Босс мафии. Одержимость

– Говорил я, твои гулянки до добра не доведут, – выдыхает слабо.

– А при чем тут вы и мои гулянки, как вы их называете? – огрызаюсь.

– При том. Все взаимосвязано, Лиля. Всё вокруг взаимосвязано.

Разговор, как обычно, не заладился. Я не стала долго сидеть.

Когда вышла из больницы, на улице было уже темно. Почему-то, глядя в тёмное небо над головой, снова в голове прокрутила слова Николаевича «Все вокруг взаимосвязано». Тут же вспомнился стеклянный взгляд мертвеца.

Но если этот Леха сейчас в морге, что могло произойти и где теперь Федор по кличке Граф?

Всего лишь вопросы в моей голове. Не пойду же искать Федора, чтобы узнать, что случилось с Лёхой. Это их, бандитские разборки, и мне туда лучше не соваться.

Достала телефон, вызвала такси. Сегодня в ночную смену и уже пора на работу. Из такси позвонила малому, сказала, что придется ему сегодня самому ночевать. Он как будто даже обрадовался. Я-то знаю почему. Сейчас позовет Макса ночевать или к нему пойдет.

– О, мам, я тогда к Максу пойду ночевать. Можно? – говорит довольный.

Это и лучше. Там он под присмотром мамы Макса.

– Можно, только веди себя прилично, чтобы потом его мама мне на тебя не жаловалась.

– Окей, мама, спасибо!

Пусть хоть так, лишь бы не один.

-–

В клубе, на удивление, народу немного. Три столика перед сценой заняты и ещё несколько подальше.

Я прошла в гримёрку, там уже Мими и Софа в костюмы одеты. Красятся.

– Привет всем, – бросила сумку на свой стул.

– Лиля, привет. Слышала новость, Романова завалили, – Мими с выпученными глазами ко мне повернулась. Как будто только и ждала, как войду, сразу выдать новость.

– Какого ещё Романова? – говорю недовольно. – Мне своих проблем хватает, Николаевича в больницу забрали с приступом.

– Ого, ничего себе. Как он?

– Да вроде нормально, капельницу поставили. Так что за Романов?

– Ты с луны свалилась? Романов – самый главный бандит в городе.

Вспомнилось лицо Лехи, точно, наверное, была перестрелка. Лёха этот, что ли Романов.

– Говорят, его брат убил – Граф. Он типа, только из тюрьмы вышел и пошел сразу мстить брату, за то, что тот его туда засадил. Ну, вроде. Он и убил…

– Что? – ещё даже не села, повернулась к Мими.

Внутри все так и перевернулось. Только ещё сегодня я видела Федора, сказала ему обо всем и теперь убит Романов.

Черт, так, наверное, это он или его люди Илью и убили. А Федор, значит, пошел разбираться с ним из-за меня?

Стоп! Стоп! Придумается же такое. Причем тут я, это их разборки? Не мои!

Начала торопливо переодеваться в костюм. В голове теперь полная сумятица.

Глава 10

Пустота ящика заполнена звуками, не то чтобы отличная слышимость, но о чем говорят, соображаю. Обрывочно вникаю в беседы.

Следаки и эксперты мыслями делятся.

– Тело ещё не остыло… меньше часа… возможно, убийца был тут не так давно… а тот чуть больше. По времени неодновременно… сначала тот, потом этот, и этот явно знал своего убийцу… нападения не ожидал, даже не защитился, как следует.

– Ну, если это братец его – Граф…

– Думаю, он рад был его приходу, налил выпить… два бокала…

Черт, ещё бокалы эти… пиздец, короче? Вся эта байда на меня ляжет.

– Главный с моей головы теперь не слезет.

– Оба убийства – рука одного и того же человека. Выполнены, я бы даже сказал талантливо, укол чем-то, наподобие шила, в одно и то же место.

Сука, я обязательно найду этого талантливого человека.

