Искажение

– Скажем так: я не обрадовался, – ответил Кирилл.

– У вас крепкая психика.

– Спасибо.

– Думаете, мы вам поможем? – вернулся в разговор Паньков.

– Совет никогда не бывает лишним.

– О чём вы хотите гадать? Убьют вас или нет?

– Не могу решить: бежать или сражаться?

– Ох! – выдохнула Таня. – У вас не только психика крепкая.

И подумала, что голос просящего совета мужчины кажется ей знакомым.

– А вы можете убежать? – неожиданно серьёзно поинтересовался Бон.

– В том-то и дело, что не уверен…

– Итак, сегодня мы гадаем по книге знаменитого китайского полководца Сунь-Цзы «Трактат о военном искусстве», – провозгласил Паньков. – И вопрос нам достался подходящий: слушатель Василий спрашивает, смириться ему с тем, что его хотят убить, или сражаться? Василий, называйте страницу и строку.

– Страница шестьдесят три, – поразмыслив, ответил Кирилл. – Восьмая строка сверху.

Паньков зашуршал страницами и через несколько секунд усмехнулся:

– Интересно.

– Что там? – не сдержался Бон.

– Не томи, – попросила Таня.

– «Если запретить всякие предсказания и удалить всякие сомнения, умы солдат до самой смерти никуда не отвлекутся».

– И что это значит? – растерялась Таня. – Бежать или сражаться?

– Это значит – не думать о глупостях, – протянул Амон.

– То есть вы поняли, как поступить? – спросил Паньков, захлопывая книгу.

– Вполне, – отозвался Кирилл и улыбнулся: – Скажите, могу я попросить поставить для моего друга хорошую песню?

– Какую?

– «Портной», – ответил Амон. – Он немного в теме.

– С удовольствием. – Паньков нажал на кнопку, сбрасывая телефонный звонок, запустил трек и, убедившись, что в эфире его не слышно, пробормотал: – Странный звонок.

Бон и Таня ответили понимающими взглядами.

* * *Звезда должна сиять, и смерть ей не к лицу.Я за тебя воздать был рад хвалу Творцу!Но вынужден брать взаймыТеперь у князя тьмы5…

«Если запретить всякие предсказания и удалить всякие сомнения, умы солдат до самой смерти никуда не отвлекутся».

Кирилл откинулся на спинку кресла.

Всё верно. Старый умный китаец в очередной раз оказался прав, напомнив, что нет на свете ничего глупее и опаснее сомнений. Они убивают чаще, чем вражеский клинок, потому что мешают выстрелить первым, отнимают веру в себя и не позволяют принять правильное решение. Сомнения делают слабым. И если ты уверен, что враг не отстанет – сражайся, позабыв обо всём.

А главное – позабыв о сомнениях.

Будь они прокляты.

Сражайся!

Это опасно? Опасно. Страшно? Страшно. Зато не стыдно.

Плюнь на сомнения и сражайся!

* * *

– У вас всё в порядке, госпожа? – переспросил Лотар.

– Да, – повторила Юлия. – Всё в полном порядке. Я работаю… и я увлечена.

– Я очень рад, госпожа.

– Да… – Вдова потёрла глаза. – Я тоже.

Необходимость носить громоздкие очки была не единственным, но самым неприятным недостатком пребывания в лаборатории Портного, однако все эти ложки дёгтя не могли испортить огромную бочку мёда приподнятого настроения, в котором пребывала вдова. Юлия не солгала – она по-настоящему увлеклась. Впервые за долгое время от неё требовалось не только мастерство некроманта, но и талант, способность сосредоточиться, собрать в кулак знания, волю, мастерство, предвидение… и совершить невозможное. Требовалось применить то великое умение, которое некогда разглядел в испуганной Отражением девушке старый Аридор.

От неё требовалось прыгнуть выше головы, потому что Медуза умирала. А вдова Александер до сих пор не понимала, как голове удалось прожить столько веков, поскольку нанесенная Персеем рана должна была убить Горгону на месте. Но вопреки всем правилам – даже магическим! – Медуза выжила, сохранила умение обращать людей в камень, а потеряла, как в этом убедилась Юлия, только разум.

