III. Меч Дракона. 74 фацета

– Это тоже он подарил, подозреваю? – с непередаваемой интонацией спросила Мари.

– Я не знаю, – по слогам ответила Изабелла, созерцая красный кружевной пеньюар ровно такого фасона и цвета, чтобы его не было видно из-под платья.

Мари зарычала от очередного отсутствия хоть какой-то возможности подобраться к самому животрепещущему вопросу, но все же помогла Изабелле повесить платье в шкаф.

– Так и пойдешь? – уточнила девочка, понимая, что ее пошатывающаяся коллега начала продвижение к дверям.

Изабелла, опомнившись, приложила пальцы к вискам и наугад протянула руку в шкаф, выудив оттуда первый попавшийся летний сарафан и начав натягивать его прямо поверх нового предмета гардероба.

– Я уже ела, но, пожалуй, схожу в зал еще раз. С тобой, – косо посмотрела на нее Мари и, закрыв белые дверцы, взялась за огненно-красные ленты.

– Спасибо… А плащ тоже здесь? – внезапно остановилась Изабелла.

– Плащ?

– Да, с капюшоном.

– Я не видела, – задумчиво потянула Мари.

– Кажется, он в замке остался, – выдавила Изабелла и распахнула глаза, с трудом веря в то, что говорит.

Мари на несколько секунд приобрела такое же выражение лица и вдруг, фыркнув и покраснев, сложилась пополам.

– Следующий шаг – зубная щетка, расческа и шампунь, – через несколько мгновений простонала она.

Изабелла даже не смогла дослушать до конца и повалилась на кровать. Это было так абсурдно, но все же это было ее реальностью. Зато она наконец смогла вздохнуть полной грудью.

– У тебя там своя полка в шкафу намечается? – распрямившись, выдала Мари и поправила сбившиеся волосы.

– Мари…

– Ладно-ладно, идем вниз, нас заждались уже.

– Идем.

***

Прошло несколько дней, наступил май. Изабелла за это время успела побывать на своем танцевальном озере больше десяти раз, иногда даже и утром, и вечером, а Дэн, Макс и Тревор – разобрать конструкцию платформы и искусственного водопада.

Все было спокойно. Во время первого же обсуждения последних событий, которое инициировал Тревор, на выручку внезапно пришел Виктор. Он попросил всех вспомнить, что Изабелла выполнила условия графа, которые он поставил в обмен на спасение жизней ее коллег: удивить его, а также сделать то, чего от нее никто не ждал. Девушка тогда смогла только незаметно перевести дух, потому что убедилась в том, что все предшествующие слова графа, обращенные к ней, никто не услышал, в противном случае так просто для нее этот разговор не закончился бы. Но пообещать, что никаких несогласованных действий с ее стороны больше не будет, ее заставили.

С Брэдом Изабелла старалась не пересекаться, зная график его передвижения по дому, и весьма преуспела в этом, встречаясь с ним только за общим столом во время приемов пищи. Первые два дня молодой человек пытался вступить с ней в разговор, но Изабелла всегда находилась рядом с Мари, Дэном или Максом, поэтому Брэд отступил от своей затеи, и в Белой Вилле воцарилось временное затишье.

Изабелла стала спать спокойнее – по крайней мере, она больше не вскакивала на кровати с заходящимся сердцем. А в зале каждый вечер продолжали возникать блюда и корзины, в которых присылались уже не только фрукты, но и все остальные виды продуктов, и, когда девушка начинала готовить, по дому распространялся такой аромат, что обеденный стол заполнялся страждущими на пятнадцать, а то и двадцать минут раньше расписания.

Быстрее всех освоился Макс. Он сидел с часами напротив окна – того самого, где когда-то материализовалось кресло графа – и отслеживал момент появления "гастрономического подношения Изабелле", которое происходило в промежутке между девятью и десятью часами вечера. Сначала в пустом месте начинала блестеть золотая точка, потом она росла, превращаясь в шар, внутри него становились видны очертания разнообразных предметов посуды, а потом шар рассеивался в воздухе и оставлял после себя приятное содержимое, которое Макс сразу же хватал и с воплями "доставка!" тащил на кухню.

