Шагающий по краю

Долгий путь к свободе

(1991–2023)

День пришёл

Я до рожденья знал, что я еврей,Живой анахронизм, свидетель чуда.И память предков, кто я и откуда,Растворена, как соль, в крови моей.Меня учили: «Помни, ты еврей,Терпи, сожмись, храни любовь и нежность.Надень плотнее маску – безмятежность,Когда стоишь у запертых дверей».Пытался стать своим среди людей.Я – русский, белорус, азербайджанец,Но мне твердили: «Ты лишь самозванец,Закутавшийся в плащ чужих идей».И день пришёл, как радостная боль:Вода уходит, проступает соль.

Возвращение

Средь шума повседневной суеты,Средь тошноты душевной маеты,Рассеивая грёзы и мечты,Вдруг прозвучит: «Где ты? Скажи, где ты?»Не рабби я, не цадик, не злодей.Обычный меж обычнейших людей.И чаша жизни, терпкого вина,Мной выпита уже почти до дна.Я лгал себе, я время воровал,Друзьям надежды тщетно подавал.Ценил застолье, суету и лесть.И прелестей иных не перечесть.В оцепененье идолам служил,Плыл по теченью и вполсилы жил.Но всё же мне доверено хранитьСинайской клятвы трепетную нить,Но помню я о вере и любви,Но звуки Шма звучат в моей крови,Но к правде, оступаясь и греша,Стремится обнажённая душа.Скользят века – опавшие листы.Как в день шестой, звучит: «Адам, где ты?»Рукой прикроюсь, вздрогну на бегу.Я прятался, но больше не могу.

Письмо из Иерусалима в Москву

Шепни: «Шалом», и я тебе отвечу,Шепни: «Шалом», я сразу всё пойму.Звучит «шалом», и я спешу сквозь вечерНавстречу сердцу, вопреки уму.Ещё сгожусь, быть может, на затяжку,Стареющий, лысеющий еврей.Кто остановит храброго портняжку,Сорвавшего все петли от дверей?Звучит «шалом», окутывая плечиСвоим теплом сквозь годы, вёрсты, тьму.Звучит «шалом», и я стремлюсь навстречуСквозь вихри чувств и мыслей кутерьму.Перевалила жизнь за половину,Но вызван я тобой из суеты,И ветер странствий холодит мне спину,И грудь щемит восторгом высоты.Субботний вечер расставляет свечи,«Шалом, хавер, пойму я и приму».Звучит «шалом», и я лечу навстречу,Ерушалаим, зову твоему.

Письмо из Москвы в Иерусалим

Да, русский я! И сладкая до болиЩемит тоска, а не английский сплин,В ней волн прибой в осеннем ржавом полеИ тающий над ним гусиный клин.Но я еврей! И дым тысячелетийОкутывает, небо заслоня,Рим первый и второй. А этот третий?Иль я избрал, иль он избрал меня?Проломлена стена тупым тараном,И снова вдаль сухим листом лечу.Но не хочу в Толедо жить мараномИ покидать Толедо не хочу.Я не хочу стать в Аушвице пеплом.Но как оставить Рейна берега?Я онемел. Душа моя ослепла.Рука отсохла. И стоят стога…На всех полях стоят стога разлуки,Любовь, надежда сохнут на юру,И шепчет ветер гаснущие звуки:«Тебя ли позабуду, Иеру…»Брожу я по Москве, Иерусалиму,Ищу покой, двойной печали сын.Но горестно вздыхают серафимы:Всегда один…

