Лето начинается сегодня

Елена Андрианова

Лето начинается сегодня

Часть 1. Раскрытие женского

Танго в дни Ньепи

***

На третьем месяце беременности я прекратила серфить. Теперь, пока мой муж выгребал на доске в океан, мы с нашим трехлетним сыном Ярославом возились в песке, или бродили по пляжу, смотря, как веером расходятся волны под голубым небом, или уходили в конец пляжа, к белым скалам, увитым зеленью, где можно было плескаться на мелководье.

Больше всего мы любили Баланган. Грубо сколоченные варунги (индонезийское название кафе – здесь и далее прим. автора) под соломенными крышами на сваях стояли здесь прямо у океана. И в прибой пенный поток бурлил всего в полутора метрах под ногами в прорехах дощатого пола. Мы с сыном пили горячий чёрный чай с лимоном из стеклянных пивных кружек под соломенным потолком хлипкого бунгало из бамбука, ощущая, как сотрясаются сваи, и смотрели, как в океане в десяти-пятнадцати метрах от нас встают серебряные стены воды… И чёрные, в лучах солнца фигурки сёрферов, так же стремительно и яростно, как они растут, гребут на них… И вот уже летят-летят по волнам стремительными зигзагами вбок.

Вначале я всё злилась на мужа, потому что только-только у меня начало получаться ловить волны. И именно в этот момент я оказалась беременной.

Когда полгода назад мы прилетели на Бали, я думала, что мгновенно научусь серфить. Как главный герой фильма «На гребне Волны». Ведь я катаюсь на сноуборде в больших горах и умею прыгать с трамплинов. И мы сняли дом не рядом с Кутой, где безопасно и песчаное дно, а в районе Букита, где только рифовые споты (места для катания), опасные тем, что, если волна потащит тебя по дну, то это будет не песок, а камень. И вот я, крутая сноубордистка в горах, здесь, на океане, оказалась полным нулем. Я тормозила разгребаться, потому что боялась этих огромных волн, а пытаясь встать на доску, кубарем летела в воду. Но я была очень упорной в своём упрямстве. Пять месяцев я боролась с океаном. Пять месяцев пыталась доказать, что я такая же сильная, как мой муж и все эти мужчины-серферы вокруг меня. Но океан снова и снова скидывал меня с доски, переворачивал вверх тормашками, закручивал и стирал в своих волнах. Я гребла два-три часа и выходила ни с чем, а мой муж ловил за это время не одну волну. И я закатывала мужу истерики.

И только месяц назад у меня начало получаться. Вначале наш друг на маленьких волнах показал, как правильно разгребаться на волны. Затем из Доминиканы приехал основатель русской сёрф-федерации Феликс, и рассказал, что тренировать заскоки нужно каждый день на берегу, чтобы тело запомнило их на уровне мышечной памяти. Я начала тренироваться на суше и, наконец, стала запрыгивать на сёрф и на волне. Но прошёл всего месяц, и я узнала, что беременна. И вот теперь мой муж там, в океане, ловит волны, а я вынуждена сидеть здесь, на берегу, с сыном.

Всего две недели назад эта мысль бесила меня ужасно. Но плод нашей любви рос в моём животе, и вместе с ним что-то новое укреплялось и росло внутри меня.

***

Всегда больше мальчик, чем девушка, я стала теперь ходить на массажи и стрижки, красить ногти, а ещё я всё время теперь хотела своего мужа.

Мы как раз сняли у испанцев наш новый дом. Раздвижные окна-двери от пола до потолка, барная стойка кухни, пятнадцать соток цветущего бело-розового сада, бассейн, и пёс Чико, который понимал только по-испански. А на втором этаже под двускатной соломенной крышей кровать с балдахином.