Лежу в ящике, внимаю. Каждое словцо в памяти записываю. Рассуждаю. За прослушиванием даже забыл о неудобстве и невыгодности своего положения. В ящике, точно в гробу. Они там на меня преступление вешают, а я ещё рассуждаю, как и кого, я искать буду. Во долбоёб.

Походу кому-то очень надо засадить меня за убийство двух человек и самому встать у руля подпольной городской деятельности. Я, конечно, не черный плащ и не супермен, но сдаётся, мне самому придется спасать город от ещё одного хитрожопого гражданина.

Я честно, уже и пожалел, что с Платоном не поспорил насчёт власти. Не думаю, что он бы меня шлепнул, да и я его вряд ли. Пободались бы маленько, рано или поздно, я бы его сместил. А теперь кто-то целенаправленно пытается притушить нас обоих и эпоху Романовых бесславно завершить.

Надо бы не допустить, чтобы вычеркнули мою кандидатуру. Рановато, сука.

Вот об этом всём я, лёжа в ящике, размышляю.

Не, ну, нормальный я вообще? Вокруг мусоров, как грязи, а я, бля, лежу и решаю про власть, которую отжать собираюсь.

А вообще, честно сказать, пока наручники не наденут, я не считаю себя пойманным. Сначала пусть попробуют меня найдут. И те, и другие.

Походу, все затихло. Прикинул, сколько сейчас может быть времени. Судя по всему, около девяти вечера, это так, навскидку. Тишина окутала дом. И что-то подсказывает, он абсолютно опустел.

Хорошо бы.

Сначала, от волнения и страха, от подбадривающего адреналина, я был в состоянии, не обращающем внимания на положение моего тела, и даже сам скукоживался от разных подозрительных звуков и голосов. Но как только тишина проникла сквозь стенки ящика, я зашевелился, заерзал, плечами заворочал.

Жрать захотелось и ещё сильнее пить. Пока слушал ментовскую говорильню, тоже хотел, но не до того было, а сейчас прямо скрутило в желудке – так он пищу требовал

Пора выбираться – подумалось мне.

Пальцами полез искать открывашку.

Не валяться же тут до утра. Ночь – самое время для незаметных перемещений.

Ага, незаметных, тут у них камер до хера, на каждом полуметре прибито.

Стоп! Камеры!

Там же, походу, видно, кто, кого и за что убил.

И там, сука, убийца точно не я.

Но только тот, кто Лёху и Платона прихлопнул об этих самых камерах, тоже не дурак, не забыл. А если забыл, то он ваще дурак.

Нет, человек, провернувший такое, явно учел все малейшие детальки. А видео с камер, совсем не малейшая, а огромная, доказывающая улика, против которой ни один судья и прокурор не пойдёт. И если меня на той, сука, камере нет, как убийцы, а есть только как жертва, то вопрос бы вообще отпал сам собой. Если только сучок, который постарался провернуть кровавое своё дельце, не отключил все камеры в тот самый момент.

Эх. Ладно.

Пошарил ладонью по периметру, нащупал застёжку, открыл ящик.

Прислушался. Так ли тихо, как кажется. Слух у меня острый, ночью в своей камере я различал много разных звуков. Кому-то тишина, а мне – ночная жизнь заключённых и охраны. В той тишине много чего можно расслышать. Кто читает, перелистывая страницы. Кто дрочит, а кому-то повезло больше, есть дежурная задница. Кто плачет, кто вздыхает, а кто притаился, так же, как я, слушает.

Вот сейчас слышу отдельный звук, совершенно четкий. Я медленно выбрался из ящика. Замер на полу под кроватью. Снова прислушался. Так и есть – шаги. Словно крадётся кто. Что-то скрипнуло. Человек неосторожен, пуглив, делает резкие движения. Приближается к спальне. Уже совсем подошел.

Если это он убийца, то нужно быть готовым. У него, наверное, пушка или нож, а у меня ничего – только руки и ноги. Надеюсь справиться малым.

Если видел меня на камерах, то знает где я и идёт доделывать незавершенное.

Тогда почему так суетливо?