Рождение пророка

Был день седьмой. Растущая лунаТревожного, щемящего нисана.Ушёл он в спальню необычно рано,Но спать не мог: сегодня не до сна.Болит душа. Волнения причиныДавно понятны. Лунный полукругДалёк и пуст, как идолов личины,Пропитан злобой, желчью, как Мардук.Мир раскололся. Кружится война,Насилья волны гонит Прат суровый.И страшная всеобщая винаКолеблет мироздания основы.Неужто жизнь лишь случая игра,Похмелья миг в чужом холодном пире?Не зная зла, не ведая добра,Ей тешатся безликие кумиры.Бесчисленных ваалов ложь и сквернуРубил, сжигал он, но молчал народ,Уже его испытывал на верностьВ печи коварный мстительный Нимврод.Отец его богат, слыл мудрецом,В Харране приторговывал богами.Аврам пытался говорить с отцом,Но каждый раз они сшибались лбами.Кого любить в чужом холодном мире?Он в гневе был, отчаянье, тоске.Нет Бога в пошлом золотом кумире,Нет правды в чёрной крашеной доске.Что делать, если невозможно житьОт подступившей к горлу вязкой лжи,А тихий голос совести звенитСтруною, опрокинутой в зенит?Молился он. И в страстной жажде словаБыла душа зерном для молотьбы.Всё внешнее сметалось, как полова,И обнажалась линия судьбы.К утру ему открылся Элоким,Среди руин забрезжила дорога,И впредь неважно, что случится с ним,Он призван, чтоб исполнить волю Бога.Его удел – за истиной идти,Стремиться к ней без устали и меры,Быть странником, хранителем пути,Глашатаем любви, свободы, веры.Гроза прошла. Он вышел на крыльцо.Был терпкой горечью пронизан воздух.Светлело небо, холодели звёзды,И дождь слезами омывал лицо.Не ведал он, единственный еврей,Как долог путь от запертых дверей.Покинуты навек отец и мать.Не лгать, не убивать, не предавать.

Жертвоприношение

Как мне понять загадку Исаака?Всегда задумчив, тих, и одинок,И молчалив. Жил в ожиданье знакаСредь волн пустыни, таинства дорог.Кому обязан жизнью, зная с детства,Мечтал о встрече и молил о ней,И веры драгоценное наследствоВпитал, как губка, с первых детских дней.В пустыне, меж колодцев и верблюдов,Жил Бога глас, взыскующий в ночи.Ждал Исаак, когда свершится чудо,Пустыни ветер словом зазвучит.Он в тридцать семь поднялся на вершину,Безмолвно лёг на жертвенный алтарь.Бог есть любовь, зачем Он жертву сынаПотребовал, как требовали встарь?В последний миг предложена замена,Ответ небес на преданность отца.Но как измерить испытанья ценуСтраданием любимого лица,Вместившим нежность, боль, любовь, сознанье,Что всё вершится волею Его,Сиянье веры, трепетность желанья,Тщету надежды, страх поверх всего.Над Мориа диск солнца зябко стынет.Душа в оцепененье замерла.Был жертвы акт исполнен, понят, принят…Но Сарра в этот вечер умерла.

Исход

Пришёл нисан, и зябкий свет луныВ полночной тьме колышет занавески,Трубит шофар, преграды сметены,Рабам на волю вручены повестки.Уже свершились казни, и в МицраимВозврата нет.А будущее? Или станет раем,Иль превратится в бред.Но ровная симметрия долины,Прорезанная мутной лентой Нила,Уныла, словно кирпичи из глины,И как спина надсмотрщика постыла.Похлёбка с мясом, солнца злобный жгут,С рождения исчислена дорога.А над Синаем грозно тучи ждут,Когда придём мы, чтоб услышать Бога.От рабской повседневности в душеПривычек, слов, поступков, отношенийУводит в неизведанность Моше,В пустыню для исканий и свершений.Шма, Исраэль! Раздался трубный глас.Мы Тору приняли однажды и навеки.Но сколько рабства ещё было в нас,Как долго оно тает в человеке.Одни уйдут к язычникам служить,Другие боги уведут их за собою,Но клятвы той трепещущая нитьОставшихся сплетёт одной судьбою.Сквозь Вавилона блуд, сквозь Рима спесьК печам Освенцима протянется тропинка.Машиах если всё ещё не здесь,Неужто непонятно, где заминка?Борьба не кончена, ещё ярится зло,И, значит, миру вновь нужны солдаты,Те самые, которым повезлоЖизнь заслонить собою в сорок пятом,На грозный суд из пекла той борьбыОни придут, когда Ему угодно.Ты видишь, Адонай, мы не рабы.Мы выполнили клятву. Мы свободны?Опять весна, опять пришёл нисан,Вновь свет луны колышет занавески.Кто для свободы был рождён, от сна восстань,Ещё не все разобраны повестки!

