III. Меч Дракона. 74 фацета

– Ты была в его постели и ничего не выяснила?!

Изабелла сцепила пальцы. Если она скажет правду, это приведет к новому всплеску агрессии Брэда и, возможно, к зарождению сомнений со стороны Виктора. А даже отзвук недоверия – как бы невероятно и ужасно это ни звучало – в этом мире может стать прямой угрозой самому ее существованию.

Поэтому, сколько бы ее ни расспрашивали, она не может рассказать о самом главном – о том, как в бессилии рыдала у него на плече, как дрожала у него на груди от страха и нечеловеческой усталости, как пряталась в его объятиях от искорежившего ее привычную жизнь непонятного мира, о том, как он успокаивал ее, разговаривал с ней, держал ее у себя на руках. Потому что никто не поверит в то, что его поцелуй на озере не имел продолжения, что наряды и драгоценности были подарены ей за тихие диалоги, что цветы и полное обеспечение Белой Виллы продуктами – лишь благородный жест от того, у кого это было в крови.

Быть может, при обычных обстоятельствах ее и послушали бы, хотя бы потому, что это не касалось бы ни одного члена "Интегроса", но в новой реальности даже самый маленький шаг любого из них имел жизненно важные последствия для всех остальных, поэтому все взгляды были безраздельно прикованы друг к другу и все действия оценивались совершенно с иной точки зрения.

Опыт прошедших недель точно говорил Изабелле, что подумают коллеги после ее фразы о разговорах с графом – что она перешла на его сторону. И это вполне подтверждалось его дарами. А дополнительным доказательством будет служить отсутствие ее ответов на вопросы о его способностях и возможностях, что со стороны Брэда сразу будет расценено как ее нежелание выдавать его секреты.

И самым страшным во всем этом было то, что Изабелла понимала: будь она на месте коллег, она думала бы точно так же.

Покровительство, оказываемое ей графом, слишком невероятно, чтобы в него можно было поверить. Зато слова о том, что она провела эти часы в его постели, а потом заснула от усталости, в связи с чем ей было не до расследований, вряд ли кто-то поставит под сомнение…

– Нет, не выяснила, – с искусственным нажимом ответила Изабелла.

– Он как-то затуманил твой разум? Какие силы он использовал? – нетерпеливо спросил Брэд.

– Мужские, – отрезала девушка, пытаясь увести диалог в другую сторону.

– Изабелла, крошка моя, – снизил громкость молодой человек, – я понимаю, что ты не могла отказать ему и была вынуждена была лечь с ним в постель. И чтобы сейчас не сойти с ума от этого осознания, ты пытаешься убедить свою очаровательную головку в том, что тебе было хорошо с этим чудовищем. Это естественно, – он сильно сжал руку Изабеллы, не давая ей возможности выдернуть ее. – Но, раз уж об этом зашла речь, ты должна понимать, что тебе нужен настоящий мужчина, сильный, горячий. Который поможет тебе забыть этот кошмар…

– Таким мужчиной оказался он! – не выдержала девушка. – Настоящим! Который помог мне хотя бы на одну ночь забыть весь этот кошмар! И все на этом!

Девушка со всех сил оттолкнула несколько оторопевшего и ослабившего хватку собеседника и побежала к лестнице, но через пару секунд почувствовала, как Брэд схватил ее за плечи и рывком вернул назад.

– Ах, значит, он настоящий мужчина?!

– Да!

– Не мы, которых ты знаешь столько лет, а он, которого ты видела два раза?!

– Да!

– Не слишком ли он хорош для того, чтобы со второй встречи прыгнуть к нему в постель?!

– Именно!

– Не ври! Ты никогда и никого не подпускала к себе так близко за такое короткое время!

Изабелла похолодела и выпалила:

– Он не такой, как все!

– О, ты изменила своим принципам всего за пару встреч?! – встряхнул молодой человек собеседницу. – А может, их было больше, но мы не знаем?! Или ты умалчиваешь о нечто гораздо более значимом? – Брэд приблизился к красивому лицу, замершему в ожидании самых опасных слов. – Например, что ты теперь одна из них и принадлежишь обществу этих чудовищ!

Девушка поняла, что надо идти ва-банк:

– Нет, их обществу я не принадлежу, – прошептала она.

– Что же тогда? – с яростным придыханием произнес Брэд.

