Пират из высшего общества

Выбежав на берег моря, буканьеры стали свидетелями неравного сражения. Шлюпки высаживали многочисленный испанский десант, который уже вступил в схватку; впрочем, захватить корсаров врасплох не удалось: все были при оружии, готовые отразить атаку. Вслед за шлюпками в бухту входил большой 40-пушечный фрегат с открытыми портами, из которых смотрели чёрные орудийные стволы. Корабли флибустьеров как раз накануне были спущены на воду после кренгования, нападение произошло во время погрузки боезапаса. Раздался залп, бухту заволокло дымом, на одном из пиратских кораблей прогремел взрыв и начался пожар – видимо, ядро попало в стоящую на палубе пороховую бочку. У второго корабля ядра проделали большую пробоину в борту.

– Вперёд, братья, в атаку! – продолжал кричать Лоренс, бросаясь на рослого испанца, упакованного в дорогие чернёные латы с золотым письмом, который шёл впереди и крушил всех монтанте – огромным двуручным мечом.

Лоренсу ещё не доводилось драться с таким противником, но он знал, что делать. Фон Теттенборн в молодости служил кондотьером и был прекрасно знаком с двуручниками. Лоренс помнил его уроки: он увернулся от страшного рубящего удара, а пока противник не успел снова поднять тяжёлое оружие, ринулся в его слепую зону и всадил лезвие кинжала наискось над стальным воротником, защищающим шею. Испанец разжал пальцы в кожаных перчатках со стальными накладками, выронил меч и рухнул навзничь на белый песок. Победитель отскочил от него, быстро оглядев поле боя.

Битва продолжалась, но моральный дух нападавших значительно просел при виде внезапно явившегося к пиратам подкрепления и гибели командира. Де Графф продолжал яростно наступать во главе сплочённого отряда, расчищая себе путь тесаком. Наконец испанцы побежали к шлюпкам и отчаливали, пока фрегат прикрывал их отступление нестройным артиллерийским огнём. Пираты отвечали стрельбой из мушкетов. Когда враги покинули гавань, Лоренс остановился по щиколотку в воде, тяжело дыша и опустив клинок, с которого капала кровь. Рядом с ним плечом к плечу стояли его соратники.

– Нам надо скорее уходить. Если они вернутся с подмогой, то не оставят от нас мокрого места, – наконец сказал де Графф. – Где капитан?

Несколько человек суетились на берегу, оттаскивая в сторону убитых и помогая раненым. Другая группа столпилась около входа в одну из хижин. Лоренс вошёл внутрь: на окровавленных пальмовых листьях лежал де Слуве. Его рука вместе с плечом была почти отрублена тем огромным мечом, владельца которого победил де Графф. Лоренс отвернулся.

– Алексис, Жано, Андрэ, Верр, Филлипс, и вы тоже, – позвал он ближайших пиратов, – доставьте на корабль бочки с водой. Йохан, Марк, Али, соберите ещё людей и принесите сюда скорее наши мешки с мясом!

Сам Лоренс в одиночку сел в ялик и пробрался вдоль берега к выходу из бухты, чтобы убедиться, что испанцы действительно ушли и не подкарауливают пиратов. Убитых похоронили в песчаном откосе. Нападение испанцев причинило пиратам тяжёлый урон: среди погибших оказался не только капитан, но и судовой врач, который был единственным на два корабля. Спустя четыре часа напряжённой работы, погрузив на борт снаряжение, воду, провизию и раненых, флибустьеры вышли в открытое море. Они наскоро заделали пробоину в борту, но было ясно, что корабль затонет в первый же шторм. За ночь корсары удалились от места стоянки и на рассвете приблизились к небольшому островку. Там они встали на якорь в маленьком заливе между двумя высокими мысами. На баке состоялась сходка: нужно было избрать нового капитана и решить, что делать дальше.

– Я много плавал по морям ребята, но такого молодца, как наш Лоран, не видел, – взял слово боцман по прозвищу Фюрьё13. – Этот испанец рубил наших, как спелые колосья, лично мне было совершенно непонятно, как с ним сладить, он убил капитана, и честно вам скажу, я чуть не обделался. Мы не смогли бы выиграть этот бой, если бы Лоран не примчался во главе наших буканьеров. Он один не растерялся: сцепился с этим меченосцем, и тот свалился, как срубленная мачта. Благодаря Лорану мы победили и выбрались оттуда. Канонира в капитаны!

