Комэск-13. Книга 2. Лейтенант

Имплант подает на глазной нерв россыпь красочных логов. В основном это подарки от «Миелафона», подсуживающего мне – где только возможно. Мотив ИскИна был понятен и полностью совпадал с моим вектором интереса. Первичная цель – стать полноправным капитаном «Марата»!

Ведь кто я сейчас? Жалкий «И.О.» – исполняющий обязанности! Не имеющий реальной власти, придавленный пунктами устава, строгими инструкциями и грозными директивами.

Гостевой доступ в системе, функции наблюдателя на старших палубах, стоп-коды на блоках навигации, вооружения, связи… Смотри – но руками не трогай. Стажер, блин…

Два инвалида – гибнущий ИскИн и псевдокапитан. Объединенные общей тайной и общей целью. Играющие крапленой колодой против целой системы. Вдвоем против бюрократического легиона…

Как оказалось, командовать тяжелым крейсером может только старший офицер. От прим-майора и выше. Моих комет старлея было явно недостаточно для доступа к капитанской рубке и активации первичных алгоритмов подчинения ИскИна. Корабельный разум жаждал заполучить полноценного капитана и вернуть крейсер в строй, но взломать собственные аппаратные ограничения он не мог. Приходилось играть по правилам. Ну почти…

Знать об этом никому не стоит, а работать над исправлением ситуации очень даже нужно. Вот и крался я в одиночку по темным недрам корабля, набивая опыт, нарабатывая часы практики и закрывая миниквесты, на лету генерируемые «Миелафоном».

Стрельба главным калибром крейсера сработала как выхлопы маневровых движков и слегка сдвинула корабль со смертельной орбиты. Бонусного времени нам перепало не много – меньше трех тысяч витков. Это пара месяцев на все про все. Угу, именно так. Два месяца на рост от старшего лейтенанта до майора, на зачистку трюмов и ремонт, слаживание подразделения и обучение экипажа, обеспечение ближней сферы обороны и объединение под своим руководством разрозненных групп землян.

А ведь тому же Мурому звезды старлея уже явно жмут погоны. До капитана ему рукой подать, гораздо ближе, чем мне. Причем не только ему одному – командиры остальных боевых групп стремительно обходят меня в рейтингах. Парни постоянно в бою и жадно гребут очки опыта на Личную карту. И амбиций у них хватает – не раз ловил на себе задумчивые взгляды.

«А не ослаб ли наш командир на штабной работе? Что-то плечи у него поуже моих, звание пожиже и боевые навыки под большим сомнением. А почему тогда у него лучшая экипировка, отдельная каюта и яркая баба, при виде которой так обильно текут слюни? Вот с какого перепуга? А не пришла ли пора проверить капитана на излом и прочность?»

Отголоски таких мыслей все чаще доносило мое обострившееся пси-чутье. Да и Лина поглядывала вопросительно – видит ли вожак опасность, не нужна ли поддержка? Однажды определившись с выбором, она больше не испытывала сомнений и была готова на любую роль – стоять за спиной и подавать патроны, поддерживать ласковым словом, либо рвать кадыки за кривые взгляды.

Моя отрада, судьбой избранная половина…

Находясь рядом с ней, я на мгновение расслаблял туго сжатую пружину воли и прижимал девушку к себе. Хочу ее, таю от нее, умру ради нее…

Всплеск нежности, едва слышное касание в пси-диапазоне:

– Умрешь за меня?

Покачав головой, я неизменно уточнял:

– Убью за тебя…

Девушка удовлетворенно кивала, вновь опускала голову на мое плечо. Как кошка копошилась пару секунд – устраиваясь поудобней, затем вновь замирала, отрешаясь от мира и погружаясь в волны моей нежности. Лина…

К следующему перекрестку я подходил настороженно и с некой долей… м-ммм… почтения… «Мошка» исправно гнала информацию, и я уже представлял, что меня ждет.

Когда-то здесь разыгрался один из финальных актов трагедии под лаконичным названием – «абордаж».

Пробравшись к центру пересечения коридоров, я огляделся по сторонам и, не сдержав эмоций, вполголоса выдохнул: «Охренеть!»

Свет фонаря искажал пространство тенями, порождая эффект движения и давя на измочаленные нервы. Плюнув на экономию, я извлек из крепежа баллончик с люминесцентным аэрозолем и в четыре «пшика» нанес по углам яркие световые пятна мощностью в полсотни ватт каждое. Вот теперь другое дело!

