Останься в Вейзене

– Мы где-то на юге, – поняла я. И опять практически не удивилась. – В моём городе ещё повсюду сугробы, только начал таять снег.

– Будь мы на юге, с этих деревьев уже можно было бы срывать апельсины, – заметила Феранта, – а эти ещё даже не цветут.

Я вернулась к дивану. Села, скинула с ног надоедливые туфли. И спросила устало:

– Зачем я вам нужна?

Кажется, Феранте понравился мой вопрос. Заметно воодушевившись, она принялась объяснять:

– Нам нужна ваша помощь, ибо вряд ли кто во всей империи сможет помочь нам, кроме вас. Видите эти кристаллы? – Она махнула рукой на сверкающие постаменты, и я кивнула. – Есть такие же. Только непростые. Мы выяснили, что они обладают некоторыми особенными свойствами для… Свойствами проводимости и накопления энергии. Мы понимаем, что это каким-то образом зависит от их состава и строения, но пока не научились его определять. И, соответственно, имеем в руках материал, но не можем найти ему применение.

– Свойствами чего? – только и спросила я.

Феранта долго смотрела мне в глаза. Слишком долго даже для человека, который решает, делиться собственной тайной с посторонней или всё же не стоит. Но всё-таки ответила:

– Особой чувствительностью к магии.

Теперь-то всё понятно. Я сплю. Не удивлюсь, даже если Феранта вдруг подлетит к потолку, а академия свернётся в клубок и покатится, куда глаза глядят. Сон многое объясняет. И ещё – здесь совершенно нечего бояться, поскольку всё происходит не по-настоящему.

– Что требуется от меня?

– Научите наших академистов тому, что знаете сами. Научите отличать кристаллы друг от друга и определять их свойства. Внесите свой вклад в развитие нашей магии и благополучие нашей империи. Мы достойно оплатим ваш труд.

– Почему вы уверены, что вам нужна именно я?

В этот раз внимание Феранты привлек сложенный из изогнутых линий шар, продетый сквозь тонкую серебристую цепочку.

– Мы знаем, что вам это под силу. Вы получили соответствующее образование. Мы уверены, что для вас это выполнимая задача. Задача, с которой вы прекрасно справитесь.

Отлично. Теперь обо мне судят, даже не успев познакомиться толком. Или ещё один вариант: обо мне знают больше, чем так старательно показывают. Не могу понять, что смущает меня больше.

– И надолго это мероприятие затянется?

– Здесь много академистов, – уклонилась от ответа Феранта. Но я, конечно же, сразу всё поняла.

Вспомнилась моя скромная комнатушка. Мы снимаем квартиру на двоих с бывшей одногруппницей: кухня с ванной у нас общие, но по личному уголку мы все-таки отхватили. У меня осталось немного вещей: большая часть из них сгорела вместе с тетрадями. Питомцами в съемной квартире тоже не разживёшься (хотя когда-то очень хотелось). И все-таки кое-что ценное в моей комнате имелось.

– Жаль, – заметила я.

– Жаль?

– У меня фиалки на окне цвести начинают. Понимаете… у меня в комнате широкий подоконник, и весь в фиалках. Собирала со всяких разных уголков. Шестнадцать горшков, но каждая фиалка отличается от другой.

– Да? – Забавно, что удивляться должна была я, но удивлялась Феранта. – И какая самая необычная?

– С зелеными цветками, – сказала, не сомневаясь. – Похожими на треснутые фисташки.

Она никак не прокомментировала мои слова. Зато вдруг вышла из-за своего стола и предложила:

– Я покажу комнату, в которой вы будете жить. Фиалок там нет, зато по соседству есть прекрасная женщина по имени Ирмалинда. Она учит академистов работе с травами. Она подскажет вам все нужные места и даже зал, в котором уже завтра пройдет ваше первое занятие.

– Хорошо. А учебный план? С темами занятий, контрольными точками, целями и компетенциями, в конце концов. Я ничего не понимаю.

Феранта вновь зависла. Ровно семь секунд – я посчитала ради интереса. Потом пообещала:

– Разберетесь на месте.

– И когда именно я окажусь на этом месте?

– Уже очень скоро. Обувайтесь, Варвара. Нам вновь пора выдвигаться. Я бы ещё побыла вместе с вами, но, к сожалению, у меня есть дела помимо.