Дружный одобрительный рёв был ответом на его предложение. Теперь, согласно обычаю, требовалось, чтобы высказался новый капитан. Для Лоренса это избрание стало полной неожиданностью: не говоря о его молодости, он ещё и года не плавал с пиратами. Он был невероятно рад, горд и тронут таким признанием его заслуг, однако его речь прозвучала скромно и практично:

– Братья! Припасов у нас достаточно, но нужен новый корабль: этот, того и гляди, потонет у нас под ногами. Предлагаю остаться пока здесь, устроить наблюдательный пост на утёсе и ждать, пока мимо не пройдёт подходящая добыча.

По пиратским законам, прежде чем выходить в море в новом составе, нужно было заключить шасс-парти – договор о дележе добычи. Доля плотника составила сто реалов, егеря – двести, судовому хирургу на аптеку полагалось тоже двести, но хирурга на борту не было. Юнгам причиталась половинная доля. За утраченную или парализованную правую руку пострадавший должен был получить компенсацию в размере шестисот реалов, за левую руку или правую ногу – пятьсот, за левую ногу – четыреста. Тяжёлая рана на теле соответствовала пятистам реалам. Выбитый глаз или отрубленный палец равнялись сотне реалов. По ситуации или по желанию денежная компенсация могла быть заменена на рабов в соотношении сто реалов – один раб. Де Граффу, поскольку он был не только капитаном, а также артиллеристом и штурманом, команда постановила выделить пять долей, а весь остаток полагалось поделить поровну между рядовыми членами команды.

Глава шестая. Новый корабль, новые надежды

Не прошло и недели, как наблюдатель примчался с сообщением, что на горизонте появился двухмачтовый корабль. Это оказался довольно большой и неплохо вооружённый баркалон14 с испанским флагом на гафеле. Ближе к вечеру он оказался на траверсе острова. Ветер стих, корабль почти не двигался, до пиратов доносились взрывы смеха.

– Отлично! Они не ждут нападения! – прошептал Лоренс. – Обмотать вёсла тряпками и вперёд!

Шлюпки бесшумно подошли к бортам баркалона. Пираты стремительно вскарабкались на палубу и почти ползком начали растекаться по кораблю. Перед кормовой надстройкой они так же бесшумно захватили часового, который прогуливался взад-вперёд с мушкетом в руках.

– Тихо, иначе смерть тебе! – произнёс Лоренс, хватая испанца за горло. – А теперь говори: сколько человек на борту? Что за груз везёте?

Запинаясь, часовой ответил, что на борту двадцать шесть пушек и сорок девять человек команды во главе с капитаном доном Амадео де Сальто, который сейчас устроил совещание в своей каюте, – испанец показал подбородком на дверь у себя за спиной.

– Там же, у капитана в каюте, хранится сундук с тридцатью тысячами реалов, на которые он должен был закупить в Кампече пряности и сандал, – торопливо отчитывался испанец. – А в трюмах лежит какао, сахар и тальк. И личные вещи, конечно.

Часовой надеялся, что в благодарность за столь приятные известия пираты его пощадят, и не ошибся. Де Графф повернулся к своим:

– Фюрьё, ты руководишь атакой на кубрик, тридцать человек в твоём распоряжении. Я беру на себя капитана, со мной идут Марк, Жано и Филлипс. Остальные – стойте здесь, сторожите часового и бегите на зов, если понадобится ваша помощь!

Полированная дверь капитанской каюты от мощного удара ногой с грохотом вылетела из проёма и повисла на одной петле. Внутрь ворвалась четвёрка пиратов, их встретили два выстрела. С Лоренса, который был впереди, пулей сорвало шляпу. Больше ничего испанские офицеры сделать не успели, их разоружили и связали. Корабль был захвачен без повреждений, чего и добивался де Графф. Всё имущество и провизию с повреждённого флибота пираты перенесли на борт своего нового судна. Когда эти приятные работы были закончены, к капитану подошёл очень довольный Фюрьё:

– Командир, у тебя лёгкая рука: мы обнаружили в трюме пятерых пленных французов – они рассказали, что испанцы захватили их корабль неделю назад. Этих парней должны были отвезти в Санто-Доминго, чтобы продать там в рабство.

