За твоей спиной

– Ты ведь понимаешь, как все будет выглядеть, если ты заявишься с ней и ребенком в Республику? О чем все подумают?.. Сам все знаешь. Народ у нас нетерпимый.

– Я поговорю с Мадиной…

– Да ладно Мадина!.. Тебе Таня первая же мозг вынесет, когда все поймет.

– Вынесет? Ты бы ее видел! – чувствую, как в груди просыпается необузданная ярость. – Она тени собственной боится… От прежней Тани там только глаза, и те безжизненные.

– До сих пор не понимаю, как она с ним оказалась?

Откинув голову на спинку сидения, пялюсь в потолок.

– Мне назло она с ним оказалась.

– Ты уже все решил, Расул. Я не буду тебя отговаривать. Когда будете выезжать?

– Пока они в безопасности…

Дверь в салон резко открывается, ветер задувает. Буба сваливает пакет на пол и быстро докладывает:

– Расул Рашидович, в охотничьем доме сигнализация сработала.

Глава 8. Татьяна

На грани сна и реальности случается совершенно разное. Кто-то видит и слышит то, что уже когда-то было: смутные отголоски, обрывки фраз или образы конкретных людей, а некоторые достают из подсознания то, что обычно хранится под толщей общественных условностей и запретов – свои потаенные желания.

И только у меня одной проклятое комбо: ко мне третью ночь приходит сам Хаджаев. Сначала в виде воспоминаний, потом – в виде фантазий. Эротических, конечно.

Наш роман чуть больше трех лет назад начинался довольно банально. Около полугода мы работали на одной территории и всячески старались не замечать друг друга. Сейчас я уже забыла, какой громкой была тогда. Веселая, заводная, с собственным мнением, которое не боялась высказывать.

Расул Хаджаев же ужасный шовинист. Джигит, спустившийся с гор и не знающий, что у женщины тоже может быть собственное мнение и в придачу какие-никакие, но мозги.

Думаю, основная конфликтная линия понятна.

Редкие обращения в мою сторону ограничивались тремя фразами: «принеси кофе», «не отсвечивай» и «Таня, быстро, кофе». Я в свою очередь не робкого десятка. Цепляла брата своего однокурсника там, где почувствовала слабые места: демонстративно просила Амира успокоить своего «младшенького» и всячески унижала мужественность Расула.

Правда, он никак на это не реагировал… Совсем. Проклятый бессердечный кавказец!.. Чаще всего жестких губ касалась легкая полуулыбка.

Я же от льющихся рекой строгих приказов в мою сторону рвала и метала.

А потом мы со Златой, моей коллегой, решили поехать на Формулу-1. К тому времени, у них с Амиром уже завязались отношения, и, естественно, он ее никуда не отпустил. А в двухдневное путешествие со мной отправился Расул. Стоит ли говорить, что до Абу-Даби мы в тот день даже не доехали?

Слишком сильное между нами было напряжение, чтобы оно и правда оказалось просто взаимной неприязнью. Это была страсть. Настоящая. Маниакальная. Неконтролируемая.

Я не была девственницей, но до сих пор считаю, что Хаджаев был моим первым мужчиной. «Повелительная нежность» – так бы я назвала близость между нами. Я влюбилась в него… Думаю, это вообще случилось задолго до нашего первого раза, но я умело сопротивлялась.

Да уж!

Когда-то я умела сопротивляться. Сейчас мои суперспособности ограничиваются развитием навыков подстраиваться и защищаться… От собственного мужа.

– Таня, – слышится вдалеке.

Открыв веки, вздрагиваю.

Болтаюсь на поверхности, медленно осматривая высокий лоб с нависающей над ним черной челкой, прямые брови и обеспокоенные глаза. Тянусь к красивому лицу и медленно очерчиваю высокие скулы и выступающий подбородок.

На кончиках пальцев улавливаю ощущения, разрывающие душу.

