Разыскиваем маму. Срочно. Том 3

– Г-г-говорящий кот, – шепотом сказал Даниэль, тыкая в сторону Соломона. – Совсем г-г-говорящий!

– А это разве не норма? – удивилась я.

Ну а что тут такого? Мир-то у них магический, всякими шарами пуляются, разве говорящий кот – не в порядке вещей.

Судя по тому, как дрожали губы Даниэля, как он некультурно тыкал пальцем в сторону ругающегося Соломона – ни разу.

– Нет! Не бывает говорящих животных.

– Я не говорящее животное, я кот. Разумный и магически одаренный, – сказал Соломон, пытаясь лапой придавить клок шерсти, который висел на честном слове. – Не надо меня оскорблять, проблемный мальчик.

– Я проблемный?

– Ну не я же. Из-за кого эта прекрасная леди не стремится домой? Из-за тебя, – фыркнул Соломон. – А мне теперь что делать? Ее жених мне не только хвост оторвет, но и лапы повыдергивает.

– Будешь обижать ребенка просто так – я тебе сама что-нибудь выдерну, – заметила я.

– Шерсть?

– Шерсть у тебя сама отпадет, тут и выдергивать не нужно. Предпочту выбрать то, что будет на тебе покрепче держаться, – мстительно заметила я.

– Эм… – Даниэль подал голос и даже поднял руку как примерный мальчик – что-то хотел спросить.

– Тогда, если я заберу Даниэля вместе с тобой, то вопрос решится?

– Да, вполне, – я кивнула.

Все же сообразительный котяра.

– Эм… – снова попытался влезть Даниэль, но Соломон его проигнорировал:

– Тогда дождемся ночи, народа меньше, мстить удобнее, убегать свободнее – ни об кого когти точить не приходится.

– То есть, мы будем не скрываться где-то и тихо выбираться отсюда, а прорываться с боем? – спросила я, сразу же нахмурившись – так себе перспектива.

– То есть, я могу не сдержать свои кошачьи привычки. И по дороге кого-то… вжух-вжух, – раздраженно заметил Соломон.

– Эм… можете меня послушать? – не выдержал Даниэль.

– Что такое? – спросил Соломон.

– Я не могу уйти отсюда.

– И ты туда же?! – искренне возмутился Соломон.

Даниэль насупился, аж щеки надул. Упрямый. Или упорный?

– Ты же сбежал отсюда, – заметила я. – Так почему сейчас не можешь уйти?

– Вот. – Даниэль потянул рукав вверх, демонстрируя огромную татуировку от запястья до сгиба локтя.

– И что это у нас такое? – промурлыкал Соломон, мигом забывая про свой внешний вид. Кот шустро подошел к Даниэлю, после чего повелительно тыкнул лапой в сторону кровати: – Садись, я ж не такой гигантский, как люди.

Даниэль послушно присел на кровать, куда тут же взобрался Соломон и принялся с деловитым видом осматривать худую детскую руку.

– И как ты с этим сбежал-то? – пробормотал Соломон.

– Это они мне сейчас поставили, после того, как я сбежал, – сказал Даниэль. – После того, как мы с Кирой расстались, пришел учитель и поставил печать привязки, чтобы больше не мог сбежать.

– Что это такое? – спросила я, с тревогой оглядывая странную татуировку.

Не нравилась она мне: странные черные знаки, под которыми бледная кожа казалась покрасневшей и воспаленной. Я к ней даже прикоснуться боялась, да и Соломон не торопился трогать своими кошачьими лапками. Хотя по Даниэлю и не скажешь, больно ему или нет.

– Печать, привязывающая к территории, – ответил Соломон. – Пакостная штука, надо бы сказать. Тонкая магия, прочно связанная с магической аурой Даниэля. Поставить такое – дело пары секунд. А вот без соответствующего опыта лучше даже не пытаться ее разрушить, потому что страдает сама суть мага. Даже взрослого, что уж говорить о ребенке.

– И, я так понимаю, эта печать не позволит Даниэлю покинуть поместье?

– Точно, – ответил Соломон. – Стоит только выйти за пределы территории, как сразу же возникает боль, после нее – временный паралич. Потом тот, кто поставил печать, получает сигнал. И, естественно, приходит и забирает ребенка обратно. Но в поместье все приходит в норму. Насколько, в принципе, в норме может быть детская аура после воздействия на нее привязывающей печати…

Я нахмурилась.

