Земля! Месть проигравших

– Выходим, парни! – рявкнул, поворачиваясь к подчиненным сержант – он сидел у дверей.

Об аппарель простучали каблуки, бойцы неуклюже спустились вниз, затолпились позади боевой машины. Не зря сербы во время югославской войны прозвали солдат армии США «пиндосы» (на сербохорватском – пингвин, это прозвище американских солдат за обилие амуниции на солдате, отражающееся на походке). В боевой обстановке американцы постоянно носили на себе с учетом бронежилета, оружия, каски, защитных щитков и другого снаряжения, не менее 34 кг груза. Джон Бейли оглянулся. На юге – длинная полоска пограничной стены. Наивный президент Трамп, строя ее, считал, что сумеет удержать латиносов в Мексике!

На специальных штангах, словно удочках, позади боевой машины закреплены две платформы роботов-пулеметчиков. Ими удаленно управляли операторы, ждущие своего часа за тысячи километров от мексиканской границы – в век интернета расстояние не помеха. Экспериментальное оружие предстояло испытать в реальном бою. Зашумел гидропривод, штанги плавно опустились вниз. Обе платформы моментально пробудились. Задвигались гусеницы, зашевелились, словно в поисках цели, куцые стволы крупнокалиберных пулеметов, выглядывающих из небольшой башенки посредине. Роботы, шустро уползли в сторону, замерли на флангах ротной позиции.

– Парни, хватит играть в Микки Мауса – (военный сленг – заниматься ерундой, выеживаться)! – закричал сержант, крепкие руки хорошего рукопашника за спиной в стиле крутого Уокера. Наверное, все младшие командиры US ARMY испытывали буквально физическую боль при виде бездельничающих подчиненных:

– Парни! Разобрали лопаты и окопаться! Когда латиносы попрут через границу, будете искать любую вонючую дырку, чтобы спрятаться от пуль!

Бойцы неторопливо вытащили из машины лопаты.

Джон Бейли услышал, как тренькнул электронный сигнал, сержант торопливо вытащил планшет и, одев гарнитуру, уткнулся в экран. Судя по напряженному лицу, разговаривал с кем-то из начальства. Наверное, генерал Скотт – подумал Джон. Командир дивизии обожал лично управлять бойцами на передовой. В последнее время модно, прячась далеко в тылу, виртуально и абсолютно безопасно присутствовать на поле боя. Джон Бейли катнул желваками. Бойцы на передовой рискуют шкурой, а награды и звания получают штабные!

Над головой прошелестело, и Джон поднял голову вверх. В сторону стены низко над землей летел дрон в виде миниатюрного вертолетика. Разведка.

Он успел пару раз воткнуть лопату в каменно-твердую землю, как что-то пронзительно свистнуло, перед Брэдли ослепительно полыхнуло и по ушам ударил остервенелый грохот вырванной в небеса земли. С завыванием пролетели осколки. Джон Бейли упал и только злобная, отчаянная мысль, высказанная одним словом «попал», билась в голове, в то время как тело изо всех сил вжималось в землю. Сердце колотилось в два раза чаще. Повоевать ему пришлось вволю, но попадать под минометный обстрел не приходилось.

На позициях – серия взрывов. В ответ ожили тяжелые боевые машины пехоты «Брэдли – M2A2/M3A2». 25-мм пушки рявкали короткими очередями, на горизонте у подножия стены расцвели огненные цветки. Взрывы, ответное рявканье пушек Брэдли, свист осколков, крики боли солдат – какофония звуков катилась эхом.

Через минуту минометный огонь стих, за ним перестали стрелять орудия «Брэдли». Тишина, вой ветра. Только рядом кто-то кричал, тонко, истошно, и этот крик привел Джон Бейли в чувство, резанув по нервам мучительной болью. Латиносы, добившись цели – нанести потери американцам, не стали дожидаться пока обнаружат их позицию и сбежали. Переждав для верности еще пару минут, поднялся. Трое товарищей по отделению остались на земле. Один лежал недвижно в луже крови. Осколок снес полчерепа, не помог и шлем. Остальные раненные. Джон рванул ворот, губы выплюнули:

– Fucking shit! (дерьмо)

«Страшно представить сколько еще пострадало!» Но, понятно, что гораздо больше. Едва успев выйти на позиции, рота понесла потери.