Впрочем, если верить архивным источникам, Медуза и до встречи с Персеем не отличалась ни сдержанностью, ни воспитанием, славилась яростью и не производила впечатления адекватного существа. Медузу боялись, и потому Персей, превративший чудовище в артефакт, стал героем. Но сейчас артефакт мог прийти в негодность, и Юлия делала всё, чтобы этого не произошло. Во-первых, она разбиралась с внутренним устройством то ли мёртвого, то ли ещё живого организма – эти материалы требовались Портному. Во-вторых, исследовала мозг Медузы, пытаясь понять, насколько он повреждён и можно ли использовать для управления существом современные методики некромантов.

Работа увлекала, но проклятые очки изрядно мешали, а злобное шипение, исходящее и от самой Горгоны, и от её «прически», действовало на нервы. Но Юлия справлялась. Тратила силы, но справлялась. За эти несколько часов она выжала себя практически досуха, растеряла всю Ша и мечтала об отдыхе, однако времени оставалось всё меньше, требовалось сделать самую тонкую работу – сплести мозг Медузы с новым телом и установить над получившимся существом полный контроль, – и вдова с трудом представляла, как с этим справится.

– Как дела дома? – тихо спросила она, бросив взгляд на вошедшего Трезора – тот принёс кофе и круассаны.

– По плану, – отрапортовал Лотар.

Псоглавец не задержался, оставил поднос и сразу вышел, и вдова очень тихо закончила:

– Будьте наготове. Уверена, у меня всё получится, и мы сможем совершить задуманное.

* * *

Кто именно создал сеть клубов «Отражение», теперь и не скажешь. Одни говорили, что не обошлось без англичан, мол, придумали в XIX веке, чтобы точно знать, где искать своих во время длительных путешествий; другие с ухмылкой уточняли, что первое упоминание трактира «Отражение» относится к XIV веку, открыт он был во Флоренции и скорее всего на деньги Медичи; третьи многозначительно сообщали, что сеть появилась ещё раньше, когда Мамона увлекался путешествиями и периодически страдал от плохой кухни.

Как это часто бывает, подлинная история навсегда затерялась в далёком прошлом и вряд ли её знали даже нынешние владельцы сети, зато заведение под названием «Отражение» без труда находилось в любом мало-мальски крупном поселении. Где-то это был роскошный клуб в центре города, где-то – скромный бар на окраине рабочей слободы, где-то придорожная забегаловка, где-то – кафе при гостинице, а объединяли их название, написанное одинаковым шрифтом, и нежелание привлекать к себе внимание. Настолько сильное нежелание, что в Питере, к примеру, бар «Отражение» располагался в подвале под знаменитым арт-кафе на Фурштатской, и чтобы попасть в него, нужно было пройти в одну из дверей «Только для персонала», спуститься на два пролёта по узкой лестнице, показаться хмурому охраннику, который безошибочно отличал отражённых от заблудившихся, и лишь после этого очутиться в обширном сводчатом зале, тихом и гулком.

По причине неурочного часа посетителей в «Отражении» оказалось всего двое: в дальнем углу грыз рёбрышки волколак – его широкое лицо блестело от размазанного по щекам жира, а у самых дверей читала утреннюю газету чопорная дама в тёмно-синем. На её столике остывала чашка кофе. Бармен скучал и встретил Зольке с искренней радостью.

– Кого я вижу! – прогудел он с такой силой, словно проглотил Иерихонскую трубу. – Сам господин Портной пожаловал в нашу скромную обитель.

– Вольно, Михалыч, – пошутил в ответ Зиновий. – Не нужно подхалимажа.

Грандиозный бармен, настолько высокий и крупный, что посетителей встречал не столько он, сколько его пузо, считался легендой Питера и визитной карточкой «Отражения». Здоровенный, бородатый, он всегда облачался в бандану, безразмерные джинсы и заляпанную майку с надписью «Кандидат на вылет», которая идеально гармонировала с бесчисленными татуировками.

– Давненько ты к нам не заходил, – продолжил гудеть бармен, машинально протирая стойку полотенцем.

– Повода не было, – попытался отмахнуться Зиновий, не имеющий ни времени, ни настроения шутить.

Но отмахнуться не получилось.

– Какой нужен повод, чтобы выпить кружку пива? – осведомился бармен.

– Жажда.

– То есть ты не испытывал её целых четыре месяца?

– Ты помнишь, когда я заходил в прошлый раз? – удивился Портной.

– Ну, ты фигура известная, а для нашего бизнеса нет ничего лучше, чем знаменитые клиенты, с которыми гости могут сделать селфи.

– Неужели «Отражение» перестало пользоваться популярностью?

