Ангелы не всегда успевают

– Все уже с новыми, все мои подружки, а я одна, как бомж какой-то, с прошлогодним! – рыдала жена, по безупречным щекам катились крупные, как горох, слезы.

Дима смотрел на эти слезы и искренне не понимал, зачем надо опять покупать новый телефон с кучей дополнительных функций, если она все равно использует лишь соцсети, селфи-камеру да пару приложений попроще.

С тем же успехом можно было дать телефон мартышке, думал он, и однажды неуклюже пошутил на эту тему. Результатом стала истерика и бойкот.

Но Дима бойкота не заметил, они как раз заканчивали новый проект, большой, с хорошей перспективой на будущее, он работал на работе, дома после работы и даже во сне в голове у него была работа.

И однажды он вдруг не обнаружил дома жены. Он сильно удивился. Набрал ее номер, номер оказался отключен.

Он пошел в спальню и открыл шкаф. Вещей жены не было ни на полках, ни на вешалках. Дима стоял перед шкафом и никак не мог разобраться в себе: что он чувствует. Огорчение? Облегчение?

Они поженились, когда Анжела только окончила школу. Она была легкая, постоянно веселая, длинноногая, с красивыми зеленоватыми глазами, с отличной фигурой и выдающейся грудью. Собственно, Дима сам толком не мог сказать, зачем он на ней женился. С ней было весело в постели, но на этом преимущества заканчивались. Готовить она не умела, ничем не интересовалась, кроме трескотни с подружками и просмотров видео в интернете, постоянно выпрашивала деньги на разные покупки, которые он считал полной ерундой, а она жизненно необходимыми, регулярно устраивала ему скандалы по поводу его занятости, привязанности к собаке Графу, отсутствия «жизни», пеняла, что вышла за него замуж, отдала ему свою молодость, а могла бы выйти за богатого. Под конец их супружеской жизни он старался бывать дома пореже.

Он прошел в кухню, открыл холодильник, на полке холодильника лежала сложенная бумажка.

Дима развернул и прочитал: «Я ухожу. Я ни могу больше так жить с тобой как бомж. Ни ищи меня я ни вернусь. Ты испортил мне жизнь своей жадностию и карыстию. Прощай навсегда Анжела. На развод подам сома».

Дима два раза перечитал это послание, сел на кухонный диван и долго хохотал. Потом он взял красный фломастер и в конце, как учитель словесности, написал «Содержание 2, грамотность 1», смял письмо от жены в комок и запустил в мусорку.

Подавать на развод «сома» Анжела не стала.

Дима подозревал, что статус замужней женщины помогал ей подцеплять богатеньких «папиков»: одно дело – закрутить романчик с женщиной «при муже», легко и ни к чему не обязывает, другое – влезть в отношения с разведенной юной хищницей. Разумеется, если бы Анжела сумела запустить свои лакированные коготки в одного из них всерьез, развод бы состоялся в мгновение ока, но пока что Анжела все еще находилась в поиске, используя мужа в качестве шофера, носильщика, помощника и прислуги за все.

Дима пытался выяснять, почему она не оставит его в покое, раз уж ушла сама, Анжела пожимала красивыми плечиками, поводила красивой грудью и говорила: «Ну Митюююся, ну мы же интелегентные люди…»

Дима думал, что слово «интелегентные» она однозначно производит от слова «телега», а Анжела делала большие наивные глаза и заканчивала: «Мы же остались друзьями, правда? Я тебя как друга прошу помочь».

В конце концов Дима сдался, ограничив помощь нерабочими днями.

Вот и сегодня Анжела стала клянчить, чтобы он отвез ее к маникюрше.

Диме не хотелось ехать.

– Возьми такси, – сказал он, – я занят.

Но Анжела заныла:

– Ну Митюся, у меня нет сейчас лишних, я в режиме экономии!

«Режим экономии» означал, что предыдущий спонсор уже сошел с крючка обратно в семейную заводь, а новый пока еще не взят за жабры.

– Или ты дашь мне денежек на такси и на что-нибудь еще? – игриво, но с надеждой спросила жена.

– Есть там парк какой-нибудь? Мне надо с Графом погулять, – спросил он, игнорируя ее вопрос про деньги, но уже сдаваясь.

– Есть там парк, большой. Все равно у меня займет часа полтора, не меньше. Вот и погуляете, пока ждете. Все, чмоки-чмоки, заезжай за мной через полчаса.