Первые три дня жители Белой Виллы наблюдали за удивительным явлением с настороженностью и опасением, сбегаясь в зал на зов Макса и останавливаясь от "золотого портала" на внушительном расстоянии. А на четвертый день Дэн, никого не предупредив, подошел к шару, когда тот еще находился в стадии роста, и засунул в него руку. Изабелла и Мари сразу же завизжали и закрыли глаза, однако ничего не произошло. Шар, как обычно, растворился и открыл их взору руку Дэна, державшуюся за корзину с овощами. Поэтому на пятый день весь "Интегрос", примчавшись в зал на крик Макса из разных уголков дома, повторил действие Дэна и, кажется, рассеял свечение маханием шести пары рук даже раньше, чем это происходило обычно, почувствовав только едва уловимое тепло и дуновение воздуха.

Вместе с едой золотой шар каждый вечер доставлял и новые цветы, в результате чего часть пола около окна в спальне Изабеллы уже была уставлена букетами, и Мари начала сравнивать комнату с гримеркой театральной звезды.

В связи с вышеупомянутыми событиями вся система сканирования и защиты была отключена. Не дождался своего применения и макро-Водопад, установленный на крыше перед балом. Никто не хотел рисковать и выяснять, сможет ли золотой шар быть замеченным лазерной системой или проникнуть сквозь ионную сферу, потому что подобные эксперименты вполне могли оставить Белую Виллу без снабжения провизией.

Если не считать начатого Тревором и быстро завершенного Виктором разговора, о событиях бала в присутствии Изабеллы и Брэда старались не говорить, чтобы, на первый взгляд, одной не напоминать обо всех страхах, пережитых в ту ночь, а второго не задевать по больному месту. Но между строк было понятно, что это делалось для сохранения нейтралитета в доме, ибо любое углубление в данную тему могло пошатнуть баланс, ради которого Изабелла рискнула всем и начала сплотивший всех путь к устранению фигуры графа.

С Брэдом в эти дни было сложно найти общий язык. Он был единственным, кто не интересовался удивительным шаром, а также отказывался есть приготовленную из замковых продуктов пищу, в результате чего Изабелла была вынуждена готовить ему отдельные блюда из замороженных запасов.

Зато "Интегрос" стал значительно чаще выходить на улицу. И теперь не только по делам, а даже просто, чтобы погулять. При этом места, в которых его сотрудники всегда поскальзывались или спотыкались, уже никого не удивляли. Их существование связали со сферой влияния замка, запомнили местоположение и благоразумно обходили стороной.

Таким образом ничего примечательного, кроме появление альтернативного источника пищи, пока не происходило, и в последние дни жители Белой Виллы занимались вынужденно отложенными месяц назад делами по благоустройству дома.

Изабелла стояла под теплым вечерним душем и допивала каркаде. Она стала все дольше и дольше задерживаться в ванной комнате, потому что только здесь ей казалось, что за ней не наблюдают, хотя она и понимала всю странность своих ощущений. Взгляд графа она чувствовала даже сквозь толстые каменные стены грота – что уж было говорить о стенах дома. А после ночи, проведенной рядом с ним, она уловила бы его присутствие в первое же мгновение, как только он появился бы неподалеку. Однако то, что она ощущала в воздухе над головой с первых секунд пребывания в этом мире, было совсем другим. И это началось еще до того, как "Интегрос" обнаружил Белую Виллу и замок. Только что именно это было, она не могла сказать.

Девушка поставила кружку на полку и откинула голову на кафельную стену. Хотя бы здесь она не чувствовала себя как под микроскопом. Здесь и в спальне графа…

По спине сразу побежала волна мурашек, и Изабелла прибавила воде температуры.

Она была в его руках, она была в его постели… Она слышала его голос у себя на плече, чувствовала его сильное тело… Она видела свое отражение в его глубоких изумрудных глазах…

Он был так нежен с ней…

– Изабелла, – внезапно раздался стук в дверь и одновременно приглушенный голос Дэна. – Ты скоро?

Девушка вздрогнула и поспешно выключила воду:

– Да, я сейчас выйду. Что-то случилось?

– Ничего срочного. Просто хотел поговорить.

– Не уходи, подожди в комнате.

Изабелла вытерлась и накинула платье, которое уже было убрала в сторону, собираясь поменять его на ночной пеньюар.

