Карнавал лжи

– Про меня он ничего не говорил? – произнесла Таша невыразительно.

– Я спрашивал, вернулась ли ты в Прадмунт. Он сказал, что нет. – Гаст расширил глаза, в которых вспыхнуло мучительное подозрение. – А что, врал?..

– И как же тебя в Броселиан занесло, если ты работал в Арпагене? – вмешался Алексас, милостиво избавляя Ташу от необходимости отвечать.

– Два месяца назад приехал сам мастер Герман, ему показали перспективных ребят, и меня в их числе. – В словах прорвалась тщательно скрываемая гордость. – Он меня и увёз сюда, в свою мастерскую. Теперь вот работаю. Платят неплохо: хватает и комнату здесь поблизости снимать, и на еду, и откладывать понемногу.

– Но платят всё-таки не настолько хорошо, чтобы ты сумел скопить на поиск Таши.

Сине-серые глаза блеснули внезапной насмешкой.

– Да нет. Денег я уже скопил. Они на отдачу долга, конечно, но на поездку в Арпаген и мага хватило бы, а домой я всё равно не тороплюсь. – Глядя на Ташу, Гаст снова облизнул губы. – Только… я понимал, что, если маг опять тебя не увидит… значит, ты правда мертва. И что тогда со мной будет… Вот и тянул.

Таша наконец осмелилась встретиться с ним взглядом.

Чувство вины в глазах напротив забавным образом уменьшило её собственное.

Не только она не спешила кидаться другу на выручку. Пускай по другим причинам.

– Правда, пока меня временно за конторку посадили, – добавил Гаст быстро, сворачивая с неприятной обоим темы, – потому что умер наш приёмщик заказов, светлая ему память… Сказали, заодно от работы отдохну, пока новенького не найдут.

Ага, подумала Таша мрачно.

– Сам мастер Герман хотя бы здоров? – спросил Алексас будто бы невзначай.

– Да не сказал бы, – откликнулся Гаст печально. – Бледный ходит, голова кружится… В Арпаген уехал лечиться. А вас-то что в Броселиан привело? Куда ты делась летом? – Он снова посмотрел на Алексаса: – И кто ты всё-таки такой?

– Можешь называть меня Алексасом. Без «энтаро», так и быть, – великодушно ответил тот, снова избавляя Ташу от необходимости рассказывать то, что сейчас рассказывать ей не слишком хотелось. – Возможно, я тебя расстрою, но ты был прав, когда не верил словам дяди. Летом у Таши были большие неприятности, и так вышло, что я оказался рядом, помогая ей с ними разобраться.

– Что за неприятности?!

– Полагаю, о них Таша лучше расскажет сама… в другой раз. То, что привело нас в Броселиан, важнее. – Он кивнул в сторону кубка, который Таша как раз вытаскивала из сумки. – Вчера эта вещь чуть не погубила короля. Тебе она незнакома, случаем?

Гаст пригляделся к костяной чаше в девичьих пальцах – и побледнел.

– Похоже, знакома, – заключила Таша, глядя на лицо, за годы дружбы изученное ею до мелочей.

– Может быть, – буркнул парень. – Погодите, что значит «погубила короля»?..

– Герцог Броселианский поднёс Его Величеству этот кубок в качестве подарка, но кубок оказался проклят. Король чудом остался жив. А герцог Броселианский, между прочим, Ташин друг, – заметил Алексас небрежно.

– Герцог?! – Гаст выпучил глаза так, что они стали напоминать круглые стеклянные шарики, какие вставляют куклам. – Это когда ты с герцогом задружиться успела?

– Таша теперь сама почти герцогиня. Больше, чем герцогиня. Она единственная уцелевшая наследница рода Морли, не знал?

– Морли? Это князей-то?! – Гаст охнул, смерив подругу таким потрясённым взором, будто та отрастила крылья за спиной прямо на его глазах. – Етить меня в душу!..