– Всю эту ночь до самого рассвета я принадлежала графу и мечтаю принадлежать ему и дальше! – с надрывом выдавила Изабелла и тут же сжалась, увидев налившиеся кровью глаза молодого человека.

– Значит, до рассвета? – выдавил он.

– Да!

– Даже поговорить не успели?

– Нет, мне было не до разговоров!

– Что же ты делала?!

– Кричала!

Девушка увидела занесшуюся над ней руку и, взвизгнув, закрыла глаза, но в тот же момент почувствовала, что ее плечи освободились, а затем услышала звук удара чего-то большого и тяжелого о противоположную стену. Ощущение высокой преграды перед ней и знакомый аромат лаванды… Изабелла распахнула дрожащие ресницы и тут же уткнулась в черную шелковую рубашку.

– Ты что же считаешь, что можешь появляться в нашем доме, когда тебе вздумается?! – услышала она взбешенный голос Брэда.

– А ты, полагаю, считаешь, что можешь поднимать руку, на кого вздумается, – спокойная интонация графа и легкий жест, призывающий не выходить из-за его спины.

– Ваше Сиятельство… – прошептала Изабелла и тут же захлопнула рот ладонью, потому что Брэд замахнулся для сокрушительного удара и внезапно замер в неестественной немой обездвиженности.

– Тебе здесь не место, – услышала девушка обращенную к ней фразу, а затем поняла, что граф повернулся к ней и взял ее руку в свою. – Пойдем со мной. Не бойся.

Девушка поняла, что тонет в зеленой бездне без шанса на спасение.

– Ваше Сиятельство, – произнесла она одними губами, – позвольте мне найти Мари. Мне нужна всего минута.

Изабелла, не помня себя, добежала до спальни Мари и ворвалась внутрь.

Девочка сидела перед компьютером, что-то проектируя в моделирующей программе.

– Все в порядке? – настороженно спросила она.

– Мари, я ухожу.

– Что? В смысле?

– Он дал мне минуту.

– Кто? Что происходит?

– Граф. Он пришел, чтобы забрать меня.

– Что значит забрать?! Когда ты вернешься?!

– Не знаю, Мари. Я ничего не знаю. Так же, как ты.

– И ты уходишь?!

– Я не могу перечить ему.

– Изабелла…

– Ты помнишь, что я говорила несколько недель назад? Если вдруг что-то случится, беги в замок.

– Ты опять об этом? Но это же полное безумие. Изабелла! Постой!

Но дверь в спальню уже закрылась. Девочка выскочила из комнаты и сбежала вниз по лестнице:

– Изабелла, подожди!

Со всех сторон ее встретили только пустота и тишина. Мари замедлила шаг и осмотрелась.

В главном зале было пусто.

Изабелла исчезла.

Глава 8

Земля остановилась. На перекрестках крупных городов образовывались аварии и пробки, в магазинах падали продукты мимо полок и тележек, в офисах и на стройках стояла всеобъемлющая тишина. Весь мир смотрел на уличные экраны, 3Д-смартфоны, нанопланшеты и КПК. Не осталось, казалось, ни одного человека, который бы не замер на месте, когда Лукард скинул Изабеллу в склеп, вскочил туда сам и закрыл вход. Интернет-сообщества требовали немедленно прекратить шоу и отключить девушку от системы, чтобы спасти ее сознание. К главному штабу "Новой Реальности" стекалась протестующая толпа людей. Электронная почта, системы быстрого оповещения и телефоны головного офиса разрывались от атак негодующей аудитории.

А Мэтью Харвест сидел в своем бронированном кабинете и, задумчиво глядя в пустоту, думал лишь о том, как усовершенствовать системы слежения, чтобы они давали возможность уловить хоть слово во время скоростных полетов, подобных сегодняшнему.

О том, что в его технологиях будут провалы, он знал. Это был его первый опыт подобного масштаба. Он понимал, что есть места, недоступные для камер и микрофонов – глубокая вода, толстостенные пещеры, ямы в земле или проклятые крылья Лукарда, – и пока не знал, как это исправить. Но он был спокоен. Того, что на данный момент давало его оборудование, было вполне достаточно, чтобы манипулировать зрителями и держать весь мир в напряжении. Более того, он был уверен, что в самом потайном уголке души каждый протестующий сейчас под его окном активист с нетерпением ждал продолжения этой невероятной истории.

