Печать Нострадамуса. Божество в камне

– Короля всегда окружают интриганы и заговорщики, Ваше Величество. И кому, как не вам, знать об этом.

Подняв взгляд, Анри удивлённо заглянул в глаза Мадлен. В них, не таясь, плескались боль и разочарование, но связаны они были не с тем, что случилось в подземельях инквизиции.

Слыша голос Наваррского, ощущая рядом его присутствие, Мадлен нехотя вспоминала жуткое видение, посетившее её во время коронации. И сейчас, глядя на нового короля Франции, она видела не своего спасителя, а монстра, утопившего мир в крови. Анри потянулся вперёд, всем телом приблизившись к девушке. Его ладонь потянулась к её руке, желая коснуться нежной кожи. В движениях Наваррского не было ничего угрожающего, предосудительного. Напротив, сейчас он был искренне обеспокоен состоянием девушки. Когда подушечки его пальцев дотронулись до женского запястья, Мадлен вздрогнула, в ужасе отдёрнув руку. На лице Наваррского мелькнуло болезненное недоумение.

– Мон Этуаль, неужели я так пугаю вас?

Понимая, что в эту минуту её ложь может сыграть против неё, Мадлен сказала правду.

– Да, я боюсь вас. Я видела, чем всё это закончится. Знаю, чем обернётся для мира ваша сделка с Абраксасом. Он не пощадит никого. Даже вас…

– Так там на коронации у вас было видение? И что оно значит? – спросил Анри.

– Абраксас утопит наш мир в крови, а вы станете символом этой кровавой жатвы. Но у вас больше не будет власти: вся она перейдёт к нему.

– Вы не правы, Мадлен, – отведя глаза в сторону, негромко произнёс король, – Когда всё свершится, я обрету его силу, но он не сможет повелевать мной.

– Вы будете обмануты… – повторила Мадлен. – Тот, кого я видела на троне, не вы. То был Абраксас. Он поглотит вас, и вы канете в бездну, задавленный его мощью.

Наваррский опустил голову, задумавшись над словами девушки. Что-то в её трепещущем голосе, испуганных глазах подсказывало ему, что она стала гласом истины. Её речи – предупреждение, но он не был готов поверить. Анри знал, что отступать ему уже некуда. Сделка совершилась: он теперь король Франции, династия Валуа низвергнута. Абраксас выполнил свои обещания. Теперь его черёд.

Когда Анри вновь поднял взгляд на девушку, она дрожала. Понимая, что именно он сейчас был причиной её страха, Наваррский больше не пытался коснуться её.

– Мне жаль, Мон Этуаль, что вы теперь видите во мне лишь монстра. Надеюсь, со временем вы взглянете на меня прежними глазами. Я не желаю вам зла, напротив, хочу, чтобы вы оставались в безопасности. Но для этого вы должны находиться рядом, под моей защитой. Лишь так я смогу у беречь вас…

– Не сможете, Анри… не сможете… – Голос девушки звучал так тихо, словно был дуновением ветра, что легко касался разгорячённой кожи. Эти несколько слов больно кольнули самолюбие короля. Он хотел возразить, убедить девушку в том, что она заблуждается, но не смог произнести ни слова. Один её взгляд лишал его дара речи.

Лишь сейчас Наваррский понял: Мадлен была права в своих суждениях.

Не зная, что ответить, чем возразить, Анри обернулся за спину и громко крикнул кучеру:

– Останови карету!

Как только кони стали, остановились колёса, Наваррский произнёс:

– Оденьтесь, Мон Этуаль, а я распоряжусь, чтобы вам принесли еду и воду. Дорога до Парижа займёт ещё несколько дней. Я вижу, что моё общество тяготит вас. Чтобы облегчить вам путь, дальше я поеду верхом.

Не дожидаясь ответа, король вышел из кареты, оставив фрейлину одну. С тоской Мадлен проводила взглядом его фигуру. Она и сама не могла дать ответ, какие на самом деле чувства испытывает к этому мужчине. «Я не могу ему доверять, не после того, как узнала о сделке с Абраксасом. Мне страшно, что за своими речами он может вновь скрывать ложь. Но всё это доводы разума. А что же твердит сердце? Оно замирает каждый раз, когда мои мысли возвращаются к Анри. Бьётся трепетно. И изнывает в муках, когда Наваррский пропадает из моей жизни. Что же мне делать? Как быть?» Пытаясь отвлечься от грустных дум, Мадлен скинула с себя мантию и принялась натягивать платье. Делать это в карете без чужой помощи было ужасно неудобно. Да и тело всё ещё болело после тех пыток, которым оно подверглось. Но спустя некоторое время девушке всё же удалось привести себя в порядок. Поправив юбки, она вновь устроилась на сиденье. Вскоре ей подали еду. Мадлен ожидала, что к ней заглянет Анри и она сумеет поблагодарить его за платье и пищу. Но король так и не появился. Когда карета тронулась, фрейлина отодвинула шторку и выглянула в окно. Неподалёку, глядя вперёд, на белом коне ехал король Франции. Анри сдержал обещание и более не беспокоил девушку. Всю дорогу до Парижа Мадлен провела одна.

