Волки Элм-Пойнта

Мираниса

Волки Элм-Пойнта

I

– Привет. Это я, Виктор. Извини, что беспокою зазря, но думаю, ты знаешь почему, – вкрадчивый голос притих, следом раздался натужный выдох. – Скоро у Эйдана день рождения, а я, как кстати, ошиваюсь неподалёку. Проездом по работе в Лорроде. Мог бы заехать, отметили бы вместе. Ну, там…

Плацтер уронил руку с телефоном на бедро и вновь тяжело вздохнул. Зажмурившись, он поднял сотовый обратно и продолжил:

– Мы можем разобрать подарки, посмотреть альбомы. Я помог бы организовать стол, и всё такое. Знаю, знаю, ты не хочешь меня видеть, но ведь он и мой сын тоже. В общем, перезвони, будь добра.

Последние слова Виктор пролепетал так быстро, что едва ли сам разобрал смысл сказанного. Но вот, сообщение, к которому он готовился три долгих дня, было отправлено, и Плацтеру оставалось только благодарить Господа за то, что Далия не подняла трубку, и не завязался настоящий разговор. Пускай ответит ему, как сочтёт нужным, он свой шаг сделал. Её автоответчик тому свидетель.

Захлопнув крышку раскладного телефона, Виктор бросил его на соседнее сидение и, опустив бардачок, достал пузырёк с таблетками. Причмокнув губами, он наполнил рот слюной и закинул парочку под язык, а затем обеими руками схватился за руль. Хотя бы погода стояла ясная. Сугробы снега высотой примерно в двадцать четыре дюйма, окружившие дорогу с обеих сторон, и без того осложняли путь. Временами они подпирали трассу, вваливались через края неровно вырытых рытвин прямо на дорогу, отчего их приходилось огибать, выезжая на встречную полосу. А позади них высились пихты – древние и величавые. Их сухие ветви пушились, кренились в разные стороны, создавая непреодолимые стены в лесную чащобу. Выскобленные и плешивые у оснований стволы оказались окружены неприступно густыми зарослями кустарников и колючек паразитаксуса. Ничего не высмотреть во мраке и мгле. Даже вглядываться не было смысла. Лесная гряда плотной тесьмой окружала дорогу, до того густой и непроглядной, что, казалось бы, даже сияние полного диска луны не проходило сквозь ветви. Зато света было достаточно, чтобы освещать прямую дорогу. Временами, ближе к горизонту, она виляла влево, но никогда не вправо, словно пришлый федерал катался по кругу, пытаясь сыскать отдалённый крошечный городок на самом севере штата Миннесота.

Виктор выехал из Кеноры ещё утром. К сумеркам объехал береговую линию озера Лесное. Но вот небо затянула глубокая ночь, луна, словно настеганная, выпрыгнула из-за горизонта, а очертания Лоррода по-прежнему не проглядывались – только засыпанная снегом дорога и пуща вокруг. Непреоборимые чувства одиночества и тоски раздирали грудь Плацтера ещё сильнее холода. Впрочем, и от последнего у федерального агента невольно сжимались пальцы ног в туфлях. Даже новёхонький "Джип", любезно предоставленный конторой, слабо грел, отчего в салоне отличались силуэты выдыхаемых Виктором паров. Он покосился на стопку бумаг, мирно лежавших под телефоном.

Лет эдак двадцать назад Лоррод уже оказывался на первых страницах всех региональных СМИ. Местные газетёнки посвящали целые выпуски ряду жестоких убийств, прогремевших в дотоле немом провинциальном городке. Разок неприглядная статейка даже мелькнула в "Хьюстон Кроникл", а целую колонку с чёрно-белой фотографией вывернутых наружу кишок одной из жертв посвятили в "Бекширском Орле". Даже в нескольких дорожных журналах для туристов, в которых рассказывалось о суровом крае Северо-Западного Угла, эксклава, засевшего на юге Канады, мелькали предупреждения воздержаться от походов в леса и на озеро Лесное. И Виктору помнилось, как сюжеты для новостей, репортажи и скудные статьи вмиг потеряли интерес журналистов и перестали даже изредка мелькать в прессе. Виновника так и не нашли.

