Враг един. Книга третья. Слепое дитя

Вильф потрепал невольно вздрогнувшего мальчика по затылку:

– Подумай сам, дурачок, как я могу всерьёз покушаться на дар Правительницы? – насмешливо проговорил он. – Донья Милис сделала тебе очень щедрый подарок. Она действительно бережёт тебя, и кто я, в конце концов, такой, чтобы судить о её решениях? Это всё страшно трогательно, признаю…

– Почему… бережёт? И почему он щедрый? – непонимающе переспросил Аспид, всё ещё не поднимая глаз.

– Фамильяр находится в связке с твоим зверем, маленький тули-па. Это значит, что даже если ты снова сотворишь что-нибудь постыдное, на сей раз ты будешь избавлен ото всех неприятных последствий, которые наступили для тебя полтора месяца назад.

Аспид замер.

«Тебя привела к поражению постыдная слабость, юный воин…» Каменная крошка под ногами. Беспомощно растянутые в клейкой паутине руки. «Прервать бой, Аспид… самому подставить врагу спину…» Стаи жутких тварей, похожих одновременно на крабов и на шипастых пауков. Скользкие от яда жала, острые словно иглы… Сколько всё это длилось тогда? Сутки? Или несколько суток?

По позвоночнику мальчика пробежал мелкий озноб.

Незачем… незачем всё это вспоминать.

– Как это… буду избавлен? – спросил Аспид, отчаянно пытаясь заставить свой голос снова звучать ровно.

– За тебя твою вину искупит вот эта зверюшка. Её крови хватит, конечно, только на один раз, – Вильф задумчиво склонил голову набок. – Особенно если придётся сперва отрезать ей крылья, использовать огонь или какой-нибудь медленный яд, но…

– Её… – глаза мальчика расширились.

– Да, Аспид. Правительница всё ещё считает тебя малышом. А лишить малыша игрушки – это ведь гораздо более мягкое наказание, чем дать ему ремня, м-м?

Некоторое время Аспид ничего не отвечал, не отводя взгляда от тянущегося из груды древних камней деревца у Вильфа за спиной.

– Я бы предпочёл ремень, – без выражения произнёс он.

– Что ж, это тоже можно понять, – улыбнулся рыжеволосый. – Хотя я, честно говоря, и посоветовал бы тебе не зарекаться… Но самому выбирать себе наказание – непозволительная роскошь для оруженосца, м-м? Тем больше поводов поскорее повзрослеть…

– Это… так всё специально было задумано, да? Чтобы я теперь всегда об этом помнил?

– Если бы у кого-нибудь из нас была именно такая цель, ты узнал бы об этом гора-аздо раньше, чем начал задавать мне вопросы, уж поверь, – покачал головой Вильф. – Правительница сама не хотела лишний раз смущать наше маленькое храброе сердечко, разве нет? Хотя мне, например, на твоём месте было бы намного легче заранее знать правила игры, чтобы они в случае чего не оказались для меня неожиданностью. В конце концов, это ведь только справедливо, правда?

Мальчик медленно кивнул, закусывая губу.

– Запомни, Владетелю невозможно служить лишь из страха перед наказанием, Аспид. Ни для тули-па, ни даже для смертных… Подумай сам, если бы это было иначе, то почему тогда все смертные на этой земле до сих пор ещё не приняли наше покровительство? Но твой зверёныш – дитя Цитадели, значит, на него распространяются законы Цитадели. Точно так же, как и на тебя самого, маленький тули-па.

Аспид судорожно вздохнул.

– Я теперь всё равно, наверное, всё время буду об этом думать, – глухо проговорил он.

– Зачем? – Вильф пожал плечами. – Ты ведь не думаешь всё время о том, что можешь умереть в бою, верно, юный воин?

Он приподнял бровь.