– Мир не стоит на месте, – вздохнул здоровяк, почёсывая пузо. – Народ ищет нового, вот и приходится шагать в ногу со временем: разрешаем селфи-палки, пускаем бородатых, начали варить крафтовое пиво…

– На мухоморах? – пошутил Зиновий.

– И на них тоже, – не стал скрывать Михалыч. – У меня сейчас два поставщика, один работает с классическими рецептами, второй любит экспериментировать. Хочешь попробовать «Гнойный эль»? Первая кружка за счёт заведения.

– Что будет после?

– В голове станет пусто и начнешь говорить со странным акцентом.

Прозвучало сомнительно, и Портной счёл за благо отказаться:

– Потом попробую.

– Меню тоже обновляем, – продолжил Михалыч. – Рекомендую хит сезона: крафтовый бургер «Щупальца коррупции».

– С козлятиной?

– С губернятиной. У чиновников часто что-нибудь отрезают, когда они палятся, вот я и решил, что грех добру пропадать.

– Прагматично, – усмехнулся Портной.

– Хорошо, когда городом правят осьминоги, – прищурился бармен. – У них сколько ни отрезай – всё равно вырастет новое.

– Эти бургеры будут вечны.

– Попробуешь?

– Мне не нравятся осьминоги, они жёсткие и скользкие.

– Эти хорошие, – здоровяк зевнул, прикрыв рот огромной ладонью. – Коррупция делает их мягкими и податливыми.

– Ну, давай твою губернятину, – решил Портной, вспомнив, что ещё не завтракал. А вечером не успел нормально поужинать. – Приобщимся к городской политике.

Михалыч вытащил из холодильника увесистое щупальце с надписью «Стадион», отрезал щедрый ломоть и бросил на гриль.

– Чем запьёшь?

– Пиво, – выбрал Зиновий и тут же добавил: – Только без мухоморов.

– Не хочешь расслабиться?

– Рано ещё.

В баре запахло жарящейся коррупцией.

– Зачем пожаловал? – перешёл к делу Михалыч. – Я ведь знаю, как сильно ты не любишь выбираться из Кунсткамеры.

– Стало скучно. – Портной выложил на стойку золотой соверен.

– И как желаешь повеселиться?

– Хочу устроить вечеринку со старым другом. Он недавно приехал в Город.

– Как зовут?

– Кирилл Амон.

– Попробую навести справки, – пообещал Михалыч, не прикасаясь к золоту. – Зайди на днях.

Зиновий выложил на стойку ещё одну монету.

– Вечером, – без уверенности пообещал бармен.

– Не жадничай.

– Требуется доплата за скорость.

– Ладно. – Портной неохотно добавил третий кругляш.

– Ваш знакомый по-прежнему в Городе, – скрипучим голосом поведала чопорная дама и сделала маленький глоток кофе. – Сейчас он на Литейном.

– Где именно?

– Ваш знакомый ловко скрывает своё местонахождение, поэтому особой точности не ждите.

– Ладно… – протянул Зиновий. – Как долго я на абонементе?

Но дама уже вернулась к газете, и за неё ответил Михалыч:

– Сутки, – произнёс бармен. – Потом придётся доплатить. И выставил тарелку: – Твой бургер.

Коррупция выглядела так привлекательно и пахла так аппетитно, что Зиновий схватил бургер сразу, едва увидел. Схватил, крепко сжал и впился зубами, ощущая вкус мяса и соуса. Осьминог действительно оказался мягким и податливым, честно отрабатывающим вложенные деньги.

– Мёртвые неспокойны, – произнёс Михалыч, облокачиваясь на стойку.

Произнёс очень тихо, только для Зольке.

– В смысле? – спросил тот, не прекращая жевать.

– Говорят, Юлия вчера уехала на Васильевский остров и до сих пор не объявлялась.

– С ней всё в порядке.

– Но её мёртвые собираются на Большой Конюшенной, – ещё заметнее понизив голос, сообщил бармен. – Их не очень много, не как для войны, но больше, чем должно быть. Есть ощущение, что собираются они не просто так.

– А для чего? – прошептал Зольке, глотнув пива.

В ответ Михалыч пожал могучими плечами.

– Если бы знал – сказал, но ты будь осторожен, Портной, Юлия сумела прибрать к рукам бизнес семьи Александер и приструнила волколаков Виктора Тагара так, как даже старику Аридору не удавалось. Юлия очень опасна.

– Я тебя понял, – протянул Зиновий, жуя бургер. Однако навалившееся ощущение опасности перебило изумительный вкус коррупции. – Почему ты меня предупредил?

