Призраки Сталинграда

Было установлено далее, что к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 г., когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.

По сути, именно этот фрагмент из официального текста приказа проговаривает Сталин в художественном фильме «Сталинградская Битва», когда объясняет отсутствие Жукова на совещании по разработке плана Уран.

Удивительно, но даже художники, которые писали картины на военную тематику, явно были информированы, что Жуков никакого отношения к Урану не имеет! Рассмотрим классический рисунок Финогенова «Заседание Ставки ВГК», за который художник получил сталинскую премию.

Мы видим перед собой совещание по разработке плана Уран, где есть Рокоссовский, есть «гражданские» Щербаков и Молотов, но нет Жукова! То есть художнику дали четкую установку, что Георгию Константиновичу здесь не место. Примечательно также, что на рисунке изображен Рокоссовский, который к разработке Урана имел весьма косвенное отношение, но нет Еременко. Соответственно, была команда исключить и Еременко.

Впоследствии на основе этого рисунка была написана картина, где художник «внезапно» вспомнил, что в 1942 году была форма другого образца, а Рокоссовский исчез так же неожиданно, как и появился. Вот только Жукова, как не было, так и нет.

Разработка плана Уран (версия №1)

Разработка плана Уран (версия №2)

В итоге, Георгий Константинович все понял, покаялся и поехал в ссылку – командовать Одесским военным округом. Однако Одесса оказалась лишь разминкой – в 1948 году опальный маршал пошел уже по «трофейному делу».

На этот раз Жукову вменили мародерство и формально ничего не мешало возбудить уголовное дело – доказательств было выше крыши. Например, по тому же делу, генералу Крюкову дали 25 лет, а его жене, известной певице Лидии Руслановой – десять.

В ожидании неминуемого ареста Жуков свалился с инфарктом. Видимо, это стало неким звоночком для Сталина, который решил, что пока достаточно. Действительно, певиц у нас в стране много, а маршал Победы один.

Его отправляют в очередную ссылку, теперь уже в Свердловск, подальше от государственной границы. Вместе с тем, репрессии против военной элиты нарастали и вполне возможно началась бы третья волна арестов, но тут, на счастье многих генералов, разгорается конфликт в Корее. Это событие становится переломным моментом в судьбе Жукова.

Корейский "инцидент" мог в любой момент перерасти в Третью Мировую войну с применением ядерного оружия. Сталин настолько обеспокоился перспективой нового глобального конфликта, что собрал Всемирный Совет Мира, который инициировал более 500 миллионов подписей под обращением за заключение пакта о ненападении между ведущими державами. В СССР подписи собрали со всего взрослого населения страны.

Однако, пожар разрастался и в этой ситуации советский генералитет вновь ощутил себя «на коне». В начале 1950 года Жукова выбирают в Верховный Совет СССР (хотя изначально он в предвыборных списках не значился), потом выдвигают "кандидатом" в ЦК КПСС. Возобновились, что важно, официальные визиты за границу – опала так же внезапно закончилась, как и началась.

21 сентября 1953 г. Совмин СССР отменил решение Высшего военного совета от 1 июня 1946 г. и постановление Совмина СССР от 3 июня 1946 г., «поскольку материалы, на основе которых были приняты указанные постановления, были преступно сфальсифицированы бывшим министром государственной безопасности Абакумовым».

Ожидаемо, карьера маршала пошла по нарастающей. Сначала он получил должность зам. министра обороны СССР, где даже успел послужить вместе с Леонидом Ильичом Брежневым[12], а вскоре стал полновластным министром. В 1957 году Жуков становится членом Президиума ЦК КПСС – это высшая ступень в советской властной иерархии.

Столь высокая должность стала наградой за разгром «антипартийной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова. Однако очень скоро выяснилось, что это была пиррова победа, ибо Жукова испугалась не только «банда Маленкова», но и команда Хрущева.

От триумфа до падения – один шаг

Всего через три месяца после совместного триумфа, в октябре 1957 года, Никита Сергеич собирает очередной Пленум, где объявляют «антипартийным» уже самого Жукова.