– Так что Таша, очень расстроенная тем, что её другу грозит плаха, ищет мага, который проклял кубок. Более того, она думает, что колдун, сделавший это, и колдун, из-за которого летом она убежала из Прадмунта, – одно лицо, – закончил Алексас. – Если тебе есть что рассказать по этому поводу, ты её очень выручишь.

Гаст снова посмотрел на чашу. На Ташу. Отвёл глаза, уставившись на выщербленный паркет.

Стиснул огромные кулаки, словно это могло облегчить его мучительные раздумья.

Таше внезапно подумалось, что если сравнить обоих с клинками, то Гаст будет двуручником, а Алексас – шпагой: шириной плеч друг детства превосходил её рыцаря раза в полтора. Только вот если кто-то вздумает выбирать, кто же из них двоих в схватке доставит противнику меньше хлопот, не факт, что выбор сделают в пользу Алексаса. Самая опасная сила – та, что чувствуется, но не кричит о себе; а сила в Алексасе чувствовалась – ещё какая. Особенно в новом Алексасе, родившемся с окончанием Двоедушия, очень походившем на прежнего себя, но неуловимо другом.

Потеря брата… конечно, временная потеря, но всё же… разом сделала его старше и жёстче. И, вспоминая себя минувшим летом, Таша нисколько этому не удивлялась.

– Аа, ладно, – махнул рукой Гаст. – В конце концов, если они захотят до меня добраться, молчанием я от них не спасусь.

– Они? – немедленно вскинулась Таша.

Облокотившись на стену, друг залихватски тряхнул кудрями:

– В общем, в прошлом месяце явился к мастеру герцогский слуга…

* * *

Беседу, затянувшуюся почти на час, прервал гневный стук: один из покупателей пришёл за готовым заказом, о чём договаривался ещё шестидневку назад, и его не остановила даже табличка. Нехотя свернув разговор, Гаст открыл дверь и вернулся за конторку, напоследок сообщив свой адрес.

– Буду ждать тебя. Ну или вас обоих, – добавил он с нескрываемым напряжением. – Нам ещё многое нужно обсудить.

– Заглянем сегодня или завтра, – пообещала Таша, прежде чем выскользнуть на улицу.

– Скорее завтра, – добавил Алексас, подхватывая её под руку. – Сегодня у нас другие дела.

Таша не стала возражать. Новая встреча почти неизбежно влекла за собой рассказ о воистину пламенном приёме, который летом дядя Гаста уготовил им с Алексасом, а беседу об этом ей хотелось отложить на как можно больший срок. К тому же девушке требовалось осмыслить всё, что она услышала.

К примеру, смириться с тем, что блестящая теория про кукловода и игру пошла прахом.

– Что думаешь? – как раз поинтересовался Алексас, ведя её по улочкам Броселиана, которые зимний закат выкрасил бледной охрой.

Таша помолчала, пытаясь сложить в сознании мозаику из кусочков тех знаний, с которыми она покинула Арпаген, и знаний, приобретённых только что.

– Пока не знаю. – Она мучительно вздохнула, обжигая лёгкие морозом, будто это могло внести ясность в мысли. – Но точно не думала, что здесь замешана жена Орека, которая оказалась эйрдалем и которую летом мы изгнали из Клаусхебера.

…Орек Норман заглянул к мастеру Герману в прошлом месяце. По счастливой случайности Гаст подслушал, как мастер принимает заказ на кубок для короля. Однако стоило Герману-энтаро с поклонами выпроводить почётного гостя восвояси, явилась ещё одна посетительница. Прежде чем мастер увёл ту в свой кабинет, Гаст успел увидеть её: бледную худощавую девушку с треугольным лицом, чуть приплюснутым носом, тёмными глазами и волосами… и чёлкой до бровей.