Я с сыном могла купаться в нашем собственном бассейне часами. И плавая, думала о своём муже, работающим наверху в спальне за компьютером. О том, как он пахнет солью после серфинга. Тогда я выходила из бассейна, ставила сыну мультики, заваривала чай с мятой и лимоном в высоких стаканах и шла наверх…

А по ночам мы с мужем плавали в бассейне обнажёнными, глядя в тысячи ярких звёзд в чёрном космосе над нами. И засыпали, слушая, как мерно и глухо бьёт о берег огромный таран Индийского океана.

***

Шесть месяцев я бродила вдоль океана, глядя, как серфят другие. А на седьмом месяце беременности пошла учиться аргентинскому танго. Дорога до casa de tango в Семиньяке, где проходили занятия, занимала больше часа.

Я выезжала на арендованной Аванзе с механической коробкой передач из ворот нашего рая, по сельской бугристой дороге мимо зелёных лужаек, на которых паслись балийские sampi (коровки – перевод с индонезийского – прим. автора), маленькие, с большими глазками, больше похожие на антилоп; мимо пальм и раскидистых бананов, мимо роющих землю куриц, и множества прилегающих дорожек, с которых в любой момент мог, не тормозя и не смотря, куда едет, выскочить беспечный балийский водитель. Затем оказывалась на главном шоссе. С двух сторон мелькали магазинчики, супермаркеты, салоны связи, массажные салоны, дома и сидящие на корточках в пёстрых саронгах смуглые мужчины с сигаретами. Сотни бибикающих мотороллеров и машин, зной, шум, пыль… Но вот я в Семиньяке. Зелёные рисовые поля-террасы, старые храмы, чёрный вулканический песок пляжей.

Резную дверь Casa de Tango открывала балийка, провожала через холл с хрустальной люстрой, и внутренний дворик с бело-чёрной плиткой, пальмами и мерцающим бассейном. Ворковали гекконы и голуби в синеющем вечере. Я шла к танцевальному классу и уже слышала голос учительницы, отсчитывающей шаги «one, two» и музыку.

Стефани – высокая, худощавая немка лет сорока пяти, с короткой стрижкой – учила методично и спокойно. В начальной группе занимались одни женщины, и Стефани всегда брала на себя мужскую роль. И через пару месяцев, выучив основные движения, я начала мечтать о милонге. Я представляла себе зал, полный мужчин. Как меня приглашают. И я, в платье, с обнажённой спиной, танцую красиво и страстно, как все эти женщины на многочисленных картинах вокруг.

***

Настал март 2011 года и моей дочке в животе (я была уверена, что это дочка) пошёл девятый месяц. А по балийскому летоисчислению завтра должен был наступить новый 1937 год.

Утром на Паданг-Паданге, спустившись по вырубленной в скале лестнице – тёмной, влажной, пахнущей летучими мышами, водорослями, благовониями и наси (рис – инд. язык – прим. Автора) из обрядовых корзинок с подношениями духам – мы обнаружили на пляже толпу балийцев в разноцветных саронгах, с золотыми зонтиками, гирляндами из пальмовых листьев, божествами на носилках и всё это под мелодичную какофонию гамелана – балийского оркестра из ударных.

А на обратном пути, поднявшись на скалу, увидели петушиные бои. Внутри круга из разгорячённых мужчин ковыляли уже уставшие, но ещё не нанёсшие смертельного удара, петушки, нервно вздыбив перья, с привязанными к лапам лезвиями. И их хозяева, обнаженные по пояс, потные, с сигаретами во ртах, с расфокусированными глазами, ерошили им перья на шеях, выпрямляли хвосты и схватив в охапку, бросали друг на друга.

А на дорогах уже всюду были выставлены огромные цветастые монстры Ого-Ого, для вечернего парада. Особенно нам запомнилась синяя трёхгрудая демонша в два человеческих роста, утаскивающая младенца, и хвостатый зелёный серфер с доской и огромной бутылкой пива Бинтанг.