На трибуну выходили прославленные полководцы и все, как один, клеймили и обличали Жукова. Никто за него не заступился, причем некоторые открестились не только устно, но и письменно. Маршал Конев, например, написал письмо следующего содержания:

Товарищ Микоян в своем выступлении назвал меня другом Жукова. Это не соответствует действительности. Наши отношения с т. Жуковым были только служебно-деловыми, не больше. Насчет дружбы вам известно, Никита Сергеевич[13]

Рокоссовский с трибуны в деталях рассказал, как Жуков орал на него матом и угрожал расстрелом, причем надо отметить, что звучало это очень правдоподобно. Однако привычные на войне мат и расстрелы – это вовсе не те обвинения, которых ждали от Константина Константиновича. Правда, другие маршалы не подкачали.

Чуйков первым прошелся по особо больному месту – переписыванию истории. Его реплики явно указывают на несправедливость послевоенного «распределения» полководческих заслуг в пользу старой гвардии:

Вы хотели, товарищ Жуков, увековечить свой культ. Вы поручили написать историю Великой Отечественной войны Курасову. А кто такой Курасов, генерал, командир? Может ли он написать справедливую историю Отечественной войны? Несомненно, он возвеличит Жукова до предела, в 10 раз, но народ, партия будут вычеркнуты.

Читаешь стенограмму и волосы встают дыбом. Представьте себе, Пленум ЦК КПСС, в зале сидит триста человек, высших руководителей ядерной державы. Формальная повестка дня – вопросы текущей партийной работы в Советской Армии, но Хрущев, почему-то начинает вспоминать Сталинградскую Битву!

Никита Сергеевич на повышенных тонах и без всяких предисловий указывает Жукову на то, что его не было в Сталинграде, то есть заявляет буквально следующее:

Вот сейчас Василевский говорит, что они с Жуковым разработали эту операцию. А помнишь, тов. Жуков, ты один раз приезжал в Сталинград. Мы с командиром полка тебя видели и больше ты не появлялся в Сталинграде. Василевский приезжал один раз, приезжал с Маленковым один раз. Не один я говорю об этом…

И такой вот фантастический рассказ на несколько страниц. Причем с репликами из зала не в пользу «обвиняемых». Поэтому, когда Хрущев объявил Жукову про его отсутствие в Сталинграде, то защищать его, кроме Василевского, было некому. Громче всех кричали, конечно, Желтов и Еременко.

Однако маршал Василевский молчал, так как тоже попал под раздачу, как «подельник» и родственник Жукова. Причем Василевскому в чем-то пришлось даже хуже, так как его обвиняли вообще без всяких фактов, на одних эмоциях.

А самое интересное, что Никита Сергеич предъявил Жукову те же самые обвинения, что и Сталин в 1946 году. Бонапартизм, противопоставление армии и партии, присвоение себе незаслуженных военных заслуг, уход от контроля ЦК партии. Всё один в один.

Маршал Еременко, осознав, что пришел его звездный час, распял своего опального коллегу «на все деньги», сполна расплатившись за все годы унижений и обид. И пусть вас не удивляет перебор с эмоциями на таком, казалось бы, официальном мероприятии – Еременко в реальной жизни общался именно в таком режиме (достаточно вспомнить его знаменитую фразу про «подлеца Гудериана», с которой он вошел в историю).

Одним из ключевых моментов обвинения был, конечно, Сталинград. Еременко искренне считал себя автором плана Уран и главным спасителем, отстоявшим город в критический момент.

Получив зеленый свет, бывший командующий Сталинградским Фронтом, в лучших традициях 1937 года, припомнил своему оппоненту, что было и чего не было:

Жуков Г. К., ставший заместителем Главкома, играл отрицательную роль в отношениях Сталина ко мне. Жуков относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески, мне доставалось больше всех, он не мог мне простить, что я нет-нет да скажу о его недостатках в ЦК или Верховному Главнокомандующему…

Товарищи, в Сталинградской битве наша партия отстояла великие завоевания Октября. Сталинград – это лучшее творение нашей партии, а Жуков и Василевский присвоили себе эту победу.