Сама Таша Кэйрмиль Норман не видела, зато Алексас по этому описанию узнал её без труда. И оба не удивились, что беглая жена Орека отрастила чёлку: надо же как-то прятать клеймо, которое Арон оставил на её лбу.

Гаст решил подглядеть и подслушать, что творится в кабинете. Речь шла о заказе Орека – посетительница зачем-то подробно о нём выспрашивала. Поняв это, парень отлип от замочной скважины (совесть проснулась) и удалился в мастерские. А вскоре мастер поручил одному из своих старых ассистентов сделать кубок из рога единорога, но, поскольку это был подарок самому королю, резьбу по кубку Герман-энтаро решил в кои-то веки исполнить сам.

Другой странный посетитель наведался в мастерскую, когда работу уже закончили, накануне дня, когда кубок должны были забрать. Гаст даже не мог сказать, мужчина то был или женщина – незнакомец кутался в плащ, укрывавший его с ног до головы. Загадочный гость провёл в кабинете у мастера всего несколько моментов, однако от Гаста не укрылись отсветы зелёного колдовского сияния, пробивавшиеся из-под двери. Кто бы ни наведался к мастеру Герману, он пришёл, чтобы сотворить заклинание – и, скорее всего, над кубком.

На другой день приключилось сразу несколько событий. Чашу выдали заглянувшему за ней Ореку; приёмщик заказов не вышел на работу (как выяснилось позднее, по причине смерти от ножа бандита в тёмном переулке); мастер и ассистент, делавший чашу, слегли с неизвестной болезнью…

– Значит, у Кэйрмиль есть сообщники, – произнесла Таша тихо.

– Арон летом упоминал, что за ней стоит целое тайное общество, – напомнил Алексас. – В числе которого несколько древних эйрдалей.

– Эйрдали умеют колдовать, но они – не колдуны. Им не сотворить подобное проклятие.

– Думаю, в то общество затесались не только эйрдали.

…с другой стороны, кто сказал, что это – не часть игры, а кукловод – не в рядах таинственных заговорщиков?..

– Но почему они так хотят извести Норманов?

– Видимо, ты забыла и это, но Арон летом также упоминал, что эйрдалям нужен Клаусхебер.

– А имущество государственных изменников сперва отходит государству, а через год – ближайшим родственникам, оставшимся в живых… – Таша тряхнула головой, отгоняя воспоминания об уроках отца Дармиори, неизбежно влекшие за собой другие воспоминания. – Но власти не передадут имущество Норманов эйрдалю и убийце в бегах! Зачем этим эйрдалям вообще понадобился какой-то старый замок?

– Этот старый замок воздвиг один из Мастеров Адамантской Школы, между прочим. Летом ты могла убедиться, что он таит немало секретов… Но, полагаю, эти вопросы лучше задавать не мне.

Таша уставилась себе под ноги, глядя, как мысы её сапожек меряют скрипучий утоптанный снег.

– Счастье, что Гаст до сих пор жив.

Она не питала иллюзий по поводу странной неудачливости всех, кто был причастен к работе над кубком – или мог увидеть и услышать то, чего ему видеть и слышать не полагалось.

– Не всё сразу, – откликнулся Алексас иронично. – Думаю, он следующий на очереди и его ждёт тихая быстрая гибель, не вызывающая подозрений. Несчастный случай, самоубийство… Я бы выбрал что-то из этого.

– Не говори так! Мы его спасём!

– Каким образом?

– Не знаю! Будем за ним следить, не позволим эйрдалям к нему подобраться! Ты можешь наложить на него и его комнату какое-нибудь защитное заклятие? Раз ты владеешь магией?

– Я подумаю, – сдержанно пообещал Алексас, выводя Ташу за светлую крепостную стену. – Но сперва…

Таша запоздало сфокусировала внимание на картинке перед глазами: за размышлениями она не заметила, как Алексас привёл её к одним из городских ворот.