***

Изабелла сжалась в комок, ожидая удара о холодный каменный пол, однако через мгновение после падения в темную бездну ощутила мягкость бесчисленных шелковых подушек и покрывал. Она вскочила на ноги и поняла, что не только не может выпрыгнуть из ловушки, но и даже дотянуться до верха. Это было целое помещение под каменным полом с единственным выходом через верх. Она стояла во весь рост и не могла ни достать до потолка, ни оценить ширину своей темницы. Хотя темницей это было сложно назвать – отшатнувшись наугад в правую сторону, она почувствовала мягкую, обитую бархатом стену. Вокруг была совершенная темнота, но в призрачных лучах луны, на мгновение осветивших пространство, девушка успела разглядеть шикарные темно-бордовые ткани графского ложа.

Вход закрылся.

Изабелла с замирающим сердцем услышала шорох огромных крыльев и всем существом ощутила присутствие своего карателя. А потом в ужасе увидела его светящиеся зеленым светом глаза. Кроме них, ничего не было видно, но девушка знала, что он сейчас приближается к ней и протягивает железную руку, от которой не было спасения.

Изабелла бросилась в сторону и наткнулась на стену. За спиной раздался леденящий душу хохот. Еще одна попытка – снова стена. Девушка в беспамятстве металась по замкнутому помещению, словно пойманный в клетку зверек. А в центре с хищным оскалом наблюдал за ее бессмысленными передвижениями ее страшный враг.

В висках бешено стучал пульс, тело немело, становилось нечем дышать. В последнем порыве отчаяния Изабелла развернулась к невидимой, но осязаемой фигуре своего похитителя и бросилась к его ногам…

– Лукард… – исчезающим голосом позвала она его, каждым миллиметром тела ощущая его горящие глаза. Ее ладони лежали на его узких бедрах, губы почти касались его каменного пресса. Она вся была в его власти. – Пожалуйста, остановись… Ты так силен. Неужели тебе доставит удовольствие видеть страдания того, кто слабее тебя?

Изабелла почувствовала, как он запустил руку в ее волосы и резко поднял голову…

Какую же страшную ошибку она допустила. Ей нельзя было оставлять сработавшее Веретено рядом с ним. Она ведь хотела забрать его. Уже тянулась за ним… Как вдруг какой-то крохотный, едва различимый, но очень глупый импульс решил обозначить ее победу и показать ее врагу, рисковавшему ради нее собственной жизнью, ее широкий жест.

О, какой же это был необдуманный шаг. Пусть она уже почти ничего не понимала после той безумной ночи, но у нее должно было сработать главное правило в отношении мужчины: никогда и ни при каких обстоятельствах не уязвлять его самолюбие. Потому что потом оно не даст ему проявить мужское снисхождение к ее женским слабостям, а в случае воззвания к нему сделает из своего носителя взбешенного зверя.

Слезы отчаяния, вспыхивая тончайшими изумрудными искрами в свете его взгляда, побежали из ее затравленных глаз.

– Ты говорил, что не причинишь мне боли, – прошептала Изабелла. – Ты не помнишь этого?

Она увидела, как два зеленых огонька медленно опустились вниз, и поняла, что его лицо оказалось напротив.

– Нет, я помню, – провибрировал в ее груди его низкий голос. Ее волосы шевельнулись от его слов, все тело ощутило его страшную близость. – Я все помню.

***

Изабелла открыла глаза и сразу увидела часы на стене своей комнаты. Одиннадцать часов. Утра или вечера? Шторы задернуты, но, кажется, за ними темно. Значит, наступает ночь. Неужели уже прошли сутки?

Девушка приподнялась над подушкой и сразу направила взгляд вниз – вся кровать устлана красными шелковыми тканями…

Эту ночь и весь последующий день Изабелла провела в пограничном состоянии. Она пыталась читать, спать, гулять, есть, танцевать, заниматься домом, исправлением нанесенного урона, старалась отвлекаться на полезные дела, но у нее ничего не получалось. Она не знала, что делать дальше.

И все следующие дни она не знала этого тоже…

Не знали этого также и зрители "Новой Реальности", и режиссеры сериала, и Мэтью Харвест, и его самые близкие помощники.

И все, что им всем оставалось, это ждать.