Отвечая корреспонденту или представителю американских кругов Жуков заявил, что под Сталинградом руководил «я», а когда «я» убыл – Василевский. Это заявление печаталось в наших газетах.

Однако кроме вполне рациональных претензий типа «принижения роли партии» и создания секретных диверсионных школ, опальному маршалу предъявили, до кучи, и совершенно бредовые обвинения.

Например, саботаж строительства Дома Офицеров в Сталинграде!

Жуков, который ворочает миллиардными бюджетами, пожалел «три копейки» на Дом Офицеров? Ну это смешно. А вот если дело не в деньгах, а в идеологической диверсии – то уже не так смешно. На этом и сыграл Еременко, который недвусмысленно заявил, что Жуков тормозит строительство по личным мотивам:

Дома офицеров есть в Севастополе, есть в других городах, а в Сталинграде нет, хотя там колоссальный гарнизон. Я подряд 4 года ставлю этот вопрос и все вычеркивают. Не строят потому, что это Сталинград. И это не случайное явление. Сталинград – город-герой – принижается и поныне. По замыслу в Доме офицеров имелось в виду организовать комнаты славы Сталинградской битвы, чтобы в них показать лучших военачальников, проявивших себя под Сталинградом. Это по-видимому, не устраивало Жукова и поэтому денег на Дом офицеров не отпускали.

Вслед за Домом Офицеров прилетело и обвинение в затягивании решения по строительству мемориала. Формально, процесс действительно застопорился при Жукове. Однако именно Георгий Константинович, еще летом 1955 года, официально поставил вопрос о создании на Мамаевом Кургане памятника-монумента, причем по проекту Вучетича[14]!

В свою очередь, Еременко направил в Президиум ЦК КПСС записку с просьбой разрешить создать на Мамаевом Кургане панораму Сталинградской битвы только в декабре 1955 г.

В реальности же, тормознул строительство мемориала не кто иной, как Никита Сергеич Хрущев, который в конце 1955 года объявил войну архитектурным излишествам. Не нужно забывать и о том, что именно он планировал переименовать Сталинград и стереть из памяти любые упоминания о вожде, а вовсе не Жуков. То есть крупномасштабный проект мемориала притормаживал, по сути, Хрущев, а всех собак повесили на Жукова.

Однако после публичного скандала на Пленуме тянуть дальше с этим вопросом было уже нельзя, так что буквально через два месяца решение о строительстве Дома Офицеров и Мемориала утвердили на самом высоком уровне. Причем, в свете последних решений партии, мемориал планировали строить без «архитектурных излишеств» и крупных капитальных вложений. На всё про всё выделили всего два года – комплекс на Мамаевом Кургане должны были открыть уже в мае 1961 года.

Правда потом Никита Сергеич осознал великую силу пиара (особенно после полета Гагарина) и решил показать всем кузькину мать, построив в Волгограде что-то действительно грандиозное. В итоге, мемориал открывал уже Брежнев в октябре 1967 года. Ни Жукова, ни Василевского на торжественное мероприятие не пригласили.

А вот Дом Офицеров сдали вовремя – без колонн, лепнины и излишеств. Причем так совпало, что построили его тоже на историческом месте – строго напротив знаменитого Дома Павлова. И получается так, что Дом Офицеров в Волгограде – это тоже памятник! Памятник борьбы за историческое наследство.

Подводя итоги, можно сказать, что всего за один октябрьский миг 1957 года история Сталинградской Битвы кардинально изменила свой вектор и направилась совершенно в другую сторону, только уже без Жукова и Василевского.