Больше не шарахаясь от остовов битой техники, вновь закрутил головой.

Стены и потолок густо исполосованы плазмой и лазерами. Кое-где искрит проводка, показывая кукиш статистике и упрямо намекая – жгуты высокотемпературных потоков вполне способны дважды, а то и трижды, попадать в одну и ту же точку, насквозь прожигая регламентное бронирование узловых сегментов внутренних коммуникаций.

Противник прорывался со стороны внешней обшивки. Нападали техносы Роя. Битые дроны техноразумных лежали настолько плотно, что практически вдвое сужали сечение главного коридора. Легкие абордажники атаковали во всех четырех плоскостях, не заморачиваясь с гравитацией и с одинаковой легкостью мчась хоть по стенам, хоть по потолку.

Об этом говорили стальные шипастые тела, вмятые, вмороженные и вплавленные в соответствующие поверхности.

– Кинетика, фростер, плазма… – понимающе кивнул сам себе и с брезгливостью пнул валяющуюся под ногами тушу.

Еще со времен первого виртпогружения в учебке я испытывал к созданиям Роя стойкую неприязнь.

Мародерить тут нечего. Чуждые нам схемы электроники, непонятная физика энергий и мертвые системы вооружений, активируемые программно на абсолютно недостижимом для людей уровне.

Короче – хлам. Топливо для реактора, барахло, ненужное даже научникам. Уж чего-чего, а трофейных пехотинцев Роя у осколков человечества сейчас на порядок больше, чем оставшихся в живых ученых.

Еще раз оглядываю поле боя и качаю головой:

– Танковое сражение под Прохоровкой…

Затем поворачиваюсь в сторону позиций защитников «Марата» и поправляю сам себя:

– Нет… Тут скорее подвиг Николая Сиротина…

Как в эти коридоры смог протиснуться тяжелый контрштурмовой «Сварог» – остается только догадываться. Да, клаустрофобией бот не страдал, но вот инстинкт самосохранения – просто обязан был иметь. Это одна из основополагающих граней становления разумного, пусть даже искусственно созданного.

А ведь такой махиной управляет отнюдь не дешевый кристалл черной сборки астероидных заводов «Свободная Африка»! Тут только родные комплектующие производства РИ. В крайнем случае – оригинальный «Возрожденный Китай», и уж точно не «Мэйд ин Конфедерация».

«Сварог», наверняка приписанный к противоабордажной секции крейсера, поступил тактически грамотно. В бое гиганта против москитной мелочи он лишил противника главного преимущества – скорости маневра и заставил атаковать себя исключительно в лоб.

Размягчив плазмой стенки коридора, «Сварог» впрессовал себя в узкий объем, намертво впекаясь в арм-керамику и превращаясь в неподвижную огневую точку. Хорошо бронированную, некисло вооруженную и смертельно опасную…

Я подошел к поверженному дрону и уважительно погладил фиолетовые жвала ближнего боя. Зазубренные, обломанные, покрытые окалиной…

Шквальная плотность огня и силовые щиты не спасли тяжелый бот. Противник явно вошел в клинч и оторвался по полной.

По массивной, скошенной под рациональными углами морде «Сварога» словно прошлись расширенным инструментарием слесарного цеха. Алмазные фрезы, пневматические молоты и обезумевшие отбойные молотки.

Вся внешняя электроника, вооружение, активные блоки – посечены, деформированы и завязаны узлами. Визоры наблюдения не спасли даже прозрачные броневые щитки. «Веки» дрона вырваны с мясом, нежные глазные сенсоры варварски разбиты.

Судя по всему, ослепший и лишенный систем вооружения, дрон погиб не сразу. Противник то ли закончился, то ли сменил приоритетную цель, а вот «Сварог» еще какое-то время трепыхался, пытаясь выбраться из-под завала тел и смертельных тисков узкого коридора.

Стены вокруг – исцарапаны и выщерблены вплоть до несущего каркаса. А чудом уцелевший правый манипулятор стерт до последнего сустава.

Я представил себе, как «Сварог» месяц за месяцем шкрябал керамические панели, и раз за разом терял надежду, натыкаясь на титановые балки силового набора. Мрак…

Ништяков в такой туше – немало. Но вот резать его на лут не поднималась рука. Такие машины нужно поднимать на постаменты и ставить на главных площадях городов, чтобы потомки не теряли память и не обесценивали оплаченную кровью дедов свободу.

Решено!