Феранта поднялась со своего места, и мне ничего не оставалось, кроме как подскочить следом. Она остановилась у двери и вдруг зашептала:

– Наблюдайте. Не задавайте лишних вопросов – если захочется узнать что-то, о чем не стала бы спрашивать простая преподавательница из провинции, сразу обращайтесь ко мне. Я понимаю, что вам захочется узнать многое… И не говорите ничего лишнего о себе. Вы ведь и сами прекрасно понимаете, что в наш век больше всего ценятся знания. Материальное можно создать, если владеешь теорией. Но также и разрушить. Не передавайте ни в чьи руки оружия против вас.

Это всё просто прекрасно, но есть ещё один вопрос, на который мне хотелось бы знать ответ. Если всё это – иллюзия, то мне совершенно нечего бояться, и, значит, я могу его задать:

– Когда я проснусь?

– Уверена, что завтрашним утром, – Феранта едва заметно улыбнулась и опустила ручку двери, – перед завтраком и вашим первым занятием.

По ту сторону, в паре шагов от двери, оказался мужчина лет сорока. Скрестив руки на груди, он опирался на стену. Он был одет под стать Феранте: белая рубашка, бордовый жилет с глубоким вырезом, кожаные штаны с глубокими складками и поверх всего этого – кожаный же плащ с приподнятым воротником. Темно-русые волосы с несколькими нитями седины растрепались. На лице я разглядела щетину сроком в пару дней, между бровями – морщины. Много хмурится?

Завидев Феранту, эти брови взлетели вверх:

– Ферр! Наконец ты освободилась. Зато теперь я опаздываю во все места, куда только могу попасть.

– Ты и без того всегда опаздываешь, Гетбер. Не до тебя сейчас. Дай дорогу.

Гетбер послушно прижался к стене, и Феранта устремилась вперёд. Я пошла за ней следом – что мне ещё оставалось? Вроде бы о том, что нужно прятаться, меня никто не предупреждал. Да и как я спрячусь от этих несчастных… академистов, с которыми, возможно, даже успею немного пообщаться до того, как проснусь?

Прошла я недолго. Застыла под мужским внимательным взглядом, не в силах сдвинуться с места. Будто колдовство уже началось, и именно оно заставило меня остановиться.

Издалека его глаза казались карими – теперь же я различила, что они серые, на пару тонов темнее моих собственных.

– Доброе утро, таинственная незнакомка, – сказал Гетбер куда более чарующим тоном, чем тот, которым он разговаривал только что.

Так он и оказался первым человеком во всей академии, который меня поприветствовал – Феранта обошлась без церемоний.

– Не пугай моих новых сотрудников, Бер, – строго наказала Феранта.

– Ох. – Глаза Гетбера округлились. – Так вы и есть новый сотрудник… – Он скользнул взглядом по моим спутанным волосам, по треугольному вырезу футболки, по обтягивающим джинсам. Больше всего его заинтересовала дыра на левом бедре. – И мне даже не разрешается узнать имя нового сослуживца?

– Узнаешь, когда придёт время, – не сдавалась Феранта.

– Так и быть. У тебя неразговорчивые сотрудники, Ферр… Я продолжу ждать тебя здесь. Надеюсь, ваша экскурсия продлится недолго.

На прощание он улыбнулся мне – и лишь в этот момент я окончательно поверила, что в этом мире, порожденном моим спящим сознанием, действительно существует магия. Как иначе объяснить тот факт, что эта улыбка расколдовала меня, позволила сделать следующий шаг?

Сослуживец, говорит…

Кажется, у учеников наступила перемена. Поскольку они вновь принялись мешаться у нас под ногами и повторять бесконечное: «Здравствуйте!».

Я почему-то думала, что мы пойдем туда же, откуда пришли (то есть, туда, где обитают всё гости). И уже приготовилась падать где-нибудь на границе между гостевым и учебным крылом, под внимательными лягушачьими взглядами. Однако Феранта направилась в противоположную сторону, куда-то вглубь тех башенок, что мы наблюдали из окна.

– Повторите, пожалуйста, как зовут мою соседку?

А раньше влёт запоминала незнакомые слова.

– Ирмалинда, – ответила Феранта. – Травница. – И зачем-то добавила: – Хорошо, что вы не волнуетесь.

Было бы, из-за чего волноваться. Впрочем, сновидения редко понимают, что обитают у нас в голове, что это мы управляем ими, а не наоборот.

– Здесь располагаются комнаты сотрудников.