Я так тебя любила…

Беспокойство в карих глазах резко сменяется черной, удушающей волной чего-то запретного. Дыхание останавливается, а в груди жарко свербит.

– Таня, – хрипло зовет Расул, в эту же секунду накрывая мои губы горячим поцелуем.

Черт…

Тело пронзает сладкая судорога. Это одновременно приятно и не очень. Слишком долго я такого не чувствовала, чтобы принять сейчас как данность и отпустить себя.

– Рас… – тяну отстраняясь. – Не надо…

Он берет мое лицо в ладони и еще раз целует. На этот раз требовательнее. Подчиняя мой язык своему, сталкивает их в бешенном ритме и покусывает губы. Целует так, будто… скучал и ему вкусно. Вкусно снова целовать меня…

– Рас… – шепчу отчаянно. – Рас. Рас… Рас…

– Таня!..

Открыв глаза, вдавливаю дрожащие пальцы в твердые плечи и вижу прямо перед собой глаза с темной поволокой. Те же, что и во сне, только не такие яркие. И беспокойные.

– Таня, – хмурится Расул, опуская голову. – С вами все в порядке?

Плечи под моими ладонями напрягаются.

Быстро окинув взглядом свою наполовину оголенную грудь, шиплю сквозь зубы:

– Не трогай меня…

Черные брови заламываются, а беспокойство в карих глазах сменяется на уже привычное равнодушие. Отодвинувшись, Расул прячет руки в карманы брюк и ровным голосом просит прощения:

– Извини. Я подумал с тобой что-то не так…

– Со мной все хорошо, – отвечаю, поспешно прикрываясь одеялом.

– Что у вас случилось?

– Сигнализация сработала.

– Ты кого-нибудь видела?

– Нет. Я… в общем, испугалась…

Отвернувшись к окну, Расул коротко кивает.

– Здесь безопасно, – по-доброму успокаивает.

– Он найдет нас. Уже нашел… – срываюсь в озеро из страха и сомнений.

Неужели мне всю жизнь придется бегать? Нам придется?

Осматриваю спящего сына… Он только-только успокоился, освоился на новой территории и даже начал улыбаться.

– Парни из охраны сказали, что скорее всего на территорию забежала собака.

– Найдет… – повторяю.

– Я… могу взять вас с собой, – перебивает вдруг Расул.

– Куда?.. – непонимающе спрашиваю.

– Ц-ц. Ты знаешь куда…

Я чувствую, как тело бьет мелкой дрожью и поглаживаю холодные плечи. Он говорит про Республику? Да? Предлагает нас с Лукой поехать туда?

Это было бы идеально.

Это было бы очень больно… Потому что там у него семья.

Но лучше места, правда, не придумаешь.

– Спасибо! Ты не пожалеешь. – выпаливаю с благодарностью. – Я буду вести себя тихо. Я все сделаю, чтобы не доставить тебе проблем.

Расул неожиданно смеется, а затем устало проводит ладонью по лицу и бороздит пальцами по жестким, коротким волосам.

Резко срывается к выходу, надевает пальто и напоследок произносит:

– Я слишком хорошо тебя знаю. Тихо ты не умеешь, Таня. Выезжать будем завтра ночью. Буба привезет вам одежду. Готовься…

Глава 9. Татьяна

Следующая ночь выдается темной и холодной.

Расул и Буба приезжают ближе к полуночи. К этому времени мы с Лукой, уже полностью одетые в спортивную одежду и кроссовки, привезенные нам заранее, ожидаем в гостиной.

Нервничаю так, что руки трясутся.

Сын, прижав к груди злосчастную игрушку Алило, оставившую след на моей щеке, не замолкает:

– Куда мы едем, мамочка? Пожалуйста, только не к папе…

– Нет, конечно!!! – спешу его успокоить.