Однако неожиданным залпом убийство вновь прогремело в Лорроде. Мальчик, чьё тело было насажено на ветви пихт на высоте четырёх с половиной ярдов от земли, с вывернутыми и развешанными, точно гирлянды, кишками, десяти лет отроду и культями вместо обеих рук, примостился на нечёткой фотографии, прикреплённой скрепкой к остальному делу. Одну его руку нашли в пяти милях от тела.

Но шериф подал запрос в бюро не только из-за проблем с расследованием.

Вот и Виктор не только за этим прибыл в Лоррод. Развернувшаяся трагедия столкнула между собой приход англиканской церкви и жителей местной резервации Уджибве. Многочисленные потасовки, расистские ополчения и прочий накал страстей не только мешали полиции в расследовании жуткого убийства, но и норовили создать новые прецеденты в делах о расправах на национальной или религиозной почвах. По крайней мере, это отмечалось в запросе.

Виктор, крепче сжав руль, пригляделся на выглядывающий уголок фотографии. Смуглый мальчик с широкими скулами и глубоко посаженными глазами покорно свисал с ветвей. Культи были раскинуты вдоль плеч, у ног кринолином раскинулась лента кишок. Босые ноги покорно свисали, как и голова покоем легла на впалую грудь. Он походил на мученика из библейских книжек. Только вот, спасибо цензуре, мучениками никогда не изображались маленькие детки. У Виктора невольно сжалось сердце, когда размытые очертания жертвы напомнили ему сына. Интересно, проехал ли он место, где нашли тело мальчишки?

Плацтер разжал пальцы одной руки и только после настигнувшей боли понял, до чего сильно сжимал руль. Он медленно потянулся к фотографии, желая спрятать её за уголок папки. Желудок скрутило узлом, и пущим морозом обуяло кости.

Внезапно впереди послышался шум. Треснули ветви у опушки леса, и Виктор вскинул голову. Пятном сбоку мелькнула сухопарая фигура женщины в светлом плаще, что выбежала прямиком на дорогу. Копна рыжих волос просияла перед взором, и Плацтер со всей силы надавил на педаль тормоза, когда беглянка налетела на капот "Джипа". От резкого тормоза машину нещадно занесло вокруг собственной оси, и лишь чудом та не угодила в вырытый овраг у гряды. От удара о женское туловище тут же раздался треск лобового стекла, оно проломилось внутрь, но не разбилось. Виктор, вскрикнув, налетел лбом прямо на руль, но, столкнувшись о кожаную поверхность, тотчас оказался оттолкнут взрывающимся ударом подушки безопасности. Его прижало к сидению. Боль с нестерпимой силой раздалась в голове, из груди словно выбили весь воздух. Мимолётное беспамятство маревом засело у федерала в глазах, когда он с трудом поднял голову. Выглядывая из-за подушки и всеми силами продавливая её, Виктор, шатаясь, выбрался из машины и нерешительно замер. Шаркая ногами, обошёл автомобильную дверь и обогнул кузов, который практически весь был измазан в крови. Та же рдела и в трещинах на лобовом стекле, блестела злом при ясной луне до того ярко, что детектив ещё с минуту только моргал, разглядывая глубокую вмятину на капоте. В глазах у него плыло, и он, чертыхнувшись, присел на дрожащих ногах, заглядывая под помятый бампер.

– Где тело? – изумлённо бросил Виктор под машину.