Удобное расположение. Идти недолго. Но я все равно не отказалась бы от более удобной обуви. Будто послушав мои мысли, Феранта заметила:

– Завтра вам принесут некоторые денежные средства. Аванс за работу. За ближайшие две недели. Вейзен здесь поблизости, в свободное время вы сможете посетить лавки и купить необходимые предметы одежды, – и тоже покосилась на мои ноги. Понятно, что обитателей этих мест (вместе с их регламентированной формой одежды) смущает мой внешний вид. Но не стоит же так сильно акцентировать на этом внимание.

Все шесть лет обучения я прожила в общежитии. Наслаждалась скромным, но все-таки персональным кусочком счастья: кроватью, столом, навесной полкой и половиной шкафа. За эти шесть лет я напрочь позабыла о таком понятии, как личное пространство. Так что общежитие в академии вряд ли могло меня напугать.

Скажу больше, оно приятно удивило.

По сути, это оказалась всё та же съемная квартира на своих. Здесь была своя ванная комната (даже с водопроводом! и впрямь прогрессивный город!), своя комната с минимальным набором мебели и даже шкаф каждой полагался свой собственный, хотя не то чтобы у меня имеются вещи, которыми я могу потеснить соседку.

Соседка, кстати, прямо сейчас работает с академистами, объяснила мне Феранта.

Но прежде чем отправиться на обед, Ирмалинда обязательно зайдёт за мной, её предупредили. Покажет, как пройти в столовую и какие волшебные слова сказать, чтобы получить свою порцию вкуснейшего обеда.

Мне понравились обои на стенах. Торжественные. Пудрового такого цвета и с выпуклым геометрическим рисунком – его видно под определенным углом. Понравился матрас на кровати, в плане комфорта здесь всё действительно сделано на высшем уровне, и плед с кисточкой на каждом конце я тоже оценила. Понравилось, что в столе есть потайные ящички (их видно, только если посмотришь исподнизу, у меня дома были такие же, поэтому я сразу их распознала). Но больше всего меня порадовало собственное кресло. Рядом окно, так что можно работать в нём при дневном свете, а сверху лампа, чтобы продолжать работу в темное время.

Может быть, мне бы даже понравилось здесь жить. Если бы вдруг оказалось, что всё это взаправду. Что меня пригласили в командировку, да не абы какую, а инопланетную. Сказали прямо, глядя в глаза: магией мы владеть научились, а со всем остальным пока что проблемки. Выручайте, чем можете. Я всегда прихожу на помощь, к сожалению. Даже когда это конфликтует с моими собственными интересами, все равно помогаю.

Но ведь я проснусь совсем скоро. Уже предчувствую. Волноваться и беспокоиться бессмысленно.

Так что я залезла на кровать и забилась в самый дальний угол. Обняла себя за колени и под пальцами левой руки почувствовала теплую кожу голени. А эту дыру я уже сама проделала по несчастливой случайности.

Зажмурила глаза. Сейчас проснусь.

Зазвучит знакомая трель будильника, и всё станет таким, как было прежде.

Глава 2. Скорее открой глаза

В этот раз просыпаться совсем не хотелось. Явь изо всех сил тянула меня в свой мир, а я усердно сопротивлялась. И это, как ни странно, был хороший знак: всё по-прежнему, я в своей привычной комнате, на прежней кровати, кончился тот волшебный сон… Пора бы уже вставать, не так много времени остаётся до работы… Фиксированного графика у меня не было, но я все-таки старалась приходить на работу в одно и то же время, к девяти.

А в воздухе пахнет цветущим персиковым деревом. У мамы когда-то была туалетная вода, на этикетке которой раскинулись волшебные розовые ветви. Я долго считала это дерево сакурой, пока мама не объяснила мне, что персики тоже предпочитают окрашивать лепестки в розовый цвет.

В моей привычной комнате по утрам пахнет лавандой, как мы уже выяснили.

И ещё: в моей привычной комнате никто не стоит над душой и не повторяет моё имя. С соседкой у нас давняя договоренность – не вмешиваться в распорядок дня друг друга.

– Варвара, просыпайтесь. Варвара, может быть, вы плохо себя чувствуете? Я могу вам помочь?

Все здесь прекрасно знают русский язык. Это только Феранта меня вчера проверяла на прочность.

Я всё-таки распахнула глаза.

Надо мной стояла женщина лет шестидесяти, бодрая и подтянутая. Наполовину седые волосы были собраны в пучок на затылке, взгляд тёмных глаз внимательно следил за мной, на груди пестрела вышивка, навевающая индийские мотивы.