И вот мы вернулись домой после парада, и я уже думала, что больше мы никуда не поедем до послезавтра… Ведь завтра выходить на улицы и даже зажигать свет – запрещено. В этом и есть прелесть Ньепи – что придётся выключить хотя бы на один день в году своё постоянное движение и немного успокоиться, подумать про себя, пойти к себе. Я заварила нам чай с мятой и лимоном, села перед ноутбуком… и вдруг увидела на почте приглашение из Casa de tango: «…Провести два дня Балийского Нового года на вилле. Три дня и две ночи, завтраки, обеды, ужины, два урока танго по два часа и милонга – всего за 100 долларов».

***

… Голуби гулят. Мне отвели номер рядом с танцевальной залой. Элегантная комната с огромной белой кроватью под золотым парчовым покрывалом и грудой красно-чёрных подушек. И ванная с чёрно-белой плиткой размерами со спальню и золочёнными зеркалами от пола до потолка.

А перед номером столик с видом на бассейн. Я завтракаю после душа, пью kope bali (балийский кофе – инд. язык), медленно ем папайю, ананас и маленькие местные бананы, предвкушая купание в бассейне, и тут замечаю, что на картине, что висит на стене рядом с моим номером, где светловолосая женщина склонена в танго к плечу черноволосого мужчины, подпись Стефани. Значит, все эти картины на вилле – Стефани? Какая она – многогранная.

***

Вечером в том самом холле с огромной хрустальной люстрой, который я столько раз пробегала, торопясь на урок, все приехавшие собрались на ужин за овальным столом. Я люблю эти моменты знакомства с новыми людьми – это как путешествие в страну, где ещё не был. Слева от меня – за запотевшими бокалами пива – Дункан Маклауд, только потерявший бессмертие (лет 45, рыжеватые, начавшие седеть волосы забраны в хвост, судя по веснушкам, австралиец) и породистая, сексуальная азиатка с фигурой Леди Баг и красной помадой на полных губах. Насколько её муж немногословен, настолько Линда каждую секунду что-то говорит, восклицает, хохочет, роняет вилку. Линда и Мишель десять лет назад познакомились на Бали, а год назад решили здесь поселиться. Танго учат онлайн на своей вилле в Балиане.

Пара справа от меня – помоложе. Она, китаянка, с белой молочной кожей и густыми, длинными дегтярными волосами. На одной руке ногти очень коротко острижены, на другой – длинные, с маникюром. Я спросила, почему. Оказалось, музыкант, играет на традиционной китайской флейте. Её мужчина, Лангтон, – красивый бесстрастный интеллигентного вида азиат в узких модных очках. Но когда Стефани спрашивает Лангтона о чём-то, тот теряет бесстрастность, начинает хохотать, во рту обнажается отсутствующий зуб, и Лангтон становится пиратом. Пират с индонезийского острова Сулавеси, фотограф. Они с Шейко опытные тангерос, уже три с половиной года танцуют танго.

Стефани рассказывает, как начала заниматься танго. С детства занималась большим теннисом, но двенадцать лет назад сломала руку. Без спорта жить не может, начала искать замену. И тут они с дочкой поехали в Австралию, где у неё был выбор пойти на йогу или на аргентинское танго. Но учитель йоги заболел… выбора не осталось. Так она влюбилась в танго. На Бали ничего такого тогда и в помине не было. И она начала посещать мастер-классы на соседней Яве, затем приглашать известных тангольерос к себе на остров. Но всё ещё боялась отдать танго свою жизнь, для заработка построила ресторан в Куте, только доделала в нём ремонт, как грянули знаменитые взрывы 2002 года. Её новенький ресторан разлетелся с оглушительным грохотом, и выбора не осталось… Она переделала свой семейный дом под виллу casa de tango.