Расул на наши слова никак не реагирует. Ловко подхватывает Луку на руки и несет в сторону микроавтобуса. Размещает на заднем сиденье и отходит, уступая дорогу мне. В нос ударяет аромат мужского парфюма. Я пытаюсь выбросить роящиеся в голове мысли о том, что раньше Хаджаев предпочитал более терпкие и горькие нотки. Наверное, эту туалетную воду выбирала жена…

Злюсь на себя, что вообще об этом думаю. Зачем?

Проигнорировав вытянутую для меня ладонь, залезаю в салон и пытаюсь разместить сына поудобнее.

– Тебе удобно?

– Да, мамочка. А куда мы едем?

– Мы едем в другой город, Лука.

– В другой город?

– Да. В путешествие.

– Я люблю путешествия!..

– Я знаю, сынок, поэтому Расул и предложил нам посетить его город.

Лука замолкает.

Я накрываю сына своим легким пальто и толкаю сумку с вещами подальше под сидение. Когда дел больше не остается, сажусь напротив Расула. В передней части салона. Избегать общения в условиях совместной поездки – это глупо и совершенно по-детски.

Заметив на себе внимательный взгляд, благожелательно улыбаюсь.

– Он боится отца? – спрашивает Расул тихо.

– Да.

– Герман бил его? – карие глаза становятся черными.

– Нет. Его он не бил…

Мы оба отворачиваемся к окну.

Автомобиль выруливает на поле, а затем покидает его, оказываясь на проселочной дороге, по которой мы приехали. Сейчас кажется, что это было очень давно, хотя в охотничьем домике мы прожили совсем немного.

– Ты уже решил, где мы будем жить? – интересуюсь задумчиво.

Он делает вид, что с трудом отводит взгляд от дороги.

– Да. Я все решил.

– Нам понадобятся кое-какие вещи…

– По приезду все приобретем, Таня.

– У меня есть некоторые сбережения в банке, но сейчас, как ты понимаешь, воспользоваться ими я не могу. Поэтому, как только ситуация изменится, я всё тебе верну. Обещаю.

Расул усмехается так, будто его что-то в моих словах умиляет.

– Я буду ждать! Обязательно верни!

Опять злюсь.

Как у него так получается? Одной фразой указать на мое место?

Отвлекаюсь на пролетающие мимо деревья. А в груди пусто. В душе полный раздрай.

Что с нами будет, где мы будем жить? Понравится ли нам в Республике и как отнесутся к этому знакомые Расула?

Но главное: как отнесётся к нам его жена? Женщина, на которой он женился сразу после того, как оставил меня.

Все эти вопросы не дают мне искренне радоваться тому, что с каждым новым километром расстояние между Германом и нами увеличивается.

Лука покашливает в тишине. Некритично, но за сегодняшний день не в первый раз. Это настораживает. Бросив нечаянный взгляд на Расула, замечаю, что он пристально за мной наблюдает.

В салоне полумрак. Только отсвет от фар, озаряющих дорогу.

– Что? – спрашиваю чуть раздраженно.

– Ничего.

– У меня есть ощущение, что ты все время хочешь мне что-то сказать, – не сдерживаюсь.

– Если бы я хотел, я бы сказал. А вот ты почему-то нервничаешь…

– Боюсь, что Герман нас найдет, – тут же смягчаюсь.

– В Республике? Как? Он знает, что у нас были отношения, Таня? Ты делилась об этом с мужем?

– Отношения? – горько усмехаюсь. – Ты хотел сказать, что мы какое-то время спали, а потом ты все прекратил, вместо объяснений одарив меня цветами?

Расул вздыхает так тяжело, будто уже жалеет, что затеял этот разговор.

– Прости, – тут же смущаюсь и уже чуть тише объясняюсь: – Про тебя конкретно Герман не знает. Когда мы только познакомились, я говорила, что встречалась с одним… мудаком, но, как бы сказать…

– Что?

– Тогда я еще не знала, кто окажется настоящим мудаком!..