В один из вечеров, без аппетита съев ужин, Изабелла по обыкновению пошла принять душ перед сном. Она включила воду и медленно сползла вниз по стенке кабины, прижав к себе колени и закрыв лицо руками. Воспоминания нахлынули с невыносимой силой. Вода мягко текла по ее волосам и согревала тело, но Изабелла ничего не чувствовала. Она обессилела от борьбы с самой собой, уже почти неделю ни на миг не позволяя себе задуматься о той ночи в его замке. Она была разбита, деморализована и совершенно не представляла, как ей существовать дальше в этом мире.

У нее никогда не было отбоя от поклонников, поэтому еще со школьной скамьи она могла выбирать, отказывать, капризничать, играть и делать все то, что обычно делают красивые юные девы со своими воздыхателями. Однако почти все свободное время она посвящала скрипке и танцам, а оставшиеся незанятыми часы предпочитала проводить не на свиданиях, а за книгой или просмотром познавательных фильмов и программ.

К несчастью, ничего из этого не помогло ей избежать ошибки выбора спутника жизни, которая потом еще много месяцев всплывала в памяти… И тем не менее это было ее выбором, и она сама отвечала за свою судьбу.

Изабелла сцепила тонкие пальчики и, задержав дыхание, с головой ушла в теплый водяной поток.

А потом наступило то самое утро. Утро, перевернувшее ее жизнь. Она попала в невероятный потусторонний мир и пребывала в нем до сих пор.

Это был его мир, его пространство. Владения ее главного и единственного врага, на борьбу с которым она отдавала все силы.

Высший вампир, порождение тьмы, ночной кошмар с невероятной мощью и способностями. Он забирал жизни, волю, разум. Он убивал, уничтожал, изо дня в день прекращал чье-то существование. Чудовище, монстр, чернокрылый демон.

Он покорил ее…

Он оказался мужчиной такой непостижимой высоты, что она готова была целовать ему руки, только бы он позволил ей остаться рядом с ним и не лишал ее защиты и наслаждения его прохладных объятий. Изабелла до сумасшествия точно помнила все свои мольбы, вырвавшиеся из ее губ после его слов о приближении рассвета и ощущение возвращения в реальность одновременно с падением в бездну после его насмешливого замечания о том, что он привык спать один.

Девушка сжала виски, словно пытаясь выдавить из головы все воспоминания, сжигавшие ее невыносимым стыдом и отчаянием, но это не помогло.

Она старалась оправдать себя тем, что он был не таким, как люди, что он владел тысячами женщин, что он в разы старше ее и что у него за плечами был неизмеримый опыт, а у нее всего один мужчина. Она хваталась за мысль о том, что она была здесь совершенно одна, что последние месяцы ее жизни представляли сущий ад, что ей не у кого было попросить помощи и что она не могла спрятаться за чью-то спину. Ей было невыносимо страшно, она вздрагивала от каждого шороха, она все еще не понимала, где она. Она не жила, а существовала… И вдруг она обнаружила себя в руках того, кто был источником всех ее мучений и прекратил их одним взглядом.

Она, холодея, вспоминала, с какой легкостью он доводил ее до экстаза. Он играл с ней, манипулировал, словно марионеткой. Он контролировал все ее движения, сам выбирал для нее ощущения, сводил ее с ума, покорял, подчинял своей воле. Он забирал ее гордость, ее независимость, ее недосягаемость признанно красивой и желанной девушки.

Она билась в его объятиях, заходилась в крике от наслаждения. В слепой злобе и отчаянии сломленной женщины пыталась воспротивиться ему и его бешеной мужской силе и опыту, но он с издевательской легкостью одним словом или прикосновением окунал ее в такую бездну чувств, что она почти теряла сознание.

Изабелла знала и видела, что он был взбешен, и в мгновения полета в замок осознавала, что он забрал ее туда, чтобы покарать ее, как причину своего гнева. Однако он пощадил ее. Он сохранил ей жизнь, хотя это должно было претить самой сути его существования, оставил ее самосознание, дал возможность забыться, расслабиться и почувствовать себя женщиной.

Он был жестким и холодным, но не причинил боли, не унизил, не выставил напоказ ее страх и неопытность.