Чуйков и Желтов после этого пошли на повышение, а Еременко сел писать мемуары, в которых почти нет Жукова, но очень много Хрущева. Шлейф от этих репрессий по инерции тянулся еще некоторое время и после ухода Хрущева. Например, Рокоссовский в интервью Литературной Газете[15] весной 1965 года, рассказывая об эпизоде награждения высоким британским орденом уже по привычке не упомянул Жукова, хотя эту награду они получали вместе из рук маршала Монтгомери.

Однако через долгих 8 лет Георгий Константинович восстанет, как птица феникс, из политического забвения и на последнем рывке, свою последнюю битву за историю всё-таки выиграет.

Крах маршала Василевского

История соткана из лжи, в которую все верят.

В 1967 году на экраны страны вышел многосерийный документальный фильм «Страницы Сталинградской Битвы». Снят он был по заказу ЦК КПСС волгоградской студией документальных фильмов – к юбилею великого сражения.

Сверху была получена четкая установка – привлечь всех полководцев, кто участвовал в великой битве. Поэтому, в первый и последний раз, в один общий тв проект удалось пригласить беспрецедентное количество маршалов.

Действительно, такого «звездного» состава в одном месте еще раз собрать уже не получится – по вполне естественным причинам. Тот же министр обороны СССР Малиновский умер во время съемок, а маршалу Воронову запретили сниматься врачи.

На первый взгляд съемки проходило штатно. Очередной полководец входил в кадр и рассказывал свою историю, как он героически отбивался летом, как мастерски воевал осенью и уверенно побеждал зимой.

Так делали все. Все, кроме Василевского.

Александр Васильевич вел себя очень странно, описывая события так, как будто он был не начальником Генерального Штаба, а так, исполнителем на вторых ролях. Вся его речь, построение фраз, тональность говорили о том, что он пытается дистанцироваться от своей руководящей роли в Сталинградской Битве.

Он не приказывал, а «докладывал», не руководил, а «координировал». В конце концов договорился до того, что операция «Уран» – это заслуга Коммунистической Партии.

Конечно, можно сказать, что это лишь формальность, что в те времена было принято упоминать Партию, цитировать Ленина и быть в повестке. Однако дело в том, что ни одному генералу, который выступал до него, не пришло в голову связать «Уран» и ВКП(б)! Не было такого требования сверху!

Проще говоря, на контрасте с тем же Жуковым, который эмоционально вещал, как он в одиночку всех победил, поведение Василевского выглядело очень бледно.

И ладно бы, кто-то оспаривал руководящую роль Василевского в Сталинградской Битве. Так нет! Все двадцать послевоенных лет в публичном пространстве Василевский неизменно обозначался, как один из организаторов обороны и контрнаступления. И сейчас, Жуков в очередной раз прямым текстом указал, что Василевский является соавтором плана УРАН.

Однако сам Василевский не спешит громко заявлять о своем триумфе. Вместо этого он едет на поклон в Министерство Обороны, чтобы заранее согласовать и утвердить сценарий своего интервью! Перестраховка на грани фобии, но почему?

Кого или чего испугался прославленный маршал?

Всё просто. Дело в том, что последний публичный разговор о его командовании под Сталинградом, закончился отставкой с поста замминистра обороны СССР и инсультом.

Случилось это осенью 1957 года на внеочередном пленуме ЦК КПСС. Формально, на том пленуме громили Жукова за бонапартизм, а Василевский попал под раздачу, как доверенное лицо министра обороны. К тому же была еще одна нетривиальная причина – Василевский слишком много знал.

Из речи Хрущева на Пленуме:

Много чего на совести Василевского, который сейчас является героем. А это такой «герой», что я умолял его по телефону: пойди, Василевский, к Сталину с картой и докажи, если наш приказ не будет восстановлен, то армия погибнет. А он спокойно говорит: тов. Хрущев, Сталин приказал и я никуда не пойду…

А теперь они сваты, так как сын Василевского женат на дочери Жукова, следовательно, они стали героями войны. А сейчас вы захватили руководство. Я тов. Василевского не примешиваю. Его сват тянет в это дело. Но нельзя же всех отбрасывать и только себе все успехи и заслуги присваивать за разгром врага.