Дима вздохнул и спросил у Графа:

– Ну что, поехали, что ли?

Анжела впорхнула в машину, поморщилась на пса, разлегшегося на заднем сиденье, клюнула Диму в щеку. Назвала адрес. Дима вбил в навигатор и едва удержался от вопроса: «А поближе ничего не нашлось?»

Еще через двадцать минут он припарковал машину перед высотками микрорайона, Анжела, сказав «Позвоню!», ускакала, а они с Графом осмотрелись.

Парк не начинался за домами. Он виднелся в проеме между высоток зеленым облачком, как оказалось, в пяти минутах езды.

Дима оставил машину на парковке, и они пошли. Пока шли, Диме смутно казалось, что парк не совсем незнакомый. Когда-то они уже здесь были, и не так уж давно, только вроде бы с другой стороны.

Ну да. Тогда они шли не от парковки, а от микрорайона пешком, вокруг озера, высадив Анжелу.

Это было весной, они ждали Анжелу и гуляли, и даже отыскали котенка, забравшегося на дерево. Дима вспомнил, как была перепугана маленькая хозяйка котенка и как горячо благодарила его молодая симпатичная женщина и за котенка, и за девочку.

– Пойдем? – спросил Дима у Графа. – Хочешь побегать?

Граф хотел. Всем видом, восторженной мордой он выразил удовольствие от перспективы побегать без поводка.

И они пошли.

Они пошли по аллеям, разбегающимся в разные стороны. Граф рыскал в кустах, озабоченно вынюхивая новости собачьих соцсетей, оставлял свои комментарии на кустиках и стволах, иногда прибегая к хозяину и проверяя, все ли в порядке.

У них было полно времени, и Дима даже перестал досадовать на Анжелу, притащившую их в эту тьмутаракань. Прогулка получалась замечательная.

Погода разошлась, разогнала облака, теперь весь парк был просвечен насквозь зыбким зеленоватым сиянием, процеженным через светлую еще раннюю листву.

Лупастые ромашки и розовая дрема заполняли открытые полянки, по опушкам стелилась полевая герань. Кое-где уже распустились крупные голубые колокольчики, хрупкие, объемные, словно вырезанные из бумаги.

Дима шел, наслаждался хорошим днем, прогулкой, посвистывал Графу, чтобы тот не слишком увлекался.

На одной из аллей их внимание привлекло собрание: несколько человек стояли вокруг маленькой компании.

Дима подошел и увидел на дорожке маленькую белую собачку. Собачку неудержимо рвало, маленькое тело скрючивали судороги, рядом с собачкой, упав на колени, рыдала пожилая женщина.

– Опять догхантеры, – сказал кто-то из окружающих.

Дима поднял голову.

– Граф! Граф, ты где? – Пес промелькнул в кустах, вынюхивая что-то интересное. – Граф, ко мне!

Дима кинулся в кусты к собаке и едва успел вырвать из пасти Графа кусок колбасы.

– Дурак, тебе сколько раз говорили, что нельзя с земли подбирать? – ругался он. – Тащишь в рот всякую гадость!

Они погуляли, дождались звонка от Анжелы, отвезли ее, сами приехали домой.

Графу стало нехорошо буквально через полчаса. Потекла слюна, он заскулил, начал метаться, пытаясь найти удобную для жизни позу.

Дима, стиснув зубы, позвонил знакомому ветеринару. Ответ был коротким:

– Привози.

– Отравление, – сказал ветеринар, – на улице подобрал?

– Да, – ответил Дима, – там было подозрение на догхантеров. Одна собачка прямо на месте умерла.

Ветеринар посмотрел сочувственно.

– Желудок промыли, антидот даем, – сказал он. – Ночь пусть под капельницей пролежит, утром будет как огурчик. Иди домой, – сказал он Диме, – не будешь же ты всю ночь тут сидеть? Все будет с ним хорошо. Иди.

Дима пошел. Ночь он провел без сна, утром позвонил в клинику, узнал, что Граф ожил. Сам напился чаю, немного поел, и вообще оклемался, потом уснул мертвым сном на целых два часа. А потом поехал забирать собаку.

Граф был слаб, но встал на дрожащие лапы, всем видом дал понять, как он рад видеть хозяина, помахал хвостом.

Дома Дима уложил пса в его персональную корзину, уговорил его проглотить лекарства, поставил рядом плошку с едой и чашку воды, открыл лаптоп и вошел в социальные сети.

