Печать Нострадамуса. Божество в камне

– Уж больно лицо у неё знакомое… – озадачилась мадам Кларисса.

– А платье-то, платье видела? – фыркнула мадам Нинет. – Будто из самого Парижа пожаловала. И что только здесь забыла?

Грустно вздохнув, Мадлен качнула головой. «Люди в этих местах никогда не изменятся: будь ты деревенской девушкой или фрейлиной королевы, тебе всё равно перемоют все кости».

Дойдя до кромки леса, Мадлен свернула на неприметную тропку и спустя некоторое время добралась до деревенского кладбища. Не пройдя и пары могил, девушка услышала тихие всхлипы. Сердце её ёкнуло, чувствуя неунимаемую материнскую тоску по погибшему ребёнку. «Прошло уже полтора года, а она так и не смирилась… Видимо, некоторые раны не лечит даже время». Тихо ступая меж покосившихся крестов, Мадлен подошла к могиле Виолетты. Склонившись над последней обителью своей дочери, бледная и состарившаяся, там стояла её мать.

– Доброй ночи, мадам, – негромко произнесла Мадлен.

Тихий вкрадчивый голос девушки заставил женщину вздрогнуть.

– Кто вы?

– Вы не узнаёте меня? – удивилась фрейлина. – Это я, Мадлен. Я жила здесь раньше.

Смахнув сухой рукой слёзы, женщина вгляделась в лицо девушки.

– Теперь я вижу… – сухо произнесла женщина, будто обращаясь в пустоту. – Ты изменилась…

– А вы остались прежней, – печально заметила Мадлен.

«Жизнь не пощадила мадам Лоран. Эта несчастная женщина будто превратилась в призрака. Кажется, словно все силы этого мира толкают её на тот свет. Ещё немного, и она шагнёт в пропасть. Жизнь для неё навсегда остановилась. Тоска по дочери вытеснила всё, что когда-то наполняло её существование. Кажется, будто она снова и снова проживает один и тот же день. Эта пытка, должно быть, невыносима».

– Ты пришла навестить мою Виолетту? – тихо спросила мадам Лоран.

– Нет, – честно призналась Мадлен, – На самом деле я пришла к вам.

– Ко мне? Но зачем…

– Моя просьба может показаться странной, но я должна спросить. Слышали ли вы когда-нибудь об Абраксасе?

Женщина, насторожившись, задумалась.

– Быть может, и слышала, но припомнить не могу. Теперь я многого не помню из прошлой жизни.

– Прошу, подумайте ещё, – умоляла Мадлен. – Я помогу. Абраксас – это божество. Многие верят, что он управляет временем и исполняет желания.

– Время… Желания… – Женщина будто нащупала что-то в старых воспоминаниях, но не спешила ими делиться.

– Вы вспомнили?

– Божество с часами. Да, кажется, я припоминаю.

– Да, да, вы говорите о нём, – воодушевилась фрейлина. – Прошу, расскажите всё, что знаете.

– Это было так давно. Виолетта, моя девочка, только появилась на свет. Она была такой слабенькой, болезненной, что её отец думал: она сойдёт в могилу, не прожив и месяца. Но я не готова была отпускать её. От старух в деревне я узнала о статуе, что стоит в лесной глуши. Она исполняла желания. Готовая на всё, лишь бы спасти своё дитя, я пошла к ней и обратилась за помощью. И тогда я услышала голос. Он сказал, что позволит моей дочери жить, но взамен потребует, чтобы моё дитя послужило на его благо. Я согласилась и моя Виолетта окрепла. Она выжила, и ни одна хворь не касалась её. Но когда она стала старше, моя девочка пожаловалась мне, что слышит голос у себя в голове. Он звал её к себе, напоминал о долге. И я рассказала ей всё. Просила сходить в лес, поклониться той статуе. Но Виолетта не послушала меня. Говорила, что её душа принадлежит лишь Господу богу и она не станет знаться с языческими идолами. А вскоре после этого её не стало. – Мадам Лоран заплакала и больше не могла произнести ни слова.