На секунду замираю по стойке «смирно» и отдаю честь павшему в бою:

– Покойся с миром!

Я только убирал ладонь от несуществующего козырька шлема, как манипулятор «Сварога» едва заметно дрогнул.

Он услышал меня? ИскИн еще жив, а в реакторе осталось топливо?!

Мой имплант пискнул узкополосным сканером и отрапортовал:

– Батареи дрона пусты на четыре девятки. Техника опасности не представляет. Рекомендуется деактивация с последующей утилизацией. Бонус за выполнение задания: зачет практических часов по дисциплинам: «Демилитаризация», «Трофеи поля боя», «Экономика войны». В случае возврата в обитаемую часть космоса возможно получе…

– Утихни! – шикнул я на «Альфу», завороженно глядя, как осыпается окалина с изуродованной башни «Сварога».

Пластины брони натужными рывками разошлись в стороны, оголяя один из сервисных лючков дрона. Крышка распахнулась, за ней обнаружился сенсорный экран обратной связи, тест-разъемы службы тех-обеспечения и горловина армированного цилиндра сейфа.

Монитор мигнул и активировался на трех процентах яркости.

«Альфа» без проблем вытянула изображение до читаемого:

– ПОМОГИ, ЧЕЛОВЕК!

С шипением провернулись запоры сейфа, открывая доступ к сердцу машины – кристаллу ИскИна.

Еще один томившийся в ловушке разум потянулся за спасением к своим создателям…

«Принять!» – выдал ситуативную рекомендацию «Альфа», мотивируя меня ссылками на уставы и кейсы прецедентного права РИ.

– Утихни! – вновь выдал я волшебную команду, смахивая на периферию зрения бюрократические формуляры.

Осторожно протянув руку, коснулся пальцами искусственного бриллианта размером с куриное яйцо. Реально похоже на человеческий мозг…

До предела напряг «пси»:

– Ты будешь жить!

– ЖИТЬ!.. – то ли эхом, то ли чужой мольбой прозвучало в моей голове.

Я замер, настороженно прислушиваясь, но фон ближнего астрала вновь звенел пустотой.

Как всегда, в моменты медитативной подстройки, до меня долетели обрывки эмоций Лины. Недовольство, брезгливость, едва сдерживаемая ярость и совсем уж на пределе, словно через ретранслятор, – чужая боль и недоумение. Знакомый коктейль… Снова к моей половине кто-то попытался подкатить свои яйца…

Скрипнув от злости зубами, я с трудом взял себя в руки. Ну что ж, вот еще кто-то сорвал с себя маску боевого товарища. Когда друзья у тебя за спиной подкатывают к твоей же девушке, то имя у них одно – гниды. Следует выводить таких из ближнего круга и больше не поворачиваться к ним спиной. Ну а по возможности – учить, сквозь боль и слезы, что женщина друга – пола не имеет.

Ладно… Вернусь из рейда в расположение отряда – разберусь, у кого там борзометр заклинило. Я все понимаю – взявшему на себя ношу лидерства не стоит надеяться на любовь подчиненных. И нет стратегии хуже, чем пытаться быть для всех хорошим и заигрывать с электоратом. Да, я не ждал аплодисментов, но и откровенной гнили надеялся избежать. Крысы, блин… Удавлю!

Имплант несмело пищит, предупреждая о готовности ввести в кровь успокоительное. Вновь шикаю на симбионта, запрещая играться с химией. Обойдусь без фармкостылей!

Медленно выдыхаю, беру себя в руки.

Оклемавшись, но затаившись, уже более деловито осматриваюсь по сторонам. Да, работы вокруг – непочатый край! И не ной, «Миелафон», твоей тут тоски еще не хватает!

Вначале предусмотрительно подстраховываюсь – опыт, он сын ошибок трудных. Лишней татуировки на виске мне не нужно.

Снимаю с наспинного крепежа дорогущий тубус автоматической турели, фиксирую ее захваты на стене дальнего коридора. Самое опасное направление условно прикрыто.

Для надежности добавляю тройку датчиков наблюдения и пару минных сюрпризов. Хорошо быть командиром и иметь приоритетный доступ к складам соединения! И манал я ваше «нечестно!». Мне прокачиваться надо, причем быстро и в сольном ре-жиме.