Словно не веря своим глазам, он вновь выглянул из-за капота. На машине тело не распласталось, под ней – тоже. Плацтер выпрямился и обошёл автомобиль. Нигде не было видно только что сбитой женщины. Наспех домчав до противоположной двери, он достал из сидения телефон и включил фонарик. Осветил ещё раз машину и только после осмотрелся вокруг. Тропинка разворошённого снега темнела от крови по левую сторону от колёс. Она же вела к сломанным сучьям и кустам в другую часть леса.

– Эй! – неуверенно брякнул Виктор, направив луч фонаря вглубь леса. – Не двигайтесь! Я иду!

Последовав за кровавыми следами, он спустился в выкопанную траншею и, высоко поднимая ноги, последовал в лес. Следы, однако, исчезли уже через несколько шагов. Вспотевший от страха федерал вытер ладонью мокрый лоб и заметил на пальцах кровь. Он вновь вгляделся в темноту.

– Отзовитесь, если вы живы! Чёрт возьми.

Непонятно, хотел ли Плацтер приманить на свой голос или, наоборот, отпугнуть свой же страх. Притих следом, вслушиваясь. В темноте шелестели ветви. Тени, непривычно глубокие и живые, таинственно тянулись к ногам в тоненьких туфлях. С особой ретивостью хрустели ветви вдали, и Виктор был готов поклясться, что в толще лесных пород кто-то передвигался. Он проделал ещё несколько шагов, осматриваясь вокруг прочих следов.

"Я убил её? Где тело? Его не могло отбросить так далеко", – стушевался детектив.

С каждым проделанным шагом темнота вокруг сгущалась, а луч фонаря становился всё тоньше и тоньше. Вскоре Плацтер уже не смог разглядеть ничего дальше вытянутой руки, а потому решил вернуться к автомобилю. Он уже было развернулся к дороге, как вдруг позади с невообразимым грохотом разломало ветви, следом у самых ног пробежала крупная тень какого-то зверя – вроде куницы – а дальше неясной вспышкой на лицо напрыгнул мрак. Сердце его сжалось в болезненных потугах, биение замерло в мучительно долгих мгновениях, будто чья-то заледенелая рука погрузила вертлявые пальцы ему в грудь, зацепив рёбра. И Плацтер, чуть не рухнув навзничь, захлебнулся необузданным страхом, а затем, помертвев лицом, испустил непонятный хриплый вопль.

Когда секунды снова двинулись принятым чередом, пришлый обнаружил, что стоит на том же месте, только руки и пальто его оказались запачканы снегом. Не теряя ни минуты, он решительным шагом поспешил к автомобилю, не пускаясь в роскошь вновь испытывать судьбу.

Тело заметно потряхивало, стопы заледенели в промокших туфлях. Плацтер неуклюже взобрался внутрь машины, захлопнув дверь. Грудь его вздымалась от тяжёлого порывистого дыхания, руки, отыскав в кармане носовой платок, принялись судорожно стирать кровь со лба.

Прищурившись, Виктор вновь уставился в лесную чащобу. Тропа рыхлого снега, сломанные ветви и следы крови непременно манили его в свои чертоги, вели едва зримыми тропами в темноту. Детективу показалось, что он чудом избежал чьего-то злого рока. Вокруг вдруг сделалось нестерпимо тихо, и растерянный Плацтер оглядел лобовое стекло. От такого удара пострадавшая наверняка возымела по меньшей мере несколько сломанных костей. Но куда же после успела исчезнуть?

"Сдаётся мне, она убегала", – решительно раздалось у служивого в голове, и он обернулся по другую сторону леса, откуда незнакомка и выбежала.

Не выжидая, Плацтер завёл ключ зажигания. Взяв телефон в руки, он только теперь выключил фонарик и набрал номер. Дождался окончания ритмичных гудков и начал, когда услышал холодный голос диспетчера.