– Ага, – подтвердил слова Соломона Даниэль. – Поэтому поначалу тут никому такие печати не ставят, хотя мой учитель говорил, что проще было бы всем поставить – и не было бы никаких побегов. Но хозяин дома запретил, сказал, что это портит наши силы. Поэтому печать ставят исключительно после серьезных проступков. Например, после побегов.

– И как же ты решился на побег? И для чего? – спросила я. – Если знал, что все может так обернуться?

– Ну, мне очень надо было, – улыбнулся Даниэль. – Да и мне повезло – я вас встретил. А вам из-за меня не очень. Но вам все равно лучше сейчас уйти отсюда, раз есть такая возможность. Ко мне будут хорошо относиться, даже если я еще что-то вытворю, а вот к вам – нет.

– Да? Смотрю, кто-то у нас очень самостоятельный, раз решается советовать взрослым. – Я потрепала Даниэля по волосам, превращая их в настоящее воронье гнездо. – А ты тут как? Или я неправильно поняла господина Беллена – и тут достаточно взрослых без магии, которые разбавят негативное влияние на вас, детишек, а?

– Нет, но…

– Вот и молчи, я сама решу, что мне делать.

– И позволите, чтобы меня шантажировали вашей безопасностью? – на удивление холодно сказал Даниэль.

– Может вы послушаете меня, прежде чем что-то решать? – хмыкнул Соломон. – Я сказал, что снять такую печать сложно, если нет соответствующего опыта. Но у меня-то он есть.

Соломон потянулся лапой к руке Даниэля, но тот отпрянул и прикрыл татуировку второй рукой. Соломон недоуменно посмотрел на мальчишку, перевел взгляд на меня, словно спрашивал, что это с ним такое. Чем его милый котик напугал. И по что этого сама кота недоверием-то обидели?

– Даниэль, что-то не так? – мягко спросила я, однако удержать мальчишку, который отступал назад к двери, не пыталась.

Я решила поступить наоборот: схватила кота одной рукой, выставила свободную ладонью вверх в обезоруживающем жесте и сделала пару шагов в противоположную от Даниэля сторону.

– Все не так. Кот странный. Вы, которая кота не боится, странная. Хотя… кажетесь хорошей. Ну, той, кто не собирается никому вредить.

Какое интересное у Даниэля понятие хорошей. Нет, вредить Даниэлю я не планировала, но вот говорить, что никому… Видимо, что-то промелькнуло на моем лице, что Даниэль быстренько поправился:

– Мне вы ничего плохого не желаете.

– Абсолютно точно не желаю. И кот не странный. Соломон – друг Алекса, с которым ты недавно познакомился.

– Конечно, не странный, – с легким сарказмом, не свойственным его возрасту, произнес Даниэль. – Мало того, что кот говорящий, так еще знает, как снимать печать. Эта печать повсеместно запрещена. Не только в нашей стране, но и во всех соседних. Даже ее нанесение – большой секрет, а снятие – и подавно. Никто из учителей не умеет снимать, только господин Беллен может разрушить ее. А облезлый кот знает?

– Знаю, – сказал Соломон. – Потому что я однажды уже снимал. Уэйн.

Последнее предназначалось мне.

– Такая печать была на Уэйне? – переспросила я.

– Конечно. Иначе как бы такой одаренный человек, гениальнейший маг нынешнего поколения позволил себе столько жить, запертым неизвестно где? Мы вместе разрабатывали магию, деактивирующую эту печать. А после я снимал ее. Разумеется, с одобрения Дитриха.

Не слишком ли много совпадений? Запертый ребенок когда-то давно, запертые дети прямо сейчас, а еще печать, делающие их ситуации такими похожими… Соломон напрягся – видимо, тоже заметил этот факт.

– Так, ладно, Даниэль, да? – сказал кот, не пытаясь выскользнул из моей руки. – Давай мы как-то докажем, что ты можешь нам доверять, а ты дашь нам снять печать, после чего мы уберемся в более приятное и хорошее место.

– И как вы докажете? – не понял Даниэль. – Я не знаю способа.

– Тебе и не нужно знать, – сощурил глаза Соломон. – Главное, что знаю я.

– И какой же? – теперь даже я удивилась.

– Виктория. Вика. Твоя няня и опекун, верно? – спросил Соломон.

Даниэль отреагировал тут же: вскинул голову, глядя с недоверием и затаенной надеждой.

– Вы… ее знаете? Как? Откуда?

Я чуть улыбнулась – видимо, отношения Вики и Даниэля и впрямь очень теплые.

– Оттуда, – наставительно произнес Соломон. – Она сама связалась с нами на балу, когда выполняла поручение Беллена. И попросила помочь. Тебе, ей самой и всем, кто обитает в этой школе.