На распутье

Опять весна, опять пришёл нисан,Вновь Песах плавно переходит в Пасху,И тот, кто требовал: «Иди за мной, восстань!» —Меняет облик, излучая ласку.Сквозь тьму веков пригрезится едваДрожь ночи звёздной, тихий шум Кидрона,Оливы серебристая листваВо рву ночном, над пропастью склонённом.В том мире, где всесилен римский меч,Волнуется одна лишь Иудея.Здесь головы летят с упрямых плеч,Когда сердца об истине радеют.Народ жестоковыйный, вас из всехИзбрал Господь, и нам нельзя расстаться.Ведь опираться можно лишь на тех,Кто в состоянии сопротивляться.Спрячь в ножны меч, кто на решенья скор,Пройдут века, но не придёт решенье.Не силой разрешится давний спорМеж воздаяньем и меж всепрощеньем.Любое чудо можно совершить,Лечить больных и накормить голодных.Но как рабов в свободных превратить,От ненависти для любви свободных?Пройдя путь крестный муки и любви,Он ввысь ушёл, сомнений не рассеяв,Поклявшись, что ничем не искривилПути, завещанного словом Моисея.Не изменить явился, а исполнитьЗавещанный от пращуров закон —Одной любовью только мир наполнить.Но вновь набатом – колокольный звон.

Дорога надежды

Среди язычников лишь верою храним,Египет, Вавилон, Афины, РимПрошёл еврей, гоним, но не покорен,Он жил, любил и умирал по Торе.«Бог – жизнь моя, прохлада в летний зной, —В душе звучала проповедь пророка. —Ходи смиренномудрым предо мной,Люби людей и избегай порока».Но за грехи сожжён Иерусалим,Разрушен Храм, заброшена дорога.И вновь народ рассеян и гонимВ изгнанье. И вершится воля Бога.Вот Павел пламенный (в отрочестве Шаул),Из слов Христа пожар любви раздул.Такой горячей, пламенной любви,Что стали храмы строить на крови.А вот печать пророков, Мохаммет,В любви и верности Аллаху дав обет,Клинком и словом радуя сердца,С восторгом бьёт гяуров до конца.Покорны все, и лишь один народАллаха и Христа не признаёт.Унижен, втиснут в гетто, как в тюрьму,Зачем-то верен Богу своему.Но вот пришли иные времена,Начертаны иные письмена.– Долой господ, богов, мы не рабы!Мы рождены для счастья и борьбы!Оставьте Храм, скорей спешите к нам,Обряды ваши – древний ветхий хлам.И разве ваш ревнивый старый Бог,Когда вас распинали, вам помог?Но если справедливость в мире есть,Её добудет «совесть, ум и честь».Идите к нам, у нас одна дорога.И соблазнились, и не стало Бога.И сотни тысяч, лагерная пыль,Сошли туда, где не растёт ковыль.И стоном переполнилась земля.Взывали: «Бо…» – а выдыхалось – «…».А в это время в западной странеДругие песни пели по весне:«Долой химеру совести, странаПрава тогда, когда она сильна.А милосердья вздорные идеиК нам завезли мерзавцы-иудеи.Пора весь мир от них освободить.Кто слаб, тот не имеет права жить».И миллионы превратились в дым,И воздух стал от ужаса седым.Пройдя сквозь печи, в небо изошлиПророков дети, странники земли.С тех пор прошло уже немало дней,И с каждым днём становится ясней:Без Бога нет ни правды, ни ума,Нет выбора – пустыня иль тюрьма.Но если тридцать с лишним сотен летЖивёт народ, что сохранил Завет,И вновь обрёл Израиль, как и прежде,Быть может, в мире место есть надежде…

Правда и милость

Ночью тревожной бессонницы гул,Злобы, обиды и гнева разгул.И не прорваться сквозь эту лузгуПравды тарану.А милосердие нежной рукойСмоет из глаз, исходящих тоской,Злость, и обиду, и непокойЛжи и обмана.Правда разрушит гордыни скалу,Вихрем сметёт заблуждений золу,Гневно прорвёт равнодушия мглуСловом пророка.А милосердье прольётся, искрясь,И, прорезая сомнения вязь,Семя любви прорастает сквозь грязьЗла и порока.Правда сурова. А милость легка?Не избежать в этой жизни греха.Взвешено будет на небесахВсё, что случилось.Миг – и исчезнут узоры листа:Сила, богатство, успех, красота.И лишь две жилки дрожат на весах:Правда и милость.