– Нет никакого смысла бояться ещё не совершённых ошибок, Аспид, – послышалось за спиной у мальчика. – Для подлинного тули-па нет смысла вообще чего-то бояться…

Тео, появившийся, как и всегда, неслышно и незаметно, подошёл ближе и стал смотреть вниз, на сумрачную холмистую долину, которую укрывало медленно наползающее покрывало тьмы.

– Именно так, – Вильф положил ладони Аспиду на плечи и посмотрел ему в глаза. – Тем более, что ты достойный ученик, маленький тули-па…

На запястьях у рыжеволосого на секунду проступили две тоненькие пурпурные полоски, и едва успевшая перебраться на плечо мальчика Таютка задрожала и вновь отпрянула, ныряя Аспиду под рубашку.

– И вполне вероятно, что ты никогда уже больше и не допустишь никаких дурацких ошибок, м-м? – виски тому легонько ожгло, и кожа на них на миг онемела. – По крайней мере, я не вижу в этом ничего невозможного, малыш… Ладно, беги. Мы закончили на сегодня.

Тео проводил взглядом исчезнувший в небе мальчишеский силуэт и присел на край башенной площадки, свешивая вниз ноги.

– Трогательно получилось, правда? – спросил его Вильф. – Малыш такой забавный, когда пытается сдержать слёзы. Вкус-сно…

Рыжий прижмурился, непроизвольно тронув кончиком языка сделавшиеся на секунду видимыми птичьи когти:

– Чёрт, нет, ну мне прямо даже жаль иногда, что он не смертный…

– Держу пари, со смертным тебе было бы лень так долго возиться ради пары глотков крови, – вполголоса заметил Тео, не оборачиваясь.

– Это было не только ради энергии, ты же знаешь, – улыбнулся Вильф. – Я же всё-таки его делатель. А научиться ему предстоит ещё о-очень многому…

Тео задумчиво хмыкнул и снова перевёл взгляд на уползающую к горизонту древнюю стену. Зимний закат затухал, и стена напоминала в сгустившихся сумерках исполинского дракона на коротких лапах, который крадётся куда-то вдаль; даже свистящие шорохи ветра между холмами, казалось, походили на яростное змеиное шипение.

Вильф опустился на прохладную каменную кладку позади блондина и оперся спиной о его спину, обхватывая руками колени:

– Что сказал Сегун, Тео?

– Он сказал, что нам нельзя позволять врагу объединять свои силы во время боя, – отозвался тот. – И он прав, воин. В масштабной схватке кто-нибудь из ни-шуур обязательно выживет.

– Да… – хмуро согласился Вильф. – Они же все очень… очень живучие твари. Особенно Хаук. Не-на-ви-жу эту паскудную шелудивую лисицу…

Сквозь исказившую его лицо гримасу внезапно проступили очертания хищного орлиного клюва; прищуренные немигающие глаза Вильфа рдяно полыхнули в полумраке. Медноволосый медленно провёл по ним ладонью и глубоко вздохнул:

– А вот как здорово было бы, если бы можно было однажды сделать всё наоборот, правда, Тео? Собрать всех вместе – и накрыть сразу одним ударом, а? – он мечтательно зажмурился. – Среди них нет ведь никого, кто мог бы совершать слияние, как мы с тобой… а наши младшие теперь уже тоже кое на что способны. А потом, когда на нашей стороне будет ещё и Гарм…

– Музыкант пока что не принял Владетеля, Вильф, – негромко напомнил блондин.

– Гарм сам без малейших подсказок послал ни-шуур с их проповедями к чертям уже в самом начале, как только он впервые принял зверя, разве не так? – Вильф пренебрежительно тряхнул спутанными от ветра рыжими кудрями. – С кем же ему ещё быть, если не с нами? Дело времени, я считаю…

Тео помолчал, прислушиваясь к неторопливому биению силовых потоков на поверхности далёкой земли – глуховатому и как будто бы сонному, словно шум прибоя.

