Гимназистки Книга 1 Вятка

Так что же получается, эта старушка Медведева Дарья Александровна теперь должна будет стать моей доченькой. Вот же ж, так стоп, а я ведь и не знала, что она дворянка. Молчали родственники, скрывали от меня правду, боялись, наверное, что в комсомол не примут бывшую дворянку. А еще я вспомнила дом моей прабабки, такие же половички, как сейчас у Эльги, запах, вот что меня повергло в пучину раздумий. У нее пахло как у Эльги. То есть получается, что они знакомы, или это просто у всех так в доме раньше пахло.

Пазл не складывался.

– Нечего в тоску впадать, грех это, – толкнула меня в бок Эльга.

– Расскажи мне про Светланину родню, – пропустила я комментарий старухи мимо ушей, богобоязненная какая нашлась.

– Дед твой Сергей Аксаков, был почтенным писателем, чьи труды о природе да быте с образом Вятки связаны. Из дворянского роду происходил и воспитание получил в Казанском университете. После в Москву подался.

– Все как у нас, современные жители тоже стремятся или в Петербург, или в Москву переехать, ничего не меняется, – вставила я комментарий.

– Так и понять его можно, славу познал он через творения мемуарные. Книг премудрых много написал. Овдовев, к старости снова женился на Ирине Семёновне Перваковой, взял девицу из роду дворянского обнищавшего. Их дочерь Лилия Сергеевна Аксакова, мать твоя с Сергеем Николаевичем Холодковским супружествует, с братом Николая Николаевича Холодковского, редактора газеты “Губернские ведомости”, – вспоминала старуха.

– А то, что не могут к тебе прибыть, то батюшка твой ныне является личным порученцем цесаревича по шибко важному делу, и они по сей раз с вашей матушкой в Гессене обретают. А вас на попечение престарелой тетки Надежды Аксаковой оставили, старуха сварливая, склочная, старая дева. Когда служанка для тебя сундук собирала, та велела самую ветхую одёжу туда положить. Славно, что ты здесь обретаешься, и лихое в голову не бери, – успокаивала старуха.

– Я даже знаю, зачем они туда поехали, – вспомнила я историю.

Старуха с любопытством на меня посмотрела.

– За невестой для Николая, – ответила я на вопросительный взгляд старухи.

– Да только больна Аликс, и болезнь эта детям передастся, – продолжала я.

– Помалкивай об этом, – строго предупредила меня она.

– Когда ты уже договоришься по поводу моей работы корреспондентом, – спросила я.

– Вот приедет Виктор Ильич с поездки и возьмется тебя обучать репортерскому делу.

– А куда уехал Леднев? – спросила я.

– Вестимо куда, известия разные собирать, в Москву наведается, в Петербург, – рассказывала старуха про неспокойную жизнь корреспондента.

– Не опасайся, тебя никуда за вестями из губернии высылать не станут, – упредила мой вопрос старуха.

– А колдун, он точно в городе, может уже куда смылся? – уточнила я.

– Я его чую, здесь он, вот только как впотьмах блуждаю, понять не могу кто это, – печалилась Эльга.

– Молоко прокисло, простоквашу будешь?

– Оставь простоквашу, я сыр сделаю, – предложила я альтернативу.

Старуха смотрела за моими действиями и только головой качала.

– Ловко вы готовите, любому мужику такие яства по вкусу придутся, – нахваливала она меня.

– У нас говорят, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – отозвалась я.

– Так оно и есть, не совсем безнадежна, хоть и барышня.

– Через двадцать три года все барышни исчезнут, останутся только товарищи. Надо бы завтра Наташку навестить, как там она. Да и с Танюшкой повидаться охота, – соскучилась я.

– Завтра в Александровском Соборе на службе увидитесь, восьмого июля праздник великий в честь иконы Владимирской Божьей Матери, вот после окончания богослужения и побродите по базару, – предложила старуха.

***

Повязав на голову белый платочек, я поднялась по ступенькам Собора, где уже собрались горожане, готовясь к праздничной службе. Величественная икона Владимирской Божией Матери возвышалась на своем месте, украшая алтарь, и окутывала всех присутствующих атмосферой благоговейного трепета.

Прозвучали первые строки акафиста, и приход подхватил прекрасное пение, наполняя собор торжественным звуком. Голоса прихожан сливались в единый хор, создавая атмосферу возвышенного молитвенного состояния.

Когда служба подошла к концу, прихожане еще долго не расходились, обмениваясь друг с другом добрыми пожеланиями.