Ибо раскорячила жизнь молодого волчонка – мама не горюй! Проблем и врагов – не хватит восьми битов, чтобы описать. При том, что друзей и ближников – хрен да ни хрена…

А не будет у нас явного лидера – развалится соединение на отдельные группировки и микрокняжества. Будем грызться за метры палуб и радостно резать друг друга. Пока не сгорим в атмосфере Нового Севастополя.

Нет уж братцы! Меня такой сценарий не устраивает. Я ведь только жить начинаю, на ноги встал, к девушке прикоснулся! И раз уж мы с вами в одной лодке – грести будете туда, где я вижу спасенье. А не каждый в свою сторону…

Так, периметр обезопасил, теперь за работу!

Вновь лезу в ранец БКС. Извлекаю наружу крохотный инженерный серв «Мультитул-Блэк-Спайдер» и осторожно подсаживаю паучка на искалеченные линии коммуникаций. Да знаю я, что использовать «Черную Вдову» для рутинных технических работ, это все равно, что снайперским прицелом колоть орехи! Но нет у меня тривиальных «тараканов»! Передохли они все давно. Ресурс у них – копеечный, время жизни – как у зубочистки…

Паук провел селфтест, законнектился с «Альфой», принял целеуказание и, довольно пискнув, скрылся в проломе потолка. Уже через несколько секунд он оседлал ближайший перебитый кабель и, шустро перебирая лапками, принялся сращивать оптоволоконную проводку.

Давай, малый, не подведи меня! Я же займусь более грубыми задачами – сваркой труб, задумчивым ковырянием в энергощитках и прочей интеллектуальной работой на уровне замены горелых предохранителей. Ну а что поделать? Такова часть сделки с корабельным ИскИном…

Через шесть часов монотонного труда я устало разогнул спину. Хлебнув из поилки БКС питательного раствора, сфокусировал зрение на внутреннем интерфейсе. Хм, а ведь неплохо!

Стопочка глиф-репортов радовала толщиной. Учетка пополнилась новыми записями о выполнении практических работ, а полоса опыта неприлично подросла. Вот и славно!

«Миелафон» также излучал довольство. Рейтинг боеготовности корабля подскочил на двенадцать сотых процента! А ведь нехило! Кто бы мог подумать, что один техник, пусть даже с умной отверткой в руках, способен за авральную смену ТАК подтянуть уровень БГ крейсера! Видать, угадали с точкой приложения сил – через перекресток проходил мощный узел внутренних коммуникаций корабля. Энерговоды, оптоволокно, кабельные и трубные гребенки, узкие туннели сервисных дронов.

На секунду я зажмурился, позволяя себе приоткрыть завесу над самыми дальними и туманными мечтами.

Вот реанимирую судно, набью полные трюмы техногенными артефактами нескольких рас, да рвану к матушке-Земле!

А там зависну над непотопляемым авианосцем североамериканского континента и спрошу так строго: «Вот какого хрена? Почему пылают границы моей Родины? Зачем планете ваши ценности? По какому праву разваливаете колыбель человечества? Вот как разверну сейчас крейсер дюзами вниз и врублю главный двигатель!»

И пусть только рыпнутся! ПВО корабля вполне способно прикрыть одну шестую часть суши.

В общем: «Хорош всем воевать, голодать и потреблять! Айда творить и созидать! Хотите – приволоку вам из пояса Кеплера платиновый астероид? Или что там еще нашей промышленности нужно?»

Криво улыбнулся собственным утопическим мыслям. Ага, прилетит один такой – за все хорошее против всего плохого. И сильные мира сего сразу же поднимут лапки кверху, пряча под сукно планы мирового господства и склоняя седые головы перед наивным пацаном, отыскавшим большую дубину. Ну-ну…

Пятиминутку розовых соплей прервал резкий алерт системы наблюдения и почти синхронное тявканье автоматической турели.

Кубарем валюсь с туши дохлого дрона, совершая одновременно десяток действий. Активация щитов, приказ на возврат «Мультитула», вывод БКС в боевой режим, считывание логов с тревожных датчиков, сдавленное чертыханье и подхлестывание организма боевым коктейлем.

А ведь плохи мои дела!

И если поначалу я рванулся к турели – поддержать огнем и с интересом поковыряться в ошметках неудачливого визитера, то сейчас пришлось спешно отступать в строго противоположном направлении.

Автоматическая скорострелка даст мне несколько секунд форы, не больше. Повредить штурмбот класса «Мастифф» она просто не в состоянии. Чертовы техносы! Неужели одна из валяющихся вокруг туш все еще мониторит окружающее пространство и исправно стучит уцелевшим товарищам?!