***

…Я пришла на милонгу первой. Со стола уже всё убрали и теперь здесь стояли только бутылки вина с бокалами и горели свечи в подсвечниках. Я прошлась несколько раз от стола до двери во внутренний дворик. Прислонилась к прохладному окну. Моя первая милонга. Сердце стучало, щёки горели. Я так об этом мечтала! А сейчас – волновалась. Очень волновалась. И платья с обнажённой спиной на мне нет. С моим-то животом, ну да ладно, я беременная и это прекрасно… В этот момент в зал вошла Стефани – в шёлковых шароварах с разрезами на бедрах и красной блузе с вырезом, – улыбнулась, заговорила со мной своим монотонным голосом с скрипучим немецким акцентом и мне стало спокойнее… Можно мне бокал вина? Да вот этого – австралийского шираза. Я сажусь в кресло, пригубливаю вино. Успокаивайся – говорю себе – у тебя всё получится. И тут же чувствую движение ножки в животе. Ты тоже хочешь танцевать? – внутри к моему боку прислоняется крошечная пяточка.

Тут сверху из номера на втором этаже спускаются Мишель и Линда. В чёрном, с блёстками, облегающем платье, на каблуках, она выглядит обворожительно. Ну вот – хотя бы она в платье с обнажённой спиной – думаю я и отпиваю ещё глоток вина.

Позже всех являются Лангтон и Шейко. Он – в белоснежных брюках и голубой рубашке. Шейко в бежевом мини-платье, в распущенных смоляных волосах – цветок. И они же первыми идут танцевать. Наверно, танцевать так могут только азиаты. Предельные минимализм движений, естественность и страсть.

Мы с Линдой наблюдаем за ними с диванчика. Её миндалевидные глаза расширены, плечи повернуты к зале, ноги танцуют. Она смотрит на мужа глубоким взглядом, и он приглашает её. Танец доставляет Линде неимоверное удовольствие и, хотя она знает пока мало шагов, но делает их красиво и гибко. Она танцует гораздо лучше мужа, который из-за своего высокого роста сутулится и косолапит.

Затем муж Линды приглашает на танец меня. Как и я, он танцует плохо, поэтому у нас все получается. Весь наш танец состоит из трёх па. Затем несколько танцев я танцую со Стефани.

Вполне довольная собой, присаживаюсь в кресло. И тут ко мне подходит Лангтон, склоняет голову, с улыбкой приглашает на танец…

Моя рука замирает в его, мы слушаем музыку, я пытаюсь сделать шаг, но он возвращает меня на место, смотрит мне в глаза и прислоняет руку к своей груди. И я понимаю, что он хочет сказать. Не торопись, слушай. Я застываю, слушая ритм его сердца, и он начинает вести. Он ведет уверенно, и в то же время мягко. Даже если я ошибаюсь, Лангтон делает из этого новое движение и ждёт столько, сколько нужно, чтобы я поняла, куда он хочет нас привести. И вдруг я осознаю, что он слышит и понимает моё тело, то, куда оно хочет пойти, что сделать, возможно, лучше, чем я. И в этот момент мой страх проходит, я чувствую, что всё могу, что я стала невесомой. Все мысли из моей головы, вся суета, исчезают. Я растворяюсь в музыке и танце…

Но вот танец заканчивается. «О боже, неужели это всё, – думаю я, – пожалуйста, пригласи меня на второй танец…». Но сама уже улыбаюсь, спасибо, мол, за прекрасный танец, хочу уйти, но Лангтон смотрит мне прямо в глаза с улыбкой, качая головой:

– Я вас ещё не отпускал.

И мы танцуем с ним второй танец… И снова, нет меня, нет Лангтона, нет никого вокруг – есть только эта музыка, то, как он ведёт, как я отвечаю. У меня такое ощущение, что я танцевала всегда. Он и я – это танец. О спасибо тебе, Лангтон, какое это удивительное чувство, какой ты потрясающий партнер, как же ты чувствуешь женщину. Как-то совершенно естественно наш второй танец переходит в третий. Наконец, в конце третьего танца, он ещё поддерживает меня, но уже мягко-мягко отстраняя от себя и, наконец, совсем отпускает. А я будто возвращаюсь в себя из чего-то удивительного и целого, чем мы только что были вместе с ним.