– Я ненадолго, – начал Дэн, едва Изабелла появилась на пороге ванны.

– Я никуда не спешу, – улыбнулась девушка и присела на кровать, жестом приглашая коллегу сесть на стул у трюмо.

– Мне надо было раньше сказать, но я все никак не мог выбрать время. Я хотел извиниться.

– За что? – распахнула глаза Изабелла.

– Это была моя ошибка.

– Какая?

– Я подумал, что граф отклонился тогда из-за серебряных монет. Если бы я был внимательнее, тебе бы не пришлось так перегружаться, – грустно сказал Дэн. – Ты бы просто выступила на сцене и вернулась домой. И все было бы хорошо. А может, тебе вообще не пришлось бы туда идти, если бы мы сообщили в замок о твоем плохом самочувствии. Но из-за того, что я сказал тогда о монетах…

– Ты не виноват. Ты не мог распознать это по записям. Реакцию графа на присутствие Мари было видно только с того места, где находилась я. А камер там нет.

– И все же мне следовало догадаться.

– Все в порядке. Значит, так должно было произойти.

– Наверное, но все же…

– Не думай больше об этом.

– Ладно.

Дэн замолчал, и по его молчанию было понятно, что его извинения были не единственным поводом для визита.

– Ты хотел сказать что-то еще? – первой нарушила тишину Изабелла.

– Да, – твердо сказал Дэн. – Граф не обидел тебя?

Девушка отвела взгляд:

– Нет.

Молодой человек встал со стула и опустился на пол перед собеседницей:

– Быть может, Брэд прав и граф, в самом деле, запугал тебя? Ты чересчур молчалива и задумчива в последние дни.

– Нет, он меня не запугивал.

– С его способностями ему не нужно…

– Он не сделал мне ничего плохого, – перебила Изабелла, глядя в ясные, почти синие, глаза напротив.

– И не пытался? – несколько нелепо уточнил Дэн.

Изабелла прикрыла длинные ресницы и сжала тонкие пальцы:

– Все хорошо, он был очень внимателен ко мне.

– Ясно, – после длинной паузы произнес Дэн и поднялся с пола. – Извини, что мешаю отдыхать.

– Все в порядке, – дрогнувшим голосом ответила Изабелла, провожая взглядом невысокую фигуру в клетчатой рубашке. – Ты никогда не мешаешь…

Дверь закрылась.

Изабелла опустила голову и спрятала лицо в ладонях.

Могла ли она еще месяц назад подумать, что подобные темы будут обсуждаться не с самыми близкими подругами, а в рабочем коллективе? И не просто обсуждаться, а оказывать влияние на дальнейшую жизнь. Настолько, что придется искажать действительность, продумывать последствия каждого слова и вести себя согласно несуществующим событиям. Это было просто немыслимо.

И тем не менее это было так.

***

Обжигающее прикосновение его губ на кончиках ее пальцев. Изабелла с трепетом открыла глаза. Она в его спальне. Ошибиться невозможно. Это то самое помещение на четвертом этаже, высокие двери которого были закрыты во время визита "Интегроса". Хотя еще несколько мгновений назад она находилась на отключенной собственной рукой механической платформе на озере, медленно покрывающимся белоснежными цветами…

Девушка нащупала под ногами ускользающий пол и попыталась осознать заново: она в его спальне.

– Ты столько сил отдала этой ночи, – раздалось у нее над головой, – тебе надо отдохнуть.

Изабелла выслушала прозвучавшее предложение, потом повторила его про себя и вдруг постигла смысл.

– Нет, – пролепетала она. – Со мной все в порядке, я не уста…

Едва уловимое движение кончика черной брови остановило ее речь.

– И для начала тебе необходимо согреться. Ты много времени провела в прохладной воде.

