петербург, но думаю гораздо лучше, чем Пермь. Вы принимаете предложение?

– Почему я должен Вам верить? Моё назначение в Пермь подписал министр юстиции.

– С ним уже поговорили, он согласен, что Вы начнёте службу в Москве.

Поговорили с министром юстиции?! Кто? – поразился Трегубов.

– Я же сказал, что Вам это знать необязательно. Готов предположить, что даже вредно.

– Почему же?

– Видите ли, в обмен на назначение, Вы должны мне пообещать, дать честное слово, что забудете всё, что произошло на пароходе. Не будете никогда об этом рассказывать и пытаться, что-то выяснить о пассажирах этого корабля.

– Об Ольге и Всеволоде? – высказал предположение Трегубов.

– Да, о них, – немного поколебавшись ответил незнакомец.

– А если нет? – вдруг спросил Иван.

– Если нет, то Вы сможете на своём примере узнать, что в империи есть места гораздо дальше, чем Пермь. Итак, какой выбор Вы сделаете?

– Похоже, что у меня нет выбора, – сказал Иван.

Похоже, что так, – согласился незнакомец.

Нью-Мексико, март 1892

Четыре лошади были стреножены рядом с огромным валуном, единственным укрытием от солнца в этой пустынной местности. Этот валун, похожий на обломок скалы, давал укрытие в тени также и четверым мужчинам в потрепанных костюмах. Они, как могли, расположились на камнях размером поменьше, которые россыпью лежали вокруг своего гигантского собрата. Со стороны могло показаться, что это уставшие путники, отравившиеся в дорогу ранним утром, нашли место, где они могли отдохнуть от дневного зноя и утомительного пути в этих забытых богом землях. Однако, их лица не были расслаблены, как обычно бывает, когда уставший путник наконец получил долгожданную возможность отдохнуть, а наоборот напряжены. Это напряжение явно проскальзывало в беседе, которой были заняты сидящие на камнях мужчины.

– В жизни всё бывает, но я бы, например, не хотел сдохнуть из-за какой-то краденной лошади, – заявил мужчина плотного телосложения с густыми усами на круглом лице.

Заткнись, Билл, – мгновенно огрызнулся молодой светловолосый парень, – не забывай, что речь идёт о моем брате!

Боб, я же не в обиду тебе или Фрэнку, видит бог, я со всем уважением. Но я бы так не хотел, – покачал головой Билл и удобнее переставил ноги в клетчатых штанах, между которыми, прикладом в землю, стояло его ружьё.

А как бы ты хотел Билл? – вступил в разговор ещё один мужчина, тоже носивший усы, но не такие густые, как были у Билла.

Если уж погибать в перестрелке то, чтобы это было громко и славно, чтобы потом люди говорили, помните, как погиб Билл Пауэлл, а сколько врагов он пристрелил до этого, какой куш он сорвал.

Билл, – лениво проговорил четвертый мужчина, – не всё ли тебе равно, что о тебе говорят, если ты уже сдохнешь к этому времени.

Конечно, не всё равно, – возмутился Билл, поворачиваясь к новому собеседнику – черт возьми, это же приятно, когда спустя годы, в каком-нибудь кабаке кто-то скажет: «Поднимем бокалы за славного Билла Пауэлла, он был настоящий мужик». А я буду смотреть на всё это с неба и моей душе станет там теплее.

– С какого неба, Билл, – сказал второй усач, – если существует рай и ад, то всем нам место в аду. Да и глаза твои сгниют к этом времени, так что и смотреть нечем будет.

– Постой, Грат, – возразил молодой человек, которого называли Боб, – а вот я согласен с Биллом. Что плохого в славе? Все тебя знают, мужчины сторонятся, девушки вешаются на шею.

Так это всё ради девушек, – усмехнулся четвертый.

– Дурак, ты Чарли, – ответил Боб, – чего с нами увязался, раз всё тебе это не нужно?

Мне нужны доллары, а не слава, – спокойно сказал Чарли Бобу. Больше долларов и меньше славы. И чтобы за мной не гонялись в каждом штате, чтобы вздёрнуть без лишних проволочек.

– Хочешь дожить до старости? – спросил Грат.

– Почему бы и нет. Я не тороплюсь встретиться с верёвкой или пулей, – сказал Чарли. Зачем мне доллары, если не будет времени их потратить. Деньги ценны не сами по себе, а тем что на них можно купить.

– А я так не хочу, – заявил Боб, – добыть несколько долларов, а потом прятаться в подворотнях и трястись от страха при каждом шорохе. Если мы уж взялись за это дело, то я хочу быть не хуже, чем Джесси Джеймс.

– Эк ты хватил, – выдохнул Грат.

– А что, братишка, – повернулся к нему Боб, – разве мы не сможем ограбить банк или два за день, как Джесси? Чем мы хуже?

– Тихо, – вдруг сказал Чарли, вставая и прислушиваясь.