В углу примостилось зелёненькое кресло, и лампа над ним подмигивала, коварно посматривая на меня.

Надо же, по-настоящему я ещё не проснулась.

Ну ничего.

– Со мной всё в порядке, я так… – начала оправдываться я. Опомнилась: – Здравствуйте…

Сомнений не возникает, это моя новая соседка. Только я вновь забыла, как её зовут.

– Ирмалинда, – представилась она. Улыбнулась. – У длинных имён есть свои преимущества: первый вопрос, который я задаю нашим академистам на экзамене – это как меня зовут. И только потом допускаю к сдаче моего предмета… Если всё хорошо, тогда я вас оставлю, дам вам время на сборы. Меня попросили отвести вас на завтрак и показать зал, где пройдёт ваше первое занятие.

– Завтрак?

– Само собой, – она кивнула. – Грамотный завтрак – основа хорошего дня.

– Я ведь… Ведь только недавно было утро, и уже наступило новое?

Ирмалинда медленно кивнула.

– Вы долго спали. Устали с дороги, так что тут ничего удивительного… Поэтому вам тем более стоит подкрепиться и восстановить запас сил. – Она шагнула за порог и уже оттуда добавила: – Я жду.

Впрочем, не прошло и минуты, как мы встретились вновь. Очень уж мне захотелось в уборную.

Вернувшись в свою ненастоящую комнату, я, ни на что особо не надеясь, распахнула шкаф. И удивилась наконец… Если это подарок от Феранты, то ей все-таки удалось меня поразить.

В шкафу оказалось черное платье, не слишком, быть может, вычурное, но вполне себе вписывающееся в окружающую обстановку: прямая юбка в пол, длинные рукава-фонарики с широкими плечами и узкими манжетами, высокое горло и три белые пуговички в ряд на спине. В дополнение – уже привычные туфли, чулки из плотной серой ткани и даже комплект нижнего белья.

Аванс, видимо, ждать сегодня не стоит. Кто-то съездил в Вейзен за меня.

По размеру подходит, и спасибо на том. Джинсам достанется меньше недоумевающих взглядов.

– Прелестно, просто замечательно! – покивала Ирмалинда, завидев меня. – Вам очень идёт этот фасон.

Усомнившись на мгновение, я всё же решила задать вопрос – вроде как, ничего провокационного в нём не было:

– Существует ли регламент для преподавателей? Мы не должны носить форму?

– В таком случае, я бы каждый день получала выговоры, – Ирмалинда рассмеялась. Смех оказался звонким, как перелив колокольчиков. – Это я ещё сегодня скромно одета… Как вам моя блузка?

Я ещё раз вгляделась в вышивку. Косы чередуются с нитями из бусин, за ними следует россыпь бисера, затем вновь косы и бусины… Охра, коралл, хризолит.

– Что-то в ней есть. Народные мотивы. Буйство красок, которое складывается в выверенный узор.

– Как вы красиво сказали! – обрадовалась Ирмалинда. – А теперь идём.

Она первая покинула нашу квартирку и закрыла её на ключ. Второй, точно такой же, протянула мне, подмигивая:

– Я видела, что в вашем платье есть карманы.

Я хлопнула по бедрам. И впрямь есть. А я и не заметила…

Столовая располагалась совсем рядом. Не столовая даже, язык не повернётся её так назвать. Скорее, ресторан. Высокий потолок с многоярусными люстрами. Картины на стенах. Пять длинных столов, каждый накрыт шелковой скатертью и подсвечен самыми настоящими свечами. Причем какими… Вставленными в золотые старинные подсвечники.

На столы уже водрузили строго выверенное число тарелок и блюдец. Каждому присутствующему полагалось одно большое блюдце – на нем лежало нечто, напоминающее яичный омлет и украшенное зеленой ветвью базилика. И ещё одно поменьше – с кусочком масла и ломтиками сыра. А также глубокая миска с двумя вареными яйцами и пиала с насыщенно-красным джемом. Только чашки пока пусты, зато в центре каждого стола устроился островок из турок, чайника, сливок и сахара. Уголок самостоятельности, скажем так.

Народу было пока немного. Но все, кто есть, точно превосходили меня по возрасту.