Нет, это не убийца.

Лежу под кроватью, притаился, не двигаюсь. Вижу в полутьме, дверь медленно открывается. В черноте проема – кроссовки Найк белым пятном разрезали темноту и вызвали улыбку на моих губах…

– Что-то долго ты? – говорю из-под кровати.

Человек нагнулся, заглянул.

– Ну, ты, мужик, даёшь, ни на день тебя нельзя оставить.

Костя.

Он подал мне руку, потянул, и я вылез из-под кровати.

– Какого хрена ты тут делаешь? – спрашиваю удивлённо.

– Ящик вспомнил. Подумал, вдруг ты в него залез, да выбраться не смог.

Я усмехнулся. Вот это я понимаю – друг.

– Как ты вообще сюда попал? Там же легавые, наверняка, все опечатали и патрульных оставили.

– Ну, точно не через главный вход, что я дурачок, что ли? Через забор перелез, – усмехается в темноте.

– Трёхметровый? – с сомнением глянул я. – Это что, мы сейчас через забор полезем? Что-то я не готов.

– Полезем, Федя, ещё как полезем. Ты же не хочешь на зону, и я не хочу.

Вздохнул обречённо, тут он прав на все сто. Хошь не хошь, а от страха тюрьмы, куда надо и не надо полезешь. Вон, в фильме, который я раз двести смотрел, Энди Дюфрейн сквозь коллекторную трубу с дерьмом пролез, так на свободу рвался. А тут какой-то всего лишь трёхметровый забор. Да не вопрос, как два пальца об асфальт.

Бесшумно двигаемся по дому. Кругом тишина мертвая. Через заднюю дверь выбрались во двор, на противоположную от главных ворот сторону.

– Ты, я смотрю, навыков конспирации не растерял ещё, – шепчу Косте.

– Пока тебя дождешься… на пейнтбол с пацанами ходим, пострелять-то хочется. Ну, и на охоту пару раз в год, – шепчет.

Крадёмся, две темные фигуры меж деревьев. Дошли до стены, там приставлена лестница.

– Ни хрена се, ты что лестницу припер? – удивлён я.

– Пришлось, – усмехается гордо, – давай, ты первый.

Я быстро полез по раздвижной алюминиевой лестнице, сел на козырек стены. Костя за мной. Перекинули лестницу на другую сторону и тут с тихим свистом что-то ужалило меня в жопу.

– Блять, Костя, – я схватился за задницу, – кажись, кто-то нас ждал.

В пару мгновений мы очутились внизу. Побежали, Костя впереди, а я сзади, держась за задницу и слегка подволакивая ногу. Боль пока только в заднице, но нога начинает неметь. Между кустами выбежали на дорогу, где стоит машина. Я придерживаю задницу и чувствую липкую кровь.

– Вот, блять, сука, Костя, гони! – упал я на заднее животом.

Мотор взревел, машина тронулась и понеслась.

– Куда едем? – Костян оборачивается в темноте.

– На дорогу смотри, бля, я думаю! – хреново дело, чувствую, боль поползла по ноге и на спину.

– Надо к доктору! – выкрикивает Костя.

– Да нас любой сдаст сразу. Эх, жаль Михалыча уже нет, вот то был доктор, – вспомнил я доктора, который нас латал.

– А с пулей в жопе лучше?

– Чувствую, она недалеко застряла, сами вытянем, – предлагаю.

– Ты чё, бля, совсем поехал! Я не умею из жопы пули вытягивать. Блять, чё делать? На хату нельзя, в мастерскую тоже нельзя, ко мне нельзя, догадаются.

– Давай, знаешь куда, я сейчас тебе объясню, – говорю.

На ум пришел нестандартный выход из ситуации.

Глава 11

В пять утра смена моя закончилась. Как обычно, вызвали с Мими такси на двоих.

– Фух, устала, – плюхнулась она на сидение рядом со мной.

– Ну, а что ты хочешь? – пожала я плечом.