Отсюда до этих потоков было ещё почти невозможно дотянуться – но само их присутствие приятно щекотало несколько точек у основания затылка и теплом растекалось глубоко в ямочке между ключиц. Ещё бы, столько отданной в прежние времена крови… Очевидное доказательство того, что смертные вполне способны пробивать достаточно мощные энергетические каналы, если, конечно, согнать достаточное количество тех вместе и потом правильно использовать их силы.

Само собой, во всём мире было не так уж и мало подобных уголков, но здесь, в Цзянько́у, Тео всегда нравилось больше, чем где бы то ни было ещё. Наверное, потому что именно это место стало первым, что показали им с Вильфом Правители когда-то давно, много десятилетий тому назад.

«А ведь если верить Сегуну, каналов давно уже можно было бы открыть и гораздо больше», – в очередной раз подумалось Тео. Уж в чём-чём, а в смертной швали для подобных манипуляций недостатка на Земле сейчас точно никакого не наблюдалось, скорее наоборот.

Если бы только эта проклятущая шайка возомнивших о себе невесть что отщепенцев не путалась постоянно у тули-па под ногами и раз за разом не мешала бы им все карты…

– Насколько проще было бы, существуй у ни-шуур что-нибудь вроде штаба, м-м? – беловолосый опёрся ладонью о почти полностью превратившуюся в землю ступеньку.

– А ты знаешь, Правительница как-то рассказывала мне, что несколько сотен лет назад, когда она сама ещё была среди наших врагов, всё ведь именно так и было, – откликнулся рыжеволосый. – Они скрывались, конечно, но зато потом, после того как донья Милис приняла сторону тули-па, Владетелю удалось уничтожить разом целую ораву.

– Осталось теперь только найти среди ни-шуур того, кто готов будет повторить её путь, – Тео усмехнулся уголком рта. – Сущая безделица, как ты думаешь?

– Вообще-то у меня, наверное, есть одна идея, – задумчиво произнёс Вильф. – Я, правда, пока не вполне уверен в её работоспособности, но думаю, что попробовать стоит.

Беловолосый ничего не ответил, ожидая продолжения, но молчание затягивалось, и он неслышно фыркнул, поняв, что в этом месте у Вильфа была запланирована длинная многозначительная пауза. Подобные игры тому не надоедали, кажется, вообще никогда; впрочем, за сотню с лишним лет Тео давно уже успел к ним привыкнуть и иногда, под настроение, даже подыгрывал.

В конце концов, у всякого из нас водятся свои маленькие недостатки.

– И что же это за идея, орлиное сердце? – прервал молчание Тео, задавая полагавшийся ему вопрос.

– Чёрт, у Правителя точно нашлась бы на это какая-нибудь заба-авная японская поговорочка… – протянул в ответ Вильф, прикрывая глаза. – Что-нибудь навроде… орёл видит мышь, но мышь не видит орла… например. Звучит, м-м? – рыжий запрокинул голову и прижался горячим затылком к затылку Тео.

– Осталось косу тебе заплести, будет вылитый Сегун, – проворчал тот, ощущая, как ровный ритм плещущихся совсем рядом чужих сил понемногу обретает привычное созвучие с вибрациями его собственной воли.

Вильф довольно улыбнулся в темноте:

– В общем, надо всегда стараться знать о противнике больше, чем он знает о тебе, и…

– И нет зрелища более приятного глазу, чем спина твоего врага, – в голосе Тео вновь мелькнула усмешка. – Рассказывай, воин. Ты меня ужасно заинтриговал.