Миновав будку со стражниками, они направилась туда, где рядом с дорогой ждала стена деревьев; выбеленные верхушки сверкали в последних лучах заходящего солнца. В чащу убегала тропа, ниточкой намеченная на снежном ковре, в сумерках отливавшем синевой.

– И всё-таки, – сказала Таша, следуя за своим рыцарем под сень деревьев, – ты уверен, что нам так нужна эта фейская вода?

– Уверен. Помимо уже упомянутых причин эйрдали – не самые дурные чтецы сознаний, и нам явно предстоит вскоре иметь с ними дело. Если они захотят тебя очаровать, ты должна быть от них защищена. – Алексас непреклонно шагал между тонкоствольными рябинами и белыми в крапинку берёзами. Каждая хрупкая веточка была облита льдом, и деревья казались выточенными из хрусталя. – Главное, не соглашайся на иные дары. Проси лишь глоток воды. Феи будут искушать тебя, однако дары их обманчивы, недолговечны и таят в себе опасность.

– С чего эта идея вообще тебе в голову взбрела? И откуда ты столько об этом знаешь?

– Знакомые рассказывали.

– Ты же потерял память обо всём, что было до нашей встречи, разве нет?

Алексас промолчал; это молчание вплелось в неестественную тишину, нарушаемую только звуками их шагов. Что в Криволесье, что на Равнине, что здесь не было слышно жизни – не пели птицы, не стучали дятлы, не хрустели снегом под копытами пугливые олени или голодные кабаны.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы Ташу пугала тишина.

– И что, любой может прийти к феям и попросить у них, что хочет? – саркастично уточнила она, истолковав молчание как знак того, что Алексас сам не знает ответа на её вопрос. В конце концов, потеря памяти – странная штука.

– Не любой. Вскоре мы придём к границе, за которую может безнаказанно пройти лишь тот, кто чист помыслами и телом. А ещё феи умеют видеть правду в чужих душах, – буднично откликнулся тот. – Они не дадут ничего тому, кто алчет могущества. Но подарить глоток воды девочке, которая жаждет спасти друзей, – другое дело.

– Они что, так любят людей?

– Скорее любят удивляться тому, что среди людей ещё остались бескорыстные.

…в Зачарованный лес, одно из немногих известных убежищ фей, ходили многие. Маги, воины, простой люд. Только вот обратно возвращались не все, а из вернувшихся не все оставались в своём уме. Те же, кто встречал фей и возвращался, не особо охотно об этом рассказывали. Некоторых из них неизбежно тянуло обратно в Лес: они тосковали, не находили себе места, погружались в молчание, а в конце концов просто исчезали. Уходили в волшебное место, которое однажды покинули и куда безумно желали вернуться – навсегда.

– Пришли. – Алексас остановился у непримечательной берёзы, росшей по соседству с очередной рябиной. – Это вход.

Таша пригляделась: лес впереди ничем не отличался от остававшегося за спиной, разве что тропа куда-то исчезла. Подняла взгляд – и поняла, что ветви двух деревьев срослись в арку.

– Если ты достойна, – сказал Алексас, – то, пройдя через арку, окажешься в Зачарованном лесу.

– А вокруг нас тогда что такое?

– Прихожая. Ложная земля начинается за аркой.

– Хорошо, а если я недостойна?..

– Выйдешь с той стороны арки – в этом же лесу. Обычном лесу. Если же твоя душа темна, ты окажешься в чаще, очень похожей на эту, но не сможешь вернуться. Тропа, что мы оставили позади, исчезнет, а без тропы выбраться из Леса невозможно. Он не выпустит тебя. – Алексас обернулся; глаза его были темны и серьёзны. – Слушай внимательно. Лес заглянет в твою душу и вытащит оттуда твои желания и страхи. Не оглядывайся, как бы страшно тебе ни было, что бы ты ни услышала, – а услышишь ты многое. Тебя выбросит на тропу – не сходи с неё, что бы ни произошло. Иди только вперёд и не пытайся повернуть назад: в Лесу невозможно вернуться туда, откуда ты пришла. Ничего не ешь, не пробуй сорвать что-то и унести с собой. Ничему не верь, а прежде всего своим глазам и ушам. Помни: Лес – живой. В нём не действуют привычные законы. Он не прощает ошибок. И феи – его дети.