Часть 2. Новый король

В короне и золоте новый король.Готовится он отыграть свою роль.Но ты добродетели нынче не жди.Для всех, кто был против,                          зажгутся огни.

Глава 4. Испанское посольство

С тех пор как Анри стал именоваться Генрихом IV, королём Франции, в стране начали понемногу угасать конфликты прошлых лет. Бывшие сторонники Де Гиза и члены Католической лиги ещё пытались поднимать бунты, но день ото дня их становилось всё меньше. Поговаривали, будто враги короны один за другим исчезали в неизвестном направлении. Кто-то считал, что они бежали в соседние государства. Кто-то обвинял в их пропаже самого короля. Но как бы то ни было, жизнь в стране начала входить в мирное русло. Европейские государства, многие годы считавшиеся противниками Франции, стали искать дипломатические пути разрешения былых конфликтов.

В первые осенние дни 1889 года на крыльце Лувра столпился, казалось, весь двор. Громко перешёптываясь, дамы в нарядных платьях и господа в своих лучших мундирах посматривали в сторону ворот. Наконец, те распахнулись. Во дворе Лувра раздался стук колёс и конский топот. Спустя минуту на первую ступень королевского дворца ступил высокий мужчина немногим старше шестидесяти лет. Его тёмный камзол был щедро украшен вышивкой, а на шее красовался медальон с золотым львом. То был не кто иной, как Филипп II – законный король Испании.

Следом за ним из кареты выбралась одна из его дочерей, инфанта Анхела-Валенсия, и тотчас приковала к себе взгляды всего французского двора. Высокая стройная девушка со смуглой кожей и глазами цвета янтаря слегка улыбнулась, но взгляд её не коснулся ни одного подданного. Всё её внимание было приковано к новому королю Франции. Заметив интерес инфанты, Анри сдержанно улыбнулся и обратился к гостям.

– Рад приветствовать вас на землях Франции. Признаться, я до последнего не верил, что Ваше Величество найдёт время лично посетить Париж. К счастью, вы оказались человеком дела. А потому я надеюсь, что следующие несколько дней, которые вы проведёте в стенах Лувра. станут основой для мира между Испанией и Францией.

Окинув медленным взглядом собравшихся для встречи придворных, король Испании, наконец, устремил взор на Анри. Его губы дёрнулись, пытаясь сложиться в улыбку, но лицо всё ещё оставалось серьёзным.

– Мне близки эти суждения, Ваше Величество. Ваш предшественник, увы, был менее благоразумен. И посмотрите, к чему это привело. Я рад прибыть в вашу столицу. Со мной почти нет воинов, лишь дипломаты, советники и моя дочь. Сегодня все мы – послы мира.

– Прекрасные речи, – ответил Наваррский. – А сейчас прошу во дворец. Лувр давно не принимал столь дорогих гостей.

Анри повёл рукой, приглашая испанскую делегацию проследовать в резиденцию. Скрываясь в дверях замка, король Франции ещё раз поймал на себе заинтересованный взгляд юной инфанты и, незаметно усмехнувшись, догадался, с какой целью девушка прибыла ко двору.

Придворные потянулись во дворец лишь после того, как в Лувр вошла вся испанская делегация. Среди молодых дам, всё это время стоявших на крыльце, была и Мадлен.

Её обморок, случившийся на коронации, долго был темой для пересудов. Шептались, будто бедняжка не сумела справиться с эмоциями, увидев величие Наваррского. Кто-то едва не записал её в шпионку Католической лиги, расстроенную победой Анри. К счастью, были и те, кто объяснил обморок обычной духотой.