Засуетились санитары: грузят на носилки окровавленных бойцов и бегут с ними в тыл. Против роты отработали три батареи 60-мм минометов. Как выяснилось позже засаду готовили заранее и тщательно – людей и минометов мексиканцы не пожалели. Они знали о выдвижении американцев все, а те о противниках ничего. Феерическое фиаско разведки…

В это же время в самом сердце Мексики, городе Мехико

Солнечный луч, пробился в щель между плотными темно-зелеными шторами и стеной, забликовал на экране громадного, два метра на два, монитора. Человек на инвалидном кресле перед столом с компьютером посмотрел на окно, досадливо поморщился. Нажал на кнопку подлокотника, с тихим жужжанием кресло развернулось, подъехало к окну. Протянул руку и отдернул шторы. Свет ворвался в сумрачную комнату, прищурился. С сорокового этажа Латиноамериканской башни вид на столицу Мексиканских Соединенных Штатов открывался замечательный. Сверху многоэтажные здания казались игрушечными, орды машин, сверху похожие на блестящие на солнце жуки, непрерывным потоком ползли по широким авенида. Дальше, где-то у границ города сверкали стеклом небоскребы делового центра Мехико, переходя на горизонте в громады гор.

Ради тебя моя страна я буду мстить, подумал человек и решительным движением задернул шторы. «Они считали, что, лишив меня ног, избавятся от моей мести? Besa mi culo!» (испанское ругательство). Мстительная усмешка промелькнула по тонким губам, придав загорелому лицу демоническое выражение. Память на миг принесла воспоминания о том, как убегал с севера – именно тогда он и потерял ноги, но усилием воли человек заставил себя сосредоточиться на предстоящем деле.

Инвалид задернул штору, с легким скрипом коляска подъехала к столу с монитором. Свист ветра из динамиков. Рука легла на джойстик, другая на клавиатуру. В десяти окошках, на которые разделен экран, все также неслась навстречу выжженная беспощадным солнцем земля северной Мексики. Изображение передавалась с микродронов, их стаей и управлял человек.

В километре впереди стремительно приближались, вздымаясь в распахнутое настежь, нежно-голубое, безоблачное небо, бетонные столбы и серые стены пограничной стены – граница с проклятым северным соседом.

За скрытность подлета микродронов, несших осколочные гранаты М67, человек не волновался. Проверенный camarada – настоящий специалист по связи, отвечал за то, чтобы ослепить разведывательные приборы проклятых гринго.

Североамериканцы развили технологию дронов и разработали алгоритм боевой стаи, но зря они надеялись на монополию в их использовании. Все, что изобретено одним человеком, может повторить другой.

Стая неслась навстречу попавшей в минометную засаду мотопехотной роте третьей пехотной бригады армии США.

Пора! Человек злорадно оскалился. Изображение рывком ушло вниз, под крыльями пролетели вершины бетонных столбов: стая перепрыгнула стену. Рассредоточилась, чтобы не представлять удобную мишень и снизилась на высоту пары метров над землей. Еще чуть-чуть! Человек облизал пересохшие губы. Показались кубики боевых машин гринго, фигурки людей. Наконец заметили опасность. Загрохотало. Воздух пробуравили, пытаясь нащупать юркие и слишком маленькие дроны, огненные очереди 25-мм пушки «Брэдли – M2A2/M3A2». Через миг с коротким рявканьем автоматических пушек смешался непрерывный грохот стрелковки. Один экран гаснет – дрон сбит. Поздно! Слишком поздно! Стая добралась до горла врага!

Над позицией гринго дроны стремительно взмыли в небо. Внизу мечутся люди в камуфляже, «Брэдли» задрали стволы максимально вверх. В глазах человека загорелся безумный азарт, палец плавно нажал на кнопку клавиатуры. Повинуясь радиосигналу, втянулись стопоры, полетели в сторону предохранительные чеки. Круглые шары гранат горохом упали вниз, в недолгий путь к земле.

«Бам! Бам! Бам!»

Огненные столбы один за другим встали между боевых машин; густые, непроницаемые клубы пыли закрыли землю. Свист осколков, крики раненых и умирающих. Смуглое лицо оператора расплылось в свирепой ухмылке.