– Лангтон, спасибо, спасибо вам, я ещё никогда не танцевала танго с таким удивительным партнёром… – я прижимаю руки к сердцу, боясь растерять то, что только что ощущала.

– А я никогда ещё не танцевал танго – серьёзно отвечает Лангтон, и вдруг сверкает пиратской улыбкой – с женщиной на девятом месяце беременности. Спасибо вам.

Я оглядываюсь на Стефани, на всех, видели ли они, как мы танцевали. Но я не вижу их. Я желаю всем хорошей милонги, и убегаю к себе, чтобы не растерять это чувство счастья и целостности, это чувство танго как полёта и рождения. Боже мой, я счастлива, счастлива, счастлива – шепчу себе.

И засыпаю на своей мягкой парчовой кровати с красными и чёрными подушками…И уже плыву в волнах сна и вдруг, расслабленно-расслабленно, ко мне приходит понимание, почему у меня так долго не получалось серфить. Шесть месяцев я боролась с океаном, а нужно было просто принять то, что я женщина, просто довериться и позволить себя вести.

Женщина, женщина – шепчу я – никакой борьбы, всё через любовь, через сердце, сёрфинг как танец, да…пусть меня ведут....

PS. Прошёл месяц и у нас родилась прекрасная дочка Алиса. А уже спустя неделю после родов я снова начала серфить. Но теперь я серфила, как женщина. Мы ездили каждый день в Куту, на безопасные волны. Алиса оставалась на берегу с нянюшкой-балийкой, а я с любовью плыла к волнам, не большим, а таким, на которых можно чувствовать себя комфортно и довериться океану. Теперь, когда волны не были огромными и я их не боялась, когда я знала, как правильно запрыгивать на доску и смиренно отрабатывала заскок каждый день, когда я больше не боролась с собой, мой прогресс шёл очень быстро. И спустя месяц я проехала на Балангане свою первую в рост человека волну вдоль, именно так, как мечтала, когда мы только приехали на Бали.

2012

Влюблена в Венеции!

***

Вы спали когда-нибудь на яхте? Всё место в каюте занимает кровать. Яхта колеблется на воде, и лучше закрыть глаза, чтоб не укачало. Зато, если глаза закрыты, можно представить, что ты летишь. И вот сейчас, я дремлю и плыву во сне, хотя яхта пришвартована к причалу, слышу, как рядом дышит муж, потрескивают снасти, плещется море, пытаюсь заснуть, но не спится, я всё прислушиваюсь и прислушиваюсь к звукам снаружи.

Забавная вещь – наше сознание. В детстве я случайно оказалась в яхтенных гонках в Москве, и после этого начала грезить оправиться однажды в большое путешествие на яхте. Пройдут годы, и я вырасту и создам свой сайт-агрегатор авторских туров и у нас появится партнёр – Татьяна Раевская, капитан и владелец своей яхты, организатор яхтенных путешествий в Венецию, и тогда, уже осознанно, я сформулирую: «Побывать в Венеции на яхте весной!».

И всё, забуду про эту мечту, а мечта упадёт в подсознание, в общечеловеческое, под всеми людьми, и там начнёт зреть, прорастать, расти вверх, в сознание – общее информационное поле, и вот, однажды, спустя несколько лет, когда я уже пятую зиму живу в Сибири… И тянется февраль, и все уже устали от этой нескончаемой зимы, с тёмными утрами и вечерами, чёрным лежалым снегом от угольного смога, нескончаемыми сборами детей в сад и школу, бесконечными делами, и всё раздражает уже нескончаемо, а так хочется снова почувствовать себя молодой и влюблённой, вдруг, о чудо, как благая весть, прилетает емайл от Тани:

«Лена, привет. Я организовываю рекламный тур на нашей яхте для сотрудников яхтенных и туристических компаний. Хочу пригласить тебя и кого-то из твоих помощников. Даты: 30 марта – 6 апреля. В это время у нас обычно весна в разгаре, +18 +20.