– Да, здравствуйте. Эм, с минут пять назад произошёл инцидент на северной трассе Кеноры. Где-то в двадцати милях от моста сбита женщина, – куцыми слогами процедил Виктор, тяжело вздыхая и прижимая плечом мобильник. Он покосился на вмятину, когда машина тронулась. – Мной. На машине заметны следы столкновения, на месте есть кровь. Тело пострадавшей не найдено. Направляюсь в ближайший участок в Лорроде. Да-да, хорошо. Запишите. Виктор Плацтер. Да.

Федеральный агент отключил сотовый и уже хотел было сжать пальцами переносицу, дабы унять боль в голове, но страх не позволил отвлекаться от дороги снова. Он внимательно смотрел на заснеженные пути сквозь трещины на стекле, но взгляд то и дело заносило в сторону леса. Зрачки метались из одного угла века в другое, украдкой всматривались в тёмные опушки, раскинувшиеся по обе стороны трассы. Глубокие тени, пролёгшие сквозь сосны, растягивались, как и очертания самих деревьев нещадно размывались в движении автомобиля. Стволы, кроны, ветви – всё преобразовалось в одно огромное пятно, бурлящее жилами и пульсирующее, окружившее дорогу и продавливая её с обочины. Что угодно этот лес мог прятать в своих зарослях. Кого угодно.

Плацтер, охмелевший от внезапно нахлынувшего изнеможения, сильнее продавливал подушку безопасности, вытягивался станом на спинке сидения и до боли покусывал губы, пытаясь прогнать неожиданно нагрянувший сон. Лесная темнота убаюкивала его, снижала бдительность, оттого он неотрывно смотрел на золочённый снег под светом фар, старательно прогоняя назойливые мысли о пострадавшей.

Кем являлась беглянка и что делала ночью в лесу? Как же она не заметила свет фар в такой-то темноте?

Она бежала. Определённо бежала. Возможно, бросилась под машину, чтобы остановить Плацтера. Стало быть, ей нужна была помощь.

Она ведь бежала.

Но от кого? От нападавших зверей?

II

Тусклое зарево редеющими полосами выбивалось сквозь густую хмарь, когда Плацтер наконец завидел впереди очертания города. Лоррод оказался именно тем маленьким пристанищем с дощатыми домиками, узкими дорогами и единственной заправкой на всю округу, которые Виктор всегда пересекал транзитом, но в которых никогда не останавливался. На въезде заприметилась лишь небольшая вывеска на низких черенках, которую нещадно колыхал ветер. На ней выцветшим рисунком красовалось перекрестие ружей в обрамлении то ли аконита, то ли какого другого растения. А за ними простирались прерии, блаженные и чистые, как весенние луга в Саванне. Их всадником пересекал на буланом жеребце индеец со вскинутым в руке томагавком. Символ города.

Виктор замедлился, въезжая в Лоррод. Он временами бросал косые взгляды на дорожную карту, которую раскрыл прямо над приборной панелью, выискивая полицейский участок. Палец с коротко остриженным ногтем, над которым бороздой тянулся выступающий гипонихий, ткнул в картографическую бумагу – по улице Черни Драйв. Плацтер вскинул голову. Редкие жители, одетые в характерные бушлаты с меховыми воротами и фетровыми шляпами с широкими полями, останавливались на тротуарах, у обочины, выглядывали из окон и провожали исступлёнными взглядами пришлого агента. Поначалу сонный и уставший Виктор решил – это потому, что его машину они не узнали среди соседских. Только позже до него дошло, что их пристальное внимание было направлено на кровь на стекле, а также вмятины на капоте и бампере.