****

На Лерин звонок открыла соседка, Раиса Ильинична, ахнула, обмерла, стала оседать на пол.

– Теть Рая, это я, – подхватывая пенсионерку, сказала Лера, – вы не знаете, где ключи от моей квартиры? Я приехала и в дом попасть не могу.

Тетя Рая забормотала невнятно, крестясь, потом оправилась и заголосила:

– Деточка моя, да где же ты пропадала? Мы ж тебя уже похоронили!

– Я в порядке, теть Рая, у меня все хорошо. А где мои ключи, вы не знаете?

Тетя Рая пришла в себя быстро и рассказала Лере все, что произошло после ее исчезновения. И как она вызвала полицию (Лера всегда подозревала, что соседка чересчур интересуется их жизнью), и как полиция вскрыла квартиру и ничего-никого не нашла, и что ключи они забрали. До выяснения.

Тетя Рая жадно вцепилась в Леру, принялась ее расспрашивать, куда и как она подевалась, где была все это время. Лера разочаровала ее, сказав, что ушла из дома в помутнении чувств, следующее, что она помнит – маленький лесной монастырь, где ее долго лечили, а теперь она вылечилась и хочет все, чем владеет, отдать монастырю на добрые дела.

Тетя Рая заохала, заахала, Лера распрощалась с ней и вышла к лифту.

– Уф, – сказала она невидимому Григорию, переводя дух, – надеюсь, что в полиции уже так меня наизнанку выворачивать не будут.

Гриша только засмеялся.

В полиции обошлось. На нее немного подивились, дескать, чего только в жизни не бывает, но особо не донимали: ее появление дало им возможность закрыть дело об исчезновении без вести, она предъявила им свой паспорт, ей выдали изъятые из квартиры ключи и разные мелочи, пожали на прощание руку и пожелали больше не пропадать. Лера подозревала, что Гриша поработал с сознанием полицейских, и уже заранее была ему за это благодарна.

Она вернулась с ключами, отперла дверь, вошла в квартиру, позвала Григория.

– Ужинать будем?

Он появился рядом с ней.

По пути домой Лера зашла в магазин и купила продуктов.

Было странно зажигать газовую плиту не щелчком пальцев, а зажигалкой. Вода лилась из крана тяжеловеснее и плотнее, чем в их кухне на улице ангелов.

Чайник закипал с большим шумом, масло скворчало на сковороде громче.

После еды Леры ощутила давно забытую тяжесть в желудке, а через некоторое время – позыв. Она ахнула и побежала в туалет.

Вернувшись, смущенно посмотрела на Григория.

– И долго мне надо будет пребывать во плоти? – спросила она. – Честно говоря, мне это не очень нравится. Уже.

– Пока что придется, – вздохнул Григорий, – когда закончатся все формальности, тогда ты сможешь вернуться домой, а по официальной версии в свой монастырь.

– Скорее бы! – сказала Лера.

Ей еще позднее довелось пережить набег соседки с печеньем, пришедшей на чай. Лопающуюся от любопытства тетю Раю буквально пришлось выпроваживать через полчаса с помощью насланного сна.

– Уф! – сказал Гриша, снова становясь видимым. – От этой тетки можно «Теслы» заряжать.

Потом было несколько дней, забитых с утра до вечера визитами в официальные органы. Только иногда Лере удавалось урвать немного времени и проведать Наташу. Перемирие у Наташи с мужем продолжалось, Лера могла сосредоточиться на своих делах.

Первым делом Лера появилась у дяди Жени и повергла его в шок. Он долго трогал ее за руки, вертел перед собой, слушал про монастырь и потерю памяти. После тети Раи, досконально расспросившей Леру про сестер-монашек и про все подробности ее жизни там, дядя Женя уже не был страшен.

Они вместе побывали у нотариуса.

Понемногу дядя Женя успокоился и перестал коситься на Леру с опаской – она не проявляла никаких признаков безумия, была рассудительна, ровна, выглядела довольной жизнью, советовалась с ним о похоронах, о приобретении участка на кладбище, рассказала о своем желании учредить благотворительный фонд для помощи нуждающимся и предложила ему пост руководителя фонда.

Дядя Женя был польщен. Все имущество, кроме квартиры на двадцатом этаже, подлежало продаже, деньги отправлялись в фонд. А когда Лера, справившись с записями ангела-финансиста Павла Николаевича, назвала имя финансовой компании, которая будет заниматься инвестициями фонда, он посмотрел на Леру с уважением.