Маршрут: по Словении и Италии до Венеции.

Условия участия: место на яхте бесплатно.

Оплачивается только судовая касса: 150-200 евро в неделю, на стоянки, топливо, финальную уборку, питание на борту».

Пришло время: семечко намерения проросло в общее информационное поле, и эта мысль, как своя, пришла в голову нашему партнёру по яхт-турам. Удивительно, как вовремя и как все сходится! И отдых, и возможность увидеть мужа свежим взглядом, и то, что мой муж как раз начал идти к своей заветной, давнишней мечте – и весь этот год осваивал профессию автодизайнера, а в Италии как раз развит автодизайн, и даже то, что в Италии мне обязательно должны крикнуть Сhao, Bella, чтобы я ощутила себя не только многодетной мамой.

Тут сверху послышались голоса, загрохотал мотор, яхта закачалась сильнее, ага, это означает только одно, сейчас четыре утра, и мы берём, наконец-то, прямой курс на Венецию. Вот чего я дожидалась и почему никак не могла заснуть. А голоса эти – Тани, Кирилла и Александра. И значит, можно не беспокоиться, яхта в надёжных руках, переход в Венецию будет долгим, можно, наконец, и поспать. Я прижимаюсь своими грудками к тёплой спине мужа, и проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от тишины: грохот мотора стих и раздавался шелест выбираемого паруса. Кончик носа у меня онемел от холода, и спала я всего-то, наверное, пару часов, но почему-то стало ясно: пора вставать. Я выскочила из тёплого одеяла навстречу семи градусам тепла, бррр, мгновенно натянула плюшевый розовый костюмчик, куртку и вылетела из каюты на палубу.

Снаружи всё залито серым сумрачным светом. И только Таня в комбинезоне, флиске, сноубордической куртке и шапке за штурвалом подсвечивает сумрак своей улыбкой. И вдруг сбоку от Тани из моря показывается краешек алого солнце. Ещё миг и солнце выскакивает в небо так стремительно, как будто снизу ему наподдали ракеткой.

– Ты встала ровно к рассвету! – Татьяна улыбается мне – У яхтсменов считается, что закат, встреченный в море, снимает количество грехов на один! И вообще, нам очень повезло с погодой, и попутный ветер в Венецию, и солнце – это редкость!

– Карма хорошая, значит, у нашей команды – бормочу я, – Доброе утро! И плюхаюсь на диванчик. В тот же миг в люке кают-компании показывается невозмутимый Алексей и говорит с характерными для украинцев ударением на ш и глухим, как х, г....и растягиванием гласных.

– А шо это вы сидите. Вы уже завтракали? Знаете, как говорится у яхтсменов, если можешь сейчас поесть и поспать, то сделай это, потому что позже может и не получиться.

Речь у Алексея уютная и тёплая, будто пледом укутывает. Через минуту он снова показывается из кают-компании с печеньем, хлебом, пармской ветчиной, доской и ножом в руках. И даёт распоряжение нарезать хлеб, пока он варит кофе.

Спустя пятнадцать минут на откидном столике у штурвала дымится в чашках свежесваренный кофе, и вся команда, и мой муж, и Олег, и Кирилл, – завтракаем, сидя на палубе, и только Татьяна продолжает стоять за штурвалом, куда мы ей и подносим и кофе, и бутерброды, и миндальное печенье. Печенье тает во рту, а солнечный ясный день всё набирает обороты.  А Алексей рассказывает, что яхтинг – это особый мир, и как они переходили на катамаране Атлантику, неделю шли без связи, мир сузился до размеров палубы яхты, тогда он и осознал, как мало, в принципе, нужно человеку. Ты сыт, здоров, общаешься с приятными людьми – ты счастлив…

***

То, что мир яхтинга – это особенный мир, мы поняли вечером позапрошлого дня, когда, слегка пошатываясь после восьмичасового переезда на автобусе, с тяжелыми рюкзаками, уже под звездами добрались до марины Санта Росо в Муджи (крошечный городок на границе Италии и Словении), где пришвартована яхта Тани.