Выслушав рассказ женщины, Мадлен призадумалась. «Так, значит, культ выбрал в жертвы девушку, что косвенно нарушила условия сделки, заключённой ее матерью, и понесла наказание. Отказалась служить Абраксасу и погибла. Несчастная…»

– Благодарю вас, мадам, – произнесла Мадлен. – Вы должны знать, что ваш рассказ может помочь спасти невинные жизни.

– Правда? – На мгновение глаза мадам Лоран засияли ярче, осознаннее. – Если я помогу хоть одной матери уберечь своё дитя, моя жизнь будет прожита не напрасно.

Слёзы вновь выступили на бледном лице убитой горем женщины. Неестественно сгорбившись, она оперлась на надгробный камень.

– Я здесь милая, я с тобой… – словно читая молитву, зашептала несчастная.

«Мне пора уходить, – поняла Мадлен. – Я узнала всё, что хотела».

Оставив мадам Лоран наедине со своей печалью, девушка вернулась на окраину деревни.

Некромант нетерпеливо прохаживался из стороны в сторону, ожидая вестей. Как только Мадлен показалась на дорожке, Калеб тотчас подлетел к ней.

– Я уже начал волноваться. Удалось что-нибудь узнать?

– Мы были правы: в молодости мадам Лоран обращалась за помощью к Абраксасу. Но долг за помощь лёг не на её плечи – он выпал на долю Виолетты. Когда пришло время, девушка отказалась связываться с Абраксасом.

– И он не забыл этого, – понял Калеб.

– Да. Виолетта не знала, что уже многие годы её жизнь принадлежала кровавому богу. И культ забрал её, когда посчитал нужным.

– Злопамятный божок… Но эта его слабость может сыграть нам на руку. Теперь мы сможем найти его жертв до того, как культ нанесёт удар, – размышлял некромант.

На ночном небе начали сгущаться тучи. Подняв голову, Калеб заметил:

– Скоро грянет гроза. У нас есть два варианта развития событий: мы можем попытаться скорее добраться до Парижа, пока не промокли до нитки, или найти укрытие неподалёку.

– Думаю, нам стоит где-то переждать грозу, – подумав ответила девушка. – Не хочу вернуться в Лувр мокрой и простывшей.

Лицо Калеба озарила мимолётная улыбка.

– Неужели у нас будет время побыть наедине? – ласково, с легкой хитринкой в голосе спросил юноша.

– Так вот что ты задумал, – засмеялась Мадлен.

– Я здесь ни при чём, – некромант лишь пожал плечами, – Это всё гроза. Видишь, сама природа хочет, чтобы мы чаще бывали вместе.

– Пока я вижу, что природа хочет, чтобы мы поскорее нашли крышу над головой. Давай так и поступим.

Довольно улыбаясь, Калеб заботливо взял девушку за руку.

– Знаю я одно местечко… Думаю, тебе понравится.

Ускорив шаг, некромант направился к соседней деревне, всю дорогу присматривая, чтобы Мадлен не оступилась.

Когда путники добрались до ближайшего селения, ветер разыгрался не на шутку. Ураган поднимал с обочин пыль и песок, мешая рассмотреть дорогу. Прикрывая глаза, Мадлен не видела, куда её вёл Калеб, но совершенно не беспокоилась об этом. Она доверяла некроманту и точно знала, что он не подведёт её. Когда грянул первый гром, Калеб, ловко отперев амбарный замок, втащил девушку в тёплое сухое помещёние. Сначала Мадлен подумала, что некромант привёл её в сарай, где хранили зерно.

Но вдруг услышала тихое фырканье. Сделав шаг вперёд, Мадлен улыбнулась: выглянув из стойла, к ней тянула морду пегая кобыла.

– Это конюшня?

– Отчасти. В этой части держат лошадей, а вон там… – Калеб показал рукой на вторую часть амбара, – там хранят чистое сухое сено.