Многие пираты, несмотря на свою беззаконную жизнь, а может быть, как раз из-за неё, при случае старались совершать добрые дела. Считалось, что спасение чьей-нибудь жизни или освобождение пленных является самой хорошей приметой и гарантирует прощение накопленных грехов. Поэтому обнаружение пленников на захваченном корабле обрадовало пиратов и было воспринято ими, как доброе знамение.

Лоренс побеседовал с освобождёнными французами, выясняя подробности их пленения. Это оказалась обычная история, когда встреча в море кораблей соперничающих стран закончилась пиратской атакой. Но на французском корабле почти нечем было поживиться: на нём плыли колонисты, главным образом бедные крестьяне, мёртвой хваткой вцепившиеся в свои ржавые лопаты и мотыги. Испанцы вытрясли личные сундуки и забрали с собой ремесленников, которые высоко ценились в качестве рабов. Именно так на испанском корабле очутились шорник, пекарь, резчик по дереву, портной, и молодой лекарь по имени Пьер Эрзак. Пираты вернули им отнятое испанцами имущество, и бедные люди были на седьмом небе от счастья, особенно лекарь: он получил обратно свой сундучок с аптекой и медицинскими инструментами. Капитан флибустьеров пообещал после завершения крейсирования отвезти всех на Тортугу, но с лекарем у него состоялся отдельный долгий разговор.

Вечером, сидя в каюте капитана, Пьер рассказал Лоренсу, как, ещё будучи подростком, нанялся в помощники к хирургу. Затем он с отличием закончил Сорбонну, получил диплом бакалавра медицины и два года проработал у врача-еврея, который приехал в Париж из Испании, спасаясь от преследований инквизиции. Молодой помощник научился у него способам излечения тропической лихорадки и быстрого заживления ран, которые использовали ещё рыцари-госпитальеры во время Крестовых походов. Обычные врачи таких приёмов не знали. Де Графф предложил молодому лекарю присоединиться к команде за три доли от добычи, собственную каюту и аптеку за счёт корабля. Пьер явно опешил от такого поворота событий, и Лоренс не стал на него давить, давая возможность обдумать предложение.

По решению команды баркалон получил название «Агреабль» (аgréable (фр.) приятный). Это и в самом деле оказался быстрый, очень манёвренный корабль с небольшой осадкой – настоящая находка для корсарского экипажа. В своём новом статусе капитана де Графф теперь спал не в гамаке в общем кубрике, а в собственной каюте, на удобной кровати, где хватало места для его длинных ног. В его распоряжении имелась даже персональная уборная, которая была устроена в нависающей над водой корме корабля. После всех своих злоключений Лоренс был очень доволен такими условиями.

Испанский экипаж высадили на пустынном берегу Санто-Доминго, а флибустьеры принялись крейсировать вдоль побережья, поедая собственные заготовки, а заодно деликатесы, которые достались им в наследство от прежних владельцев корабля. Наличие толкового капитана резко увеличило объёмы добычи: Лоренс прекратил практику хаотичного мотания по морю: он изучал берега, промерял глубины, прокладывал сложные фарватеры и сам составлял карты. Это занятие ему очень нравилось и вдобавок шло на пользу делу. Используя особенности береговой линии, он устраивал засады вблизи судовых путей, которые были проложены между испанскими портами. Прежде, чем закончились запасы, пираты успели захватить ещё четыре небольших судна. Три из них не оказали сопротивления, но с четвёртым призом флибустьерам пришлось повозиться.

Капитан испанского галеота «Сантиссима Тринидад» дон Диего де Паскуальгранде был отважен и опытен. Когда «Агреабль» с «Весёлым Роджером» на гафеле начал приближаться, дон Диего искусным манёвром обошёл корсаров с наветренной стороны и приказал канонирам правого борта бить по палубе вражеского корабля, где стояла наготове абордажная команда. Но де Граф отлично понял его намерения, вовремя совершил поворот и не допустил серьёзного ущерба: ядра просвистели сквозь такелаж.