С момента возвращения Мадлен в столицу прошла всего пара недель. Этого хватило, чтобы царапины и синяки на её теле зажили, но память всё ешё хранила в себе боль и ужас от пыток, что постигли её в лапах инквизиции. Тревоги добавляло и отсутствие известий от Калеба. Его молчание изрядно пугало Мадлен. «Где он? Что с ним?» – постоянно думала она, но ответа на эти вопросы не находила. Селеста, знавшая, что Калеб отправился на поиски Мадлен, как могла успокаивала подругу. «Он скоро объявится, я уверена. Нужно просто подождать». Но в своих речах была неискренна. Где-то в глубине души мадемуазель Моро опасалась, что некромант попал в беду, но делиться этими предположениями с Мадлен, только что пережившей ужасы инквизиции, не собиралась.

С трудом вырвавшись из плена дурных воспоминаний, Мадлен не заметила, как толпа зашевелилась и внесла её обратно в стены Лувра. Повинуясь потоку, она вместе с остальными направилась в тронный зал. Мысли вновь попытались утянуть девушку в прошлое, но сейчас она сумела дать им решительный отпор. «Нет, я не желаю больше вспоминать о том дне. Ещё немного, и эти мысли сведут меня с ума. И тогда всё окончательно полетит в пропасть. Нужно взять себя в руки и двигаться дальше. То видение должно было предупредить меня о надвигающейся беде, а значит, у меня ещё есть шанс не допустить такого будущего». Размышляя, девушка не заметила, как толпа внесла её обратно в стены Лувра. Повинуясь потоку, Мадлен вместе с остальными направилась в тронный зал.

Когда гости и постоянные обитатели Лувра переместились в помещёние для приемов, король уже занял своё место на троне. Испанская делегация во главе с Филиппом II расположилась напротив.

– Я заметил, Ваше Величество, что место подле вас осталось свободным, – усмехнулся испанец. – Где же королева Маргарита?

Упоминание законной супруги не доставило Наваррскому удовольствия, но он постарался не выказать гостям своего негодования.

– Во Франции множество прекрасных замков, Маргарита давно облюбовала один из них и не покидает его. Я не смею настаивать на её переезде в Париж.

Филипп едва заметно ухмыльнулся, прекрасно зная истинную причину отсутствия королевы. На губах же его дочери заиграла довольная улыбка. Не смутившись этой реакции, Наваррский обратился к собравшимся. – Наши гости проделали долгий путь до столицы, и я хочу, чтобы они узнали, что такое французское гостеприимство. А потому в честь прибытия испанской делегации в Лувре состоится бал. Пусть всего на один вечер он перенесёт нас в Мадрид, чтобы наши гости почувствовали себя как дома.

– Это приятная новость, – с долей снисхождения заметил Филипп – Всем нам порой нужен праздник. Надеюсь, и наши дальнейшие переговоры пройдут под знаком мира.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Анри, искусно делая вид, будто не замечает надменности испанского короля. – А сейчас, чтобы вы могли отдохнуть с дороги, для вас подготовили лучшие покои Лувра.

Анри перевёл взгляд на юную инфанту, стоявшую подле отца. Всё это время Анхела-Валенсия не спускала взгляда с Наваррского, её губы были растянуты в игривой лёгкой улыбке, а ресницы мило подрагивали при каждом слове короля.

– Ваше Высочество расположится в покоях, что ранее занимала королева Луиза, – проговорил Анри, – а девушки, что служили при ней фрейлинами, проследят, чтобы вы ни в чём не нуждались.

– Благодарю, мой король, – склонив голову, произнесла принцесса.

Короткая благодарность, произнесённая инфантой, заставила придворных тихо ахнуть.

Принцесса соседнего государства только что назвала своим королём монарха другой страны. В иной ситуации её слова могли бы вызвать скандал. Но, ко всеобщему удивлению, Филипп весьма благосклонно отреагировал на слова дочери, тем самым заставив всех задуматься, для чего на самом деле король Испании привёз принцессу в Париж.

Селеста, хорошо знавшая те интриги, что скрывали обычно дамские покои, нахмурилась и, хмыкнув, обернулась к Мадлен.

– Теперь ясно, зачем инфанта проделала столь долгий путь до Парижа.

– Боюсь, я не совсем понимаю тебя. О чём ты говоришь? – удивилась Мадлен.

Стоя в центре взволнованной толпы, мадемуазель Бланкар с интересом покосилась на задумчивую подругу.

Перейдя на едва различимый шёпот, Селеста произнесла:

– А ты не замечаешь? Король Филипп, зная о том, что брак Наваррского и Маргариты всего лишь формальность, привёз сюда свою дочь, чтобы заинтересовать ею Анри. Он хочет, чтобы его наследница стала следующей королевой Франции.