Где куется молот мести,

разбивающий оковы?

– В сердце каждого мужчины

выкуется он с годами…

(стихотворение Мигеля Эрнандеса)

Произнес хрипло – горло пересохло. На ощупь схватил ждавшую своего часа на краю стола открытую бутылку вина.

– Salud, dinero y amor (Здравия, денег и любви), амиго. Ты сделал большое дело… А они еще говорили: инвалид, инвалид. Инвалид – мести не помеха! – произнес, не отрывая взгляд от экрана. Поднес к губам бутылку, пахнущая цветами и фруктами хмельная жидкость покатилась по пищеводу. Другой рукой нажал кнопку автоматического возвращения. Дроны пригодятся, война еще не закончена! Выиграно только одно сражение…

На юге США у стены Трампа

Рядовой Джон Бейли лежал на развороченной взрывами земле среди множества других джи-ай. Тошнотворно пахло сгоревшим порохом и человеческими внутренностями. Правый, целый глаз уставился в принесшее смерть небо. Вместо левого – кровавая рана, откуда все еще вытекала темно-красная кровь. Жирная иссиню-черная муха, привлеченная запахом свежатины, закружилась над телом, с жужжанием села на рану, затеребила блестящие лапки.

Солдат получил свое. Его личная месть не удалась по независящим от него обстоятельствам.

***

Чертов парад! Чертов День независимости (4 июля в США празднуют День независимости)!

День не задался с самого начала. Вы представляете, утром как проснулся, захожу на кухню. Там как обычно… небогато короче. Старые полосатые обои в грязных липких разводах, в углах потолка темнеют тенета паутин. Ну так Рэйчел – так зовут маму, вкалывает на двух работах чтобы прокормить семью. Ей некогда заниматься чистотой! К тому же сейчас все плохо живут… после прилета чертовых драуни!

И тут что-то хрупкое разбилось в маминой спальне, в приоткрытую дверь выскользнуло черное, хвостатое существо и с хриплым писком пробежало меж моих ног. Крыса или мышь – я в них не разбираюсь, но уж больно здоровое. Я шарахнулся с криком. И… короче, я чуть не описался от неожиданности, что для взрослого парня, учащегося во втором классе, стало бы несмываемым позором!

На мой истошный крик первым прибежал Абику – мамин бойфренд. Еще тот урод!

Меня от одной его черной рожи с торчащими ушами, как у гоблина из фильма «Король гоблинов», с души коробит! Нет не подумайте, я не расист или расистка … даже не знаю, как правильнее. В последнее время я начал прикидывать: а может и правда сменить пол? Америка – свободная страна, и в школе еще в первом классе рассказали, что быть белым цисгендерным мужчиной – не модно и даже отвратительно и, что ребенок имеет право поменять пол на тот, который ближе тебе. Надо только решиться. У нас в классе уже двое поменяли пол, а я вот боюсь – одевать платье – это одно, а ложиться под нож хирурга как-то страшновато, хотя и хочется быть передовым и модным. Так что я еще не определился.

А по этому черному уроду. Мама впахивает, а чем целыми днями занимается этот – не знаю, по крайней мере он приносил деньги всего пару раз. Получается его содержала мама, а ей и так тяжело. Хотя бы дома убирался, раз с нами живет! И что мама в нем нашла? Не понимаю.

Пока выскочившая следом мама успокаивала меня, урод только щерил жабий рот. Ненавижу!

– Не к добру… – тихо и задумчиво произнесла мама и я согласился с ней, хотя в нашей семье после того, как появился урод Абику все не к добру! Его никто к нам не звал!

К полудню мы, втроем, стояли на Национальной Аллее у здания Конгресса. Сначала было здорово.

Из парка, за зданием Конгресса, доносился заманчивый гул американских горок. Не по-июльски прохладный ветер полнился сальными ароматами шкворчащих сосисок в тесте и вафель, посыпанных сладкой пудрой – их пекли на раскаленных плитах у обочины и, прочего фастфуда. Люди толпились вдоль Национальной Аллее, тянули шеи, разглядывая парад.

Впереди шли юные, но весьма бодипозитивные афроамериканки, над головами их вились флаги, которыми они, несмотря на немалые габариты, ловко жонглировали.