Одним из преимуществ баркалона была его способность быстро идти против ветра курсом крутой бейдевинд. С сильным креном, вспенивая волны форштевнем, пиратский корабль обошёл противника с наветренной стороны, перехватил оперативный простор и подошёл вплотную прежде, чем испанские артиллеристы левого борта успели взять прицел. Лоренс перескочил на галеот, как только корабли соприкоснулись бортами, увидел направленные прямо на него мушкетные стволы, бросился ничком, перекатился по палубе и ввязался в рукопашную схватку. Через несколько секунд пираты посыпались на испанский корабль по всему борту, крича, стреляя из пистолетов и размахивая абордажными саблями. Де Графф, счастливо избежав пуль и клинков, пробился сквозь всё это побоище на корму и с налёту ударил испанского командира локтем в лицо. Тот отлетел к фальшборту, Лоренс прыгнул следом, заломил ему руку и вынудил опуститься на колени. Следуя за ним, перескакивая через раненых и убитых и отвешивая тумаки на обе стороны, огромный матрос Филлипс подбежал к флагштоку и спустил кастильское знамя. На этом сопротивление испанцев было сломлено, солдаты на палубе бросали мушкеты и сдавались в плен.

Флибустьеры сразу прекратили драку, деловито обшарили корабль и перетащили в свои трюмы индиго, табак и серебряные слитки. Трое пиратов получили достаточно серьёзные пулевые ранения, их перенесли на «Агреабль» на руках. Лоренс обратился к Пьеру с просьбой оказать им медицинскую помощь. Молодому лекарю ещё не доводилось лечить огнестрельные раны, но он охотно согласился расширить свою практику, попросил вскипятить котелок воды и занялся извлечением пули, которая застряла в бедре у рулевого по имени Жано. Пьер справился на удивление быстро: вытащил пулю, промыл рану, закрыл её лепёшкой из каких-то измельчённых трав, замешанных на оливковом масле, и наложил повязку. Так же успешно он оказал помощь другим пострадавшим, но строго предупредил каждого, что не менее недели им необходимо соблюдать покой и не беспокоить раны. К тому моменту, когда «Агреабль» прибыл на Тортугу, раненые уже уверенно шли на поправку, в то время как в прежние времена им пришлось бы валяться с лихорадкой и гадать: получится выжить или нет. Пьер получил от команды тьму похвал и прозвище «Король», или «Людовик», в знак признания его исключительных заслуг. Впоследствии все его звали именно Людовиком.

Четверых ремесленников пираты отпустили на берег, выделив каждому по тридцать реалов, помимо их собственных средств. Этого им должно было хватить на первое время, пока не найдут себе работу. А Пьера-Людовика де Графф удержал до раздела добычи, заплатил ему обещанные три доли и отпустил, повторив своё предложение поступить к ним в команду, если работа на берегу не заладится.

На Тортуге де Графф, как обычно, нанёс визит в губернаторский дворец и обнаружил, что д`Ожерона отозвали во Францию, а его место занял временно назначенный губернатором маркиз Жан-Поль Тарен де Кюсси. Новый глава острова намекнул, что назревают большие перемены: господин д`Ожерон проводил политику лояльности с флибустьерами, и это перестало устраивать французское правительство. Впрочем, д`Ожерон был прежде всего реалистом, отлично знакомым с нравами Вест-Индии. Он не пытался повлиять на обстоятельства непреодолимой силы, каким было пиратство, но стремился смягчить местные нравы и постепенно направить энергию людей на мирный труд. Де Кюсси был назначен на этот пост с условием проведения крутых перемен, однако, как и д`Ожерон, он прекрасно знал реальную обстановку. Он считал, что жёсткие меры в отношении пиратов недопустимы, нужно действовать убеждением и предлагать альтернативу флибустьерству. В беседе с де Граффом он взял на себя смелость дать господину капитану совет подумать о смене деятельности и стать плантатором. Но его предложение принесло не тот результат, к которому стремился губернатор: де Графф удвоил свою пиратскую активность, ему понравилась идея приобрести плантацию, но для покупки земли требовались немалые средства, не говоря уже о её освоении.

Он знал, как поступали бедняки: сколачивали сообщество из двух-трёх человек, в складчину или в долг покупали мотыги, лопаты, топоры и прочее, что было необходимо на первых порах. На выбранном участке в первую очередь строили хижину, вырубали и сжигали кустарник, вскапывали огород и сажали скороспелый сорт фасоли. Потом из крупных стволов деревьев строили дом и, надрываясь, распахивали целину под плантацию. На небольшом участке сажали рассаду табака, а когда она начинала ветвиться, пересаживали её на основное поле. Одновременно выращивали фасоль, картофель, маниоку, маис, и налаживали контакты с буканьерами, которые снабжали плантаторов мясом в обмен на табак.