Мадлен, сама того не замечая, бросила на инфанту холодный неодобрительный взгляд. Правда, открытая Селестой, неприятно царапнула сердце девушки.

«Она вполне могла бы вскружить голову королю. И эта мысль против моей воли терзает меня, – самой себе призналась Мадлен. – Неужели я ревную? Нет, этого не может быть. Этого не должно быть. После того, что я узнала об Анри: о его сделке с Абраксасом, о его планах на меня… Нет! Я больше не могу подпускать короля близко к себе, и, что бы ни чувствовало моё сердце, я должна успокоить его. Должна навсегда выбросить Анри из свой головы, своего сердца и своей души».

Слегка продвинувшись вперёд, чтобы лучше видеть гостей короля, Мадлен вдруг заметила испанского посла. Алехандро, присоединившись к делегации, стоял позади Филиппа.

«После смерти Генриха III Алехандро определённо чувствует себя свободнее, и, уже не таясь навещает в замке Шенонсо Луизу, лишившуюся короны. А если переговоры между Анри и Филиппом действительно закончатся подписанием мира, то он и вовсе окажется в полной безопасности».

Мадлен взглянула на трон короля. Было непривычно не найти среди стоявших там гвардейцев Фабьена. Обернувшись к Селесте, девушка поинтересовалась:

– А где же месье Триаль?

Селеста заметно погрустнела.

– Убийство Генриха стало для Фабьена настоящим ударом. Он винит себя в том, что не сумел уберечь от смерти короля, которому дал клятву верности, – призналась мадемуазель Моро. – Ко всему прочему, Анри отстранил Фабьена от службы. Наваррский опасается использовать в качестве личной охраны гвардейцев Генриха. Боится, что они всё ещё верны памяти прошлого короля, и могут устроить заговор.

Фабьену тяжело видеть на троне другого правителя, и он старается как можно реже появляться на мероприятиях, подобных сегодняшнему.

– Это, должно быть, невероятно печально, – заметила Мадлен. На самом деле, девушка, так же как и гвардеец, до сих пор винила себя в смерти Генриха. «Это я по глупости и неосторожности впустила в замок Жака. Поступи я иначе, Генрих Валуа был бы жив».

Обмен любезностями между двумя монархами, наконец, подошёл к концу. Испанская делегация отправилась размещаться в отведённые для них покои. Бывшие фрейлины. в числе которых была и Мадлен, по приказу короля отправились вслед за Анхелой-Валенсией.

С интересом осматривая своё временное пристанище, испанская принцесса довольно улыбалась. Проводя ладонями по обивке кресел, девушка представляла, каково это быть хозяйкой Лувра.

– Мне здесь нравится, – довольно растянув губы в улыбке заявила принцесса. – У королевы Луизы был отменный вкус. Я слышала, что Маргарита Валуа не жалует подобную роскошь. Хорошо, что она не живёт во дворце, иначе теперь переделала бы всё на свой лад.

Стараясь держаться поближе к инфанте, Жизель во всем соглашалась с гостьей.

– Вы правы, Ваше Высочество, но думаю, ни нам, ни Лувру нечего опасаться. Король не в ладах со своей супругой, все об этом знают, поэтому вряд ли она когда-либо появится здесь в качестве королевы.

– Зачем Франции королева, которая не интересуется ни политикой, ни королём? – хитро усмехнулась принцесса. – Его Величеству следовало бы задуматься о новом браке. С девушкой, достойной его.

– Вы правы, Ваше Высочество, абсолютно правы, – закивала головой Жизель.

Мадлен же неприятно покоробили слова инфанты. Эта девушка едва вошла во дворец, как уже начала устанавливать здесь свои правила. Дочь испанского короля не скрывала, что целью её визита в Париж являлся новый король Франции. Она уже примеряла на себя роль королевы, что сидит на троне возле Анри. Не нравилось Мадлен и поведение Жизель.

«Она неисправима, – думала девушка, – хотя её можно понять: с тех пор как она потеряла статус главной королевской фрейлины, её шансы найти влиятельного супруга резко уменьшились. Это совершенно не нравится её отцу, и он не забывает напоминать об этом Жизель при любом удобном случае».

Слуги закончили вносить в покои вещи, привезённые принцессой. Окинув беглым взором доставленные сундуки, Анхела-Валенсия гордо обернулась к своим новым фрейлинам.