Джек – в одной руке желтый воздушный шар, в другой мамина рука, расположился на обочине и смотрел во все глаза,

– Ура! – он затряс шариком, одновременно краем глаза наблюдая за Абику. Ну давай, давай, урод! Ты же не можешь не залезть в карман своих широченных штанов. Давай!

Показалась платформа с турником и подтянутым афроамериканцем, начавшем крутится на нем, словно настоящий гимнаст из ТV. Вот видите, этого я не называю уродом – у меня претензии только к Абику. Потому что он черный урод!

Над аллеей потекли, с каждым мгновением усиливаясь, звуки оркестра. Я узнал национальный гимн и тут все произошло! Урод залез в карман!

Вначале на его лице, с жабьим ртом, нарисовалось изумление даже коричневые буркалы полезли на лоб и, казалось, он прислушивался к себе. Потом он резко дернул руку, вывернутая внутренняя поверхность кармана тянулась за белоснежной ладонью.

– Chert! Что это за гадость? – он принялся отдирать пальцы, но не получалось – они держались словно приклеенные. Еще бы! Суперклей фирмы «DuPont» – это вещь надежная! Если уж влез в него, то так просто не отклеишься.

Я искоса наблюдал за ним, стараясь не смеяться, но это получалось плохо. Если правая сторона моего лица была совершенно безучастная, то левая дрожала в приступе с трудом сдерживаемого смеха! Будет знать, урод, что он совершенно не нужен нам!

– Что случилось? – повернулась мама, осмотрела безуспешно пытающегося отклеить пальцы от кармана Абику и, тут же перевела подозрительный взгляд на меня. А за ним замерев, уставился урод.

Джон с Рэйчел и Абику услышали сверху протяжное: Шуууу» – и так близко, невольно посмотрели вверх. Нечто самолетообразное, по крайней мере с крыльями, и здоровенное, стремительно пролетело низко-низко над толпой, вызывая желание пригнуться.

Еще миг и врезалось в купол Капитолия.

Огненная вспышка. Дикий визг осколков и, вокруг воцарился ад.

Еще через мгновение, он услышал людские крики, полные боли и страха.

– Бежим! – крикнула мама и потащила меня куда-то от дымящегося, с полуобвалившемся куполом Капитолия.

Толпа рванула от места взрыва. Какое-то время рядом с нами бежал, стараясь не наступать на тела на асфальте, Абику. Потом исчез. Толпа буквально несла меня и маму – остановиться так же немыслимо, как остановить океанскую волну. И среди этого хаоса звуков продолжал звучать, уродуя нервы, тонкий, напряженный, задыхающийся многоголосый крик:

– Аааа!

Потом мама исчезла – ее оторвала от меня толпа и какое-то время я бежал один, пока не споткнулся и упал на асфальт.

Чья-то нога наступила на меня и, я почувствовал такую страшную боль, что из глотки невольно вырвался крик: «Ааааа!» – напоминающий карканье ворона.

И еще, и еще! Во рту – железистый вкус крови. «Что со мной?» А потом только черная и гулкая пустота.

***

 The Times of Indea, Индия:

По словам нашего источника в правительстве, президент: господин Бхавин Шарма, был заранее, в рамках группы БРИКС, проинформирован о предложении драуни о ядерном разоружении. В настоящий момент правительство его изучает. С одной стороны Индия – великая держава и наличие ядерного оружия закрепляет на юге Азиатского континента этот статус нашей страны. С другой стороны поставки товаров пришельцев, прежде всего нанотехнологичных репликаторов и реакторов холодного термоядерного синтеза, позволят в кратчайшие сроки выйти из мирового экономического кризиса. Выбор – сложная задача. По нашим сведениям, окончательного решения еще нет.

Норт-Америкен икзэминер, Нью-Йорк:

Сенатор Маклейн – младший, выступая на митинге в штате Техас, призвал федеральное правительство и лично Президента Буша – третьего, принять необходимые меры по наведению порядка в городе Далласе.

Свора бандитов уже неделю удерживает пригороды. Сил национальной гвардии штата не хватает чтобы восстановить законность и порядок в городе. Мы не можем позволить разгул беззакония на американской земле! – заявил он. – Если мы хотим, преодолеть мировой кризис, сильнейший со времен Великой Депрессии, нам нужна стабильность и порядок! Я призываю Президента применить силу!