* * *

– Я вам так завидую иногда, если честно, Алекс. Вы с Дианой такие люди мира, – Руби покрутила на пальце подаренное кольцо. – А я… всего лишь продавщица в обувном магазине. Ну, допустим, уже старшая смены, ну и что с того…

Они сели на металлическую скамейку под поникшим от жары клёном, увешанным аляповатыми шариками рождественских украшений. Руби убрала со лба лезущую в глаза чёлку, запрокинула голову и стала вглядываться в тёмно-лиловые сумерки, пересыпанные стеклянной крошкой звёзд. В них так и тянуло окунуться, раскинув руки, словно в глубокие океанские волны. «Шестёрка кенгуру, шестёрка бе-ло-снеж-ных… вскачь Санту понесла по жарким не-бе-сам…» – весело доносилось из киоска с пляжными шмотками за её спиной.

Руби рассмотрела прямо над собой четырёхугольную брошку Южного Креста, необыкновенно яркую на фоне всех остальных созвездий, и в который раз поймала себя на том, что воображает девчонку, которая запрыгивает на спину белому кенгуру и вместе с ним взмывает в бархатисто-душное небо, и они мчатся далеко-далеко, на самый край света. Пока Руби была маленькой и ещё верила в Санту, она любила фантазировать о том, как тот прилетает к детишкам, которые его об этом просят, и забирает их с собой. Ей тогда ужасно хотелось куда-нибудь деться из дома, пока отец с матерью не развелись.

Особенно под Рождество…

– Единственный раз в жизни побывала в Европе, да и то школьницей, – договорила она, продолжая смотреть вверх. – И уже, наверное, никогда не придётся… так и проторчу до самой своей смерти здесь, в Блэктауне, и ничего, кроме Сиднея, не увижу…

Руби вдруг необыкновенно отчётливо представила себе всё это. Череда бестолковых дней, бесконечных и бессмысленных, словно пустые обувные коробки. Приём товара, списание товара, инвентаризация по отделам, уборка торгового зала… а каждому клиенту – обязательная лучезарная улыбка («Привет-солнышко-как-твои-дела-чем-я-могу-тебе-помочь?»), и так миллион раз подряд, в нелепом пустопорожнем водовороте, неделю за неделей, месяц за месяцем… И ещё эти вечера после работы, заполненные вечными мамиными воспоминаниями об отце («Найдёшь себе кого-нибудь, вот тогда и съедешь от меня, а сейчас-то зачем снабжать деньгами всех этих жилищных кровопийц, правда ведь, милая?»).

А тем временем вся настоящая жизнь, полная тайн, любви и приключений, стайкой пёстрых бабочек всё летит и летит мимо…

Некоторое время Руби молчала, потому что в носу у неё всё ещё продолжало противно щекотать.

– Да ладно тебе, малыш, какие твои годы. Всё ещё впереди… – ободряюще сказал ей Алекс, и той отчего-то сразу сделалось чуть легче, как будто темнота вокруг немного расступилась.

И опять вспомнилась та их далёкая школьная поездка сразу после выпускного – с шумными вечеринками, с напутственными словами от разных университетских профессоров, которые все как один говорили по-английски с каким-то невероятно милым резковатым акцентом… А в промежутках были ещё бесконечные прогулки по сказочным, удивительно нарядным улочкам, и филигранные готические соборы, и старинные дома с уютными, увитыми цветными фонариками балкончиками. И фата-морганы шумных рождественских рынков, похожих на ряды ярких деревянных шкатулок, и запахи сладкого глинтвейна и сушёных фруктов со всех сторон – волшебные дни и вечера, сладкие и тягучие, точно поджаренные на костре зефирные конфетки.

Тогда, в девятнадцать лет, Руби впервые в своей жизни увидела настоящий снег – в Сиднее тот в последний раз видели, кажется, как раз в год её рождения. А вот на юге Европы тем летом (то есть там-то, конечно, в декабре была зима, а вовсе не лето) выпало необычайно много снега, даже местные удивлялись. И оказалось, что снег может громко хрустеть и поскрипывать, когда на него наступаешь, а в кино этого почему-то почти никогда не показывают…

– Знаешь, я иногда вспоминаю, как мы с тобой познакомились… тогда, в Италии, – тихо произнесла Руби, не поворачивая головы. – Если честно, ты мне тогда показался похожим на викинга из старых сказок… прямо как в сегодняшнем кино. А потом ты ещё рассказывал, как кто-то из твоих студентов гаметы всё время называл «га́млетами», а все в зале смеялись…

– Ну да, помню такого, – фыркнул Алекс. – Он, между прочим, потом всё-таки бросил биологию и поступил на факультет истории искусств…

– Если честно, мне всегда было так интересно, как там всё устроено… где-нибудь в колледже, – девушка расправила складки на чёрной кожаной юбке.