Едва граф договорил эти слова, как подавляемый волнениями озноб сразу же проявился в полной мере. Но девушка ничего не успела ответить, потому что в первый миг оказалась взятой на руки, а во второй – обнаружила себя стоящей на пороге ванной комнаты, где клубилась пенными облаками большая белая чаша с золотыми узорами. Дверь в помещение закрылась, но Изабелла этого уже не слышала, потому что вид горячей воды с пеной и пузырьками воздействовал на нее как гипнотический круг. О том, каким образом платье оказалось расстегнуто ровно настолько, чтобы скинуть его за одно движение, а все украшения уже были с нее сняты, девушка даже не подумала. Она запрыгнула в самое сердце предоставленного ей рая и простонала на пологом бортике с четверть часа, от острейшего наслаждения увидев перед глазами все существующие звезды во вселенной. Она даже не понимала, насколько сильно замерзла, до тех пор пока не очутилась в горячей воде.

Пятнадцать минут рая. Изабелла получила целых пятнадцать минут такого удовольствия, что забыла все, что с ней произошло за два последних месяца. И только небольшая, похожая на золотой салют, вспышка, увиденная ею сквозь полуприкрытые ресницы, вывела ее из упоительного забытья.

Девушка повернула голову в ответ на короткое свечение и с мгновенно занывшим от увиденного зрелища животом вцепилась в фарфоровое блюдо с нарезанными фруктами. Изабелле казалось, что в этот момент она была похожа на первобытного человека, дикаря с ненанесенного на карту мира острова и пережившего длительную голодовку узника вместе взятых. Но она совершенно не могла себя контролировать. Ничего и никогда в жизни она еще не хватала с таким вожделением. Некоторые ягоды и кусочки фруктов падали прямо в высокие пенные пики, но Изабелла, даже не пытаясь их ловить, сгребала с блюда следующую горсть и трясущимися от приступа жадности руками перекидывала ее в рот.

Очень внушительного размера блюдо ушло примерно за четыре минуты безостановочного разорения. И только с последним проглоченным колечком ананаса девушка пришла в себя и избавилась от мутности во взгляде.

В зеркале напротив ванной, которое первым из всего интерьера попалось Изабелле на глаза, отразилось ее лицо, вся нижняя половина которого была разукрашена, как после успешно прошедшего фестиваля красок, и девушка, едва успев пискнуть от представшего перед ней апокалипсиса, с головой ушла под воду, вынырнув только тогда, когда кожа под неистово растирающими ее пальцами начала скрипеть.

Второй взгляд в зеркало, правда, также не принес умиротворения, потому что мыльная пена начала воздействовать на макияж. В связи с этим Изабелле пришлось заняться его нелегкой ликвидацией, на что ушло еще около десяти минут, по прошествии которых она наконец смогла выдохнуть и осмотреться.

Какие невероятные убранства… Витые рамы зеркал в обрамлении белоснежных пилястр, три огромные хрустальные люстры на высоком потолке, своим отблеском превращающие стены в бриллиантовые панно, большая четырехъярусная горка-фонтан в ближнем углу с неизвестным науке типом подсветки, мраморные полы, столешницы из цельных кусков горных пород, нежнейшие ковры, блеск, золото, дорогие ткани… У Изабеллы в очередной раз перехватило дух, и она непроизвольно приподнялась из ванной. Глаза сразу встретились с панорамными окнами, а взгляд проник за бликующее люстрами стекло.

Не смотря на то, что девушка сидела в горячей воде, она почувствовала холод в руках и ногах: в первый и в последний раз Изабелла видела внутреннюю территорию замка во время экскурсии "Интегроса", но тогда эти владения были погружены в молчаливое забвение – сейчас же возрожденное пространство предстало во всем архитектурном, ландшафтном и декоративном великолепии, обрамленное фонтанами, цветущими садами и мириадами огней на земле и в воздухе.

Посреди зависших в небе световых шаров внезапно обрисовался светлый контур, и девушка, перефокусировав взгляд, увидела в отражении окна входную дверь.

Все вмиг перестало существовать.

Сколько же времени она здесь провела?! Ведь граф ждет ее в спальне!

Слово "спальня" и все сопутствующие ему мысли сразу перебили дыхание, но, несмотря на это, Изабелла выскочила из воды и поспешила к полотенцу, остановившись только тогда, когда обнаружила отсутствие платья, в котором она сюда пришла. Единственным предметом одежды в поле зрения был длинный халат из белого шелка, висящий около двери. Девушка сняла его с позолоченного крючка и пропустила сквозь одну руку невесомую ткань. Стало немного спокойнее. Никакого завуалированного подтекста в фасоне не было. Никаких глубоких вырезов, неоднозначных вставок или прозрачных элементов.