Работы на табачных плантациях хватало. Частенько на растения нападали жирные зелёные гусеницы размером с палец, в такой оказии нужно было срезать все заражённые ветки и сжечь. В случае засухи плантаторы до бесконечности носили воду и каждый вечер поливали своё поле. Табак не переносит соседства других растений, поэтому все сорняки сразу удаляли. Когда кусты достигали в высоту полуметра, плантаторы собирали первый урожай. Стебли вместе с листьями подсушивали в специальных хижинах, затем обрывали листья, скручивали их и сушили до нужной кондиции. Это работой занимались особые люди, которым больше ничего не поручали. Урожай собирали четыре раза в год, срывая с одних и тех же кустов новые побеги. Когда плантация начинала приносить прибыль, фермеры получали возможность нанять слуг или купить рабов, и уж тогда выжимали из них все соки, зарабатывая себе и своим потомкам самую скверную репутацию. Де Графф не желал идти по этому пути. В свои двадцать три года он рассуждал, как опытный бизнесмен: хотел сразу начать дело с размахом, применять технологии орошения, закупить рабочий скот и более бережно относиться к дорогостоящим рабам, которые, по его мнению, должны были заниматься только квалифицированным трудом.

Идея стать плантатором стала его мечтой, дело было за малым: где взять необходимую сумму. Захват мелких судёнышек не приносил удовлетворительного результата, явно нужно было увеличивать масштабы деятельности. Чтобы иметь возможность атаковать более серьёзных противников, де Графф объединился с несколькими голландскими капитанами: Михилом Андриессоном, Янки Виллемсом, Якобом Эвертсоном, а самого известного из его новых союзников звали Николас ван Хоорн. Это был коренастый мужчина в возрасте около пятидесяти лет, популярный в пиратском сообществе благодаря своей отваге, изобретательности и способности ввязываться в самые невероятные авантюры.

В начале своей морской карьеры ван Хоорн был просто искусным рулевым. Затем он купил каперское свидетельство, но у него не было денег, чтобы приобрести и вооружить боевой корабль. Поэтому он пошёл по необычному пути: раздобыл старый рыбацкий баркас, посадил на него отчаянный экипаж из полусотни разбойников и умудрялся без артиллерии захватывать крупные трофеи. Это была очень смелая и умная идея: рыбацких судов никто не опасался, их спокойно подпускали вплотную к бортам, и ван Хоорн брал на абордаж хорошо вооружённые корабли без разбору их национальной принадлежности. Вскоре он стал адмиралом целой флотилии, флагманом которой сделал 50-пушечный фрегат, который назвал в свою честь: «Сент-Николас».

Правда, ван Хоорн, помимо своих многочисленных достоинств, отличался повышенной тягой к бутылке и непобедимой жадностью. Если перед ним маячила прибыль, у него отключалась способность воспринимать любую другую информацию. Из-за этого он, как это случалось не раз, терял больше, чем получал. Как все жадные люди, Николас был очень завистлив и чувствовал себя несправедливо обделённым судьбой, если видел у кого-то другого лучший, чем у него, корабль, оружие или костюм. Сам он даже в жару ходил в камзолах из самой дорогой ткани, которую только мог раздобыть, и украшал себя драгоценностями баснословной стоимости.

Ещё одной его особенностью была жестокость. Среди пиратов не было ангелов, но ван Хоорн напоминал уже ушедшее поколение чудовищно жестоких капитанов, таких как л`Олоне или Рок Бразилец. Со своими жертвами он был абсолютно беспощаден и, не моргнув глазом, убивал заложников, если никто не присылал за них выкуп. Николас был очень щедр с теми членами команды, кто проявлял храбрость в бою, но мог зарубить любого, если подозревал его в трусости. Такое поведение было причиной того, что больше одного-двух раз никто из капитанов с ван Хоорном в море не ходил. Однако Лоренс сумел найти общий язык с этим человеком, использовал его лучшие стороны, и их совместные операции приносили неплохую прибыль. Вскоре эта корсарская флотилия стала грозой Вест-Индии, а имя де Граффа теперь звучало в ряду прославленных пиратов.