Таша смотрела в лес по ту сторону арки.

Идея навестить фей нравилась ей всё меньше и меньше.

– Если я и пойду туда, то только после вас, мой рыцарь.

Прислонившись спиной к берёзе, Алексас невесело улыбнулся:

– Жаль огорчать вас, моя королева, но вы идёте туда одна.

Немой вопрос Таша задала ему одними округлившимися глазами.

– Не всем быть девами непорочными, – сказал Алексас, нисколько не смутившись.

– Хочешь сказать, юношам туда ходу нет?

– Есть, только не всем. Как и девушкам, впрочем.

– Но почему тогда ты…

Таша осеклась – и, сообразив, что он имеет в виду, разомкнула губы, как выброшенная из воды рыбка.

– Я себя осквернил. Не только тело, но и душу, в первую очередь убийством. Ты – нет. – Улыбка Алексаса стала кривой. – Твои грехи тебе простят… тем более в таком состоянии.

– Может, всё-таки не…

…в следующий миг её бесцеремонно толкнули вперёд.

Пролетев сквозь арку, Таша рухнула лицом в траву. Секунду спустя сообразив, что она упала в траву, резко вскинула голову.

Лес вокруг был зелёным. И тёмным. Зима обернулась летом, сумерки – ночью. Впереди тянулась тропа – ниточкой в высокой траве. За спиной осталась тьма; Таша не видела её, но чувствовала, и чувство это было не из приятных.

Откровенно говоря, приятности в нём было так мало, что Таше стало ясно, откуда взялось правило первое: не оглядывайся.

Возмущения в адрес Алексаса, которые так и рвались наружу разъярённым воплем «я тебя убью!», она задавила в горле. Нарушать лесную тишину не хотелось. Мало ли кто услышит её крик – или что. Да и, в конце концов, со своей точки зрения, Алексас поступил абсолютно верно.

Теперь пути назад у неё не было.

Встав, Таша сдвинула шарф с лица, втянула ноздрями не по-летнему ледяной воздух и, превозмогая желание оглянуться, пошла вперёд.

Она не могла видеть, как юноша, оставшийся по ту сторону арки, опускается на снег – следя за девичьей фигуркой, что пробиралась меж закованных в лёд берёз, по щиколотку утопая в снежном покрове. А даже если б могла, это ничего бы не изменило. Как и многое из того, что она делала.

Ложные Земли хранят свои тайны получше многих людей и нелюдей. А лгут – тем более.

Глава четвёртая. Что скрывает лес

– Ты сегодня пораньше, – сказала госпожа Лиден, ставя тарелку с супом на стол.

– Половина жителей уже здоровы. – Арон взял в руки ложку, но есть не торопился: просто вертел в пальцах деревянный черенок. – Через пару дней я смогу уехать.

Старушка села напротив. Взяла ларчик с вязанием, вглядываясь в лицо амадэя.

– Как там Таша?

– Полагаю, в Арпагене. Ждёт меня, как мы и договаривались.

– Мне казалось, ты всегда можешь узнать, где она и что с ней.

– Обычно. – Сухие пальцы сжимали ложку, точно рукоять меча. – Но не теперь.

Вытаскивая из ларчика недовязанные варежки, госпожа Лиден выжидающе сощурилась.

– Помнишь, я рассказывал про зеркало Лиара? Та же история. Я не чувствую её. Не слышу. Не могу найти. – Отложенная ложка тихо стукнула о столешницу. – Прости, аппетита нет.