– Ты всегда умела делать поспешные выводы и принимать глупые решения.

Он все такой же спокойный и уравновешенный, а я вдруг завожусь. Мы, вообще-то, обсуждаем то, как некрасиво и не по-мужски Расул меня бросил. Неужели он не может извиниться хотя бы за это?

Прикрыв глаза, отправляюсь в воспоминания…

… Это случилось после смерти Эльдара. Самого младшего из братьев Хаджаевых. Ему было всего восемнадцать, и он умер от передозировки. Расул переживал. Я всячески помогала ему справиться, но все изменилось, когда в Дубай прилетел их отец.

Рашид Хаджаев – старый дьявол. Самодур с комплексом кавказского бога. Я сразу ему не понравилась. Это чувствовалось во всем. Во внимательном, чуть пренебрежительном взгляде и в том, как сухо и свысока мне отдавались приказы. В этом, кстати, они со средним сыном похожи.

Молчать я не умею и лебезить перед стариком мне смысла не было. Несколько раз мы крепко с ним повздорили. Он оскорблял меня, я в ответ – его. Расул был в гневе.

Он просил меня не отсвечивать и переждать время, пока отец находится в Эмиратах, но оставить свою работу мне было не на кого. А дел было предостаточно. Амиру досталось втройне: нужно было уделять внимание бизнесу, они расстались со Златой, и самое худшее – именно старшего сына отец обвинил в смерти Эльдара.

Боже, какими словами обзывал Рашид Амира… Неудивительно, что теперь они не общаются.

С каждым новым днем мы с Расулом теряли какую-то близость. Он отдалился от меня. А потом просто уехал…

Провалившись в поверхностный сон, вздрагиваю, когда мы плавно останавливаемся. Тело бьет лихорадкой. Кажется, что в салоне очень холодно. Это, скорее всего, от недосыпа, но ощущается неприятно.

– Платная дорога, – негромко сообщает Буба. – Транспондер. Едем дальше.

Снова смотрю на Расула. Закусив губу, словно маленький воришка, быстро изучаю спящее, мужественное лицо, широкие плечи, сложенные на груди руки с длинными, ухоженными пальцами и широко расставленные колени.

– Спи, Таня, – не открывая глаз, уверенно приказывает.

Я в душе шиплю, словно дикая, африканская кошка. Как у него получается выводить меня одним словом из трех букв? Просто «спи»! И я, мать твою, в бешенстве! Даже с учетом того, что разучилась перечить мужчине за эти три года.

– Я замерзла, – хоть как-то оправдываю свое любопытство.

Грудь Расула становится в два раз больше от громкого вздоха. Наклонившись, он снимает кожаную куртку и передает ее мне.

– Надень.

– Спасибо тебе, – шепчу, укутываясь в тепло его сильного тела.

Сердце щемит.

– Спи! – снова выводит меня из себя.

– Конечно! – закатываю глаза и цокаю. – Спасибо, что подсказываешь, что мне делать. Этого, знаешь ли, в жизни очень не хватало…

Защелкиваю рот на замок, обнимаю мягкую ткань куртки и всячески сдерживаюсь, чтобы больше не язвить на невозмутимый, густой смех, распространяющийся по салону.

Глава 10. Татьяна

Ближе к обеду мы делаем остановку у придорожного кафе где-то за Воронежем. Буба покупает себе набор из бизнес-ланча и садится за отдельный от нас стол. Я не настаиваю. Наверное, у Расула с его работниками так принято.

Я выбираю куриный суп для себя и для сына. А потом ловлю флешбэки из дубайского прошлого, пока Расул все это оплачивает своей картой. Куда бы мы ни ходили и где бы не появлялись, я никогда не позволяла платить за себя.

Это было мое главное правило: ни от кого не зависеть финансово. Вообще, ни от кого не зависеть.