– Не волнуйся, я все сделаю в лучшем виде, – сказал дядя Женя, – а ты останешься теперь?

Лера покачала головой.

– Нет, я уеду сразу после похорон. Меня ждут. Вернусь к сестрам обратно, – сказала она и подумала: «И к братьям тоже».

*****

После происшествия с Графом Дима поставил в соцсетях предупреждение о догхантере с указанием места.

Через некоторое время ему в личку написали: «Давно этого гада выслеживаю. Не против встретиться и поговорить?»

Они договорились встретиться на собачьей площадке. Крепкий, коренастый, похожий на военного парень пришел с крупной овчаркой. Овчарка и Граф обнюхались.

Парень протянул руку:

– Олег.

– Дмитрий.

– А это, – Олег кивнул на овчарку, – Байкал. Я проводник. Мы с Байкалом долго вместе работали, а теперь он на пенсии, я его домой забрал… Байкал! – Пес посмотрел на хозяина. – Познакомились? Поиграть хочешь?

Байкал радостно завилял хвостом.

Пока собаки нарезали круги по площадке, Олег и Дима обсудили ситуацию с отравителем, предположили, что гад живет где-то в районе парка и стали решать, надо ли привлекать общественность, чтобы предупредить преступления, или попытаться выследить догхантера и набить ему морду самостоятельно.

Олег был за активные действия.

– Если мы сейчас поднимем бучу, он затаится. Или переберется в другое место. Я уже просчитал, он выползает каждые две недели, плюс-минус пару дней. Если твой Граф отравился три дня назад, значит, через неделю, максимум дней десять он снова пойдет. Тут и надо его брать.

– А как? – спросил Дима.

Байкал подбежал к хозяину, толкнул его головой и побежал играть дальше. Олег посмотрел на собак с улыбкой.

– Ты далеко живешь? – поинтересовался он у Димы.

– С полчаса езды.

– Я поближе. Мы точно не знаем, когда он выползает из норы. Больше всего шансов, что по вечерам, но может быть, и днем. Смотри, если ты сможешь подежурить днем через неделю, дня три-четыре, лучше в разное время, посмотреть людей подозрительных, послушать, кто что говорит… – Олег бросил мячик, Байкал и Граф помчались наперегонки. – Наверняка на районе будут обсуждать.

Байкал поймал мячик первым и теперь носился кругами, а Граф пытался догнать и отобрать добычу.

– Ишь ты, как разыгрались! – сказал Олег. – Прямо как щенки. Байкал! Домой! Договорились?

Дима покивал.

– Договорились, я смогу выбрать время.

Олег подозвал овчарку, взял ее на поводок.

– Отлично! А я с Байкалом похожу вечерами. Очень уж хочется этого гада прижучить наконец.

Обменявшись телефонами, они расстались.

Дима пошел к оставленной во дворе дома машине.

Во дворе играли дети. Матери и бабушки сидели на лавочках, наблюдая за резвящимся потомством. Высокие березы и тополя на вытоптанных и выезженных газонах изображали окружающую среду, а посреди двора была устроена детская площадка с горкой, качелями и каруселями, на которых качались и крутились ребятишки.

– Мама! Мама! – кричала девочка. – Мама, смотри, как я прыгаю!

Она карабкалась на горку, на две-три ступеньки, поворачивалась и прыгала в песок.

Детский голосок показался Диме знакомым, в последний раз он слышал этот голос, звенящий слезами:

– Уходи! Плохой! Не трогай Масика!

Точно, это та самая малышка. Хорошенькая, светловолосая, Дима всегда хотел такую дочку, но Анжела даже слышать не желала о детях.

Он осмотрелся и увидел сидящую на скамейке маму девочки.

Обрадованный неожиданной встречей Дима подошел к женщине, сказал:

– Здравствуйте! Вы меня не помните? Мы с Графом нашли вашего Масика в парке.

Женщина подняла на него глаза, посмотрела, узнавая, лицо ее, сначала испуганное, разгладилось, она улыбнулась:

– Ах, это вы, отважный спасатель котят! Какими судьбами в наши палестины?

Дима, спросив «Можно?», присел рядом с ней на скамейку.

– Да вот, – сказал он смущенно, – слышали, у вас тут в районе появился догхантер?

– Слышала, это ужас просто, – отвечала она, – в нашем доме собачка умерла, отравилась.