Изабелла помнила все его выверенные, отточенные движения, которыми он вывел ее сознание из приступа всеобъемлющей паники, а тело – из напряжения и сжатости в ожидании страшных мучений, которые он мог бы ей причинить.

Он довел ее до сумасшествия, до исступления, до самоотречения. Она таяла в его руках, словно воск, принимая любую желаемую им форму. Она умирала в его объятиях. А вокруг него плавились воздух, время и пространство, стекая невидимыми материями на тончайшие шелка его постели…

Изабелла легла спать. Сознание медленно погружалось в сонную дымку, но все же в какой-то момент девушка почувствовала, что ее взяли на руки. Почему-то ей не удалось очнуться. В пограничном полусне она подняла голову и смутно увидела его очертания…

Лукард сидел на полу, прислонившись спиной к стене – кровать не выдержала бы его веса. Он вытащил Изабеллу из одеяла, в которое она от холода и тревог замоталась вместе с головой, и положил к себе на грудь.

Никто ничего не говорил.

Девушка заснула в первую же минуту, как только почувствовала себя объятой защитой сильного тела. А Лукард, накинув на Изабеллу лежавшее рядом покрывало, смотрел на звездное небо за окном, одной рукой прижимая к себе мирно дышащий маленький сверток, а другой играючи пропуская сквозь пальцы золотистые лучи, которые сам же создавал…

Девушка проснулась рано, около пяти утра и, резко сев на кровати, попыталась привести мысли в порядок.

Что это было ночью? Опять сон? Ей ведь приснилось, что он пришел в ее спальню? Не мог же Лукард, в самом деле, пройти так, что его не засек ни один датчик?

Изабелла взяла КПК и вывела на экран изображение с камеры в своей комнате, но, к сожалению, она была направлена только на окно, а кровать и пространство рядом с ней не попадали в объектив, поэтому увидеть, что происходило в помещении, было невозможно. Тем не менее, согласно кадрам видеонаблюдения, в окно никто не входил и не выходил. А Лукард, скорее всего, воспользовался бы именно таким способом проникновения в дом, потому что он был наименее коротким.

Значит, ей это приснилось.

Изабелла с некоторым облегчением выдохнула и, накинув тонкий халат, направилась на первый этаж.

Но от ощущения обжигающего прикосновения к своему телу избавиться она не смогла…

Девушка вошла в кухню и тут же запустила руки в длинные волосы, пройдясь кончиками пальцев по голове: тончайшее излучение и зуд датчиков с каждым днем было все тяжелее переносить, несмотря на то что в доме для их нейтрализации почти всегда звучала музыка. И эти едва уловимые сигналы действовали на слух примерно так же, как действует на зрение мерцание старого неисправного светильника, неприятно бьющее по глазам и вызывающее ощущение дерганности изображения.

Надо отключить систему сканирования хоть на пять минут, чтобы дать сознанию отдохнуть в тишине.

Изабелла дала системе отказ и в полном безмолвии села на диван. В голове еще продолжали пульсировать назойливые отзвуки, но физически стало гораздо легче.

Нестерпимо захотелось фруктов или хотя бы фруктового напитка, однако в запасе были только сухофрукты и многократно обработанные соки сверхдлительного хранения. При мысли и об одном, и о другом девушка почувствовала мутящие ощущения в животе, но выбора все равно не было. Она протянула руку в шкафчик рядом с диваном и достала первую попавшуюся коробочку.

Яблочный сок… Какая красивая упаковка. Настоящее яблоко… Красное, тяжелое, сочное, с двумя зелеными листочками. Все покрытое блестящей росой, как бриллиантами. Пожалуй, только за него одного сейчас можно было бы отдать все сокровища мира…

Изабелла перелила сок в прозрачный бокал и поднесла к губам.

Но выпить не смогла.

Ничего похожего на яблоко в этом напитке не было и в помине. Просто набор ароматизаторов, красок и консервантов.

Девушка отставила бокал на тумбу и опустила голову на руки. Еще несколько недель – и она не сможет питаться подобной едой. А другой здесь нет… В этом мире, кажется, вообще нет ничего живого. Только трава, кусты и деревья.

Золотистая вспышка на мгновение пробилась сквозь пальцы и длинные волосы и сразу исчезла. Изабелла недоуменно подняла голову и замерла.

Яблоко. Красное, с двумя зелеными листочками. Лежит прямо на кухонном столе.