Изабелла набросила халат на плечи и нажала на ручку двери.

Он там. Граф стоит около окна и смотрит на Белую Виллу. Неужели он провел здесь все время? Или он узнал, что она выходит из ванной, и пришел? Впрочем, это же его спальня, и он может быть здесь в любое время…

Граф обернулся с ее первым шагом и приподнял руку в ее сторону, призывая подойти.

– Ты голодна? – спросил он, когда она оказалась рядом.

– Нет-нет, – пролепетала Изабелла, потупив глаза, – я съела много фруктов. Спасибо.

Поднять взгляд было невозможно. Все сошлось одно к одному. Уничтожение в одиночку целого блюда угощения, шатающаяся походка из-за невозможности взять себя в руки, сам невероятный собеседник и, главным образом, кошмарный сон артиста – отсутствие макияжа. Особенно перед зрителем, который еще недавно видел ее во всем сценическом блеске и великолепии.

– Ты согрелась?

– Да, уже давно… Простите, я засмотрелась на внутренний двор и потеряла счет времени. Там так красиво.

– Ты можешь приходить сюда, когда захочешь. Ворота и двери замка для тебя открыты.

– Спасибо… – чуть дыша, прошептала Изабелла, не поднимая длинных дрожащих ресниц.

Она всем телом ощущала, как он смотрел на нее. Словно что-то вспоминал, выискивал в чертах ее лица…

– Скажи, если ты чего-то хочешь.

– Все в порядке, благодарю Вас.

– В самом деле?

Изабелла почувствовала, как граф поднял ее лицо к себе, а потом увидела его легкую улыбку. Но ненадолго. Всего на пару мгновений, после которых зеленые глаза напротив стали исчезать за блестящей пеленой.

Две горячие полосы обожгли нежную кожу. Однако пройти весь путь и сорваться на пол они не успели…

Изабелла не помнила, сколько проплакала на твердом плече, прячась в сильных руках и греясь под невесть откуда взявшимся одеялом, но, когда пришла в себя, праздничного освещения за окном уже не было.

Граф все так же обнимал ее, прижимая ее голову к своей груди и негромко спрашивал о том, как она здесь очутились, о том, что она помнит последнее из обычной жизни, о том, были ли какие-то подозрительные предпосылки или намеки на столь нелегкое будущее и о том, какие у нее самой есть догадки и предположения. По приблизительным подсчетам Изабеллы они проговорили около двух часов, за которые она рассказала все в мельчайших подробностях, включая свои ощущения непрекращающегося наблюдения. Граф не делал никаких утверждений, только внимательно слушал и задавал очень тонкие вопросы, но у Изабеллы сложилось ощущение, что он знает гораздо больше, нежели та область, в которой он проводил уточнения. Правда, спросить его об этом она не решилась.

В ту минуту, когда девушка договаривала последнее предложение относительно ее новой жизни – потому что все, что только было возможно, к этому времени уже было ею выговорено, – в руке хозяина замка появился золотой кубок. Он приставил его к ее губам и взглядом приказал выпить.

У Изабеллы не было иного выбора, кроме как выполнить требуемое, и она залпом проглотила дымящееся содержимое, по вкусу больше всего напоминавшее отменный вишнево-малиновый взвар. Через мгновение ее глаза начали слипаться, и она ощутила, что граф, не спуская ее с рук, поднялся с кресла и куда-то пошел…

Девушка открыла глаза, лежа в кровати. В комнате никого не было, и сколько прошло времени, пока она спала, Изабелла тоже не знала. Однако, как только она начала учащенно дышать от мысли о том, что граф положил ее в свою кровать, хотя мог отнести в одну из десятков других спален, кто-то будто щелкнул пальцами в ее голове и она снова отключилась.

Так повторялось еще два или три раза. В сонном бреду Изабелла порывалась встать и пойти умыться, чтобы быть готовой к повторному появлению хозяина замка, но каждое ее движение странным образом обрывалось, и она вновь и вновь падала в уютное забытье.

Она не знала, была ли готова к тому, что граф мог в какой-то момент оказаться в этой же постели… Хотя все время подготовки к балу она в этом практически не сомневалась и потому, несмотря на температуру и раскалывающуюся голову, как водится, провела перед выходом в ванной целый час, не считая облачения в костюм и нанесения макияжа.