Жиче Варшавы, Польша:

На границе Соединенных Штатов с Мексикой, в районе стены Трампа, происходят настоящие боевые действия. Это в благословенные времена президента Трампа достаточно было направить на границу национальную гвардию и многотысячные толпы мигрантов из Латинской Америки отправляются восвояси. Сейчас на смену им пришли пользующиеся негласной поддержкой мексиканского правительства банды наемников, хорошо обученные и вооруженные, вплоть до легкого артиллерийского вооружения. В условиях продолжающегося глобального экономического кризиса и непрекращающихся восстаний афроамериканцев и латиносов в городах юга США, это создает серьезные проблемы для наших американских друзей.

The New York Tribune, Нью -Йорк:

Итак, свершилось!

Пришельцы из мрачных глубин космоса вновь показали свою ревизионистскую сущность и стремление отрицать американское лидерство на Земле. Они выставили планете ультиматум: разоружайтесь или? Мы спрашиваем себя, что случится в противном случае? Мы увидим боевые корабли ужасных инопланетян над нашими головами? Граждане великих Соединенных Штатов Америки спрашивают, а о чем думает Президент Буш – третий и правительство? Мало того, что они проявляют преступную недооценку угрозы нашему образу жизни со стороны афроамериканских банд и вторгающихся через границу мексиканских, реакция на преступное предложение пришельцев совершенно невразумительная. Пришельцы разоружают планету в преддверии собственного вторжения? Мировое сообщество возмущено предложениями пришельцев и решительно требует положить конец произволу и насилию над человеческой цивилизацией!

***

Школа… так много это слово будило в душе, но сейчас Сергею Соколову не до воспоминаний.

Шикарное трехэтажное здание, возведенное на месте старой сельской школы, где учился Иван Жуков по прозвищу Козак, спецназовец и лучший друг, стояло посредине станицы, умело и с большим вкусом вписанное в сельский ландшафт. Оно напоминало Сергею Соколову его собственную московскую школу.

Когда из администрации Краснодарского края пришло приглашение, Сергей пошел к комэску и уговорил-таки именно его отправить. Не мог не приехать.

Внешне он остался таким же, как еще несколько месяцев тому назад, но повзрослел, что ли? Мушкетерская юность прошла. Он прошел через животный страх и гибель товарища. Понял смерть и узнал цену жизни. Он изменился. Ушла свойственная юности беззаботность, … Появилась серьезность, свойственная готовым отвечать за собственные поступки по самым высоким счетам мужчинам.

Соколов стоял у крыльца школы, в первом ряду толпы школьников и родителей, рядом с матушкой покойного друга. На пожелтевших щеках женщины, словно на осеннем листке, чахнул неяркий румянец, лицо бледное, застывшее, настолько горестное, что ему стало не по себе. «Эко как подкосила смерть Козака… а ведь она почти ровесница отца…» – Сергей еще раз поглядел в отрешенное, как на старинной иконе, лицо женщины и сглотнул ком в горле.

Собственная смерть не страшна, страшно, когда умирают близкие…

На крыльце выступал чиновник из администрации края, крупный, кряжистый с единственным существенным недостатком – лысиной на всю макушку, резко снижающим впечатление от мужественного облика слуги народа – кто именно, Сергей не расслышал.

– Дорогие кубанцы! Пример нашего земляка, Ивана Жукова необходимо использовать в целях воспитания подрастающего поколения… – на миг оторвал взгляд от папки с докладом, – Таким образом сегодняшнее мероприятие – это очередная веха в развитии…

Дальше Сергей не слушал. Казенные слова казались такими лишними, ненужными на фоне смерти друга. Внутри – звенящая пустота, но он держался. Скорее всего – на чистом упрямстве и, понимание, что ничего изменить нельзя.

– Каким он был, Сереженька, мой Ванечка? – услышал прерывистый шепот матери. Огромные глаза застыли неподвижными блюдцами на худом лице, плотно сжатые в ниточку губы побелели.

– Чистым… Очень чистым. И настоящим другом.

Карие глаза женщины как будто оттаяли. А чиновник все вещал нечто высокопарное, правильное до тошноты, но Сергей не слушал его.