– Я привезла для вас подарки. Хочу, чтобы каждая из вас получила наряд из самого сердца Мадрида.

Принцесса приказала открыть один из сундуков и позволила девушкам выбрать по одному из платьев. Видя, с каким восторгом француженки рассматривают испанские ткани, Анхела-Валенсия хлопнула в ладоши.

– Надеюсь, в ближайшие дни испанская мода покорит Лувр.

Подхватив полученные от принцессы подарки, девушки направились в свои покои, чтобы примерить их.

Оказавшись в своей комнате, Мадлен отложила в сторону платье, привезённое из Испании. Его яркая красная ткань с золотой вышивкой играла в лучах солнца, но девушка отчего-то не горела желанием примерять этот наряд. «Анхела-Валенсия пытается подкупить нас, завоевать расположение фрейлин, задобрив их подарками. С кем-то вроде Жизель это сработает безукоризненно. Но мне не по душе дары инфанты», – решила Мадлен и провела руками по нежно-голубому платью, в которое облачилась сегодня утром.

Возвращаться обратно в покои испанской принцессы девушке отчего-то не хотелось.

Присев на край кровати, она привычно потянулась за дневником деда, но в последний момент остановилась. «Ему больше нечего мне показать. Теперь ответы на свои вопросы мне придётся искать самой».

Не успела девушка придумать, чем же занять себя до вечера, как её покой оказался потревожен. В дверь постучали, а спустя пару секунд в покои заглянул Пьетро – королевский паж.

– Вас, мадемуазель, желает видеть Его Величество.

– Мне следует спуститься в тронный зал? – удивилась Мадлен, уверенная, что в этот час Анри ведёт переговоры с испанской делегацией.

– Нет, идёмте за мной, я провожу, – ответил паж.

Нехотя поднявшись на ноги, Мадлен вздохнула. «Что королю могло понадобиться от меня?» С момента возвращения в Лувр Мадлен более не оставалась наедине с Наваррским и всячески избегала разговоров с ним. Для себя она твёрдо решила, что более не поддастся его чарам и сделает всё, чтобы он понял: она не на его стороне. Его ложь и связь с Абраксасом разрушили то хрупкое доверие, что зародилось между ними. Теперь, глядя на короля, Мадлен испытывала трепет, подобный тому, что чувствует беззащитная жертва, смотря в глаза хищнику.

Пьетро привёл девушку в ту часть Лувра, что обычно отводилась под личные нужды короля. Показав на одну из комнат, юноша жестом пригласил её войти внутрь. Как только Мадлен шагнула вперёд, паж, оставшись снаружи, аккуратно и бесшумно закрыл за ней дверь. Девушка, затаив дыхание, осмотрелась. Сейчас она стояла в самой роскошной из всех спален дворца. Чтобы привыкнуть к золотому блеску, наполнявшему покои, ей пришлось несколько раз моргнуть.

– Нравится? – Голос короля, всё это время наблюдавшего за ней, заставил девушку резко обернуться.

– Здесь красиво, но золота многовато, – честно ответила Мадлен. Анри усмехнулся:

– Под стать королю. Мастерам по моему приказу пришлось многое переделать.

Человек, что стоит во главе целой страны, должен обладать тем, чего нет у других.

И сейчас Мадлен не знала, как ей следует вести себя с ним. Их многое связывало, но то было раньше. Тот Анри, чьи признания грели её душу, не был королем Франции, не был для неё лжецом, скрывавшим правду о сделке с Абраксасом. Не спеша проходить в глубь покоев, девушка продолжала стоять подле двери.

– Вы позвали меня сюда, чтобы показать свои новые покои?

– Они не мои, – лукаво ухмыльнулся король. – Вернее, не только мои. Я приготовил их для тебя, Мон Этуаль.

Последняя фраза, слетевшая с губ Анри, прозвучала необычайно нежно, напомнив девушке, как Наваррскому удалось добиться её расположения.

– Для меня? Но зачем? – удивилась Мадлен, в душе уже зная ответ.

– Мне хотелось порадовать тебя. В последнее время ты меня сторонишься. Это тревожит.

– Неужели вы считаете, что роскошные покои помогут это исправить? – возмутилась Мадлен.

– Эти покои – лишь красивый жест. Кроме того, здесь, в королевском крыле, я смогу чаще навещать вас без лишних глаз. У нас появится возможность чаще бывать вместе, и мы сможем вернуть то, что было утрачено. Я прикажу перенести ваши вещи сюда.