Грустно усмехнувшись, снимаю с сына куртку и размещаю ее на спинке стула. Кто бы мог подумать, что через три года после, я буду не только безропотно принимать помощь Расула, но и радоваться этому, как бездомный щенок.

Кто мог такое подумать?..

– Суп? – морщится Лука. – Фу-у…

– Он самый, – отвечаю тихо. – Поешь, пожалуйста.

– Я не хочу суп!..

Набрав побольше воздуха в легкие, выдыхаю его малыми дозами, и ровным голосом объясняю:

– Лу, мы весь день будем в дороге. Возможно, полноценно поужинать уже не сможем, поэтому нужно съесть теплый суп. Пожалуйста…

– Я не хочу суп!.. Не хочу, мамочка!

– Лука, пожалуйста…

– Не хочу!

Расул, разместив поднос с едой перед собой, внимательно наблюдает за нашей перепалкой, а потом двигает тарелку с супом и коротко приказывает моему сыну:

– Ешь!..

Я изумленно наблюдаю, как маленькие глаза сначала наполняются удивлением, а затем округляются в каком-то благоговейном страхе. Уже через десять секунд Лука хватает ложку, черпает бульон и… ест!

Расул тоже приступает к еде.

– Просто феноменально, – шепчу под нос, озираясь по сторонам.

– Что, Таня?

– Как у тебя это получается? Со всеми!.. Без исключения.

Он вместо того, чтобы раскрыть секрет, серьезно кивает на мою тарелку и повторяет:

– Ешь!..

– Спасибо.

Прикрыв глаза от удовольствия, наслаждаюсь теплой пищей и свежеиспеченным, белым хлебом. Улыбаюсь девушке на раздаче и смущаюсь, когда она задерживает взгляд на моей щеке, а потом недобро смотрит на Хаджаева.

Боже. Она думает, что это он меня так уделал?..

Отворачиваюсь, чувствуя, что все настроение катится в трубу. Вся моя жизнь теперь, как качели. Радуешься солнцу и тут же чего-то боишься. Наверное, все преступники в бегах так себя чувствуют.

– Я наелся, – пищит Лука через пару минут.

– Ты даже полпорции не съел! – ругаюсь, но Расул тянет руку и забирает тарелку из-под носа моего сына.

– Молодец, – хвалит его.

– Спасибо. Мам, я вон там поиграю, – извещает меня Лука, ловко спрыгивая на пол со стула.

Изумленно наблюдаю, как он бежит к подобию детского уголка с качалкой-динозавром и столиком с фломастерами.

– Что это было? – негромко интересуюсь у Расула.

Он невозмутимо на меня смотрит.

– Никогда не указывай ему, сколько надо съесть. Он мужчина, сам знает.

– Но…

– А ты доедай! – бросает небрежно, посматривая в мою тарелку.

– Ты… – злюсь так, что сейчас пар из ушей пойдет. Это не человек, а самый настоящий женоненавистник.

Расул коротко смеется и приступает ко второму блюду – что-то вроде говядины с овощами. Движения резкие, мужские.

– Ты специально, да? – вдруг догадываюсь. – Специально меня бесишь?

Вздохнув, нависает над столом и ровно произносит:

– Ты когда злишься, на мертвую непохожа. А если доешь, может, еще и щеки порозовеют. Вон, как у твоего пацана.

Задумчиво смотрю на Луку. И правда, у него на скулах яркий румянец.

Снова перевожу взгляд на Расула. Он так и не забрал у меня свою куртку. Когда я проснулась, на нем была дутая, черная безрукавка. А сейчас я заглядываюсь, как высокий ворот шерстяной водолазки подчеркивает квадратный подбородок.

Он же как лучше хочет… Это вдруг умиляет.

– Я просто волнуюсь, – не справляюсь с сумасшедшим желанием поделиться. – Как там все будет? И что скажут люди?

– Люди всегда что-то говорят…

– Я не хочу быть проблемой для тебя и твоей… семьи, – последние слова выходят из меня сложно. – Не хочу, чтобы кто-то страдал.