* * *

Снова явившись на Тортугу, де Графф встретился с назначенным губернатором – бароном Жаном-Непве де Пуансе. Барон поставил его в известность о новых трендах в европейской политике: правительства Испании, Англии и Франции договорились навести порядок в своих заокеанских владениях и ликвидировать морской разбой, который давно уже стал опасной, самостоятельной и неуправляемой силой. Де Пуансе должен был выполнять это поручение, используя все свои возможности, которых у него было, в общем-то, немного для решения такой раздутой и запущенной проблемы. Чтобы содействовать в ликвидации корсарства, французское правительство пообещало прислать в Вест-Индию военный флот.

У нового губернатора была ещё одна непростая задача. Дело в том, что два года назад, в 1674 году, в Африке были распаханы земли под огромные плантации крупнейшей французской корпорации «Компани дю Сенегал», которая претендовала на титул мировой табачной монополии. Но плантаторы Вест-Индии тоже специализировались на табаке, они создавали табачному монстру конкуренцию и сбивали цены, тем более, что вест-индский табак был лучше. Крупные и влиятельные акционеры, которым принадлежала «Компани дю Сенегал», были недовольны прибылью. Следуя полученным приказам, барон де Пуансе стал требовать от плантаторов прекратить выращивание табака и заменить его сахарным тростником, чтобы конкурировать не со своими магнатами, а с англичанами, и перебить у них рынок сахара. Губернатор рассказал Лоренсу, что знатный пират маркиз Шарль Франсуа де Ментенон первым показал пример: бросил разбойничать и стал плантатором на острове Мартиника, причём сразу же начал с сахарного тростника.

С одной стороны, сахарный тростник не являлся нежным растением и не требовал такого хлопотного ухода, как табак. Однако переход на другую культуру был делом проблематичным. Чтобы удовлетворить требования губернатора, табачным плантаторам нужно было полностью перестроить процесс культивации и переработки, потратиться на посадочный материал, переучить рабочих и переучиться самим. Вместо хижин для просушки табака нужно было построить заводы для выварки сахара, которые требовали куда более сложного и дорогостоящего оборудования.

Но основная проблема заключалась не в этом. Тростник нуждался в гораздо более высокой влажности. Освоенные с таким трудом табачные поля, которые располагались на возвышенностях, для выращивания тростника не годились. Поэтому неудивительно, что действия губернатора вызвали мощное противодействие среди плантаторов. Де Пуансе понимал, что может выполнить приказ, только опираясь на обеспеченных землевладельцев. Он обратился к капитанам пиратских кораблей и предложил им своё содействие с выгодной покупкой земельных участков на Сен-Доменге15. Де Графф оказался пока единственным, кто ответил согласием.

Глава седьмая. Галеон вице-короля

В конце 1677 года в гавани Тортуги отдельной группой стояли несколько пиратских кораблей. Их вожаки собрались в кают-компании «Сент-Николаса» и изучали карту.

– Я предлагаю смотаться вот куда, – ван Хоорн опустил указательный палец с массивным золотым перстнем на кружок, нарисованный на побережье Юкатана.

– Сан-Франциско-де-Кампече, – уточнил Михил Андриессон. – Я слышал, уже не знаю, верно оно или нет, что в его окрестностях есть серебряные рудники.

– Город не лежит в глубине залива, как Маракайбо или Сантьяго, – продолжат тыкать пальцем ван Хоорн. – Рифов я здесь тоже не наблюдаю. Достаточно будет проломить оборону и грабить, сколько сможем унести.

– А кто-нибудь знает, как он защищён? – подал голос капитан Якоб Эвертсон.

– Я бы тоже сначала прояснил этот вопрос, – задумчиво заметил де Графф. – Как бы нам не нарваться на какой-нибудь подвох.

– Ага, а пока мы будем копаться с разведкой, кто-нибудь проболтается в таверне, и слухи о наших планах разнесутся по всей Вест-Индии, – скривился ван Хоорн.

– Это понятно, но всё-таки надо выяснить, как там насчёт форта, Николас, – поддержал коллег Янки Виллемс. – Кто-нибудь из наших там бывал? Насколько хорошо он вооружён?

– Придём – разберёмся, – заверил его ван Хоорн. – Да форт в любом случае нам не особо помешает. Пока де Графф со своими пушками будет отвлекать на себя его внимание, мы спустим на воду шлюпки и высадим десант. Главное – захватить город врасплох, чтобы испанцы не успели унести ценности.