Достав из сумки, висевшей на поясе, сочное зелёное яблоко, некромант протянул его кобыле. Та, быстро обнюхав его ладонь, с удовольствием приняла лакомство.

– Люблю лошадей… Красивые животные, статные.

– А ещё мышек, белок, птичек… – улыбаясь, перечисляла Мадлен.

Калеб усмехнулся, понимая, что девушка припоминает всех зверей, что были когда-либо подкормлены некромантом.

– Что я могу поделать, каждый из них беззащитен перед человеком и природой. Такие хрупкие прекрасные существа выживают в столь суровом мире.

– Иногда мне кажется, что твоё сердце должно быть размером с Париж, иначе как оно может вместить в себя столько заботы и доброты.

– Ты преувеличиваешь… – отмахнулся некромант. – Но знаешь, это приятно. Меня беспокоит лишь одно: вдруг однажды я сделаю нечто такое, что разрушит твою веру в меня, – печально произнёс юноша.

– Не представляю, что бы это могло быть, – искренне ответила Мадлен.

– Надеюсь, ты никогда этого и не узнаешь.

Калеб отвёл взгляд в сторону, словно обдумывая что-то серьёзное. Он вспомнил мёртвую голову, что забрала у него часть души. Прислушавшись к себе, словно попытался заглянуть внутрь, туда, где под рёбрами билось сердце, он чувствовал, что-то в нем изменилось. В последнее время он будто терял себя. Калеб, которым он был раньше, начинал растворяться в незнакомом некроманте, более сдержанном, хладнокровном. Калеб изо всех сил цеплялся за прошлое. старался делать то, что прежде, но всё выходило иначе. Вот и сейчас он протянул кобыле яблоко, скорее подражая прошлому себе, а не от чистого сердца, как было раньше. Он помнил, что прежний Калеб поступил бы именно так, и чтобы не пугать Мадлен, не отталкивать её, старался действовать по-старому. Юноша грустно вздохнул.

Встряхнув головой, Калеб попытался отогнать от себя дурные мысли. Где-то снаружи сверкнула молния и раздался оглушительный раскат грома. От неожиданности Мадлен подскочила на месте и, прижавшись к некроманту, зарылась в его объятия.

– Испугалась? – Калеб нежно поглаживал девушку по волосам, крепко прижимая её к себе.

– Немного, – призналась фрейлина.

– Это всего лишь стихия. Здесь мы в безопасности.

Мадлен давно перестала бояться грозы; её не пугали ни молния, ни гром, но выбираться из объятий Калеба ей совершенно не хотелось. А потому, прикрыв глаза, она положила голову на грудь юноши и ещё долго слушала биение его сердца. Мадлен распахнула глаза, когда по крыше конюшни забарабанил дождь. Взяв девушку за плечи, Калеб повёл её в глубь амбара. Здесь, устав после долгой дороги, Мадлен опустилась на сухое сено. Он него пахло полевыми травами и луговыми цветами. Калеб устроился подле девушки, не спуская с неё внимательных глаз.

– Ты, наверное, уже привыкла к королевским покоям, а я привёл тебя в амбар, – усмехнулся некромант, не в силах оторвать взор от возлюбленной.

– Во дворце, конечно, мягкие постели и крепкие стены, но порой мне так не хватает свободы, что можно найти только за пределами столицы, – ответила Мадлен.

– В моём мире свободы хоть отбавляй. Я волен идти куда пожелаю.

– Но при этом вынужден жить в подвале сомнительного постоялого двора на окраине Парижа, – девушке сделалось грустно.

Только сейчас она поняла, что все эти непривычные для него лишения некромант терпит лишь ради неё.

– Это я держу тебя в городе, который тебе неинтересен? Я лишаю тебя свободы?

Повернувшись к девушке, Калеб аккуратно коснулся ладонью её щеки.

На его губах играла лёгкая подрагивающая улыбка.