– И мы отравились тоже, но нам повезло, Граф не успел проглотить яд, только надкусил…

– Бедняга, – сказала женщина, – что должно быть в голове у таких извергов. Животные чем им помешали?

Подбежала девочка, прижалась к матери, застенчиво посмотрела на Диму.

Женщина обняла дочь, прикоснулась губами к светлым легким волосам, улыбнулась.

– Поздоровайся, Шуня, – сказала она, – помнишь этого дядю и его собаку? Они нашли твоего Масика.

Девочка покивала:

– Помню, – придвинулась немного ближе к Графу, – здравствуйте. А можно его погладить?

– Можно. Сидеть! – Дима усадил Графа, девочка осторожно погладила пса по голове.

– Мама, а давай мы тоже возьмем себе такую собачку, как у дяди?.. – Она повернулась к нему и поинтересовалась: – Дядя, как тебя зовут?

Дима серьезно ответил:

– Меня зовут Дима. А тебя?

– А меня – Даша. Мама зовет меня Шуня. А маму зовут Наташа. А как зовут твоих детей?

– У меня нет детей, – признался Дима.

Даша распахнула удивленные глаза.

– Нет детей? Так не бывает! – серьезно сказала она после раздумья. – Ты попроси аиста, и он тебе принесет. Правда, мам? Детей всегда приносит аист, если его попросить. Меня он принес маме с папой и тебе принесет!

Дима засмеялся, посмотрел на Наташу, сказал:

– Я непременно попрошу аиста в следующий раз, как увижу его.

Наташа, смущенная, посмотрела на часы.

Смущалась она очень мило, заливаясь нежным розовым румянцем. Она встала со скамейки, Дима тоже.

– Шуня, нам пора домой, скоро папа с работы придет. Скажи дяде: «До свидания».

Девочка протянула Диме чумазую ладошку.

– До свидания, дядя Дима, – сказала она серьезно. Дима наклонился и пожал маленькую руку.

– До свидания, Даша, – так же серьезно ответил он. – До свидания, Наташа, – добавил, повернувшись к женщине.

– До свидания, – тихо сказала она, беря дочь за руку.

Наташа с Дашей пошли в сторону дома, Дима провожал их глазами, улыбаясь.

Лера, наблюдавшая со стороны всю эту сцену, поставила маячок на Диму.

Эпизод 6

* * *

Она не забыла про темного кадета. Ее до сих пор обдавало жаром, исходящим от его сознания, даже в воспоминаниях. Несмотря на прямое предупреждение Григория, она не оставляла надежды остановить убийцу.

Сутулый человек в капюшоне. Худое кривоносое лицо. Страх перед животными, страх перед людьми. Кругом враги. Ненависть, желание убивать, смешанное со страхом быть пойманным, быть поставленным лицом к лицу с содеянным, жгучее, невыносимое стремление снова и снова видеть, как корчатся, умирают в мучениях собаки, кошки, лисы, представляя на их месте всех своих врагов.

Все враги. Все. Отнять у них жизнь. Это приносит облегчение. На время, а потом опять начинается эта жажда – убить, убить, убить.

Его трясет от ненависти, от предвкушения, он готовится к своей миссии: покупает колбасу, крысиный яд, начиняет ядом куски колбасы, точно зная, что звери не могут устоять против соблазна.

Появившийся с недавнего времени Наставник не одобряет этих его рейдов. Наставник говорит, что у него есть Миссия. Кошки, собаки – это эпизод в жизни. Когда он достигнет своего уровня, он сможет раскрыться во всем таланте своей личности.

Наставник открывает перед ним сияющие перспективы. Наставник красноречив и убедителен.

Отомстить недругам, всем, кто не понимал, не ценил, не уважал? Легко! Катастрофы, несчастные случаи, встреча с обезумевшим от ломки наркоманом.

Погубить безупречную репутацию? Не проблема. Найди столетней давности любовниц, неважно чьих, предложи им рассказать, что этот святоша их домогался во времена оны, – к твои услугам целая палата темных адвокатов, они состряпают любое дело, любые доказательства, привлекут прессу, только скажи! От репутации оставят пыль, прах, перемолотую субстанцию.

Убить целые народы? Не вопрос! Развяжи войну, столкни лбами два клана, две религиозные конфессии, заставь их потерять человеческий облик, пусть режут друг друга.