– Ещё если бы была приличная публика, а то сидят три калеки и два извращенца.

– Ага, мечтай, хочешь, чтобы белые воротнички ходили в такую дыру. Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь? Я ладно, по возрасту не подхожу уже никуда, они как в паспорт мой заглянут, так сразу головой крутят – нет, типа.

– Я уже побегала по тем клубам. Здесь хотя бы тихо, – вздыхает Мими.

– До поры до времени тихо. Это и нехорошо.

– Ну, не знаю, вот сейчас приду домой, спать лягу, когда мне на кастинги ходить?

– Ты молодая ещё, делай что-то, это у меня уже всё, последний танцевальный этап. Если Шурик выгонит, пойду кассиршей в супермаркет. А тебе ещё работать и работать.

– Ну, ты не наговаривай на себя, ты ещё всем нам покажешь.

Я только вздохнула.

Мими высадили возле её дома и поехала машина такси дальше. За окном уже сумерки рассвета. Еду, смотрю в пустоту окна и понимаю всю непроглядность моей жизни. Нужно что-то менять, уже вот сейчас нужно. Но как это сделать, ума не приложу. Не могу сдвинуться с места. Страшно. Отсюда уйду, а вдруг не найду ничего другого и тогда точно кассиршей во флисовой жилетке, в супермаркет.

Еду домой. Николаевич в больнице, Егор у Макса, квартира пустая. Впервые за долгое время я буду там одна. Спокойно отдохну и никто не будет выносить мне мозг.

Такси остановилось возле дома. Я протянула водителю купюру, поворачиваю голову, вижу, в окне кухни свет горит. Что за фигня? Быстро взяла сдачу. Вышла из машины, торопливо зашла в подъезд. Поднялась на второй этаж, у квартиры остановилась, прислушалась.

Наверное, это Егор не пошел к Максу или притащил его сюда, а свет забыли на кухне выключить. Да, скорее всего, именно так. Егор по ночам не шастает, спит крепко.

Ухо приложила к двери, ничего: ни разговора, ни шагов. Свежо ещё в памяти посещение бандитов. Не хочется снова увидеть их противные рожи. Если бы это были бандиты, не думаю, что они бы включили свет на кухне, ведь я сразу увижу его, когда приеду. Логичнее в темное, чтобы напугать, или у Николаевича, у него окна выходят на другую сторону дома. Но нет, свет почему-то на кухне. Точно Егор.

А может, вызвать полицию?

Пока рассуждала об этом, вытащила из сумки газовый баллончик. Достала ключи, вставила ключ в замок, еле слышно повернула и медленно, бесшумно открыла дверь. Внутри всё напряглось в ожидании неизвестности, кажется, сейчас, как выскочит кто-то… наверное, лучше всё-таки было вызвать полицию.

Дверь открылась, в прихожей тоже горит свет и никого. Что за чёрт. В квартиру не захожу, на всякий случай, чтобы в случае опасности успеть убежать. Стою на пороге, боюсь ступить шаг.

Вдруг из кухни голос:

– Блять, как же больно…

– Подожди, дай я сам…

Один из них точно голос Фёдора!

Торопливо закрыла входную дверь и в два шага очутилась на пороге кухни… и что я вижу, картина охренеть какая – Фёдор нагнулся, оперся локтями о кухонную столешницу, а штаны его спущены до колен и вся его бронзовая задница, абсолютно голая… а сзади стоит мужик, нагнулся над загорелой жопой Фёдора и что-то там трогает.

– Вы что, охренели, педики чертовы! – возмущённо прошипела.

От такой картины у любого дар речи отнимется.

Эти повернулись, переглянулись, типа, я тут вообще ничего не понимаю в их замысловатой любви. А я взгляд от задницы оторвать не могу и вижу на крепкой ягодице Фёдора кровавое что-то, отверстие что ли, и кровь сочится, капает прямо на плитку кухни. Слава богу, это совсем другое отверстие.

– Попали мы с тобой, Костян, – говорит Фёдор и на другого мужика косится, – теперь ещё и в педики нас запишут.