– Так ещё не поздно начать, – улыбнулся Алекс. – Если не на бакалавра, так на ассоциат, его ведь, кажется, даже можно совмещать с работой…

– Да брось ты, – скривилась Руби. – Куда мне теперь… Я и тогда по баллам ни за что бы не прошла, если честно. Да и деньги…

Она мрачно уставилась на картинку на мусорном бачке, изображавшую уродливого грифа с костью в клюве. Рисунок был заключён в красный перечёркнутый круг и увенчан надписью «Не кормите жилищные кооперативы!»

– А иногда думаю, что было бы, если бы я тогда всё-таки решилась… – ладонь девушки опустилась Алексу на колено, и тот тут же мягко отвёл её руку, нахмурившись:

– Не надо, Руби. Пожалуйста, не надо.

Из-за ярко освещённой двери, над которой мигала большая зелёная цифра семь, показалась знакомая женская фигура, и Руби поспешно поднялась на ноги.

– А как тебе, кстати, понравился фильм, Диана? – спросила она неестественно оживлённым голосом.

– Не в моём вкусе, по правде говоря, – слегка поморщилась та, щёлкая зажигалкой. – Многовато крови, а крови ни за что люди вполне достаточно проливают и в реальной жизни… А потом – мне всегда нравились живые съёмки, а там почти все второстепенные герои – это просто чья-то оцифровка…

– И подложку, кстати, явно тоже делали не вручную, – добавил Алекс, вставая. – Вот, по-моему, не слишком разумный подход для исторической саги. Если бы в те времена у каждого северного бедняка и впрямь водилось по собственному мечу… – он не договорил, усмехнувшись. – Ну да ладно, спасибо, что хоть викинги обошлись без рогатых шлемов.

– Ну хватит тебе придираться к деталям, Алекс, – капризно наморщила носик Руби. – Можно подумать, что ты всё это тысячу лет назад лично проверял…

Они перешли через дорогу и зашагали вдоль испещрённого рекламными растяжками заборчика, за которым виднелись железнодорожные пути. Здесь было уже совсем темно, лишь платформа, около которой как раз остановился серебристый поезд с ядовито-жёлтыми дверьми, была подсвечена льдистым неоновым светом.

– Вам бы надо посмотреть тот фильм про слепую, – сказала Руби. – Вообще, если честно, я давно уже хочу его кому-нибудь показать, он у меня даже в филинг-стриме сохранён…

– Про слепую? – переспросил Алекс. – Какая-нибудь там социальная драма? Не знал, что ты…

– Нет-нет, это анимация такая, японская, – возбуждённо пояснила та. – В стиле нью-фэнтези, это когда программа сама компилирует и сюжет, и картинку… В общем, там про девочку, которая с рождения была слепой. Её так и прозвали – Слепое Дитя, даже когда она выросла, поэтому и фильм так называется. Никто её никогда не любил и не понимал, все обзывали слепой простушкой за то, что она вечно всем верит, и считали, что ни на что в жизни она не способна…

Руби на секунду приостановилась, чтобы набрать воздуха в грудь. Глаза у неё незаметно разгорелись:

– А потом она знакомится с колдуном из Страны Вечной Ночи… то есть, вернее, тот её сначала спасает от смерти, а потом говорит, что ему даже нравится её слепота, потому что он никогда не стал бы иметь дела со зрячими…

– Вот после такой фразы я на месте девушки крепко бы задумалась, стоит ли продолжать с ним общаться, – хмыкнула Диана.