У академистов, догадываюсь, комната для приёма пищи организована куда проще. Может быть, они даже стоят в очередях. Ну и хорошо, что их здесь нет – не то чтобы мне слишком хочется опозориться перед будущими учениками из-за отсутствия манер. Успею ещё показать свою профнепригодность во всей красоте, когда меня приведут на занятие.

– Занимать можно любое место. Здесь только некоторые закреплены за определенными людьми, и то… переживут. Посуду убирать не нужно, её унесут.

– Я бы предпочла сесть рядом с вами, – призналась я.

– Отлично! – Ирмалинда воодушевилась. – Заодно познакомлю вас с нашими девочками. Девочки эти, правда, скорее мои ровесницы, чем ваши, но вот так уж собрались! Всегда радуемся, когда молодые приходят учить. Все-таки, вы с академистами говорите на одном языке.

Особенно я, подумалось вдруг. На одном из четырёх. Повезло, что здесь учатся не итальянцы.

Приятельниц у Ирмалинды оказалось не меньше десятка. Они окружили нас стайкой щебечущих птичек – похожие друг на друга, но разные, все какие-то яркие и бесконечно энергичные. Друзей ведь под стать себе выбирают… Каждая из них представилась и даже сказала пару слов о своей жизни или предмете, но не то чтобы я что-то запомнила. Да и вряд ли был смысл запоминать. Даже если бы всё происходящее было реальностью, а не плодом моего воображения, я бы все равно не смогла с ними подружиться. Во всех коллективах, где мне приходилось работать, я выступала за ту, что всегда молчит.

Весьма скоро внимание переключилось с моей скромной персоны на последние новости. Я попыталась вслушаться, но мало чего поняла – слишком много незнакомых названий и ситуаций, с которыми прежде мне сталкиваться не приходилось. Я сидела, зажатая с двух сторон, и взглядом пыталась отыскать хоть ещё какое-нибудь знакомое лицо: Феранты или Гетбера. Но не разглядела ни одно, ни второе. Впрочем, это типичная особенность людей из сна: они исчезают так же внезапно, как и появляются.

– Вам нужно в комнату? – спросила у меня Ирмалинда, когда завтрак закончился. – Я хочу захватить пару бумажек, и идём. Либо подождите меня здесь. Все равно возвращаться будем через этот коридор.

Я осталась ждать. Верный стражник входа (и выхода). Некоторые входящие кивали мне, и я кивала в ответ. Но больше моё имя никого не интересовало.

Гетбер все-таки появился. За мгновение до того, как Ирмалинда взяла меня за локоть и заявила, что мы наконец-то идём к академистам. Мы пересеклись взглядами, и он попытался, что ли, усмехнуться – приподнял левый уголок губы. Я отвернулась.

А здесь я уже была. Вчера, если временные понятия вообще допустимы для сна. Ирмалинда привела меня в тот самый холл, из которого можно попасть в лекционки, пусть их здесь так и не называют. Группки академистов, так сильно напоминающих простых студентов, снова обсуждали животрепещущие темы. И тоже бросались незнакомыми словами. Прежде чем преподавать им что-то (объяснили бы ещё, что), мне самой не помешает пройти языковые курсы и подробнее изучить имперский диалект.

Я почему-то думала, что сейчас мы просто полюбуемся на экспонаты и пойдем дальше, в чуланчик, куда помимо меня в лучшем случае поместятся студента три. Но Ирмалинда распахнула передо мной двери высотой с три моих роста и такой шириной, что пройти через них одномоментно может человек пять. Я с опаской заглянула внутрь. Преподавательский стол и огромная меловая доска расположились прямо напротив, на самом нижнем уровне. А вверх устремилась лестница с широкими ступенями, и на каждой обустроился ряд парт. Таких рядов было здесь не меньше пятнадцати, и они даже закруглялись вокруг преподавательского подиума, как будто мы оказались в амфитеатре.

– И сколько у меня сегодня… академистов? – Я посмотрела на Ирмалинду широко распахнутыми глазами.

Она профессиональным взглядом окинула аудиторию и ответила:

– Когда под завязку, то пятьсот вмещается. Но вы так не переживайте, наборы у нас не такие большие, да и треть юных дарований обычно занята куда более интересными – по их, разумеется, мнению – вещами. Так что, думаю, наберется около сотни.

Сто человек! На одну-единственную недоумевающую меня!

– Занятие начнётся после звонка. Вы услышите.