– Это бонус от Учётчицы, – объяснил бармен. – В последнее время к ней не часто обращаются и не так щедро платят.

– Скупой платит дважды.

– А мёртвый не платит вовсе.

– Спасибо. – Зиновий вновь хлебнул пива. – Крафтовое?

– Да.

– С чем?

– Ни с чем, классический лагер.

– И это хорошо.

– Кирилл Амон находится между сорок девятым и пятьдесят пятым по Литейному, – неожиданно произнесла Учётчица, не отрываясь от газеты. – Я не знаю, сколько он там пробудет.

* * *

«Театр? Спортивный магазин? Женское белье?!»

На фасаде пятьдесят первого дома по Литейному проспекту располагалось несколько вывесок, но ни одна из них Кирилла не устраивала. Он понимал, что нужный магазин не может существовать под истинным обликом, и пытался угадать, какое прикрытие избрали владельцы. То есть был вынужден угадывать, поскольку вредный Машина на этот вопрос не ответил.

Приняв решение сражаться, Кирилл сразу позвонил другу и поинтересовался, где в Питере можно купить толковое оружие. Ермолай машинально назвал адрес, но через секунду опомнился и осведомился, почему Амон в Питере, а не в Сирии. Кирилл сказал, что «Появилось небольшое дельце», и попросил уточнить насчёт магазина. Машина попросил уточнить насчёт дельца. А когда Амон отказался – тоже замолчал.

Пришлось разбираться самостоятельно.

«Вряд ли оружейный магазин прикинулся театром. Хотя… их товар легко сойдёт за реквизит к сказочной пьесе… Нет! Владельцы – люди серьёзные, а значит, выберут нечто совершенно безобидное».

И Кирилл решительно шагнул в магазин белья. Услышал тренькнувший над головой колокольчик и улыбнулся вышедшему из подсобного помещения продавцу – в начале встречи не помешает продемонстрировать дружелюбие, и медленно прошёл вдоль выложенных парадным строем бюстгальтеров, от игрушечных первых, до солидных шестых, остановился и задумчиво пробормотал:

– Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил…

– Неожиданно вспомнилось? – осведомился продавец.

И ехидно посмотрел на выложенные под бюстгальтерами стринги.

Владелец – или менеджер – салона нижнего белья оказался интеллигентного вида мужчиной за пятьдесят. Он был облачён – не одет, а именно облачён – в элегантный костюм-тройку, белоснежную сорочку, галстук и лакированные туфли. А если добавить к облачению безукоризненную причёску, идеально подстриженные усы и твёрдый, словно отчеканенный на Монетном дворе, профиль, то можно было предположить, что Амон повстречал особу дворянских кровей.

– Я читал, что эта песенка появилась из-за студентов Императорского училища правоведения, – негромко ответил Кирилл. – Форма студентов цветом напоминала оперение чижа, они носили пыжиковые шапки…

– …и пили водку на Фонтанке, – закончил продавец.

– Именно.

– Это известная, весьма распространённая… легенда.

– Поэтому мне больше нравится другая история, – медленно продолжил Амон. – Согласно ей, песенку придумали дружки Ивана Ивановича Чижова, владельца оружейного магазина на Литейном, большого ценителя льежских стволов.

– А пыжик при чём? – осведомился продавец.

– Пыжик – от слова пыж, – объяснил Кирилл.

– Никогда не слышал этой версии происхождения песни.

– Жа-аль…

– Трусики примерять будете?

– Не уверен.

– В таком случае всего хорошего, молодой человек. До свидания.

– Я, пожалуй, задержусь, – улыбнулся Кирилл, и по его пальцам пробежал золотой кругляш.

Продавец с пониманием приподнял правую бровь:

– Крюгерранд?

– Я знаю, с чем нужно приходить в некоторые магазины, – ответил Амон. – Вас зовут Иван Иванович?

– Я – внук того самого Чижика.

– Приятно познакомиться, Иван Иванович, меня зовут Кирилл.

– В каком путеводителе вы обо мне прочитали?

– В отражённом.

– В таком случае, добро пожаловать.

– Я надеялся услышать эти слова.

– Что вам угодно, молодой человек? – перешёл к делу продавец.

– Не трусики.

– Я догадался, – кивнул Чижов. – На кого охотитесь?

– На очень живучего противника.

– Быстрого?

– Да.

– Человек?

– Поднятый.