– Глупенькая… Думаешь, ты забрала у меня свободу? – переспросил Калеб и тут же ответил: – Нет. Ты подарила мне крылья. Один твой взгляд дарит мне столько счастья, сколько я не нашёл бы за годы скитаний.

Калеб подался вперёд. Его взгляд медленно коснулся девичьих губ. Сердце забилось быстрее, ровное дыхание сделалось глубже. И в следующее мгновение его губы отыскали её. Поддаваясь каждому движению Калеба, Мадлен чувствовала, как под тканью платья начинает распаляться её тело. Калеб ощущал то же самое. Жар постепенно охватывал его. Здесь и сейчас ему впервые было так сложно контролировать свои мысли и желания. Его руки сами собой потянулись к девичьей талии. Не разрывая настойчивого поцелуя, некромант сгрёб девушку в охапку и мягко повалил на сухое сено. Она не противилась его порывам. Почувствовав, как её тело утонуло в упругой соломе, Мадлен провела руками по груди нависавшего над ней Калеба. Найдя первую застёжку его облачения, она вдруг замерла. Её руки задрожали, не решаясь зайти дальше. «Я желаю его», – не скрывая истинных чувств, Мадлен честно признавалась себе в том, чего хочет, но не знала, как открыть некроманту своих желаний. Будто услышав её сомнения, Калеб сам расправился с застёжками своего облачения. И тогда тёплые ладони девушки коснулись его обнажённой груди. В этот момент она словно осмелела, забыв о робости и неуверенности. Когда её ладонь скользнула по животу некроманта, направившись ниже, Калеб ненадолго оторвался от её губ и заглянул ей в глаза.

– Ты уверена? Не пожалеешь о том, что…

Не дав ему договорить, Мадлен прижала указательный палец к губам некроманта.

– Я хочу этого… Ты нужен мне.

Услышав заветные слова, Калеб больше не задавал вопросов. Отбросив в сторону чёрное одеяние, некромант с особой нежностью принялся за шнуровку девичьего платья. Узлы не всегда были податливы, но Калеб был терпелив. Шаг за шагом, медленно и ловко он расправлялся с тяжёлой тканью, скрывавшей от него истинный облик его возлюбленной. Вскоре с преградами было покончено. Ослабив шнуровку, Калеб плавно стянул с девушки платье. Слегка отпрянув назад, некромант затаил дыхание и с восхищением скользнул взглядом по прекрасному женскому телу. Мадлен не пыталась скрыться от него, не стараясь прикрыть руками свою наготу. Ей нравился взгляд некроманта, его трепетное любование ею. Заметно нервничая, Калеб разделался со шнуровкой своих брюк. И вскоре, так же как и Мадлен, предстал перед любимой в свое истинной наготе. Проведя руками по плечам некроманта, девушка притянула Калеба к себе. Он повиновался её желаниям. Оказавшись сверху, Калеб вновь накрыл губы любимой горячим поцелуем. Теперь ничто не разделяло их. Страсть, что так долго ждала своего часа, с каждой минутой все сильнее туманила их разум. Дыхание становилось громче, тяжелее. Прикосновения настойчивее, смелее.

Оторвавшись от губ девушки, Калеб мельком взглянул на её возбуждённое лицо и коснулся губами шеи. Его поцелуи спускались всё ниже, обжигая ключицы, плечи. Добравшись до женской груди, Калеб мягко накрыл её новой волной поцелуев. Не сдержав первого стона, Мадлен выгнулась ему навстречу. Для неё больше не существовало ничего, кроме трепетных обжигающих прикосновений Калеба. Руки некроманта с наслаждением изучали изгибы возлюбленной. Его ладони плавно поглаживали её бёдра и живот. И вдруг, скользнув ниже, добрались до женского лона.

Мадлен вздрогнула. Лёгкое прикосновение Калеба стало для неё ударом молнии. Испугавшись, что причинил любимой боль, некромант поднял на девушку вопросительный взгляд, но вместо ответа её ладонь направила его руку дальше.