– Все будет хорошо, Таня. К тебе привыкнут. И ты, надеюсь, привыкнешь.

– Ты сказал, что уже знаешь, где мы будем жить?

Надеюсь, мне не придется жить в одном доме с его женой. Это было бы слишком жестоко по отношению к нам обеим.

Расул задумчиво на меня смотрит. Так, словно решает, можно ли мне рассказать правду.

– Я отвезу вас в родительский дом, – наконец сообщает.

С ужасом на него смотрю. Жить с его долбанутым на восточные традиции отцом?.. С безропотной, по словам Амира, мамой?..

– Только не верещи, – предупреждает Расул, прищуриваясь и потирая подбородок пальцами. – Подумай сама. Это единственное место, где вы будете под защитой. Посели я вас на левой квартире, сам бы постоянно переживал.

– Я… не знаю.

– Я оставлю с вами Бубу. Это мой человек. Ему можно доверять, Таня. Всем, кто рядом со мной, ты можешь доверять как мне. Я не подпускаю к себе и своим близким непроверенных людей.

Нахмурившись, киваю нашему водителю. Сердце от такого признания стучит, как ненормальное.

– Как мне себя вести? – интересуюсь, наблюдая за сыном. К супу больше не притрагиваюсь. – Как говорить? Я ничего не знаю.

– Это такой же город и так живут такие же люди, как и в Москве. Не демонизируй. Единственное, в Республике не очень любят показуху. Мы с уважением относимся к простым людям и настороженно к тем, кто пытается выделиться за счет дорогих вещей или денег.

– Я должна буду молчать? Опускать голову в пол? Не садиться за один стол с мужчинами? – перечисляю все, о чем когда-то думала.

Расул посмеивается и качает головой.

– Откуда это в тебе? Я разве когда-нибудь говорил что-то подобное?

Я думаю о том, что он говорил много другого. Того, что не сбылось. Обиду сложно прятать. Тем более, когда еще болит.

– Как мне себя вести? – спрашиваю нервно.

То, что мы будем гостить у Хаджаевых, меня убивает. Я готова идти по льду босиком, чтобы никогда не видеться с мужем, но жить со сварливым стариком, который ни во что меня не ставит, в одном доме?

Пф…

– Понаблюдай за нашей мамой.

Я согласно киваю.

– И… лучше научись считать до тридцати, прежде чем реагировать на что-либо.

– Это без проблем.

Расул усмехается так, будто ни капельки мне не верит. Поднимается и уходит в сторону уборной. Телефон, лежащий на подносе, тут же вибрирует. Закусив губу, читаю имя, ожидая увидеть там «Мадина», но звонящая записана как «Таша».

Это не твое дело, Таня – говорю я себе, пока убираю поднос с посудой.

Подхватив куртку, иду к сыну и пока помогаю ему одеться, стараюсь не обращать внимания на то, как Расул перезванивает загадочной Таше и, отвернувшись к окну, ведет разговор.

В машину мы садимся молча. Следующие триста – четыреста километров пролетают незаметно. Лука просыпается ближе к вечеру. Без настроения, охрипший и, увы, с зашкаливающей на градуснике температурой.

Глава 11. Татьяна

В Город мы приезжаем глубокой ночью.

Лука к тому времени засыпает после принятой таблетки парацетамола, а я вымотана настолько, что мало что понимаю.

Дом, к которому мы подъезжаем одноэтажный, но большой. Расул выбирается из машины первый и помогает мне. За то время, пока мы ехали, я немного привыкла к его касаниям и уже не отпрыгиваю от них, как диковатая белка.

– Вам подготовили две смежных комнаты. Они в правом крыле. Туалет и ванная тоже рядом.

– Две? Зачем нам столько?

– Дело твое. Но мальчик должен жить отдельно. На своей территории.