– С поднятыми сложно, – вздохнул продавец. – Мертвеца трудно убить.

– К сожалению, нам не дано выбирать врагов, Иван Иванович.

– Ошибочное суждение, молодой человек, весьма ошибочное, – рассмеялся в ответ Чижов. – Мы не можем выбирать друзей, ибо верность и взаимная приязнь – слишком тонкие материи, идущие прямо отсюда, от сердца… – Он прикоснулся к груди. – И потому друзья всегда внезапны. Что же касается врагов, их выбор определён разумом и холодным расчётом. Любую схватку можно предотвратить: договориться, извиниться, поискать компромисс или сбежать. Если ты не совсем идиот, то обязательно задумаешься об этих вариантах, и если всё-таки дерёшься – твой выбор есть результат расчёта.

– Все оружейники, которых я встречал, склонны к философии, – заметил Амон.

– Приближение смерти заставляет людей задумываться о высших материях, а для нас она – соседка, всегда рядом, даже когда не хочешь видеть… – объяснил Чижов. – Так что вам угодно, молодой человек, и угодно ли вообще?

– Мне нужен пистолет, подготовленный для боя в Отражении, и патроны к нему.

– Есть закалённый шаманами ирокезов «Ле Ма», – тут же ответил Иван Иванович. – Оружие тяжеловато, на любителя, но убойное, а главное – с секретом: каморы снаряжаются патронами на человека и другую мелкую дичь, а гладкоствол – зарядом на мертвеца. Сколько будет поднятых?

– Скорее всего один.

– Тогда «Ле Ма» подойдёт. Главное – не промахнуться.

– Не промахнусь, – пообещал Амон.

– Прошу вас, проходите.

В небольшом подсобном помещении, в которое продавец проводил Кирилла, обнаружились письменный стол со «спящим» ноутбуком, кресло и два резных шкафа с глухими дверцами.

– Основной арсенал я держу в подвале, – сообщил Чижов, доставая из жилетного кармана ключи. – А здесь только то, что может понадобиться в любой момент. Некоторые образцы.

Как выяснилось, «в любой момент» Ивану Ивановичу могла понадобиться небольшая, на двенадцать стволов, коллекция револьверов и пистолетов, включая миниатюрный «Дерринджер» и знаменитый «Маузер» К‐96; шесть или семь ножей разной формы; два гладкоствольных дробовика и четыре карабина.

Что же касается второго шкафа, то им, по всей видимости, владело дамское бельё.

– А вот и «Ле Ма», – произнёс старик, доставая изящный деревянный футляр.

– Нож прихватите, пожалуйста, – попросил Амон, указывая на один из клинков. – Пригодится.

– Прекрасный выбор. – Иван Иванович водрузил футляр на стол, надел тонкие тканевые перчатки и откинул крышку. – Прошу.

В первый момент револьвер показался Кириллу громоздким: большой барабан, сложная механика, два ствола… Но потом он вспомнил слова Чижова и решил промолчать. В конце концов, старик – потомственный оружейник и вряд ли посоветует плохое.

– В барабане девять патронов тридцать шестого калибра, – сообщил Иван Иванович, бережно вынимая револьвер. – Калибр невелик, знаю, но я лично разработал весьма неплохой боеприпас для этого оружия и даю слово, что ваши враги останутся… недовольны.

– Надеюсь.

– Гладкий ствол – сорок четвёртого калибра. Патроны для него вы отличите без труда.

Боеприпасы лежали тут же, в футляре, не меньше полусотни патронов для барабана и два десятка важных снарядов для второго, гладкого ствола, на который этот самый барабан садился.

– Сколько я вам должен?

– Семь крюгеррандов.

Кирилл принялся отсчитывать золотые монеты, а продавец вернул оружие в футляр, закрыл крышку и осведомился:

– Бантиком перевязать?

– Это не подарок.

– Потребуется ли кобура?

– Бесплатно? – шутливо осведомился Амон.

– Бесплатно я могу подарить понравившиеся вам стринги, – усмехнулся Иван Иванович. – Кобура для «Ле Ма» обойдётся в соверен.

– У меня нет мелких монет.

– Будете должны.

Кирилл вышел в торговый зал, к бюстгальтерам и стрингам, Чижов же задержался, разыскивая кобуру, а когда проследовал за покупателем, увидел сепсов с пистолетами на изготовку и поднявшего руки Кирилла. Остановился, понял, что змеевиды не собираются ему угрожать, с облегчением выдохнул и улыбнулся клиенту:

– Кажется, вас опередили.