Ощущая жар женского тела, Калеб чувствовал, как девушка желала его. И сам уже не мог противиться этому притяжению. Скользнув рукой по внутренней поверхности её бёдер, некромант аккуратно двинулся вперёд. Мадлен тихо вскрикнула, когда Калеб плавно вошёл в неё. Склонившись над девушкой, некромант покрывал быстрыми поцелуями её губы, лицо, шею.

– Я не сделал тебе больно?

– Совсем ничуть…

Подтверждая свои слова, девушка осторожно выгнулась. И Калеб понял, что она дала ему своё разрешение. Он начал двигаться. Сначала медленно и нежно, боясь испугать её. Но с каждой минутой желания и страсть всё сильнее брали над ними верх. Движения некроманта стали быстрее, напористее. Мадлен, прикрыв глаза, не скрывала своих стонов. Кусая губы, она чувствовала внутри себя его мощь и всё громче выкрикивала его имя.

– Калеб… Калеб…

Забыв об осторожности, некромант больше не сдерживал себя. Резкими глубокими выпадами он заставлял девушку сильнее впиваться ногтями в его плечи. Как же давно он мечтал об этом! Каждую ночь в греховных снах он видел, как она отдаётся ему, а он, презрев все предрассудки, снова и снова берёт то, чего так желает. И вот его сны обратились явью. Мадлен, его любимая Мадлен подарила себя ему. Он ускорился, чувствуя, что скоро достигнет вершины желанного удовольствия. Она опередила его.

Вскрикнув, девушка замерла, ощущая, как где-то внутри её тело сходит с ума от внезапного наслаждения. Калеб продержался чуть дольше. Его движения стали рваными, глубокими. И, совершив последний толчок, он вдруг задрожал, шумно выдохнув. Его тело напряглось, и Мадлен ощутила, как её тело наполнилось теплом.

Влажная грудь Калеба, тяжело вздымаясь, коснулась женской кожи. Ещё несколько минут, не шевелясь, влюблённые переводили дыхание, оставаясь едины.

Когда наконец Калеб опустился подле девушки, Мадлен прижалась к нему, положив голову на плечо некроманта. Слушая шум дождя, Калеб прижал её к себе.

– Я не обидел тебя? – чуть позже поинтересовался некромант.

– Всё было чудесно, – целуя Калеба в губы, произнесла Мадлен.

– Хочу, чтобы так было всегда. Ты, я и весь мир, что открыт для нас.

– Однажды так и будет.

Ближе к утру ливень прекратился, выглянуло солнце. Более предаваться сладким мечтаниям было уже нельзя. И влюблённые, одевшись, покинули место, что навсегда сблизило их, и направились в Париж.

Глава 7. Королевская лилия

Спустя несколько дней после возвращения из Жарден Флюрьи, Мадлен искала Селесту в королевском саду. Ей было велено передать девушке поручение от Жизель, связанное с покоями испанской принцессы. Мадлен нашла подругу подле королевской часовни. Селеста была грустна.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Мадлен. – Дело в Фабьене?

– Нет, месье Триаль здесь вовсе ни при чём, – заверила подругу Селеста. – На днях я получила письмо из дома: родители предлагают мне на время покинуть Лувр.

– Но почему?

– Отец считает, что теперь мне нечего здесь делать и лучше сосредоточить всё своё внимание на поиске подходящей партии. А кто, как не родители, знают, какого мужа мне следует подыскать.

Селеста печально вздохнула, с тоской глядя в сторону дворца.

– Расскажи им о Фабьене, – предложила Мадлен. – Вы с ним созданы друг для друга. Думаю, когда твои родители узнают о вас, всё разрешится наилучшим образом. Фабьен – аристократ. Его семья пользуется уважением во Франции.