– Спасибо Сереженька.

«Почему, – он почувствовал, как защипало глаза, – Почему? Боже, почему он?»

Однажды приятели наткнулись в интернете на фильм, старинный, советский. Дело происходило в России в середине грозного девятнадцатого века:

Учитель, прохаживаясь по узкому проходу между партами, остановился и спросил у учеников:

– Отроки, а скажите мне, что самое дорогое в жизни?

– Государь, родители, родина, вера православная… – шумно предлагали варианты дети.

Учитель поднял руку, останавливая шум.

– Честь. Честь всего дороже. Нужно и насмерть стоять перед врагом и веру нашу православную блюсти. И государю быть верным и родным, но отними все это и что у человека останется? Только честь.

– Да разве возможно такое? – раздался удивленный голос с дальней парты.

– Расскажу старую историю. Дело было на Кавказе. С нашим отрядом столкнулся перс и было их сорок тысяч на двести наших. Дали наши бой, но вода далеко, жажда, а персы день и ночь штурмуют вагенбург, где наши заперлись. И решили командиры – прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ ближайшую крепость, пока нас догонят персы, а мы уже сидим за каменными стенами. Несколько дней с боями двигались они по горам, но, когда цель беспримерного похода была уже недалеко, столкнулись они с рвом, через который нельзя переправить пушки, а без пушек штурм укрепленной крепости не имел смысла. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать его – персы догоняли и, могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата молча, по своей охоте, спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленые пушки поехали прямо по ним. Под хруст костей. Еле сдерживаемые стоны боли. Еще больший хруст. Сухой и громкий, как винтовочный выстрел, треск. На грязный тяжелый пушечный лафет брызнуло красным. Русским красным. Подарили они отряду шанс на жизнь. Подарили ценой собственной жизни…

– А теперь слово представляется так сказать однополчанину нашего героя Сергею Соколову.

Соколов, выплыв из воспоминаний недоуменно посмотрел на чиновника.

Судорожно сглотнул и захлопнул рот. Но он же… не готов говорить!

А потом нахлынула злость. Он что не сможет сказать два слова про погибшего друга? Это помогло собраться.

Твердым, уверенным шагом поднялся на крыльцо.

– Вот сюда говорите, – со слащавой улыбкой чиновник передал микрофон. Сергей коротко кивнул и повернулся к морю людских лиц. Молодых и старых. Мужчин и женщин. Подождал пока в толпе стихнут шепотки.

– Вся наша жизнь – это череда случайностей, но конец у всех один – тесный деревянный ящик, два метра холодной земли и крест, да кучка искусственных цветов на могиле. Но не таков конец жизни моего лучшего друга спецназовца Ивана Жукова по прозвищу Козак. Он не погиб, он ушел в легенду!

Герои приходят и уходят, а легенды о них живут вечно!

– Любо! Любо! – спустя несколько секунд разразилась неистовым криком толпа …

Когда с барельефа на стене возле входа сорвали брезент, Сергей увидел профиль друга. На груди его золотом горела звезда Героя России.

После митинга матушка Жукова пригласила Сергея и школьных друзей сына домой – помянуть Ивана.

Там, за столом с немудреной закуской и бутылкой самогона, Сергей узнал историю гибели отца Ивана. Дело было весной, когда на Дону уже прошел ледоход, но вода еще ледяная. Семья Жуковых прохаживалась вдоль берега, когда ветер донес от реки отчаянный мальчишеский крик. Соседский сын играл с друзьями на берегу и сорвался с плит в холодную воду Александр – так звали отца, немедля, прыгнул в реку. Мальчика подхватил быстро, а вот поднять его на скользкие бетонные блоки которыми обложили русло реки никак не получалось. Сильное течение и ледяная вода препятствовали спасению, вскоре у Александра начало сводить ноги, руки уже не слушались, но он все же собрался с силами и вытолкал мальчишку на берег, но сам уже не выкарабкался.

Яблоко от яблони не далеко падает, – хмурясь, подумал Соколов.

Глава 4

Главной загадкой Марса стала обнаруженная русским космонавтом Александровым таинственная дверь в сплошном каменном массиве, в нескольких километрах от колонии. Драуни построили ее для русских в счет арендной платы.