И это, поверьте, был не проходной эпизод – к нему возвращались раз за разом. Методично били и Жукова, и Василевского, как членов единой команды. Причем основная линия критики касалась именно Сталинградской Битвы – настолько серьезный конфликт интересов сконцентрировался в этой точке.

И каждый раз, вслед за Жуковым, прилетало и Василевскому. Причем, судя по тональности, у Хрущева был личный конфликт с Василевским, который в оценке Харьковской катастрофы явно был не на стороне Никиты Сергеевича.

Орден Суворова и звание маршала получены Василевским за Сталинград

Кроме того, по нашему герою прошелся и маршал Еременко, который в 1942 году командовал Сталинградским Фронтом. Скорее всего и здесь дело было в личной неприязни. Причем вероятная причина ссоры известна – именно с подачи Василевского и Жукова Сталин отстранил Еременко от командования завершающим этапом Сталинградской Битвы.

Вот, к примеру, выдержка из выступления Еременко:

Я вам расскажу исключительный случай. В прошлом году несколько военных делегаций были направлены в Сталинград. В Сталинграде этим делегациям прочитали лекцию и потом выдали книжечку «Очерк о Сталинграде». Она у нас не пошла никуда, а ее развезли по всему миру. В этой книжонке о Сталинграде написано: Жуков и Василевский – это Сталинград. Там ничего нет ни о партии, ни о ком. Там только эти два человека фигурируют. И как же можно раздавать по всему миру эту литературу?

Надо понимать, что во время этих обличительных речей, Василевский сидел в зале, так как он тоже был членом ЦК партии. Сложно сказать, что он пережил за эти часы, но после пленума его отправили в отставку «по болезни».

Однако на самом деле первый удар по Василевскому Хрущев нанес задолго до злополучного пленума ЦК КПСС. Еще в марте 1956 года Никита Сергеевич вынудил уйти Василевского с поста первого заместителя министра обороны СССР, поставив на его место своего человека – маршала Малиновского.

Василевский в своем интервью Константину Симонову вспоминает этот эпизод во всех деталях. Жуков, который был на тот момент министром обороны, по сути, поставил его перед свершившимся фактом.

– Как, Саша, не думаешь ли ты, что тебе нужно заняться историей войны? – Этот вопрос был для меня неожиданным, – сказал Василевский, – но я сразу понял, что за этим стоит, и прямо спросил Жукова: – Что, Георгий, как это понять? Понять так, что надо уходить в отставку? Пора уходить?

И Жуков так же прямо ответил: – Да. Было обсуждение этого вопроса, и Хрущев настаивает на твоем уходе в отставку.[16]

Таким образом, чтобы не раздувать скандал, Василевского назначили на скромный пост заместителя министра по военной науке.

Однако даже на этой формальной должности Василевский "мешался под ногами", так как был доверенным человеком Жукова. Кроме того, заместитель по военной науке курировал, что логично, вопросы военной истории, в том числе историю Сталинградской Битвы. Если бы тандем Жуков-Василевский продержался еще хотя бы пару лет, то вся историография Второй Мировой сформировалась с совершенно другими акцентами.

В итоге, вряд ли для Василевского события октября 1957 года стали сюрпризом. Он прекрасно понимал, что его "приговор" давно подписан.

И хотя никто в стране, кроме высшего руководства, не знал, что Василевский находится в опале, фактически маршал оказался в полной изоляции. Формально он оставался членом ЦК КПСС до 1961 года, но после злополучного пленума на заседания его уже не приглашали. Александра Васильевича даже хотели вывести из партийной организации министерства обороны, чтобы лишний раз не мозолил глаза «белым людям». И только прямое вмешательство Малиновского спасло Василевского от еще одной публичной экзекуции.

После излечения его взяли в группу Генеральных Инспекторов на условии «ты молчишь – мы тебя не трогаем». Жукова, как известно, даже туда не пригласили и из партийной организации МО СССР вышибли, так как он молчать отказался.