Но ему нестерпимо хочется выйти на охоту. Хочется опять разбросать отравленную колбасу по аллее, чтобы потом незаметным наблюдателем увидеть, как очередная безмозглая собачонка, сожравшая это кусок, будет подыхать в муках. А очередная дура-хозяйка будет обливаться слезами над собачонкой.

– Не разменивайся на мелочи, – увещевает его Наставник, – что тебе эти кошки-собаки, даже если их много. У тебя впереди великие дела!

Но он не может бороться с собой. Наступает время, когда ему опять надо отправляться на охоту. Им правит луна – один раз полная луна, другой раз темная луна. Приближается новолуние. Он ходит кругами по квартире. Беспокойство растет.

Он бежит в торговый центр, покупает колбасу, бежит в магазин, покупает крысиный яд. Сидит, обняв запакованную и расфасованную смерть.

Когда луна почти вступает в фазу, он проверяет смертный мир на готовность встречи с ним.

Еще пять дней. Рано. Сознание пылает, он мечется. Рано. Рано! Когда же будет можно?

Вдруг наступает похолодание. Он знает это. От похолодания начинают работать глубинные слои сознания. Похолодание приводит все чувства и ощущения в систему.

«Четыре дня», – говорит ему похолодание. И он засыпает счастливый.

* * *

Через неделю после встречи Дима, как и обещал, приехал в микрорайон, оставил машину в знакомом дворе и пошел с Графом на поводке в сторону парка, высматривая, не попадется ли подозрительно себя ведущий человек.

Подозрительных не попадалось. На велосипедах, на самокатах носились дети, шли матери с колясками, праздные прохожие, хозяева вели собак на прогулку. Собаки интересовались Графом. Дима порой позволял им обнюхаться, потом тянул поводок и они шли дальше.

В парке было людно, весело.

На полянках расстелены одеяла, открыты корзины, полные свертков с бутербродами, пирожков, глянцевых яблок, зелени, бутылок с напитками, на одеялах сидят отдыхающие компании. Дети играют под деревьями, время от времени подбегая и хватая из корзины пирожок или яблоко. На поле с футбольными воротами мальчишки самозабвенно с криками пинают мяч.

Они шли вокруг озера. Кое-где в укромных местах с удочками сидели на раскладных стульях сосредоточенные рыболовы.

Рыба играла в тенистых местах, пуская по воде круги.

Утки вдоль берега вели за собой выводки пушистых пестрых утят, плакучие ивы купали в озере гибкие ветки с узкими серебряными листьями, засматриваясь на свое собственное отражение.

Середина озера, открытая солнцу, сверкала, как золотой расплав.

Они шли аллеями, пятнистыми от тени, полными гуляющих, счастливых людей, время от времени Дима заговаривал с другими хозяевами собак, не видели ли они, не слышали ли, не подозревают ли.

Про догхантера слышали многие, но конкретного ничего сказать не могли. Пересказывали истории, уже обросшие жуткими подробностями, выдвигали версии, но все это было не то.

По вечерам они с Олегом созванивались, делились информацией. Олег был уверен, что очень скоро жажда потянет догхантера на промысел. Главное, оказаться в нужное время в нужном месте.

А Дима в конце концов поймал себя на том, что приезжает в микрорайон не только ради цели выследить отравителя, но каждый раз он надеется встретить Наташу с Дашей.

«Дубина ты, – говорил он себе, – тебе же прямым текстом сказали, что имеется папа, папу ждут с работы. Ты спас котенка – на том тебе спасибо. И нечего лезть в чужую счастливую жизнь».

И все-таки он еще раз увидел Наташу. В третий день своего выслеживания, паркуя машину перед тем, как отправиться патрулировать улицы.

В сердце толкнуло совсем, как у подростка, увидевшего в школьной раздевалке девочку, что понравилась до обмирания на последней школьной же дискотеке.

Наташа сидела на той самой скамейке, где он увидел ее десять дней назад, у нее было усталое, грустное лицо. Даша играла с ребятишками на детской площадке, бегала, прыгала, весело кричала.

Дима поколебался, но все-таки подошел поздороваться.

Наташа подняла на него глаза, с усилием улыбнулась:

– А, это вы, спасатель котят, здравствуйте. Вы опять к нам?

– Да вот, все пытаемся найти этого типа, что травит собак, – испытывая неловкость, словно он пытается подсмотреть ее жизнь сквозь замочную скважину, сказал Дима. – Как вы поживаете? Как ваш котик?