Это ничуть не убедило Даниэля – он оставался настороженным. Предположу, что не бросился наутек от странного кота лишь из-за моего присутствия: каким-то необъяснимым даже для меня самой образом я вошла в доверие к Даниэлю.

– Тогда почему вы до сих пор не помогли? – мальчишка не ослабил бдительность ни на грамм.

Глава 4

– Потому что узнали об этом недавно. И чтобы вытащить вас всех, чтобы никто не пострадал, а злодеи не сбежали, нужна подготовка. Проще говоря, операция подобного масштаба требует времени, – буркнул Соломон, выскальзывая из-под моей руки, но не думая приблизиться к Даниэлю. – Или ты впрямь думаешь, что вас какие-то обычные бандиты тут держат? Будь это так – тут бы всех детей давно освободили и перенаправили в более надежное место. Не веришь?

– Не особо. Знаете, мне тоже говорили, как только я сюда попал, что все будет хорошо. Но они врали.

– Мне зачем врать? – терпеливый кошак, прямо удивительно. – Все будет, надо лишь подождать. Сам потом увидишь. А пока давай я расскажу, о чем мы беседовали с Викторией, чтобы у тебя не осталось никаких сомнений.

Забавно, что Соломон, не присутствовавший на встрече, умудрился пересказать все настолько идеально, что в моей голове сразу возникла картинка из прошлого. И сама Виктория, о которой Соломон выложил практически все. Он даже выражался как она! Повторял земные фразы слово в слово, без запинки.

– Так что мы с твоей няней и впрямь знакомы. Думаю, по моим ответам легко понять, что я встречался с ней и нигде не соврал, – заметил Соломон.

– Да, – кивнул Даниэль. – Вика именно так себя повела бы. И ее манеру речи вы передали идеально. Но я думаю, что вы солгали.

– Я?

– Он?

Мы с Соломоном вскрикнули одновременно. На самом деле, нынешняя ситуация меня напрягала. Что, если Даниэль решит, что мы враги? Закричит? Выбежит в коридор и позовет каких-нибудь нехороших магов? Увидят Соломона и все поймут… Так, стоп, увидев Соломона в его нынешнем виде они мало что сообразят, будем честны. Но вот если «покопаются», то до многого дойдут. И если даже предположить, что Соломон, отобьется ото всех, заберет меня с собой, то как же Даниэль? Как же этот мелкий недоверчивый мальчишка останется тут с этими дурацкими печатями, которые ему вредят.

– Да. Во-первых, после бала Вика исчезла. Я ни разу не видел ее.

Вика пропала? Я была уверена, что она где-то тут, ведь похитители упоминали ее имя! Говорили, что будь тут еще один человек без магического дара, то господин бы разобрался с Викой. Но если ее тут не было, то к чему тот разговор? Она не могла сбежать и бросить Даниэля. Да и исчезнуть не должна была, ведь люди Дитриха прикрывали ее. Как так?

– Не может быть! Она выходила на связь с людьми Дитриха буквально вчера, – воскликнул Соломон.

– Вы думаете, что будь она в порядке, то не дала бы мне об этом знать? Мои… родители наложили на нас заклинание, позволяющее тайно связываться друг с другом. Если бы не какая-нибудь магическая ловушка, то как бы она не рассказала мне о том, что с ней?! Такого попросту не может быть! – яростно воскликнул мальчишка.

– Тише, – шикнула я на него – не хотелось привлекать лишнего внимания, мало ли кто в коридоре ходит.

Даниэль вскинул голову, крепко сжимая губы и испуганно глядя на дверь.

Никого не было.

– Так, подожди-подожди, Даниэль, а в чем втором я солгал-то по твоему мнению? – спросил Соломон.

– В том, что Вика – иномирянка, которая не может использовать магию. Все она может. А раз вам об этом не рассказала, значит, не так уж сильно доверяет.

Виктория? Магию? Стойте, мы вообще про какую Викторию сейчас говорим?

Или другой Даниэль? Такие совпадения могут быть? Нет. Даниэль точно тот – Виктория лично дала его портрет Дитриху, который Алекс увидел в кабинете на столе у Дитриха. И, соответственно, погнался за Даниэлем, потому что узнал его.

Может ли Викторий быть две? Одна маг, а вторая – нет? Но если в Виктории есть магия, то почему ей позволили остаться с Даниэлем, а потом взять в руки артефакт, который разрушается от соприкосновения с магией?