Ожидаемо, блокада Василевского действовала и на уровне публикаций. До 1965 года он нигде не печатался и публично не выступал. Упоминания о нем, как о начальнике Генерального Штаба, допускались, но с теми же ограничениями, что и по Жукову.

Теперь, зная все вышеизложенные факты, легко объяснить – почему за целых семь серий документального фильма о Сталинградской Битве всех великих полководцев так и не смогли собрать вместе? Они просто отказались сидеть за одним столом!

Сценаристам пришлось "поделить" маршалов на несколько группировок. Рокоссовский, Малинин, Батов. Потом Жуков и Василевский. И, наконец, Еременко, Чуйков и Шумилов.

Жуков вообще согласился участвовать в этом фильме только при одном условии – именно он будет главным военным консультантом проекта. И только он будет решать, что правильно, а что вырезать. Шансов на компромисс Жуков сценаристам не оставил, поэтому Еременко и Чуйкова пришлось задвинуть на второй план.

Опять же, если Жуков, сжигая все мосты, до конца жизни оспаривал чужие заявления и публикации, то Василевский на такие конфликты не шел принципиально. Вот, к примеру письмо Жукова Хрущеву. Такое чувство, что у Георгия Константиновича есть несколько запасных жизней.

Дорогой Никита Сергеевич!

В телефонном разговоре со мною 29.III – с. г. Вы осудили тех, которые на страницах печати опорачивают мою деятельность в годы Великой Отечественной войны. После разговора с Вами я прочел в журнале «Октябрь» №3 и 4 страницы воспоминаний В. И. ЧУЙКОВА.

Вместо аргументированного анализа исторической неизбежности полного провала войны, затеянной германским фашизмом против Советского Союза, В. И. ЧУЙКОВ построил свои воспоминания так, чтобы, прежде всего, прославить себя и опорочить мою деятельность как представителя Ставки ВГК, и командующего Первым Белорусским фронтом в период проведения Висло-Одерской и Берлинской операции.

После такого письма (и других подобных конфликтов), думаю всем понятно, почему ни Жукова, ни Василевского не пригласили на открытие Мамаева Кургана. Чуйков, видимо, сделал все возможное и невозможное для того, чтобы его два главных конкурента не попали на его «личный» праздник.

К 1967 году война мемуаров настолько набрала обороты, что Министерство Обороны совместно с ЦК КПСС уже замучились совмещать противоречивые версии одних и тех же событий от разных полководцев. Лишь один человек принципиально не участвовал в этих разборках, справедливо полагая, что время всех рассудит. Александр Васильевич не стремился бежать впереди паровоза, спокойно пережив выход мемуаров от основных «конкурентов».

Его фундаментальный труд «Дело всей жизни» был опубликован только в 1974 году – позже всех.

В итоге, как вы думаете, кто больше всего похож на Василевского по ту сторону фронта? Как ни странно, но это фельдмаршал Паулюс. Перед нами два идеальных генштабиста, которых судьба забросила слишком высоко – не по чину, как принято говорить. За что каждый по-своему и пострадал.

Призраки Урана

Уран почти не виден или почему засекретили окружение Паулюса?

Не нужно торопиться: Тот падает, кто слишком быстро мчится.

Открыв любой учебник истории, вы узнаете, что 6-я армия Паулюса была окружена 23 ноября 1942 года. Включив телевизор, вы увидите черно-белую хронику, где советские люди, стоя у репродукторов, радуются столь значимой победе. Действительно, впервые за два года войны мы смогли окружить целую армию! Вам покажут газеты с громкими заголовками и карикатурами на Гитлера, потерявшим свое «колечко», после чего у вас должно создаться впечатление, что Сталинградский Котел – это главный мировой инфоповод ноября 1942 года.

Однако всё это иллюзия. На самом деле репродукторы скромно молчали, а газеты ничего не писали. Советскому народу, впрочем, как и всему остальной миру, и не думали сообщать, что армия Паулюса окружена в Сталинграде! Заговор молчания вокруг этой темы продолжался до конца декабря 1942 года.