– Если бы всё было так просто, – всплакнула Селеста. – В своём письме домой мой брат Тьерри упомянул о нас с Фабьеном. И уже через несколько дней я получила ответное письмо. Отец писал, что я совершаю ошибку. Отправляя меня в услужение к Екатерине, они надеялись, что я выберу в мужья кого-то, кто находится ближе к власти. Фабьен же сейчас потерял доверие короны. Наваррский старается держать бывших гвардейцев Генриха подальше от себя. Это не может не влиять на статус семьи Триаль. Отец знает об этом и не считает, что у меня есть будущее с Фабьеном.

– Твои родители не правы, – жалея подругу заговорила Мадлен. – Они просто не видели, с каким трепетом Фабьен относится к тебе, как смотрит влюблёнными глазами. Они не знают, как ты светишься от счастья рядом с ним. Я уверена, познакомившись с Фабьеном, они изменят своё решение.

– Я бы на это не рассчитывала, – отмахнулась Селеста. – Знаешь, порой мне кажется, что у нас с родителями нет ничего общего, будто мы смотрим на этот мир с разных сторон, будто я им и вовсе…

– Не родная дочь?

– Да. Именно!

Мадлен поёжилась. Она давно знала правду, в которой боялась признаться себе, а теперь и подруге. «Селеста, действительно, не дочь своих родителей. И я должна хотя бы попытаться рассказать ей об этом». Набравшись смелости, Мадлен вздохнула.

– Мне нужно сказать тебе нечто важное, но совершенно, боюсь, совершенно неправдоподобное.

– Я привыкла к странностям – говори.

– Я думаю, есть причина, почему тебе порой трудно находить общий язык со своими родителями, почему порой вы с Тьерри выглядите детьми разных родителей.

– Почему же? – удивлённо спросила Селеста.

– Ты…Боже, как же сложно… Селеста, ты не наследница дома Моро. Много лет назад дочь Эвы Моро родилась мёртвой. Она, предположу, долго не могла отойти от тяжёлых родов, а потому не сразу смогла взглянуть на детей. В это же время давняя подруга Сильвии Моро – Маргарита – Клевская просит её об одолжении – спрятать у себя её внучку, рождённую совсем юной дочерью. И Сильвия соглашается. Мёртвую девочку подменяют новорождённой малышкой, дочерью Марии Клевской. И никто в семье, кроме Сильвии, не знает об истинном происхождении девочки.

– О чём ты говоришь? Мадлен, я не понимаю…

– Селеста, ты дочь Марии Клевской и Генриха III, ты наследница дома Валуа.

– Это шутка? – Селеста шагнула в сторону и, обхватив руками голову, замотала ей из стороны в сторону. – Прости, но это звучит…

– Неправдоподобно, – продолжила Мадлен. – Да, я говорила, но это так. Поверь мне. Вспомни, как называла тебя бабушка.

– Лилия, – произнесла Селеста.

– Золотая лилия – эмблема дома Валуа, – напомнила ей подруга.

Селеста, нахмурившись начала теребить платье.

– Не верю…это невозможно…невозможно. – Вдруг девушка замерла, застыв на месте, – А знаешь, я соберу вещи и отправлюсь домой. Поговорю с родителями, и всё станет ясно.

– Но ведь они ничего не знают.

– Они воспитывали меня, поэтому должны были хоть о чём-то догадываться. Я отправлюсь в поместье Моро, сейчас это необходимо.

Оставив подругу, взволнованная Селеста бросилась прочь ко дворцу. Мадлен не стала её останавливать. «Теперь ей нужно побыть одной. Такую правду непросто принять. Не удивлюсь, если и после поездки домой Селеста не сумеет назвать себя дочерью Марии Клевской. Но кто знает, время многое меняет. Может быть, однажды она поверит мне».

Возвращаясь в замок через королевский сад, Мадлен услышала знакомые голоса. Прислушавшись, девушка поняла, что по соседней дорожке прогуливается король Испании в сопровождении Алехандро. К своему удивлению, Мадлен отметила, что рядом с ними не было привычной стражи. Их голоса звучали тихо, а порой и вовсе замолкали. «Они о чём-то секретничают, забравшись подальше от чужих глаз. Интересно, что они обсуждают. Как бы я хотела просто пройти мимо, но ведь знаю, что не сумею этого сделать. А вдруг их разговор касается Франции? Стоит проверить».