– Таше опять дали предмет, куда заключена частица его сущности?

– Угадай какой.

Госпожа Лиден взглянула на новостной листок, который с сегодняшнего утра поселился посреди их обеденного стола.

– Амулет…

– Всё просчитано до мелочей. Он слишком хорошо знает её. Знает, что она не бросит друзей в беде. И что ей известно про Суд-Поиск, наверняка знал. А если б не было известно, он нашёл бы способ подкинуть нужную информацию. – Амадэй невидяще смотрел вперёд. – Зачем ему всё это? Что он будет делать, когда наконец удовлетворится местью и убьёт меня?

– Игры часто бывают бесцельными, – отстранённо заметила старушка, вывязывая большой палец на варежке. – Главное – удовольствие в процессе.

– Нет. Лиар не будет играть, если впереди не ждёт ценный приз. Ставить целью лишь мою смерть… Глупо. Особенно для такого умного не-человека, как он.

– Приз? Таша?..

– Слишком сентиментальный и человечный приз для кого-то вроде него. А даже если и так, то не только. Лиар ведёт куда более крупную игру… Жаль, я не могу её понять.

– Не так уж и плохо, что ты не можешь понять такого, как он. Иначе я бы забеспокоилась, знаешь ли.

Слабо улыбнувшись, амадэй откинулся на спинку стула.

– Где Лив?

– В Ташиной комнате. Как прочла новости, так и убежала сразу.

– Есть её не звала?

– Звала, но она не откликается. И дверь заперла. Пусть посидит… В себя придёт, сама выйдет.

– Может, мне с ней поговорить?

– Знаю я, как ты можешь поговорить, – твёрдо сказала старушка. – Иди лучше корм Принцу задай, раз уж не ешь.

Усмехнувшись, Арон поднялся на ноги, чтобы покинуть кухню.

Какое-то время слышалось лишь потрескивание углей, поскрипывание кресла-качалки да едва слышный шорох клубков пряжи: они медленно разматывались, высвобождая нити, которые сплетались вязальным крючком и ловкими морщинистыми пальцами в нечто большее.

Потом входная дверь скрипнула вновь – куда быстрее, чем ожидала госпожа Лиден.

Она подняла глаза, когда дэй задвигал засов, и юркий крючок застыл, как только старушка увидела его лицо.

– Принца нет в стойле, – произнёс Арон.

– Как нет?..

– А из окна Ташиной комнаты сброшена верёвка, – закончил амадэй, – и под ней на снегу – полузанесённые детские следы.

* * *

Таша бывала во всяких лесах. Лиственных. Хвойных. Смешанных. На её счету была даже ночёвка в Криволесье, чем мог похвастаться далеко не каждый.

Однако такого леса она не видела никогда.

Деревья были узкими, невысокими, с извилистыми стволами, шёлковыми на вид. Кроны с широкими, с ладонь, листьями срослись сплошным куполом, не позволяя разглядеть и крохотный кусочек неба. Темноту рассеивали лишь прозрачные, словно стеклянные цветы, похожие на миниатюрные лилии с шестью лепестками в изящных венчиках. Их белоснежные стебли и листья призрачно светились во мраке; соцветия, казавшиеся выточенными из хрусталя, наполняли воздух пряным ароматом, от которого слегка кружилась голова.

Цветы аллиграны, вспомнила Таша. «Звёздные дары», раньше виденные ею только на картинках. Цветы, которыми так восхищались Перворождённые альвы, что в конце концов нарекли свои земли в их честь – ещё во времена, когда долина принадлежала им одним.

Другие цветы нечасто показывались среди высокой травы. Их можно было понять: Таше тоже не слишком нравилось пробираться сквозь мягкие стебли с острыми режущими кромками, достающие до пояса, при каждом шаге обхватывающие тело зелёными путами.

Таша чувствовала, как за ней смыкается тьма. Она слышала за своей спиной шорохи, неясные отзвуки, эхо несуществующих шагов.