Покосившиеся одноэтажные домики со стружечными крышами и ветхими подмостками тенями кутали в окнах остальных жителей. На некоторых подъездных дорожках ещё не был вычищен снег. Он, точно одеяло, подпирал своими пуховыми слоями колёса стареньких пикапов. Кое-где под мезонином высились одинокие косые ели в широких горшках, где-то ещё они росли прямо из неплодородной и влажной почвы, но до того низкорослые и плешивые, что Плацтеру невольно становилось неуютно в груди. Он снова вспомнил родную Саванну с солнечными утрами и раскидистыми ветвями дубов, обвитыми висящими стеблями мха. Заледенелые конечности тотчас соскучились по тёплой и влажной зиме. Но сердце следом тут же сжалось, стоило Виктору припомнить злополучную осень, когда он в последний раз бывал в родных местах. Перед взором всплыло осунувшееся лицо с острым подбородком и жёлтыми пятнами. А ещё эти глаза. Злобные глаза.

Плацтер, моргнув разок-другой, свернул с дороги, въезжая по подъездной аллее на парковку полицейского участка. Он увидел возле входа девушку – такую же низенькую и худощавую, как и ёлки, что показались выше на Черни Драйв. Служивая, кутаясь в бомбер, на рукаве которого приместилась нашивка Полицейского департамента Лоррода, пыталась укрыться от ветра, но, завидев машину федерала, двинулась навстречу. Одна её рука крепко удерживала стаканчик кофе. Редкие каштановые волосы, затянутые в тугой хвост, развевались под суровым ветром. Сперва из-за высокого ворота выглянул крючковатый нос, а затем и тонкие губы. На вид ей казалось не больше пятнадцати, но твёрдая походка свидетельствовала, что на службе она была уже не меньше лет пяти. Всё дело крылось в глазах – они сбивали с толку. Маленькие и глубоко посаженные, как у ребёнка, с аккуратной каёмкой тонких век, они заметно молодили свою обладательницу. Подбежав к "Джипу", служивая отворила дверь и пропустила вперёд федерального агента. Только покинув автомобиль и выпрямившись, Виктор заприметил, что она едва достигала ему груди.

– Здравствуйте, сэр! – прозвенел тонкий голосок. – Виктор Плацтер, да? Я лейтенант Бекки Коннелли, меня поставил за вами шериф.

– Здравствуйте, Бекки.

Перед Коннелли вытянулся долговязый федерал атлетического кроя с внушительным размахом плеч и непропорционально стройными ногами. Смуглая кожа с неглубокими морщинами выдавала в нём южанина, челюсти у него оказались такие же крепкие, как и руки, а широкая грудь раскрыла в нём бывшего спортсмена. На висках редким скопом блестели седые волоски. Несколько тёмных прядей слиплись от крови, и Бекки с тревогой уставилась на рану, а затем бросила взгляд на машину.

– О, мы уже выслали патрульную бригаду на место происшествия. – Коннелли кивнула на бампер и протянула федеральному агенту кофе в стаканчике. – А вам, думается мне, следует обработать рану. Я отвезу вас в госпиталь. Вы говорите, что пострадавшей была женщина?

– Мне не нужна медицинская помощь. И да, пострадавшей определённо была женщина. Нестарая, рыжая, стройная, а потому очень юркая, – раздражённо пробормотал Виктор и глотнул кофе. Тот уже остыл, однако почти тёплая жидкость всё же приятно увлажнила губы и глотку. – Значит, та территория уже входит в юрисдикцию вашего участка?

– Да. Но по вашим приметам мне не удалось узнать личность пострадавшей. Крайне маловероятно, но, может, она была приезжей?

– Возможно.

Виктор, достав папку с делами, закинул телефон в свою спортивную сумку, после чего захлопнул дверь машины и последовал за невысокой Бекки. Сжимая пальцами пузырёк, чмокнул губами и закинул несколько пилюль себе в рот. Лейтенант сначала помедлила, но затем протянула руку.

– Давайте вашу сумку, а то сейчас все бумаги рассыпаются.

– Где шериф? – Плацтер протянул сумку и шагнул вперёд.

– Он скоро должен вернуться. Направился домой к родителям Медвежонка-Джеки, – голос у Бекки дрогнул, и лейтенант осеклась. Закусив губу, она прочистила горло, в то время как детские глаза заволокла тоска. – То есть к родителям убитого.