И, пожалуй, это было единственным моментом, за который она впервые ощутила искреннюю благодарность своему первому и последнему мужчине. Не познай она год назад его телесную близость, она бы ни за что не решилась принять приглашение на бал, и с ней не произошло бы ничего из того, что она испытала в минувшие сутки.

Почему-то именно в эти короткие моменты пробуждения она вспомнила о самом его существовании, о котором до настоящей ночи предпочла забыть.

Он был старше ее почти на десять лет, вполне обеспечен и, казалось, морально устойчив и реализован. Она поверила в его жизненный опыт и из шести претендентов на ее внимание в то время выбрала именно его. Немаловажную роль, правда, сыграло чувство сострадания из-за его разрыва с первой семьей, где у него остался ребенок, и это она осознала много позже. Но на тот момент нераспознанное чувство жалости, а также слепая уверенность в том, что прожитые годы равняются жизненному опыту и мудрости, сыграли роковую роль.

Они начали встречаться после Нового Года, и к своему совершеннолетию Изабелла посчитала себя готовой к более близким отношениям. Правда, тогда она сделала еще одну ошибку. Будучи книжным червем с момента осознанного сложения слогов в слова, она в соответствующий возрастной период перечитала романтических повестей и любовных романов и за неимением опыта сложила в голове совершенно иную картину действительности, что очень больно отозвалось ей впоследствии как морально, так и физически.

Прекрасно начавшийся день рождения, проведенный с подругами из танцевальной группы, завершился отвратительной ночью с ее мужчиной.

Ни в этот, ни в последующие два раза она не получила ни удовольствия, ни морального единения, ни уюта и защиты мужских объятий. Ни о каких прелюдиях не было речи. Только болезненные ощущения, чувство одиночества в постели и холодящее осознание совершенной ошибки.

Быть может, она бы потерпела еще некоторое время, основываясь на заполонившую тогда сеть и неокрепшие умы моду на искаженную всепрощающую и принимающую ведическую женственность, но внезапно вспыхнувшее сообщение на экране его КПК, когда он, вопреки обычной осторожности, ушел в ванную с пустыми руками, все расставило по местам.

Изабелла исчезла без разговоров, оставив экран КПК на высветившемся сообщении от другой женщины. Он не перезвонил и не делал никаких попыток встретиться. Впоследствии она узнала, что единственным подлинным интересом его жизни были деньги, а сопутствующим – проходящие мимо юбки с любым содержимым, чего ей вполне хватило для понимания случившегося. Что касалось его нехарактерного увлечения ею – она была очень красива, танцевала и играла на скрипке, поэтому он, возможно, впервые приложил усилия, чтобы кого-то завоевать. Однако ее нужно было завоевывать и дальше, каждый день, в связи с чем через время его привычные и удобные интересы взяли верх. А спустя пять месяцев Изабелла вскользь услышала от общих знакомых, что он уехал в другую страну, и постаралась окончательно забыть о нем.

После этих горьких и оставивших душевные раны событий она еще больше углубилась в работу, учебу, танцы и музыку, с улыбкой избегая любого общения с противоположным полом, которое по ее ощущениям выходили за рамки дружеских. Розовые же очки с тех пор она потеряла и новых надевать не стала, приняв свою ошибку как тяжелый, но для чего-то необходимый опыт.

И теперь она точно знала, зачем это было нужно. Не соверши она тогда по неопытности неверный шаг, от которого ее некому было уберечь, сейчас она не находилась бы в этом замке.

Изабелле в очередной раз почудилось, что она в комнате не одна, но открыть глаза у нее не получилось. Все тело оказалось объято его прикосновениями, постель заполнилась тонким ароматом лаванды…

Рука с рубиновым перстнем коснулась нежной кожи лица, а затем черных локонов волос. Девушка ощутила себя в крепких объятиях и потерялась во времени.

***

– Говори, – низко прорычал Брэд, прижимая Изабеллу к стене.

После ужина девушка совершила страшную ошибку – просчиталась на десять минут и оказалась в коридоре одновременно с молодым человеком.

– Я уже все сказала. Я не знаю его слабых мест.