– Увы, – вздохнул Кирилл. – Я недооценил противника.

– Сожалею.

– Вы ведь не станете его защищать? – поинтересовался Кастор, не направляя, впрочем, на продавца оружие. Он знал, что знаменитая питерская вежливость имеет чётко определённые границы.

– Мы только что познакомились и не успели подружиться, – ответил Чижов.

– Очень хорошо.

Влазис убрал пистолет и защёлкнул на руках Кирилла наручники.

– Пошли в машину.

– Он вам ничего не должен? – поинтересовался у продавца Кастор.

В действительности сепс не отличался хорошим воспитанием, но находился в чужом городе, получил от Портного наказ вести себя вежливо и старался изо всех сил.

– Я должен, – ответил Чижов, протягивая Кастору футляр. – Перед вашим появлением Кирилл приобрёл револьвер «Ле Ма». Это его собственность.

– Какой чудесный город, – с чувством произнёс Кастор, прибирая футляр. – Всего хорошего.

– Прощайте.

Змеевид вышел из магазина, плюхнулся на пассажирское сиденье и повернулся к Кириллу, которого Влазис запихнул на задний диван.

– Где тело?

– Я уже спрашивал, – сообщил Влазис. И указал на появившуюся на скуле Кирилла ссадину.

– Рад за тебя, – буркнул Кастор. И повторил: – Где тело?

– Спрятал, – хмуро ответил Амон.

– Мне он сказал то же самое, – хмыкнул Влазис. – За что и получил.

– Где спрятал? – уточнил Кастор, наградив сородича недовольным взглядом.

– Возле Кунсткамеры.

– Упс! – Судя по восклицанию, задать следующий вопрос у Влазиса ума не хватило.

– Почему там? – насторожился Кастор.

– Я думал, будет погоня, – спокойно объяснил Кирилл. – Не хотел рисковать, поэтому спрятал фургон в контейнере на территории Балтийского завода и уехал на своей машине. Кто же знал, что вы не сумеете сесть мне на хвост.

Сепсы переглянулись, но промолчали.

Амон приятно улыбнулся.

Кастор с трудом сдержался, чтобы не ударить его во вторую скулу, достал телефон и набрал номер Портного:

– Фургон на территории Балтийского завода.

– Отлично, – бодро отозвался Зиновий. – Я знал, что вы справитесь. – Кастор расплылся в самодовольной ухмылке. – Кирилл жив?

– Да.

– Забирайте фургон и быстро ко мне.

– Хорошо, но быстро не получится – город в пробке.

– Тогда мы заберем фургон сами.

Портной отключился. Кастор убрал телефон, перевёл взгляд на Амона и сообщил:

– Жить тебе, придурок, ровно столько, сколько нам ехать по Невскому.

* * *

– Тяжело? – негромко спросил Портной.

– Нормально, – коротко отозвался Лотар. Очень коротко, потому что спускаться по лестнице с массивным стеклянным цилиндром на спине было, мягко говоря, неудобно. Однако от помощи мертвец отказался, объяснив, что в одиночку справится быстрее.

Фургон они с Зиновием отыскали именно там, где указал Амон – в большом морском контейнере на территории Балтийского завода. Необходимые для выезда документы лежали на сиденье, поэтому Лотар без проблем доехал до Кунсткамеры, припарковался во дворе и теперь тащил добычу в лабораторию.

– Что это? – изумлённо поинтересовался встретившийся по дороге аспирант, разглядев содержимое цилиндра. – Что за тварь?

Из-за вмешательства Кирилла тело пришлось переносить в разгар рабочего дня, но поступить иначе Зиновий не мог – время работало против него. И если охранникам оказалось достаточно грамотно оформленных документов, то дурацкие расспросы «коллеги» стали естественной платой за принятое решение.

– Сам пока не знаю, – отрывисто ответил Портной. – Из Перу прислали.

– Амфибия?

– Буду проверять.

– Морское или пресноводное?

– Пресноводное.

– Живородящее?

Было видно, что аспиранту безумно интересен удивительный научный экземпляр, но затягивать разговор Зольке не собирался.

– Пришлю ссылку на статью.

Аспирант понял, что мешает, вздохнул, остановился и спросил:

– Можно потом зайти?

– Конечно, – вежливо ответил Портной, закрывая перед его носом дверь в кабинет. Трезор тут же открыл потайной проход, и Зиновий распорядился: – Поставь рядом со столом.