Я не спорю с ним. Просто сил нет. Контролирую то, как он заносит Луку в дом. Скидываю обувь. В нос ударяет запах чужого дома. Не могу сказать приятный или нет. Просто новый.

Раздев сына, оставляю его ненадолго, чтобы попрощаться с Расулом.

Я осматриваю свою комнату, с каждой секундой все больше не понимая, почему тело бросает в жар, а в ушах фоном проходит звон.

Возможно, от усталости?

Впитываю в себя каждую деталь: обои металлического цвета, массивную кровать с железным основанием, ненавязчивый, я бы даже сказала скучноватый, текстиль на ней и на окнах. На полу красивый, но холодный мрамор, в общем-то, как и по всему дому. Потолок впечатляет гипсовой лепниной у стен и в центре, вокруг будто бы парящей в воздухе, хрустальной люстры.

Все здесь чудесное, но… мужское, что ли.

Горло сводит спазмом.

Обернувшись, сталкиваюсь взглядом с замершими на моем лице карими глазами.

– Это твоя комната? – догадываюсь.

Только от одного человека меня так же трясет, как от ауры, которую чувствую сейчас.

– Была моей.

Расул снимает жилетку и, разместив ее на спинке кровати, проходит к окну. По-хозяйски сдвигает шторы и открывает центральную створку. Я завороженно наблюдаю за тем, как объемные мышцы гуляют по широкой спине, как напрягаются сильные руки. Не хочу этого замечать, но черт возьми, стою, как заколдованная.

Почему-то здесь, в Республике я как никогда ощущаю, что Хаджаев чужой.

Чужой человек другой веры и отличного от моего воспитания.

Чужой мне мужчина.

Чей-то муж…

– Закрой потом окно. Обязательно.

– Хорошо, как скажешь.

– Только не забудь, – кидает через плечо.

– Ты считаешь, я окно закрыть не в состоянии? – срываюсь на шипение. Всему виной ощущение загнанного в угол зверька, до которого довел меня Герман.

Я не хочу грубить Расулу. Никогда, наверное, не хотела. Так… получается.

– Я считаю, что ты недооцениваешь силу резкого, порывистого ветра. Ты жила когда-нибудь в горах? – вполне мирно спрашивает.

– Прости, пожалуйста, – зажмуриваясь, шепчу.

– Считать до тридцати, Таня, – напоминает Расул. – В твоем, крайне тяжелом случае хотя бы до пяти…

Я, слабо улыбнувшись, замечаю в дальнем углу забитый книгами шкаф и направляюсь к нему.

Смущаюсь и грущу одновременно. Эмоций миллион и ни одну из них нельзя оголить сейчас. Все они выстроились в горле и вот-вот вылетят наружу. Больше всего я боюсь, что это заметно.

Это все слишком.

Никогда не мечтала выйти за Расула замуж. Вообще об этом не думала, но сейчас не могу избавиться от гаденького, противного чувства, словно моя мечта сбылась у кого-то другого и меня в это яркое, безоблачное счастье, как нерадивого котенка, тыкают носом.

Сглотнув, неловко улыбаюсь:

– Никогда бы не подумала, что ты читающий человек.

Указательным пальцем проезжаюсь по ровному ряду разноцветных корешков и подцепляю один из них. Изучаю глянцевую обложку. Космические корабли, пауки и герой в камуфляжном костюме. Судя по названию, тут целая серия.

– Фантастика? – удивляюсь.

Вздрагиваю, ощущая ровное дыхание на затылке. Когда он успел подойти?.. И зачем так близко?..

– Раньше увлекался, – звучит над ухом. – Чтение помогает перераспределить собственные силы и принять верные решения. А еще… человек проживает тысячу жизней, если читает. А если нет, то всего одну. Свою.

– Тебе не нравится твоя жизнь? – выпаливаю раньше, чем думаю.

Черт.

До пяти, Таня!.. Хоть раз! Умоляю!