Спрятавшись под пышным зелёным кустом, Мадлен затаилась и вскоре сумела расслышать обрывки интересующего её разговора.

– Так, значит, он сейчас здесь? – обращаясь к послу, спросил король.

– Да, я уже беседовал с ним на свободные темы, – ответил Алехандро.

– Ты говоришь, он совсем мальчишка? – задумчиво произнес Филипп.

– Да, но не дурак.

– Он догадывается о том, кто его отец?

– Нет, он уверен, что его имя Тьерри Моро, и ни о какой связи с домом Валуа даже думать не смеет, – ответил месье Ортега.

Услышав знакомое имя, Мадлен округлила глаза. «Тьерри? Так вот почему Алехандро беседовал с ним. Он ничего не знает о Селесте и считает, что это Тьерри незаконнорождённый сын короля».

– Ты уверен, что не ошибся в нём? – спросил король.

– Найти ребёнка было сложно: его хорошо спрятали. Но мне удалось разыскать служанку Клевских, которая сама видела, как младенца увезла Сильвия Моро. Всё сходится, – подтвердил свои слова Алехандро.

– Я верю тебе, – кивнул Филипп. – Осталось перетащить мальчонку на нашу сторону, и мы сможем свергнуть Наваррского с трона Франции.

Мужчины пошли дальше, и вскоре их голоса уже нельзя было различить. Выбравшись из-под кустарника, Мадлен долго приводила себя в порядок и пыталась осмыслить подслушанный разговор. «Король Филипп не просто так прибыл в Париж. Он мечтает не о мире с Францией, а о свержении нового короля. Какая подлость! И Алехандро замешан в этом заговоре. Что же делать? Ждать, пока они нанесут удар? Так не пойдёт. Нужно всё обдумать». Размышляя о подлости испанского короля и судьбе Франции, Мадлен поспешила вернуться ко двору.

Этим же днём, выполняя очередное поручениё Жизель, Мадлен вошла в покои, отведённые Анхеле-Валенсии. «Просили подать им вина, а сами уже сбежали в сад».

Поставив на стол принесённое с кухни вино, Мадлен услышала громкие голоса, доносившиеся из спальни принцессы.

– Я совершенно не понимаю этого мужчину, – сетовала на жизнь инфанта. – То он на глазах у всего двора приглашает меня на танец, то вновь не обращает на меня внимания. А мне говорили, что король – большой любитель женщин. А на самом деле Генрих – непробиваемая крепость. И что мне с этим делать? Отец ждёт от меня успехов на любовном фронте.

Подав принцессе тарелку с фруктами, рядом с ней остановилась одна из служанок.

– Ваше Высочество, – кротко заговорила она, – возможно, вам будет полезно узнать, что в лесу, на самой окраине Парижа, есть статуя, что исполняет любые желания. Местные верят, что, если обратиться к ней за помощью, она обязательно поможет.

– Это всё ваши французские выдумки, – отмахнулась принцесса.

– Я тоже так думала, Ваше Высочество, пока сама не увидела этих чудес, – продолжала служанка. – Одна нищенка, что жила неподалёку, после похода к этой статуе уехала из Парижа в Марсель на карете и в дорогих нарядах, словно королева.

– Ты не врёшь? – недоверчиво приподняв бровь, спросила инфанта.

– Ваше Высочество, я бы не посмела.

– И где находится эта статуя?

– Найти её нелегко: там овраг и низина. Но я хорошо знаю эти места и могла бы показать вам, – предложила служанка.

Мадлен, слышавшая весь разговор, ужаснулась. «Статуя, что исполняет желания… Культ Абраксаса вновь ищет себе должников. Но не думаю, что принцесса сунется в лесную чащу в поисках волшебной статуи. Это же просто безумие».