– Что? – тоже вставая, спросил Боб.

– Поезд.

Откуда-то издали послышался характерный, нарастающий звук. Все мужчины встали и подняли свои ружья. Грат подошел к сумке, закрепленной у седла одной из лошадей и достал четыре фальшивых бороды.

– Господи! Грат! Всё равно они узнают, что это мы, – откровенно сказал ему Боб.

– Узнают или не узнают, это ещё неизвестно, давайте цепляйте.

Все мужчины прицепили накладные бороды и одели шляпы. Через минуту четверо всадников были в седлах. Звук подходящего поезда нарастал, затем послышался гудок паровоза и через некоторое время стук колес затих.

– Пора, – сказал Боб и первым выехал из-за валуна.

Каменистая равнина, которую на две части разрезало железнодорожное полотно, простиралась на многие мили вокруг. В сотне метров от валуна остановился поезд, машинист и кочегар вылезли из паровоза, чтобы оттащить с путей бревна, которыми банда Далтонов, названная по фамилии братьев Грата, Боба и уже покойного Фрэнка, заблокировала путь. Всадники преодолели большую часть пути до поезда, когда кочегар разогнул спину и оглянулся, услышав стук копыт. Он быстро сориентировался и молниеносно кинулся к паровозу. Машинист тоже увидел несущуюся к нему четверку и побежал вслед за кочегаром. Однако, было уже поздно и бандиты настигли беглецов прямо у паровоза. Чарли навел на них ружьё:

– Без глупостей, и мы не будем стрелять!

Тем временем Грат с веревкой в руках соскочил с лошади:

– А ну, повернулись, и чтобы я видел руки.

Боб Далтон и Билл Пауэлл, не останавливаясь поскакали к последнему вагону, все роли были распределены заранее, это было уже не первое ограбление поезда бандой Далтонов.

Грат быстро и умело связал машиниста и кочегара, после чего Чарли спешился, и они вдвоем поднялись в первый вагон.

Пассажиры были взволнованы непредвиденной остановкой, а когда в вагон вошли двое вооруженных мужчин, волнение сменилось на испуг. Какая-то женщина вскрикнула, поняв, что это бандиты. Грат опытным взглядом заметил движение руки одного из пассажиров, похожего на владельца ранчо или просто зажиточного горожанина. Чарли навел на него ружьё и покачал головой. Грат выстрелил из револьвера в потолок, чтобы привлечь внимание и указать пассажирам поезда на серьёзность своих намерений.

– Не будем устраивать здесь перестрелку, – резонно заметил он, – мы заберем деньги и уйдём. Все останутся живы. Давай сюда свой револьвер! Медленно и без резких движений.

Мужчина поднялся с места и осторожно, не отводя глаз от Далтона, достал, а затем отдал ему револьвер. Грат взял его левой рукой, продолжая удерживать свой револьвер правой. Чарли уже занялся привычным делом, пока Грат держал всех на мушке, он обыскивал сумки и карманы пассажиров. Далтон оглядел первый вагон, который был заполнен только на четверть.

Если в остальных также, улов будет не густой – мрачно подумал он, а вслух произнёс:

– Всем оставаться на своих местах, поезд скоро отправиться дальше, и без глупостей!

Они с Чарли быстро двинулись в второй вагон.

Боб, который в сопровождении Билла, начал грабёж с последнего вагона, тоже обратил внимание на то, что в нём мало пассажиров и ему пришла в голову та же самая мысль, что и брату. Много они сегодня не заработают. Билл уже практически прошел вагон и Боб, держа наготове ружьё, двинулся следом, когда вдруг заметил красивую девушку у окна. Он становился и улыбнулся ей:

– Не бойтесь мисс, мы не будем стрелять, Боб Далтон не стреляет в женщин.

Пауэлл недовольно обернулся на эту глупую реплику, стоило цеплять бороды, когда Боб сам называет себя. Хочет женского внимания! Молокосос, подумал о младшем Далтоне Билл.

– Я и не боюсь, – ответила светловолосая девушка, сделав странное движение телом.

– Ну-ка, мисс, привстаньте, – с подозрением попросил Боб, автоматически подняв ружьё.

– Вы же не стреляете в женщин, – смело заявила девушка, оставаясь на месте.

– Всегда можно попробовать что-то новое, – холодно возразил Боб, направив дуло ей в голову.

Девушка напряглась, её глаза метались от Боба к Биллу и вдоль прохода, словно она искала выход, лазейку, возможность сбежать. Неожиданно, молодой господин, сидевший напротив и внимательно наблюдавший за ней, спокойно и мягко сказал:

– Это того не стоит, отдайте этому господину свою сумочку.

Девушка колебалась. Далтон успокоился и снова улыбнулся.

– Послушайте мудрого совета, – сказал он, а затем рявкнул, – встать, я сказал!

Дуло его ружья уперлось прямо в мягкую щеку девушки, и та, неохотно, поднялась со своего места. Под ней, на скамье, лежала среднего размера дамская сумочка.