Пророк

Из пустоты текут словаБез мыслей и без чувств,Вот так насквозь растёт трава,И в зелень плещет синева,И марево, как тетива,Дрожит, и… вспыхнул куст.Он вспыхнул пламенем речей,А я при чём? Ведь я ничей,Косноязычен я и гол,И робок – не по мне глагол,И голова моя пуста,Замкни, Господь, мои уста,Случайно я в кресте дорог,Я не пророк.Но ничего, кроме огня,И в мраке ночи, свете дня,Теснясь, волнуясь и звеня,Несёт меня поток.Противился я, сколько мог,Но слов поток, словно потоп,Несёт меня.

Песах

1Вот и опять середина нисана,день лишь один – и исход,то ли готовить для жертвы барана,то ли искать, где засела охрана,что стережёт пароход.Кто-то сказал, что мы встретим преграду,море в дороге нас ждёт,но нам плавучего средства не надо,так как Всевышний пошлёт нам награду —мы перейдём его вброд.Море расступится, нас пропуская,а фараону хана.Как тебе нравится сказка такая,мол, разойдётся до дна?Мы перейдём, а его колесницысгинут в пучине морской…Мне до сих пор переход этот снится,полнится сердце тоской.Что покидали? Дома и могилы,прочный налаженный быт,край, где впервые был назван я милым,сердце щемит и щемит.2По всей земле метель метёт,Ей нет предела,А нам с тобой, мой друг, вот-вотИдти на дело.Остался только миг один —И грянет Песах!Уже дожили до седин,Но длится пьеса.Пусть декорации не те,Пусть снег, но всё жеЕсть что-то в снежной пустоте,Помимо дрожи.Пусть не песок и не жара,А снег и холод,Но кто-то шепчет мне: «Пора,Ты снова молод».3По Никитскому бульвару,по Никитскому бульваруМы идём с тобой на пару,А откуда и куда?Мы отсюда и оттуда,И зовёт нас отовсюду,За собой ведёт нас всюдуПутеводная звезда.Мимо городов, посёлков,То асфальтом, то просёлком,Словно чаша из осколков,Но откуда и куда?Мы идём неутомимо,Нас влечёт неутолимоНа холмы ИерусалимаПутеводная звезда.Вот уж тридцать три столетьяЖдём мы совершеннолетья,Завершатся лихолетья,Горе – это не беда.Знаем, кончатся все беды,Распростимся с давним бредом,Манит волшебством победыПутеводная звезда.Мы актёры в древней пьесе,Нет песков – идём мы лесом,Покидая города,Потому что грянул Песах,И в Иерусалим небесныйМы уходим навсегда.4В тучи ныряя, какая-то тусклая, страннаяВ небе блеснула звезда, позвала за собой.Эта звезда, что была до сих пор безымянная,Может быть, станет моей путеводной звездой.Чудится мне или сбудется всё, что пророчилось,Рабство закончится, и обжигающий светВспыхнет, и всё, что недавно кривлялось и корчилось,Сгинет, и кончится пошлый и тягостный бред.Время свободы грядёт и тревожно, и радостно,Что же сомненья в душе, словно кошки, скребут?Бремя свободы, наверно, не менее тягостно,Чем подневольный, но всё же вразвалочку труд.Лишь самому каждый день отвечать за свершения,Лишь самому, из себя выжимая раба,Все прегрешения только мои прегрешения,Ни фараон не виновен в них и ни судьба.В тучи ныряя, нежданная и долгожданнаяВ небе блеснула звезда, позвала за собой.Эта звезда, что была до сих пор безымянная,Стала сегодня моей путеводной звездой.