Позади у нас осталась неделя странствий по Италии. Милан с его стильно одетыми мужчинами и плохой пиццей. Модена с музеем Феррари и дизайнерским офисом, где из очень дорогих машин делают ультрадорогие. Четырёхзвездочный солидный отель в Турине, полный пенсионеров, где меня ущипнул за низ спины респектабельнейшего вида повар в пышных усах и белоснежной ливрее, везущий тележку с деликатесными сырами. Я обернулась в изумлении, а он даже и бровью не повёл, сама благовоспитанность. И на контрасте с чопорными пенсионерами и солидностью этого отеля это было так неожиданно, что я чуть не расхохоталась на весь зал. И да, я ведь ждала от итальянцев темперамента и лёгкого флирта, а северные итальянцы оказались очень похожи на русских, и это был первый пример проявления итальянского темперамента, не считая душа в нашем миланском хостеле, где вода шла и из лейки и лампы над ней. Но самые яркие впечатления наших самостоятельных странствий по Италии оставил эмигрантский район Турина, в котором муж снял для нас апартаменты с аристократической обстановкой 19 века. Открывался этот район рынком, где африканцы продавали апельсины ящиками бок о бок с китайцами и арабами, продающими что-то ещё, а сверху над толчеёй парила надпись на всех языках мира: «Уважай разность»! И чем дальше мы шли – нас ждал ещё километр пути до апартаментов – тем больше видели разности. Арабы-мужчины с чаем и кальянами, иранские женщины в паранджах с колясками на улице, индийская лавочка и салон красоты с мехенди, а вот африканцы рисуют граффити. И самое вкусное вино мы пили здесь, на балкончике наших апартаментов, взирая с высоты на эту разность и затянутые полиэтиленовой плёнкой балконы (так тут зимой согревают квартиры). Но даже после таких странствий по Италии, найти понтон М, к которому приписана была Танина яхта, оказалось не просто. Всюду вокруг толпились мачты сотен яхт…виднелись понтоны А, B, D, E… А на берегу на наше отчаянье равнодушно взирал белоснежный ресторан. Спустя двадцать минут поисков мы вернулись к ресторану. Он оказался закрыт. Но рядом мы нашли офис. Девушка в офисе улыбнулась и порекомендовала найти охранника.  Ещё спустя десять минут мы нашли и охранника. А охранник сказал, что понтон М на другом берегу бухты. Спину так и ломило от тяжести рюкзаков, но ничего не оставалось, как топать. И только спустя ещё двадцать минут, понаблюдав медленно заходящий через пролив гигантский, сияющий огнями, лайнер, мы увидели букву М. Несколько шагов по деревянному пирсу и перед нами справа появилась заветная палуба Palaw. Я представляла себе яхты гораздо больше, Танина же яхточка длиной была с нашу кухню. В кают-компании горел свет и слышались голоса.

– Здравствуйте – вышла встречать нас Татьяна, – обувь надо оставить вот здесь.

Да, первым делом вы снимаете обувь, помещаете её в специальный ящик под крышку и переодеваете яхтенные тапки. Затем пролезаете в деревянный люк, задраиваете его за собой и нос к носу в крохотной кают-компании сталкиваетесь с ещё четырьмя людьми, трое из них мужчины. Пытаясь разместить свои вещи в крошечной каюте, вы постепенно осознаёте, что всю предстоящую неделю будете делить это уютное, но очень небольшое пространство вот с этими самыми людьми.