– Вы охренели! – всё ещё возмущаясь, подхожу ближе.

Да, сочная булка Фёдора всё-таки с дыркой.

– Вы идиоты, какого хрена сюда притащились?

– Любимая, а куда мы должны пойти? – успокаивает Фёдор. – Меня дома либо менты, либо бандюки поджидают. Хочешь, чтобы меня шлёпнули? Тогда наше с тобой счастье уже не повторится.

– Так бандиты и сюда придут, ты совсем, что ли сбрендил? Мало тебе, что они, из-за тебя, у меня перед лицом ножичком грозили. А если бы тут Николаевич был или ребёнок?

– Но их же нет.

– Да нет, но это исключительный случай, понимаешь? За всё время такого никогда не было. Николаевича в больницу забрали, а Егор пошел к другу ночевать. И надо же было тебе притащиться. У меня тут уже не квартира, а проходной двор, все, кто хочет, заходят и выходят, как будто двери тут совсем нет. Кто хочешь…

– Видишь, как всё удачно складывается, – усмехается Фёдор.

– Ну, ладно, хватит орать, видишь, у него в жопе дырка, нужно что-то делать, – говорит мужик, стоящий сзади, Костян, как назвал его Фёдор.

Он взял кусок бинта и приложил к ране, бинт тут же пропитался кровью.

– Что ты делаешь? – говорю возмущённо, – Это же без толку, там дырка у него.

– Давай, Лили, доставай свои аптечки, будем из моей задницы пулю извлекать.

– Что?! Там пуля? Этого ещё мне не хватало. Боже, откуда ты взялся на мою голову.

– Откуда взялся, там уже нет. Хватит варнякать, сильно ты болтливая.

– Сейчас же, выметайтесь отсюда оба. Мне не нужны проблемы с законом, встала у двери и на выход показываю.

– Нам тоже не нужны, поверь, – повернулся Фёдор.

– Ну, так, я тут причём?

– Слушай, может, хватит уже. Мне, конечно, нравятся женщины с огоньком, но когда сильно скандальные, это уже через край.

От этих слов я немного притихла и сказала уже спокойно:

– Действительно, чего это я? Ничего такого, всего лишь человек с пулей в жопе у меня дома, совершенно обыденная ситуация. И чего это я так распереживалась?

– Ну, так что, будем стоять? – требовательно глянул Фёдор.

– Черт, как ты меня достал за последние дни, – возмущённо выдохнула и пошла в ванную за аптечкой.

– Давно бы так, – усмехнулся Фёдор вдогонку.

У меня нет опыта доставания пули, но за эти годы болезни Николаевича я стала, как настоящая медсестра. Уже всё могу: и укол поставить и даже капельницу. Поэтому вид раны Фёдора не сильно меня испугал, и я вполне себе понимаю, что нужно делать, чтобы пулю извлечь.

Глава 12

Не без проблем и не без лишней крови, мы с Костей полчаса копались, вытягивая пулю. Одна бы я точно не справилась. Так, тремя умами, кто что подсказал, кто что в кино видел, достали маленькую железную заразу. Чтоб её.

Федор, конечно, оказался ещё тем бугаём, за всё время, пока мы ковыряли у него в дырке, ни пикнул, ни слова, наверное, меня стесняется.

– У тебя золотые руки, Лилиана, особенно пальчики, – сказал Фёдор и в этом почувствовался какой-то пошлый намек, совсем не на то, как я пулю извлекала.

– Главное, как ты своими пальчиками золотыми меня благодарить будешь, – усмехнулась я.

Когда, наконец, обеззаразили и заклеили рану, Костя сказал:

– Ладно, думаю мне уже пора, пойду, не буду вам мешать обсуждать у кого какие пальчики.

– Давай, брателла, – пожали друг другу руки, – да, Костя, – позвал, когда тот был уже возле двери, – Спасибо. Если бы не ты…

– Ну, о чем ты, – кивнул Костя.