Йом-Кипур

Судный день

1Эти грозные дни,дни раскаянья, десять шагов,Десять дней для того,чтоб уйти от разверстой могилы,Нам даны, нам дарованыне для заученных слов,А для мыслей и чувств,что исполнены правды и силы.Вспомнить всё, что случилось,мгновенье, минуту и час,В недостойных делахобнаружить причины, истоки,Понимая, что скорооткроется суд и сейчасВремя истины иумолчанья окончились сроки.Эти дни очищеньяот грязи налипшей и лжи,Эти дни, когда каждыйлишь только к себе беспощаден,Нам даны для того,чтобы дальше продолжилась жизнь,Что дарована на год, на месяц, неделю и на день.2Правда – мёртвая вода,Милосердие – живая.Средь обмана и стыдаПравда вешки расставляет.Пусть свершится правый суд,И тогда для новой жизниМилосердия сосудЖивотворной влагой брызнет.3Пока Господь не раскрутил пращу,пока не перевёрнута страница,прощаю и прощения прошу,прошу любви и мира, чтоб ресницыне закрывали взор, что я ищу,чтоб жили все и были все здоровы,пусть длится жизнь, сбываются мечты,прошу, чтоб при подходе к шалашуна праздник Кущей я увидел сноваблагословенье на родные лица,чтоб милосердным оставался Ты.4

Милосердием и истиной искупается грех.

Мишлей(Книга притчей Соломоновых)Мир – коромысло на плече у Бога,в одной бадейке милости вода,в другой – бескомпромиссно, жёстко, строгомедь справедливости и тяжкого труда.Бадьи скользят, не торопясь, сквозь вечность,то вверх, то вниз без гнева и любви,мимо эпох, где правит человечность,но чаще злоба, войны на крови.То справедливость без конца и края:суд, ссоры, склоки, тюрьмы, лагеря;то милосердье, как мечта о рае,и всепрощенья страшная заря.А что же мы? Как соблюсти нам верусреди крушенья истин дорогих?Себя ль судить, не соблюдая меры,и милосердным быть к делам других?Иль строже к ближним, а к себе терпимо,как издавна на свете повелось?Есть коромысло на оси незримой,и в каждом сердце кровоточит ось.

2016–20.05.2023

Ханука

1Старинной книги мудрая печаль,В ней воплотился в страстной мысли логос,В ней алфавита царственная строгостьИ лента строф, струящаяся вдаль.В ней вдох и выдох, встречи и разлуки,Где жизнь и смерть сплетаются в кольцо,И горестно опущенные руки,И счастьем озарённое лицо.Мгновения, ветвящиеся в вечность,Капель веков, как сердца метроном,Любви сиянье, веры бесконечность,Молитва, охраняющая дом.В ней явный смысл, намёк, и толкованье,И тайна, и признание вины,И стыд греха, и радость осознаньяТого, что для свободы рожденыИ рабство временно. В ней всё, и все мы в ней:Кипенье чувств, и космоса безмерность,И непреложных истин эфемерность,И Ханука в сиянии огней.2Вновь Ханука, сияние огней,И всюду свечи, свечи, свечи, свечи,И тёплый свет за окнами, и вечер,Как ожиданье ясных летних дней.И тьма рассеется, и будет всё как надо,И Маккавеи вечно будут жить…Храм восстановят, оживёт Масада,И никогда не будет в мире лжи.

Читая Шломо

Пройдёт любовь, и отпылает страсть,Иссякнут силы, и наскучит власть.Сметает время всё неумолимо.Познанья жажда лишь неутолима.К чему стремлюсь я, что хочу понять,На что пытаюсь небесам пенять?В объятьях смерти жизнь, и, не дыша,Внимает вальсу этому душа.

«Без цели некуда идти…»

Без цели некуда идти,И пусть открыты все пути,Но жизнь пуста, уныла и убога.Снежинка на чужом плече,Пылинка в солнечном лучеОсмысленней, чем жизнь без Бога.Один над нами господин,Мир будет, как и он, един,И, как бы ни была длинна дорога,Отбросив злобу за порог,Изжив надменности порок,Придёт к нему. Нет Бога, кроме Бога.

Дорога в Иерусалим

В темноте ночной огни брезжат,Я не стану никогда прежним.Мчит автобус ночью нас в горы,Ты лечи меня, лечи Торой.Ты в веках один такой вечный,Не сгорают твоих снов свечи,Не смолкают о тебе споры,Ты лечи меня, лечи Торой.Здесь молитвы вливаются в небо,Здесь сливается с былью небыль.В наши дни здесь случится, скоро,Что предсказано было Торой.