– Окружного прокурора уже уведомили?

– Мы отправили запрос в офис, но ответа пока не получили.

Служивые вошли в главный корпус полицейского участка – приземистое здание с двумя этажами – один из которых оказался цокольным, – а также широкими окнами и стеклянными дверьми. Узкие коридоры с зеленовато-горчичными стенами стеснили Виктора с двух сторон, и он неотрывно рассматривал макушку лейтенанта, заворачивая за углы и минуя другие двери.

– Знаете, наверное, наша бригада ещё едет до того участка, где произошло столкновение.

– Это далеко. И ещё ветер. Как бы снег не нагрянул.

– Будет вам.

Бекки провела его в один из кабинетов – не менее узкий, чем коридор, – и Виктор заглянул внутрь. По одну сторону комнаты примостился стол с двумя стульями напротив друг друга и компьютером. По другую – архивный шкаф с металлическими выдвижными полками. На потолке в полумраке застыл вентилятор. Детектив, пропустив Бекки вперёд, сильнее толкнул дверь, и та с грохотом ударилась о вешалку на стене. Сейчас она пустовала.

– Я по поводу аварии…

– Послушайте, мистер Плацтер, – встряла Коннелли и уложила сумку федерального агента на стол. – Шериф не давал мне никаких указаний и тем более запретил заводить дело по поводу наезда на человека.

– Почему? Я ведь сбил её.

– Видите ли, – начала Коннелли, – только прошу, поймите нас правильно, но сейчас все обеспокоены убийством мальчика.

– И что? – смутился Виктор, когда Бекки усадила его на стул. – Разве это можно оставить просто так?

– Разумеется, нет. Ваш ночной звонок был запротоколирован. Мы лишь предлагаем повременить с делом. Речь о нескольких часах.

– Эти часы могут стать решающими для пострадавшей.

– Вы говорили, что не нашли тело. Наша бригада, конечно же, обыщет ещё всё вокруг…

– Вряд ли я её убил, – задумчиво произнёс Плацтер. – Тело не могло отбросить в лес так далеко. Но этот удар.

– Тогда, в чём состав? – мягко спросила Бекки и уселась напротив. – Сейчас у нас не так много ресурсов, а дело об убитом не ждёт.

Всякий раз слово "убитый" лейтенант произносила с такой натугой, что лицо её сразу же белело. Она беспокойно скребла руками, заламывая пальцы и стискивая ремень спортивной сумки. Плацтер догадался: в маленьком городке все знали мальчишку и, стало быть, искренне о нём горевали.

И всё же кто-то совершил показательную казнь.

– Вы видели мою машину? Я ей, должно быть, сломал немало костей. Весь капот в крови. Но она словно улизнула.

– Я понимаю ваши опасения, мистер Плацтер. Но вы уверены, что это была женщина? Вы ведь сказали, что всё произошло довольно быстро.

– По-вашему, что это было? – возмутился Виктор.

– Не поймите меня неправильно. В той части трассы за десятки миль вокруг нет ничего. – Бекки мрачно повторила, темнея лицом. – Ничего. Даже егери туда почти не суются. Это территория национального парка. Да и по той дороге, Дай Бог, проезжает одна машина в день. И тут, в четвёртый час ночи, в абсолютной темноте женщина вдруг выскакивает на дорогу, не замечая включённых фар? Они ведь были включены у вас?

– Конечно. Я же добрался до вас живым.

– Это мог быть карибу или какое-нибудь другое животное. Лось. Рысь. Возможно, волк.

– Лось? – усмехнулся Виктор. Он смял бумажный стаканчик кофе так сильно, что тёплая жидкость полилась из-за краёв на стол. – На моей машине кровь, но она не покорёженная всмятку.

– Тогда волк. – Бекки достала из полки стола бумажные полотенца и принялась протирать стол. – Они у нас буйные эту зиму.