Уйти в родной коридор мне не дали. Сидевшая на пути отхода «мошка» успела передать образ второго «Мастиффа» с уверенностью танка, прущего по тепловой цепочке моих следов. Через секунду канал связи задавила система активных помех и передача прервалась.

Замираю, затравленно озираясь. Противник оставил мне единственный выход, и это очень не нравится моей интуиции. Обложили флажками и гонят на номера? Да ну вас лесом! Прыгай, волчонок, рви шаблоны!

Игнорируя свободный проход, я быстро сверяюсь с картой и отбегаю на десяток шагов в сторону – где-то здесь должен быть люк кабельного колодца! Срываю пласты мха, сканер БКС шарит по палубе. Ну, где же он?!

Штурмботы Роя все ближе. Легкий пехотинец против даже одной такой твари – никак не танцует. Тут нужно отделение тяжей в штатной экипировке РИ Флота. «Мастифф» примерно эквивалентен среднему имперскому боту – это две тоны композитной брони, активные и пассивные щиты, центнер хитрой электроники и мощность залпа как у реактивной установки моего времени. Вы слыхали, как поет дивизион «Града»? Шок и трепет!

Даря мне секунды, с наплечных креплений срывается пара умных ПТУРов, больше похожих на дронов-камикадзе. Подсветив пространство выхлопом мини-турбин, они разделяются и ныряют каждая в свой коридор.

– Бум! Бум!

Последний довод королей. Причем реально последний – на складе таких больше нет. Не убьют меня «Мастиффы» – придушит наш завхоз Сан-Саныч…

Невеселые мысли прерывает писк импланта. «Альфа-Прим» подсвечивает на палубе контур найденного люка.

Торопливо вгоняю нож в щель, пытаюсь приподнять крышку. А хрен там! Сталь люка отнюдь не декоративная, к тому же укатана временем и активным движением на перекрестке.

Понимаю, что не успеваю…

«Альфа» визжит алертами, рапортуя о захвате моей тушки системами сканирования и целеуказания «Мастиффов». На периферии сознания бьется зов Лины: «Пашка, где ты?! Нужна помощь?! Я поднимаю наших!»

Хриплю от натуги, рву искусственные мышечные волокна скафа, наваливаюсь всем весом на стонущий от нагрузки клинок.

Не успеваю…

– Жух! Жух! – Над головой проносятся толстые жгуты плазмы и разбиваются о щиты вырвавшихся из узости коридоров штурмботов.

Нарвавшиеся на столь серьезный калибр «Мастиффы» мгновенно укутываются пленками силовых полей и открывают ответный огонь.

На мини-карте на секунду загорается зеленая союзная точка – «Сварог»! Загорается и гаснет…

Вряд ли тяжа подавили столь быстро. Скорее всего он просто выжал батареи досуха и уже навсегда превратился в памятник самому себе.

– Спасибо… – шепчу я сразу всем.

«Сварогу», богам, «Альфе»… Ибо люк наконец поддается, крышка отлетает в сторону, а я, не раздумывая, ныряю вниз!

Лечу, затем скольжу по пугающе крутому уклону, стараясь не рвать лишних кабелей и заодно вновь взывая к высшим силам – только бы следом за мной не метнули гранату!

Бьюсь о стены, словно кирпич в мусоропроводе. Грохот – соответствующий. Реагировать на препятствия не успеваю – команду на сокращение мышц и группировку конечностей БКС подает имплант.

Выверенная симфония токовых разрядов изгибает меня в судороге и заставляет принять позу парашютиста. Сжавшиеся пальцы вдавливают гашетку оружейного комплекса. Длинная очередь бронебойных боллов перфорирует стремительно приближающийся пол, и уже через мгновение я врубаюсь в него всей массой.

– Крак!!!

Пробиваю препятствие и в окружении кучи хлама влетаю на нижнюю палубу. Пару секунд оглушенно хлопаю глазами и беззвучно открываю рот – компрессионный удар по позвоночнику оказался слишком силен. Затем в игру вступает аптечка скафа, ширяя бойца очередной дозой дури.

– Мля… Сдохну или сторчусь! – шепчу я сам себе, сглатывая наполнившую рот кровь.

Встаю, опираясь рукой на колено. Под перчаткой едва ощутимо вибрирует броня БКС – скаф стряхивает с себя пыль.