Иудея

То ли явь, то ли сон, то ль мечта – я никак не пойму,Эту встречу я ждал, на неё уж почти не надеясь,Но в лиловом дыму, в невесомом миндальном дыму,Как подарок и тайна, открылась мне вдруг Иудея.В этой выжженной вечности лишь ручейками текутВ чёрных шляпах паломники (скорбно опущены лица),На могилы святых их надежды и грёзы влекутИ стремленье в молитве хотя бы на миг раствориться.Тишина и покой, первозданная графика гор,И столетья, как миг, в равнодушном дыханье пустыни,Из теснины забот вылетает душа на простор,Понимая, где быть предстоит ей вовеки отныне.Позабуду стихи, позабуду про всё и про всех,В этой выжженной вечности весь растворюсь без остатка,Только эхом в горах разольётся твой шёпот и смех,И слезами на скалах проступят скупые осадки.

Евреям быть

Евреев бить сегодня не смешно,Порой опасно, иногда грешно.И неизвестно, кто будет избит,И Нюренберг как будто не забыт.Евреем быть сегодня не грешно,Порой досадно, иногда смешно.Нет, право, быть евреем – пережиток.Всё прожито давно, и всё изжито.Зачем же до сих пор ищу следыТой с нами приключившейся беды?Смотрю в глаза с надеждой и опаскойИ вижу: омут глаз подёрнут ряской.Неужто смыла память навсегдаЗабвения болотная вода?Но я там был, вы слышите, я был!Всё помню и ни грана не забыл.Я как незамерзающий ручей,Струящийся сквозь тысячи ночей,Несущий слёзы скорби и стыдаЗа всё, что с нами сделали тогда.Евреем быть как в бурном море плыть,И сострадать, и сомневаться, и любить,И вновь надеждой наполнять сердца,И против лжи бороться до конца.Евреем быть – за истиной идти,Пусть сил уж нет и нет конца пути,Но в тусклом свете сумрачного дняХранить искру Синайского огня.Евреем быть – о прошлом не забыть,Закон исполнить, все грехи избытьИ в память встречи на заре времёнСтать совестью всех наций и племён.Евреям быть!

«Где ты был, Господь Милосердный…»

Где ты был, Господь Милосердный,Когда твой народ истребляли,Когда мир был пропитан сквернойИ в детей, как в тире, стреляли?Где ты был, Господь, ты, Царь Воинств,Где ты был в своей Славе и Силе?Отчего не ответил на поиск?Не услышал, как голосили?Если ты чего-нибудь стоишь,Если правда ты Царь Вселенной,Как ты мог не прийти на помощь,Когда мир захлестнуло скверной?Где ты был, почему тебя не было,Когда зло стало с духом вровеньИ не влагой сочилось небо,А потоками крови с кровель?Как ты мог позабыть про Землю,Как ты смел стать глухим, незрячим?Я такого тебя не приемлю,Ты свой лик от меня не спрячешь.Как ты мог допустить всё это?Я к тебе ночами взываю,Что молчишь, не даёшь ответа?Я на суд тебя вызываю.Мир, что создал ты под луною,Отягчён твоею виною.В оправдание что предложишь?Искупи вину, ты ведь можешь.Они приняли смерть без страха,И луна ещё не ослепла.Ты создал их когда-то из праха,А теперь воссоздай из пепла.Если хочешь, чтоб Вера крепла,Чтоб заполнила мир до края,Воссоздай свой народ из пеплаИ вовек береги Израиль.