– Да, я уже слышала…

– Если строго следовать правилам, то продолжается оно ровно час и пятьдесят пять минут. Но многие устраивают перерыв в удобное время, которое не слишком вредит учебному процессу. Без перерыва совсем туго, – шёпотом добавила Ирмалинда. – Академисты не выдерживают такой мыслительной нагрузки. Не будьте слишком строгой, к ним надо ласково, а иначе вредничают…

Кому ещё нужен перерыв и с кем лучше быть поласковее – это отдельный вопрос. У меня даже в жизни нервы не особо-то стальные, скорее – поролоновые. А сейчас идёт сон, где мы обычно испытываем эмоции без всякого стеснения. Устрою им тут истерику, всей академией будут успокаивать.

– И удачи, – пожелала она. Затем тоже заглянула внутрь аудитории и бросила взгляд на часы (клянусь, вместо стрелок у этих часов были ветви дерева, не отличимые от настоящих, даже распускающиеся листья имелись). – Главное, ничего не бойтесь. До занятия всего семь минут осталось. Сейчас начнут приходить ваши благодарные слушатели.

Вот так напутствие. Как будто не на занятие отправляют, а на поле боя.

Я кивнула и послушно прошла внутрь. Внимательным взглядом просканировала пространство, которое будет окружать меня следующие два часа. А преподавательский стол здесь не хуже того стола, который занял место в кабинете Феранты. Будто бы спилили дуб, который спокойно себе рос несколько тысячелетий, вырезали необходимые детали и отполировали их так, чтобы получить нечто вроде ножек и гладкой столешницы. Доска тоже необычная. Я привыкла к темно-зеленым (говорят, успокаивает нервную систему) или к черным, позволяющим получить максимальный контраст. А здесь синяя, как… даже не знаю, с чем сравнить. Если вспомнить безоблачный апрельский день после полудня, когда небо насыщенное-насыщенное, ничем не разбавленное, то получится примерно представить цвет этой доски.

Красиво, что уж таить. Стены оранжевые, как янтарь, столы насыщенно-коричневые, а доска синяя. Ещё бы проектор повесить, но, раз уж здесь даже кино ещё не изобрели, то о проекторах не стоит и заикаться.

Я опустилась на стул. Прекрасный стул, с мягкими подушками, очень удобно сидеть… И принялась уныло вертеть в руках обнаруженный на столе карандаш. Бумага здесь тоже была, целая стопка. Чуть-чуть желтоватая и очень плотная.

Студенты не заставили себя долго ждать. И стали появляться один за другим, строго выдерживая интервал. Косились на меня, бурчали что-то невнятное и занимали места. Первый, второй, третий. Тридцатый, пятидесятый. Сто двадцать шестой. Ирмалинда почти угадала.

Звонок прозвучал неожиданно, возвращая из мира арифметики… куда? Сама хотела бы знать. Я поднялась со стула, и студенты подскочили следом. Здесь тоже есть традиция приветствовать преподавателя, или это они за мной невольно повторили?

Стоят теперь и смотрят, как совята. Различимы только черные мантии и круглые глаза.

– Здравствуйте, – произнесла я. Думала, что никто меня не расслышит, но звук резво долетел до противоположной стены. Хорошая здесь акустика, в самом деле, можно ставить спектакли. – Присаживайтесь, пожалуйста. Рада, что мы сегодня собрались все вместе. Поскольку мы видимся в первый раз, позволю себе представиться. Меня зовут Варвара. Сейчас напишу на доске.

Я взяла кубик мела – здесь под мел выделили элегантное фарфоровое блюдце. И принялась выводить имя, которое писала уже тысячи раз: Варвара. Я могла бы написать его с закрытыми глазами, поскольку точно помнила, когда мне надо вести руку вниз, когда вверх, где идёт петля, а где закругление. Однако вот какой диссонанс: на доске вырисовались знакомые буквы, однако рука шла каким-то совершенно непривычным образом.

Когда имя было написано, я отшагнула назад. Моргнула, и на мгновение мне показалось, что вместо привычной кириллицы на доске значатся неизвестные символы, что-то вроде упрощенных иероглифов. Моргнула ещё раз, и поверх них возникли буквы: В, а, р… Я бы самой себе посоветовала спать побольше, но, так сложилась ситуация, больше уже некуда.

Непонятное что-то, позже разберусь. Надеюсь.

Я повернулась к моим несчастным студентам и попыталась улыбнуться:

– Итак, начнём мы с вами с простого. Как называется предмет, ради которого мы здесь собрались?