Видно, хороший человек и настоящий друг.

Он ушел.

Фёдор натянул штаны, застегнул.

– Ну, что показывай, где у тебя тут можно поспать, – говорит, кривя рот от болевых ощущений.

– Здрасти, ты что тут ещё и спать собрался?

– Детка, а где мне спать, если не у любимой женщины? – удивлённо вскинул брови.

– Вот у любимой женщины и спи, – развернулась уносить аптечку, он меня за локоть остановил.

– Так ты – моя любимая женщина.

– Приятно, конечно, но что толку мне от такого мужика? Тебя не сегодня-завтра полиция загребёт, я не собираюсь следующие пятнадцать лет тебе на зону сухари таскать. Мне есть о ком заботиться, извини.

Отпустил. Правду сказала.

– Ладно, дай хоть час поспать, где я сейчас спать должен, на скамейке в парке?

На лице его печать усталости, видно, как и я, с вечера глаз не сомкнул. Молча махнула головой, чтобы шел за мной. Вошли в комнату, где я с Егором сплю. Указала на свою кровать.

– Сюда ложись, а я на Егоркину лягу.

– Так мы тут вдвоём поместимся, – Фёдор улыбается.

– Давай ложись, а то пойдёшь на лавочку, – говорю строго.

Лёг на бок, так, чтобы с той стороны задницы не зацепить, рукой голову подпер. Я пошла в ванную, переоделась в пижаму, не стала ночнушку надевать от греха подальше.

Захожу.

Фёдор уже глаза закрыл, спит. Ну, и хорошо, меньше разговоров, скорее отдохнуть лягу. Подошла к кровати Егора. Из-за штор уже раннее утро, неясное пока, серое.

Села на кровать, только хотела прилечь, Фёдор говорит:

– Иди сюда.

– Зачем?

– Иди, – подвинулся и ладонью хлопает рядом с собой.

Вздохнула, встала с Егора кровати и пошла к Фёдору, легла рядом. Повернулась на бок от него. Он обхватил рукой, притянул, прижал плотно. Так и заснули.

-–

Заснул, но всё сниться и сниться мне боль. Бродит она по телу, хватает за одно и то же место. Даже близость Лилианы не спасает. Даже то, что уперся ей в задницу равнодушным членом, не помогает отключиться от боли. Она сильнее всего. Глушит желание, выворачивает мысли. Чувствую, как подтрушивает моё тело. Ни от жара, ни от озноба, а от боли. Её можно терпеть. Так и делаю…

Что-то стукнуло, зашуршало, я открыл один глаз.

За столом сидит пацан в наушниках и шпарится в игру, совершено не обращая внимания на то, что его мамаша с мужиком в кровати валяется.

Во поколение, только один интерес… ну, может, два.

Быстро зыркнул, лежим вроде прилично, мои руки никуда не засунуты. Уже легче.

Не хочется портить мнение отпрыска, ненужные тёрки тереть. Мне ещё перед ним обаятельного папашу корчить, раз я с Лилианой в такие тесные отношения вклинился. Без отпрыска они никак не получатся. Он, смотрю, для неё – вопрос острый. Меня лучше бросит, только, чтобы ему угодить. Видно, чувствует перед ним какую-то вину. Но это не моё, собственно, дело, в чём она перед ним виновата.

На стене часы. Мать его, два часа, а я тут валяюсь.

Подорвался вставать, аккуратно, чтобы Лилиану не потревожить. Но она всё равно потревожилась. Не могу я, такая махина, даже с осторожностью двинуться, чтобы муравьёв не передавить.

Лили открыла глаза и испуганно на меня уставилась.

– Сонная, ты ещё больше красивая.

Она перевела взгляд на сынка, а тот вообще ухом не ведёт, шпарится, как тот маньяк-зомби, в игру которого он играет. Из наушников такой ор, что мы тут с Лилианой хоть во всё горло заорём, тот не услышит.

– Чёрт, – она быстро села. – Ну, вот, теперь он будет думать…

– Ну, и пусть думает.