– Нет, ты не понимаешь! Это жутко красивая история. Там весь смысл в том, что Страна Вечной Ночи – это на самом деле Страна Зрячих… и он потом даёт ей магическое зрение, берёт в свои ученицы и, в конце концов, постепенно влюбляется в неё, потому что…

– Потому что этого требует сценарий, – насмешливо договорила Диана.

– Ну тебя, – Руби обиженно поджала губы. – Ничего-то ты не понимаешь в настоящей романтике. А люди со сверхспособностями, между прочим, действительно очень избирательны, потому что они все связаны со своими космическими покровителями…

– Вот про космических, не к ночи будь помянуты, покровителей – это просто мерзкие сектантские байки, Руби, – Алекс почему-то помрачнел, переглянувшись с Дианой. – Не стоит ими увлекаться, прошу тебя.

Девушка насупилась.

– Вообще-то это было из последнего выпуска «Поединка Псиоников», – сердито сказала она.

– Послушай, зайчик, но ведь в «Поединке Псиоников» задействованы сплошь подставные актёры, – Диана бросила потушенную сигарету в переполненный мусорный бак. – Нельзя же настолько всерьёз воспринимать этот спектакль…

– А вот и нет, подруга мужа бывшей одноклассницы моей мамы говорила, что она однажды сама написала туда заявку и…

– Ну естественно, их же всегда сперва связывают контрактом, чтобы не болтали лишнего, – пожал плечами Алекс.

– Если честно, я просто не понимаю, как можно быть таким зашоренным скептиком, – укоризненно произнесла Руби. – Я вот глубоко убеждена, что мы знаем о мире далеко не всё. И что есть люди, которые имеют талант и к ясновидению, и к управлению всякими там астральными проекциями, и к…

Откуда-то из-за эскалатора, над которым светилась большая голографическая буква «Т» в оранжевом круге, неожиданно послышался надрывный женский визг.

Глава 3

Одинокий пузатый пингвин за высоким, во всю стену, двойным утеплённым окном посмотрел на Кейра чёрными глазами-пуговками, беззвучно распахнул и снова захлопнул оранжевый клюв и вразвалочку побрёл по замшелым камням куда-то в сторону далёкой бухты по своим пингвиньим делам.

Бухта с плывущими по ней белыми льдинками была зажата между скалами так, как будто какой-то каменный великан держал её в гигантских шершавых пригоршнях. У самого берега громоздились окружённые стальными решётками неприветливые строения без окон и со множеством длинных серебристых труб. Верхушки труб терялись в молочно-пенной облачной взвеси, стекающей с гор; наверное, именно там и располагался главный завод по обработке этой их «дигаммы семь». Ещё дальше виднелся вроде бы порт – по крайней мере, отсюда можно было разглядеть кучу разнообразных плавсредств от лодочек до крупных транспортных кораблей, грузовые краны и составленные штабелями контейнеры, похожие с этого расстояния на цветные пищевые брикеты.

– Раньше там была дайверская станция, – пояснил стоящий рядом с Кейром плюгавый брюнет, дёргая себя за галстук на тощей шее, как будто тот пытался его придушить. – Дайверы зачастили к нам сразу же после падения метеорита. А станцию переоборудовали, как только сюда стали присылать первые партии рабочих…

Плюгавый кашлянул и судорожно прочистил горло. С коротким вздёрнутым носом и чуть выпяченной нижней губой он и сам напоминал какого-то то ли пингвина, то ли снулую океаническую рыбину, вышвырнутую на берег приливной волной. Судя по седине в редких волосах, завязанных в коротенький крысиный хвостик на лысеющем затылке, мужик определённо был лет на тридцать старше Кейра – но он заметно робел сейчас и потому поневоле казался парню много младше его самого.