– С какой стати волкам бросаться на внедорожники?

– Это мог быть волк с бешенством.

– У волка с бешенством хватит сил взобраться на капот, а не угодить под колёса? Каких размеров он должен достигать в холке?

– Вы ведь пробыли в пути больше суток. Вы могли хотеть спать или… – Бекки покосилась на таблетки в руках Плацтера. – Это могло быть действием лекарств. К тому же вам не помешает медицинская помощь.

– На лбу у меня просто царапина. Это во-первых. Во-вторых, на что это вы намекаете? – Виктор тут же сунул таблетки в боковой карман сумки. – Вы понимаете, что обвиняете федерального агента?

– Нет-нет! Вы неверно растолковали мои слова.

Лицо лейтенанта Коннелли вновь побледнело, и она уселась обратно. Голос её задрожал от волнения.

– Но если наш криминалист не найдёт тело, и никто не напишет заявления о пропаже, то, считай, о чём спор?

– Эта девушка от кого-то бежала. Вы сами видели кровь, она ранена.

– Давайте, вот как мы поступим, – податливо произнесла Коннелли, сжимая губы. – Я подам заявление на проведение анализа брызгов крови на вашем "Джипе". Если вы правы, и это кровь пострадавшей, она не могла уйти далеко. Возможно, нам даже удастся установить её личность. А пока ваша машина будет на экспертизе, я буду возить вас куда нужно. И мы поскорее найдём убийцу…

– Вы можете называть его Джеки, если вам так легче, – сдавшись, на вдохе тихо добавил Плацтер.

– Медвежонка-Джеки. Спасибо.

Виктор кивнул и устало откинулся на спинку сидения. Бекки сжимала кулаки на столе и пыталась выдавить из себя улыбку. Обруч на её голове едва сдерживал торчащие во все стороны волоски. Выглядела она забавно и нелепо, и Плацтер всерьёз усомнился в том, хватит ей ли компетентности разобраться с убийством.

– Где находится лаборатория?

– В Миннеаполисе.

– Боже правый, – протянул Виктор и закатил глаза. – Придётся долго ждать.

Коннелли на это виновато пожала плечами и оглядела кабинет, будто оказалась в нём впервые. Постучав пальцами по столешнице, она слегка оживилась.

– Я должна разместить вас. Шериф предложил вам комнату в своём доме.

– О, нет-нет-нет, – быстрее, чем того требовали нормы вежливости, пролепетал Виктор. – Здесь есть мотель?

– Да. Чуть выше от участка.

– Отлично. Остановлюсь там.

– Тогда давайте я провожу вас до туда. Вам лучше поскорее отдохнуть с дороги, а затем мы направимся вместе на место преступления, пока не стемнело. Шериф уже вызвал криминалиста. Он едет из соседнего города. И прошу вас, хотя бы промойте как следует рану, чтобы мы могли убедиться, что не нужно накладывать швы.

Плацтер кивнул. Его голова по-прежнему раскалывалась, веки тяжелели, и вязкий от сахара и сливок, но отнюдь не крепкий кофе так и остался недопитым. Виктор оглядел зелёные стены и только теперь заметил фотографию, висевшую за спиной Бекки. На ней запечатлелись двое рослых мужчин, один из которых удерживал двумя руками внушительного в размерах чира. Лейтенант, последовав за взглядом федерального агента, обернулась.

– Это наш шериф, Джереми Менхейм. Он любит порыбачить в маленьком озере неподалёку. Мне думалось, что кроме сомов там ничего не водится. Видать, ошиблась.

– А рядом с ним кто?

Крепкий станом и суровый взглядом незнакомец, стоявший по правую сторону от радостного рыбака, благодушно скрепил руки под брюшком. Его густые волосы обрамляли круглое лицо с приплюснутым кривым носом и выпученными холодными глазами.