18.04.2023

«Мы – евреи…»

Мы – евреи.Мы чужие на общем празднике жизни.Мы всё подвергаем сомнению,пробуем на ощупь и на зуб,вскрываем устоявшиесяи герметично закрытые мненияскальпелем мысли.Мы левые и правые, центристы и анархисты,ультралибералы и ультраортодоксы,ревнители Веры и потрясатели основ,зануды, скептики и вдохновенные пророки,циники, прагматики и романтики,прижимистые деляги и бессребреники,брюнеты, блондины и рыжие,белые, смуглые и чёрные,живущие в Израиле и разных странах мира,верующие, агностики и атеисты,до краёв переполненные великолепным напитком                                                                              жизни– коктейлем из радости и горя,отчаяния и надежды, любви и ненависти,веры и неверия,падавшие в бездну грехаи подымавшиеся на вершины праведности.Нас гнали, распинали, расстреливали, сжигали,но мы восставали из рвов и пепла,мы стояли все вместе во время Синайского откровения,приняли заповеди и поклялись исполнять их                                                         до конца времён.Мы разные, и мы – один народ.У нас разные индивидуальные судьбы,Но одна общая.Неужели мы позволим и дальше убивать себя?!Од авину, хай! Ам Исраэль, хай!Амен!

10.10.2023

С мгновеньем вечность говорит

(2000–2016)

«Я Кирнос, Дреш, Радошовецкий…»

Я Кирнос, Дреш, Радошовецкий,Еврей с закваскою советской,Воспитанный в культуре светской,И русский – мой родной язык.Но, позабыт и позаброшен,Во сне всплывает мамолошенС картавостью из эр-горошинИ вкусом молока козы.А где-то глубже в подсознанье,Бесплотней ангела касанья,Иное притаилось знанье,Оно во мне подспудно спит,В нём шелестом песков пустыни,Сиеной жжёною и синьюОт дней синайских и донынеС мгновеньем вечность говорит.

«Жизнь иррациональна, это точно…»

Жизнь иррациональна, это точно(диаметр, умноженный на пи),и круг замкнулся, и пыльцой цветочнойосыпался. И всё же потерпи,ещё побалансируй на канате,пусть лонжи нет и ноша нелегка,создателем предъявлены к оплателес, поле, небо, птицы, облака.

«Я проснусь однажды старым…»

Я проснусь однажды старым,очень старым и седыми пойму, что даже даромне хочу быть молодым.Но за этим поворотом,на изломе бытия,станет грустно отчего-то,словно я уже не я,будто в этом старом телепостепенно, не спеша,незаметно постарелавместе с телом и душа.А шальная, молодаявместе с телом молодымпостучалась в двери раяи растаяла, как дым.Но и этой старой клуше,хоть она не молода,хочется ведь песни слушать,спрашивать: ты любишь, да?Не могу понять, хоть тресни:если будет страшный суд,кто из них тогда воскреснет,чьё ей тело поднесут?И когда взмахнёт десницейшестикрылый Серафим,с телом чьим соединится,хорошо ль ей будет с ним?Вдруг душе, что постарела,испытала боль и грусть,не своё предложат тело,юное предложат тело…Ну и ладно, ну и пусть.

«Жили печенеги и хазары…»

Жили печенеги и хазары,пронеслись, как «с белых яблонь дым»,вот и нам пора идти с базара,уступать дорогу молодым.Жить бы, с этим знанием не знаться,песни петь, любить и водку пить,хоть чуть-чуть ещё поторговаться,лишь пошебуршиться, не купить.

«Ну что такое человек?..»

Ну что такое человек?Прах, дуновение…И жизнь его от силы век,Одно мгновение.То воспаряет к небесам,То с бездной вровеньИ Господу кричит: «А сам?И ты виновен!!!Не верю я тебе, не ве… —И чрез мгновение: —Ведь это я не по злобе…»Прах, дуновение.

«Я прошу не справедливости…»

Я прошу не справедливости —Милосердия прошу,Буду я просить о милостиДо тех пор, пока дышу.Не ищу обоснования,Мол, была жизнь непроста,Для любви и покаянияРазомкни мои уста.

По мотивам песен Нарекаци

Подстрочник Валентины Кочарян

Господи мой, Боже,я сын недостойный твой,с моею увядшей кожей,с моей прокисшей рожейпророк я совсем никакой.Я точно тебя недостоин,тебе не служил ни дня,ведь я не солдат, не воин,в бортах моих столько пробоин,зачем ты избрал меня?Зачем ты вручил мне лиру,глагол свой вложил в уста,о чём мне поведать миру?Я духом убогий, сирый,душа скорбна и пуста.