«Интересно, что там она так защищала? Семейные драгоценности? – подумал Боб, подхватив сумку и швырнув её Пауэллу.»

– Посмотри, недотёпа, что ты пропустил.

Пауэлл недовольный и от того, что Боб раскрылся и от того, что его так просто провела какая-то девчонка, подхватил сумку и открыл её. Его настроение тут же улучшилось.

– Боб смотри!

– Что там?

Билл вытащил из сумки пачки долларов и показал напарнику. Боб присвистнул от удивления. День перестал казаться неудачным.

– Спасибо, мисс, – Далтон иронично поблагодарил Джейн, которая продолжала стоять с покрасневшими от ярости щеками.

Бандиты вышли из вагона, и кто-то громко вздохнул от облегчения. Джейн так и продолжала стоять и смотреть вслед бандитам. Из неподвижности её вывел чей-то восторженный возглас:

– Это же банда Далтнов! Никто не поверит когда расскажу, что я видел самого Боба Далтона!

Джейн молча опустилась на сидение, её взгляд упал на Майкла:

– Зачем Вы им помогли?!

Послушайте, Джейн. Жизнь, дороже любых денег, – сказал русский, – а Далтонам убить кого-то ничего не стоит. Я слышал, что этот Боб Далтон убил первого человека, когда ему было девятнадцать, просто поспорил из-за девушки…

– Не стоит денег! – взвилась Джейн. А, как я теперь доеду в Гомстед?! У меня не осталось ни цента!

– Я дам Вам денег на проезд, если Вы считаете меня невольным соучастником.

– Вы дадите?! – фыркнула Джейн. Да Вас самого только что ограбили! С каким подобострастием Вы отдали этим бандитам свой бумажник.

– Я возьму деньги в банке, как только мы доедем до него, это не проблема.

– Не проблема?

– Нет, и дам Вам сколько нужно, чтобы добраться к Вашему брату.

– И что же бедная девушка должна будет сделать, чтобы расплатиться за проезд? – язвительно спросила всё ещё не остывшая Джейн.

– Ничего, – холодно ответил Майкл и отвернулся к окну.

Раздался гудок, оповещающий, что поезд готов продолжить движение. Пока молодые люди спорили, пассажиры освободили кочегара и машиниста и помогли им расчистить пути, в то время как банда Далтонов ускакала праздновать удачу, прихватив с собой деньги украденные Джейн в Санта-Фе.

Москва, январь 1892

Иван был погружен в раздумья о текущих делах на службе, когда увидел в окне фигуру Алексея Стрельцова, пробирающегося сквозь метель, воцарившуюся за окном ресторана, в котором Трегубов ожидал своего друга. Алексей телеграфировал заранее и сам предложил место и время встречи. Стрельцов внимательно оглянулся, прежде, чем войти внутрь. Уже в ресторане он стряхнул снег с пальто и отдал его лакею, встречающему гостей. Также Алексей отдал ему большой чемодан.

– Я смотрю, ты прямо с вокзала, – поднялся навстречу Иван.

– Дай, обниму тебя друг мой, – подошел к Трегубову Стрельцов, его осунувшееся лицо осветила искренняя улыбка. Ты прав, но давай присядем и закажем что-нибудь!

– По такой погоде хороши будут горячие щи.

– Согласен на щи, если ты тоже пообедаешь со мной?

– Хорошо.

Друзья заказали обед и уселись рассматривая друг друга, они не виделись с прошлого года. Если Трегубов выглядел бодрым и ухоженным, тот вид Алексея вызвал у Ивана тревогу. Лицо было уставшим, а под глазами залегли черные тени.

– Ты обещал, рассказать при личной встрече, как оказался в Москве, а не в Перми, – первым заговорил Алексей.

– Меня просили не рассказывать об этом, но я и сам мало, что знаю. Ты же помнишь эту историю на пароходе, ты сам помогал мне тогда сведениями о пассажирах.

– Кто бы мог подумать, что твое путешествие в Пермь обернется такими приключениями. Конечно, помню. Тебя вернули из-за это дела?

– Нет, и я участвовал в нём неофициально.

– Тем не менее убийцу поймали благодаря тебе. Так в чём же тогда причина, если не в этом деле?

– Причина не блещет оригинальностью, – ответил Иван. Во время круиза знатная девушка упала за борт, на пароходах знаешь ли такое бывает, а тут как раз я был рядом. Вот и всё.

– Спас значит? – уточнил Стрельцов.

– Спас, – кивнул Трегубов, подвигая себе тарелку со щами, – а её родители в благодарность помогли мне перевестись в Москву. Хотя, признаться, я их об этом не просил.

– Угу, понятно, – Алексей пристально посмотрел на Ивана. Это что же за родители такие? Я же помню наш разговор в Петербурге, тебя сам министр отрядил в Пермь. И какая же фамилия у этих родителей, способных изменить решение министра юстиции?