Оглядываюсь и реально обалдеваю от увиденного. Гадом буду – земляки! Ну кто еще способен нацарапать на стене жизнеутверждающее слово из трех букв?

С умилением гляжу на подкрадывающегося ко мне мужика с расплющенной арматуриной в руках. Включаю внешний динамик и скромно представляюсь:

– Спокойно, дядя. Я Павел Счастливчик, командир сводного соединения «13-7», капитан «Марата» и прочая, и прочая…

Глава 4

Мужик оказался местным вождем. Не командиром, а именно вождем – со стальными яйцами и диктаторскими правами без временного ограничения. Римское право отдыхает, там диктата выбирали исключительно в критические моменты истории и всего на шесть месяцев. Потом снимали или как минимум – пытались снять…

Скудная среда обитания не позволила импланту трансформировать тело по стандартной программе. Скорее, наоборот – под виртуальный нож пошло все условно лишнее: волосы, жировые ткани, аппендикс, мимические мышцы…

Вместо привычного качка-переростка я увидел перед собой продукт максимальной рациональности и жесткой экономии. Каждая калория под учетом, каждому витамину свое место, а на минералы – отдельная номерная очередь!

Вожак – жилистый и сухощавый, жировая прослойка – ниже критической нормы. Мышечный каркас – невелик, но каждое волокно – прочнее кевлара.

Не знаю, какой из него выйдет пилот штурмовика, но вот диверсант и киллер получится великолепный. Особенно – учитывая профдеформацию тоталитарного лидера.

Моторика выживших бойцов 49-го авиакрыла завораживала. Скупость и плавность движений, четыре вдоха и тридцать ударов сердца в минуту, замороженная мимика. Все во имя выживания.

Невероятно! Разве можно ТАК эволюционировать всего за три года?!

Впрочем, учитывая наличие импланта и татуировки сотен смертей на лицах пилотов… Именно у штурмовиков я впервые увидел синюшные треугольники и зловещие кубы на висках. Двадцать пять и пятьдесят смертей соответственно.

Каждая гибель из-за неприспособленности к условиям окружающей среды – словно проигравшее битву поколение. А за сотню поколений вполне можно выработать новые видовые признаки. В особенности – таская в позвоночном столбе персонального паразита, способного филигранно играться с цепочками ДНК.

Дрожь берет! В небольшом зале – полсотни человек. Смотрят, давят взглядами. Глаза сверкают неверием и одновременно – надеждой. Но даже женщины не могут позволить себе слез. Потеря драгоценной влаги!

Стена людей неподвижна, никто не мнется на месте, не жестикулирует. Абсолютная тишина в отсеке и лишь только в астрале – бурление чувств и шквал немых вопросов. Ощущаю себя нервно подергивающимся живчиком в театре восковых фигур.

А ведь есть у ребят потенциал, есть! И в свете последних событий упускать их никак нельзя! Мой разум стремительно просчитывает варианты, прикладывая новый стратегический элемент к картинке текущего ситуативного расклада на «Марате».

Отдельное подразделение в рамках соединения? Двойная вербовка? Личная гвардия капитана? Отряд «Тени»? Перспективно, ой как перспективно!

Разряжая обстановку и укрепляя знакомство, указываю на несчастного зарядного дрона, придавленного в дальнем углу стандартными цинками для крупнокалиберной кинетики. Имплант уже давно засек ящики бесценного БК и вовсю сигнализировал, требуя скорейшей инвентаризации.

– Пошто животинку тираните?

Кил скупо, и явно насилуя мимику, обозначил улыбку. Ответил коротко и негромко:

– Добыча.

Я бросил недоверчивый взгляд на палки-копалки местных робинзонов. «Заряжающий-Мк.7», вообще-то, предназначен для действий на поле боя, и защищен соответственно. Четыре миллиметра композита условно равны тридцати «мэмэ» броневой стали. Как продолбить арматуриной трехсантиметровую скорлупу сопротивляющейся обезумевшей хлеборезки – я не представлял.

Кил оценил мой скепсис и угрюмо дернул щекой.

– Справились бы. Не впервой. – Затем помолчал секунду и неожиданно добавил: – После того как грохочет за северной стеной – всегда приходят эти…

Я мысленно прикинул наше текущее местоположение на «Марате» и удовлетворенно кивнул.

– Седьмой сектор ПКО. Вы совсем рядом с внешней обшивкой. Скорострелки разнесли какой-то мусор, пересекающий орбиту корабля, а затем дрон метнулся на склад для пополнения БК.