Девушка медленно встала с дивана и на негнущихся ногах сделала пару шагов.

Кажется, оно настоящее. По крайней мере, это не двухмерный рисунок и даже не голограмма.

Изабелла на несколько секунд крепко закрыла глаза и снова открыла их. Яблоко не исчезло.

Еще шаг вперед.

Оно совсем как настоящее. Так блестит…

Осторожное движение руки – и яркий, увесистый фрукт оказался на хрупкой ладони.

О, какой аромат… Как будто его только что сорвали с ветки… Откуда же оно здесь?

Изабелла, как зачарованная, смотрела на рубиновый плод, подставляя под теплое диодное освещение то одну его сторону, то другую. Яблоко было просто идеальной формы, цвета и размера. В тысячу раз лучше, чем на картинке, которая минуту назад вызвала такой неописуемый восторг.

Неужели оно настоящее?.. Этого просто не может быть.

Девушка замедленными движениями водила яблоком в пространстве, рассматривая его со всех ракурсов, и в один из моментов расположила его напротив окна. Взгляд скользнул по проекции на темнеющий объект за стеклом. Изабелла сфокусировалась на нем – замок.

По телу сразу прошелся электрический разряд.

Неужели это от него?

Девушка перестала дышать.

Впрочем, если подумать, других вариантов ведь быть не может. Только как он это сделал? А, главное, зачем?

Вместе с первым вопросом в памяти сразу всплыло необъяснимое золотое свечение. А что касалось второго… Изабелла медленно опустила руку с яблоком, продолжая смотреть на замок.

Что он задумал?..

В ящике стола лежал маленький нож.

Изабелла достала его и, с трудом веря в то, что делает, нацарапала на кожуре слово "отравлено", добавила вопросительный знак и положила яблоко на стол. В тот же момент оно вспыхнуло золотистым светом, исчезло на пару секунд и вновь появилось на прежнем месте. Изабелла увидела на кожуре вырезанные ее рукой буквы – это, несомненно, было то же самое яблоко. С легкой дрожью в руках она взяла его и повернула другой стороной.

"Конечно", – гласила надпись, выведенная красивым почерком на противоположном боку фрукта.

Девушка с минуту смотрела на это слово. Это он написал? Он ответил ей? Ей вдруг стало нестерпимо смешно, и она с непередаваемым облегчением отрезала небольшую дольку спелой мякоти.

О, какое блаженство! Какое райское наслаждение… Оно было настоящее и свежее.

Было ли в ее жизни что-то прекраснее и желаннее? Пожалуй, сейчас сложно было даже вообразить существование чего-либо подобного.

Яблоко исчезло меньше, чем за минуту. Девушка сама не поняла, как в ее руке остался маленький огрызок. Она с сожалением подошла к тумбе, чтобы выкинуть его, но в этот момент сзади снова что-то вспыхнуло. Изабелла обернулась – абрикос! Алчно бросившись к столу, она за один вздох уничтожила тающий на губах плод. Снова вспышка – огромный апельсин. Сцарапав с него кожицу, девушка легла на диван и впилась в райские дольки.

Оранжевая шкурка заманчиво маячила на столе. Рядом так и лежал нож.

"Яд замедленного действия?" – мелко нацарапала Изабелла.

Шкурка исчезла в золотом свечении и быстро вернулась:

"Безусловно".

Другая шкурка:

"Через сколько он подействует?"

"Зависит от того, сколько ты съешь".

Последняя шкурка:

"Я все съела".

Вспышка размером со стол – и огромное блюдо, усыпанное лакомствами всех возможных цветов и форм. Пьянящий аромат наполнил помещение так плотно, будто кто-то пролил флакон духов.

Изабелле казалось, что она попала в рай…

Только как долго он продлится? И на сколько хватит этих фруктов? И как Лукард смог их достать? И сможет ли достать еще? Это же была его еда? Или нет? Или это для его подданных? Они тоже едят обычную пищу? И он? Он ест фрукты?

Девушка впервые серьезно задумалась о том, как устроена повседневная – а, вернее, еженощная – жизнь ее соседей.

"Это был твой ужин?" – раскрыла Изабелла следующий апельсин и расстелила шкурку на столе.

"Завтрак".

"Разве ты не ложишься спать?"

"Ложусь".

"Тогда почему завтрак, а не ужин?"