– Таша…

Она повернула голову на голос почти машинально. Нет, не может быть…

– Таша, где ты?

– Ты мертва, – произнесла девушка побелевшими губами. – Ты мертва. Тебя нет.

– Малыш, иди сюда! Я так долго тебя искала…

В призрачном свете цветов аллиграна Таша увидела, как лесная тьма сбоку от тропы обретает очертания.

– Ну же, малыш…

Глядя на тонкие, бесконечно родные, протянутые к ней руки, Таша зажмурилась.

– Тебя нет, мама.

Слова кое-как протолкнулись сквозь горло, сжатое предчувствием слёз.

Таша шагнула вперёд – и, когда она открыла глаза, в чаще никого не было.

Путь она продолжала, судорожно пытаясь сглотнуть ком, заколовший гортань. Таша шла вперёд, только вперёд по тропе, едва угадываемой среди лесной зелени; шла, зная, что любая ошибка может стать последней в её жизни.

– Таша!..

Она не хотела останавливаться. Но не остановиться не могла.

– Таша, я так по тебе соскучилась!

Сестра бежала к ней, продираясь сквозь траву. А ещё тащила за собой долговязого кудрявого мальчишку – взъерошенного так нелепо, что его было никак не спутать с Алексасом.

За Джеми с Лив шёл Арон: глаза дэя в свете аллигранов сияли чистым голубым светом.

– Заставила ты нас понервничать, – голос Арона был сама любовь и нежность, и иногда он действительно говорил так – только с ней. – Знаешь, как долго мы тебя искали? – Он придержал Лив за плечо, застыв в шаге от тропы. – Иди сюда.

– Джеми слился с Алексасом. А вы сейчас далеко отсюда, – вымолвила Таша хрипло. – Вы ждёте меня дома. И здесь вы бы меня не нашли.

– Это ты думаешь, что не нашли бы! – возмущённо воскликнула Лив. – Я лучше тебя в прятки играю, ты сама говорила!

– Ты надеялась, что я верну Джеми, разве нет? – мягко произнёс дэй. – Так и произошло.

– Они наткнулись на меня у входа в Лес! Шли за нами, оказывается! Мы совсем чуть-чуть разминулись, – радостно подтвердил мальчишка. – Разделить нас с Алексасом и пары моментов не заняло. А мне можно в Лес, святой отец сказал! Вот и пустились все втроём за тобой вдогонку.

– Я найду тебя на другом конце света. Даже на другом свете. Ты же знаешь. – Арон протянул ей руку: – Идём, прошу. Я больше не позволю тебе встревать в неприятности без меня.

Этот голос, взгляд, улыбка сжимали грудь холодной лапой тоски. Всё было слишком, до боли похоже; всё рождало отчаянное, невыносимое желание протянуть ему руку в ответ – как всегда; идти куда угодно, главное – с ним…

– Ты ненастоящий, – выплюнула Таша, чувствуя свинцовый вкус этих слов на своих губах.

Сомкнуть веки было чудовищно трудно. Сделать шаг – ещё труднее.

И всё это было ерундой в сравнении с тем, как заледенела её кровь, когда она открыла глаза и увидела, что его нет рядом.

Прежде чем продолжить путь, Таша с силой закусила губу: боль немного отрезвила, развеивая в голове дурман колдовских мороков и запаха аллигранов.

Шаг. Шаг. Шаг. Оставшееся за спиной тут же переставало быть тем, чем казалось. Таша откуда-то знала это, знала так же твёрдо, как своё имя.

Главное – не задумываться, сколько ещё шагов осталось.

– Та-аша…

Голос, полный жутких чарующих гармоник, едва не заставил её запнуться.

– Стоять спиной к собеседнику не очень-то вежливо, девочка моя. Ты ведь не забыла правила хорошего тона?

…это опять Лес. Просто Лес.