– Тебе всё бы шутить, – недовольная подскочила и из комнаты, умываться, наверное.

Не прошло и минуты, возвращается… только задом пятится. Вижу такое дело, естественно, тут же с кровати вскочил, не без кривого перекоса на лице, конечно. Жопа-то болит, хоть уже и без пули.

Быстро к двери. До слуха донеслось ковыряние в замке. Кто-то пытается проникнуть в квартиру и это явно не менты.

Лилиана рот ладонью закрыла, чтоб не закричать. Я беззвучно показываю, зайди в комнату и дверь закрой, лучше на замок. Не заметил, есть на той двери замок или нет, но показываю, как задвижку.

Она пальцем в меня тычет, типа – А ты?

Я злобно показал, чтоб быстро в комнату свалила. Она поняла, по моему сердитому выражению лица, лучше не спорить. Исчезла в комнате и тихо прикрыла за собой дверь. Щёлкнула задвижка.

Я снова на входную дверь. Хорошо босиком, прошел на цыпочках, встал за дверью. Вошедший точно пройдёт. Только вот не подумал, если их двое, трое и обязательно с перьями и пушками, как тогда?

Эх, нужно было Лилиане сказать, чтобы мусоров вызывала. Я хоть и большой, а пуля маленькая, но смотря куда попадёт. Короче, действую по обстоятельствам.

Замок щёлкнул, отмычка сработала. Вот-вот дверь откроется.

– Вы к кому это? – послышалось из-за двери.

Не верю собственным ушам. Быстро к глазку. Какая-то бабка на лестничную клетку вышла из соседней квартиры и громко так, на весь подъезд спрашивает.

На площадке стоит парень в яркой спортивной куртке.

– А, так я это, я электрик, бабуля, проверяю счётчики.

– У меня проверьте. Кто-то свет у меня ворует. Это Лилька, точно она, больше некому. Вечно к ней какие-то мужики подозрительные таскаются, а пацан у неё до того хулиган, каких свет не видывал…

– Проверим, бабуля, к вам после приду. Сначала в этой квартире посмотрю.

– Ага, ну, так я и жду. Два раза звоните, если один раз, могу не услышать.

– Хорошо, не вопрос, бабуля. Идите. Приду через минут двадцать, пока акты, пока пломба.

– Ага, ага, – и бабка скрылась за своей дверью.

Глава 13

Пока это чмо с бабкой светские беседы ведёт, я открываю дверь, аккурат в тот момент, когда бабкина дверь закрывается, хватаю хлюпика за шею и затягиваю его в квартиру. Осматриваю и вижу худое нестабильное чмо.

– Ты что это, сучок, тут возишься. Двери перепутал? – грозно рыкаю в его шмыгающий нос.

– Ой, ай, пожалуйста, не бейте, я всё расскажу, всё расскажу, – заныло чудило.

– Конечно, ты всё скажешь, урод, – я сдавил ему шею пальцами одной руки.

– Прошу вас, не убивайте, пощадите, это не я… – хлипкий, как бы не обоссался от страха.

– Кто и какого хрена тебя сюда послал?

– Я не знаю, я тут ни при чём, сказали какого-то Графа выслеживать, если найду, сразу звонить.

– А ты, хитрая падла, – улыбаюсь в его страхом перекошённую рожу, – что ты мне тут втираешь, хочешь сказать, не знаешь, как выглядит Граф?

– Ой, это вы? Простите, сразу не признал. Это от испуга, вы ж схватили…

Сдавил я ему голову ладонями, точно в тиски.

– Давай, торчок, колись, какая падла тебя сюда прислала? Говори, сука, только правду и ничего, кроме правды, а то тебе прямо сейчас мозги раздавлю.

– Ай, не надо, – стонет, – это не я, это Шило, он все придумал. Это его план.

– Где найти этого урода?

– А ты меня отпустишь, легавым не сдашь?

– Скажешь правду, отпущу, – ещё немного сдавил.