Ну да что взять со смертного…

– …а потом уже, когда все в мире окончательно поняли, сколько на самом деле стоит этот минерал, когда наш Сигню стал настоящим городом… – тот нервно потёр друг о друга сухощавые ладони. – Ещё пятьдесят лет назад Южные Оркнеи никому в мире ведь не были особенно интересны. Здесь жили только птицы и звери. Но сейчас нас тут полтора миллиона со всех концов земли, и мы имеем право сами решать, к какому будущему нам идти…

Он внезапно глухо, мучительно раскашлялся, прижимая к груди сжатые кулаки.

Кейр снова посмотрел на заснеженные горные хребты на той стороне бухты. Интересно, сколько до них отсюда миль? Ведь немало, наверное, а кажется, что они совсем близко…

Голографические часы на оконном стекле вдруг замерцали изумрудно-зелёным, и бархатистый голос автоинформатора негромко пророкотал: «В Сигню полдень».

«И спасибо звёздам, что полдень», – подумалось Кейру. Тео хоть и предупредил его накануне насчёт сегодняшних планов (что само по себе случалось не так чтобы особенно часто, а посему заслуживало, конечно, отдельной благодарности), но сообщать своему оруженосцу хоть какие-нибудь подробности относительно этих самых планов, ясен пень, посчитал излишним – «долг повиновения», равно как и всякую там прочую «дисциплину духа», в конце концов, никто не отменял. Поэтому оставалось только радоваться, что время здесь, в Сигню, всего на пару часов опережало нью-йоркское: несмотря на все имеющиеся сверхспособности, необходимость менять за один день по несколько часовых поясов обычно жутко действовала Кейру на нервы, и её отсутствие сейчас приятно грело душу.

Кейр подошёл к стеклянному возвышению посреди комнаты, взял из висящей на магнитной подставке чаши кусочек необработанной породы и с интересом покрутил его в пальцах. Вот, значит, как все эти штуки выглядят, пока не вмонтированы в стимуляторы… Очень познавательно. А с виду ведь вроде камешки как камешки, ничего особенного. Чёрненькие, гладенькие и слегка блестящие, будто обломки карандашного грифеля…

– Значит, бунт? – спросил он, бросая осколок обратно в чашу. – И пошёл, типа, в задницу Альянс Независимых Сил, так, да?

– Мы когда-то начинали под их эгидой… и пускай даже аэропорт Сигню – это бывшая база Альянса, мы всё равно… – плюгавый вновь разразился лающим, захлёбывающимся кашлем, уперевшись руками в колени и уставившись в пол. – Прости… как мне можно называть тебя?

Кейр пожал плечами:

– Я же тебе не покровитель, ага? Не люблю церемоний, – он ухмыльнулся. – Давай, гони дальше. Интересно.

Тот пожевал губами и в очередной раз неуверенно потянул себя за галстук, как будто собираясь ещё что-то спросить. Потом бросил быстрый взгляд на сидящего за столом Тео, который лениво листал какие-то документы и схемы на огромном телемониторе, – и только покорно кивнул.

– Мы когда-то начинали под эгидой Альянса Независимых Сил, но это было очень давно, – сказал он. – Что с того, что туда теперь входят все самые крупные государства планеты? Они, конечно, считают, что это делает их сильнее… Но сейчас независимость нашего архипелага готовы признать уже целых восемнадцать стран мира. Альянсу не место здесь больше! У нас уже даже есть собственная цифровая валюта… и это одна из самых стабильных в мире цифровых валют, потому что она обеспечивается дигаммой!

Кейр слушал его вполуха, рассеянно наблюдая, как по небу за окном крошечными стрекозами скользят продолговатые тёмные пятнышки. Насколько он успел понять, между городами тут летали только рейсовые вертолёты и грузовые коптеры – это оказалось дешевле, чем строить наземные дороги.