– Нет, не утруждайтесь, Ваше Величество. – Прервав короля, девушка решительно отступила к двери, – Я не намерена переезжать сюда. Моя комната вполне меня устраивает. Помимо этого, Ваше Величество, я прошу вас более не делать мне подобных предложений и не вторгаться в мои покои.

– Вы жестоки, Мон Этуаль, – наигранно печально произнес Анри. – Всё ещё обижаетесь на меня?

– Нет, просто пытаюсь сказать, что всё, что было между нами, осталось в прошлом, – заявила девушка, стараясь верить в то, что говорит. – Я не принадлежу вам.

– Хм, любопытно… – протянул Наваррский. – Что же случилось?

– Причина моих слов сейчас не важна.

– Ошибаетесь, Мон Этуаль. И почему мне кажется, что у этой причины есть конкретное имя.

Услышав предположение короля, Мадлен вздрогнула… И перед внутренним взором само собой всплыло лицо некроманта. «Нельзя говорить ему о Калебе, это до добра не доведёт», – понимала Мадлен и, как могла, пыталась не выдать своего волнения.

– Это не так, – произнесла она, но обмануть Наваррского было не так-то легко.

– Вы нечестны со мной, Мадлен, – зло усмехнулся он. – Не хотите говорить? Что ж… Я сам узнаю имя негодяя, что пытается забрать вас у меня. И поверьте: он ещё поплатится за это.

По спине девушке пробежал неприятный холодок. Произнося свои угрозы, Анри почти не менялся в лице, но его взгляд становился злее, опаснее. Король не блефовал. Его душила ревность, что могла толкнуть на самые неприглядные поступки.

– Я могу уйти, Ваше Величество? Меня ждут дела.

Наваррский неприятно усмехнулся, бросив на девушку взгляд выжидающего хищника.

– Вы можете свободно уйти отсюда, Мон Этуаль. Я не держу вас.

Быстро поклонившись королю, как того требовал этикет, девушка поспешила выскользнуть за дверь. Оставшись один, Анри скрестил на груди руки и грозно нахмурил брови.

– Пока не держу…

Глава 5. Павана, флирт и Нотр Дам

Весь следующий день Лувр был наполнен шумом и гомоном сотни голосов. Все обитатели королевского дворца готовились к балу в честь испанских гостей. Двор с нетерпением ждал вечера, чтобы отдаться долгожданному торжеству.

И вот на Париж спустились сумерки…

Бальный зал Лувра, украшенный цветами Испании, начал наполняться гостями. Стараясь удивить весь двор, дамы надели свои лучшие платья, а мужчины кичливо выставили напоказ дорогие украшения. Войдя в двери бального зала, Мадлен с порога почувствовала себя неуютно. Руками скользнув по струящейся золотой ткани своего платья, девушка вздохнула: «Здесь столько людей, и каждый пытается привлечь к себе чужое внимание. А это лишь начало вечера». Девушка вспомнила карнавал, что когда-то в честь своих именин устроила королева Луиза. «С тех пор Лувр не знал новых празднеств». Стараясь двигаться вдоль стены, Мадлен прошлась по залу и в другом его конце встретила восторженную Селесту.

– Наконец двор собрался вместе ради праздника, а не по причине чьих-то похорон. Я уже и забыла, каково это.

– Рада, что тебе нравится, – улыбнулась Мадлен. – Однако я бы предпочла провести вечер в тишине.

– Тишиной ты успеешь насладиться. А, когда ещё попадёшь на испанский бал, неизвестно, – парировала Селеста. – Поэтому советую тебе провести этот вечер, забыв обо всех трудностях: ты заслужила отдых.

Взгляд Селесты вдруг стал печальнее, и это не укрылось от взора подруги.

– Что-то не так?

– Я всё ещё виню себя за то, что в тот день не ушла с коронации вместе с тобой. Если бы я была рядом, быть может, Габриэль не удалось бы похитить тебя.

Мадемуазель Моро отвернулась и украдкой смахнула с щеки одинокую слезу.

– Нет, пожалуйста, не взваливай на свои плечи этот груз. – Мадлен осторожно взяла руки Селесты в свои ладони. – В том, что случилось, нет и не может быть твоей вины. Никто из нас не мог и предположить, что такое возможно.

– Это точно. Я всегда считала мадемуазель Д’Эстре робкой и застенчивой девушкой. И даже не предполагала, какое чудовище скрывается за милым личиком, – тихо всхлипнула Селеста.