Девчонки первыми увидели меня, спускающуюся по ступеням Собора, и помахали рукой.

После службы многие направились к рынку, где праздничное оживление витало в воздухе. И мы последовали их примеру.

– Еле у матери выпросилась с вами повидаться, если бы не отец, она бы меня не отпустила, – жаловалась Таня.

Мы обнялись тепло и сердечно, соскучились, чего уж там. Осознание того, что мы одни в этом мире нас не покидало.

– Когда свадьба? – интересовались мы, неся стопы на базар.

– В начале сентября, отец со свекром ресторацию выбирают, мать меня по примеркам таскает, платье шьют в ателье у мадам Кики. Я в нем как матрешка. Может, свое ателье откроем, бесят меня эти наряды?

Мы деликатно промолчали, услышав этот крик отчаяния и мысленно соглашаясь. Местная мода ужасно раздражала. Так хотелось походить в джинсах, футболке и кроссовках.

– Отец за мной поместье Успенское отдает, это по Слободскому тракту, недалеко от города. Марк там открывает ветеринарный пункт, буду ему помогать. Стану сама себе хозяйка, сможем чаще видеться.

– Муж не станет противиться нашему общению?

– Нет, Марк, он добрый и заботливый, – улыбнулась Таня.

– Повезло с женихом, – покивали мы.

– Как у вас дела? – поинтересовалась она.

– У меня компаньонка, сука такая, еле от нее сегодня сбежала, – жаловалась Наташка.  – Сергей Иванович, частный сыщик, адекватный, деловой, даже похвалил меня за то, что я быстро привела в порядок все документы и составила картотеку. А его сестра постоянно пытается меня унизить, будто мы не ровня: и музицировать я не умею, и одеваюсь не по столичной моде, и стою не так, и ем не то.

Торговцы расхваливали свой товар, а гул от многочисленных разговоров и звонкий смех заставлял все время оборачиваться.

Мы немного прогулялись среди торговых рядов, выбирая к празднику безделушки и лакомства.

– Что с колдуном? – посмотрели на меня девчонки.

– Эльга говорит, что он затаился, – ответила я, вспомнив предостережения. – Ой, я же вам от нее подарки принесла.

Я быстро вытащила из собственного льняного ранца, который сама себе сшила, амулеты.

– Старуха велела носить, не снимая даже во время сна и в банный день, – пояснила я. – Они защитят нас от постороннего колдовского воздействия. И носить их надо под одеждой, чтобы никто не видел и ненароком не сорвал.

– Я у Медякиных и так всю свою комнату оберегами изрисовала, – и Наташа поведала о знакомстве со служанкой Зоей.

– А твои родственники не объявились? – задали мне вопрос девчонки.

– Нет, но я узнала, что они сейчас в Гессене, за невестой для цесаревича поехали, – созналась я.

– Так у нее же гемофилия, – ахнула Таня, прикрывая рот ладошкой.

– Тихо, старуха сказала, это не наше дело и велела молчать, и вообще, мы здесь не для спасения царской семьи, о себе бы позаботиться, – передала я слова Эльги.

– Я же тебе ещё подарок принесла, – снова полезла я в рюкзак.

– О, как здорово! – восхитилась Татьяна, увидев деревянные спицы, которые для неё выточил Федька.

– Он и мне сделал – пять штук маленьких и две пары длинных: одни потолще, а другие потоньше. Маленькие я уже опробовала, носки ему связала, он такой радостный был, что не только старухе, а еще и Силантию похвастался, – смеялась я. А за это он меня обещал на лодке по Вятке покатать.

– Да, были бы нитки, я бы ему свитер с горлышком связала, на холода, – мечтательно ответила Таня.

– Кто тебе не даёт это сделать! Пошли, сейчас ниток купим и свяжешь, – предложила я. – На базаре пряжа есть, я видела.

Мы бодро прошлись по торговым рядам, выбирая напряденную шерсть. Танюшка ещё в двадцать первом веке была настоящей рукодельницей: крючком вязала обалденные кофточки на заказ, а спицами такие ажуры выводила, что хоть на выставки отправляй. Наташка, в свою очередь, изумительно готовила. Так что с подружками мне повезло – одна нарядит, другая накормит.

 Глава 6 Секретарь

 Кабинет барона Медякина был обставлен мебелью из темного дерева. Тяжелый стол под зеленым сукном, ряды фолиантов, запах старой бумаги и сургуча. Именно сюда, в сердце частного сыска, была допущена Наташа. Но не как гостья, а как равный партнер.