Цвет ночи

– Позволь пригласить тебя на танец.

Все мысли спутались: страх, изумление, желание бежать, надежда, что его инициатива – неуместная шутка… Не помню, как вложила свою ладонь в его руку, не помню, посмотрела ли на Яна, когда уходила с Константином, минуя колонны.

Не понимаю, как получилось, что я не отказала черному духу.

Мелодия не прерывалась ни на секунду, а сейчас снова зазвучал вальс. Можно сказать, повезло, поскольку то был единственный классический танец, который я знала. Хотя меня не слишком тревожило, насколько умелой танцоршей я буду выглядеть перед Константином.

Неужто он умел танцевать? Разве не он бродил по навьему лесу денно и нощно в обществе полусгнивших костомах, нагоняя ужас на человеческий род, веками добиваясь того, чтобы его прозвали Кощеем?

Когда его левая рука коснулась моей ладони и сжала пальцы – я еще держалась из последних сил, но когда правая легла на мою талию, и сквозь корсет и тонкую ткань нижнего платья я ощутила тепло его обжигающего прикосновения – я едва не воззвала к Яну.

Я была готова просить у него прощения, что не надела дурацкое изумрудное плотное платье, и могла запросто признать свое поражение и его правоту. Ян был бы польщен, а я бы многое отдала, чтобы оказаться в платье Валентины.

Естественно, судя по испуганному и растерянному выражению моего лица, Ян мог бы об этом догадаться, но я уже не оборачивалась, не искала его взгляда, неуверенно взирая на своего похитителя.

Хотя на сей раз я добровольно пошла за ним.

– Наша первая встреча… – шепотом начал он, когда мы закружились в танце. – Желаю за все извиниться.

Это, как и многое другое, я не ожидала от него услышать.

– Я и забыла о ней. – Зачем-то вру после недолгой паузы. Вероятно, не вижу смысла отвечать как-то еще. Претензии и обвинения предъявлять не стану, разумеется, боюсь ответной реакции, которая может оказаться любой.

Я совсем не знала его, не могла предвосхищать его поступки, хотя после моих снов он, если честно, в некоторой степени стал мне близок. Ну… не он, а Константин из грез – добрый, улыбающийся, открыто и искренне любящий кого-то.

«Некую девушку, которая не является мной», – твердо сказала себе я.

Однако я не знала, что еще сказать. У нас не могло быть общих тем. И единственное, что вертелось на языке, пока мы двигались в безмолвном танце – это кем была для него Алена и что с ней случилось.

Но почему-то я брякнула, не планируя:

– Мне жаль, что нечто нехорошее, произошедшее давным-давно в твоей жизни, заставило тебя поступить со мной подобным образом.

Я надеялась, что фраза не прозвучала грубо. Я была искренней. Но не понимала: я что, пытаюсь проявить к нему сочувствие? Но ведь он виноват передо мной. Ничто не оправдает похищение.

Не заражусь ведь я, в конце концов, синдромом жертвы, проявляя нездоровый интерес к похитителю, стокгольмским синдромом[6] или как там его…

Константин на миг отпрянул и посмотрел на меня… испуганно.

А затем стал привычным мне Константином.

– Хочешь знать, что произошло? – глухо вопросил он.

Не я это произнесла, а он. Лично предложил признаться. Кстати, если Ян никогда не позволял себе проникать в мои мысли, чтобы читать их, то имелся ли кодекс чести у Константина?

От размышлений о том, что он роется в моей голове, мне стало неуютно – жгучий беспричинный стыд соревновался с гневом, но, к счастью, я сообразила, что знай он о том, что я и впрямь о нем думаю, отшатнулся бы от меня не сейчас, а гораздо раньше.

И эти рассуждения подтолкнули меня к уверенности в том, что Константин не прибегнул к своим потусторонним способностям.

– Если тебе будет удобно рассказать, – бесстрастно ответила я.

Рука Константина дрогнула, крепче сжав мои пальцы, но он столь же быстро ослабил хватку, однако успел выпустить на волю полчище мурашек, которые, как схлестнувшиеся лед и пламя, помчались вместе с током моей крови и разнеслись от эпицентра касания по всему телу. Как ни крути, а Константин вызывал во мне массу эмоций, включая как минимум ледяной ужас и обжигающее недовольство от вынужденной близости – только так я могла это объяснить.

– Несколько лет… несколько сотен лет назад, в одной из схваток меня расщепили. Но у меня получилось уцелеть. Стать прежним я уже не смог. Пытался, но… Последствия ты видишь сама.

Дрожь не отступала, но теперь она пробирала мое тело по другим причинам. «Его должно было стереть с канвы вселенной, – подумала я, – но он здесь – по-настоящему бессмертное и опасное существо».

– Как у тебя получилось уцелеть? – спросила я, хотя Ян уже успел немного рассказать об этом.

– Мать спасла меня. Можно сказать, совершила невозможное, – только и ответил он, ограничившись тем же самым, что поведал его брат ранее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Архитектурный памятник; расположен в городе Несвиже (Минская область Беларуси). Несвижский замок был основан князем Н.Х. Радзивиллом Сироткой в конце XVI столетия, являлся родовой резиденцией Радзивиллов на протяжении нескольких веков. (Здесь и далее прим. автора.)

2

Согласно легендам, Черная дама, или Черная панна, – призрак Несвижского замка.

3

Представительница рода Радзивиллов, жившая в XVI веке; жена государственного деятеля Станислава Гаштольда, а потом великого князя литовского и короля польского Сигизмунда II Августа.

4

В славянской мифологии – бог грозы, войны и воинской доблести. Согласно легендам, главный антагонист бога Велеса.

5

Речь идет о двенадцати статуях высотой в человеческий рост, изготовленных из золота и серебра и украшенных драгоценными камнями. По легенде, статуи апостолов пропали из Несвижского имения во время войны с Наполеоном; их местонахождение по сей день не установлено.

6

Термин используется в психологии в тех случаях, когда жертва испытывает симпатию по отношению к агрессору (иногда симпатия взаимна), причем сами ситуации варьируются от бытовых до представляющих угрозу жизни. Под воздействием сильного эмоционального переживания жертва начинает сочувствовать агрессору и всячески оправдывать его действия.