А если… если Виктория скрыла, что владеет магией? Зачем – понятно, другое дело – как?! Она же из другого мира, моего мира. Немагического. А в немагических мирах маги не рождаются, даже самые слабенькие!

Сплошные вопросы – и ни одного ответа. У Соломона, кажется, тоже не было идея. Мы дружно уставились на Даниэля.

– Виктория иномирянка, которую наняли няней, потому что в ней не было магии, – медленно протянул Соломон. – Каким образом она владеет магией? Это абсурд!

– А каким образом облезлый кот разговаривает? – передразнил Соломон Даниэль. – Это абсурд.

– Я не облез… ладно, обычно я не облезлый. Это первое. А второе – а почему я не должен говорить?

– А почему Виктория не должна владеть магией? – приподнял бровь Даниэль.

– Потому что она из мира, где нет магии!

– Вот и ты не должен разговаривать, потому что ты кот! – шикнул Даниэль. – Но ты говоришь. А она – владеет магией.

– Ну и как тебя спасать? – вздохнул Соломон.

– Никак. Я должен ждать здесь Викторию.

– А я не уйду без Даниэля, – ответила я.

Это было немного безрассудно, довольно глупо, и, наверное, противоречило логике. Все-таки не в игрушки играем, кто знает, что может случиться? Но, во-первых, меня успокаивало присутствие Соломона – почему-то я была уверена, что случись что-то из ряда вон выходящее, котяра сможет меня спасти. Во-вторых, пока меня ни в чем не подозревали, я могла быть полезной. Посмотреть, что тут происходит, узнать то, что нужно Дитриху. Никогда не играла в шпионов, да и навряд ли мне понравятся такие вещи сейчас, но одного взгляда на Даниэля, на худые руки, на печать с воспаленной кожей, хватало, чтобы во мне горело огнем желание сделать хоть что-то.

Но делать это надо разумно.

– Соломон, кто кроме тебя знает, что я тут?

– Двен, Уэйн и пара отрядов Дитриха. С несколькими людьми у меня есть связь, но не идеальная, – буркнул Соломон. – Мы, конечно, можем остаться, но ненадолго.

– Иначе Дитрих хвост открутит? – спросила я.

– Иначе мне его может накрутить кто-то из поместья. Тут магов столько, что куда лапой не ступи – везде будут. Да и Беллен – это не шутка. До Дитриха ему далеко, но до Дитриха всем нам далеко, а так… Умный, зараза, может что-то заподозрить.

– И что лучше сделать? – Насколько разумно упрямиться и оставаться в поместье? Может, вырубить Даниэля, снять печать – и все с собой.

Я бросила быстрый взгляд на мальчишку – тот аж вздрогнул. И словно мысли прочел:

– Я знаю, что снятие этой печати может быть только добровольным!

– Да-да, хорошо вас учили, – буркнул Соломон. – Три дня. За три дня, если Виктория где-то в поместье, я найду ее. Или, если она где-то во владениях Шаренсата, ее найдут люди Дитриха. В ином случае – снимаем с тебя печать, Даниэль, и уходим. Или не снимаем, но уходим. Выбор за тобой. Пошли к тебе обратно в комнату, моя прекрасная леди, надо бы еще поболтать.

Болтал в итоге не Соломон, а я сама. Нет, он тоже что-то говорил, по крайней мере, ответил, что со мной или без меня остался бы в поместье, чтобы поискать Викторию – слова Даниэля нужно было проверить. И добавил, что волноваться не о чем – все нужные люди предупреждены об изменении плана и страхуют нас на случай непредвиденных ситуаций.

А потом я подробнейшим образом, не упуская ни единой мелочи, рассказала о своих приключениях. Или злоключениях? Сейчас уже все виделась в более радужном свете, но тогда…

– Это странно, – сказал Соломон. – Это очень и очень странно.

– Что именно? – Я присела на кровать рядом с разлегшимся котом и тут же вляпалась в шерсть.

Надо бы заметить, что Соломон остатки шерсти терял не менее активно, чем ранее.

– Поведение Беллена Шаренсата. Он вспыльчивый, не отрицаю. Но не дурак. Бить артефакты из-за гнева… Может, конечно. Но только если у него есть хотя бы один в запасе. А чтобы совсем без них остаться. Очень, очень странно.

– Но химера меня больше не о чем не предупредил, – заметила я.

– Вот поэтому я и говорю, что все ужасно странно. Беллен очень хитрый и продуманный. Мне иногда кажется, что даже его вспышки гнева – имитация. Больно они уж к месту бывают, – пробормотал Соломон. – Ладно, утром станет виднее. Уже поздно, отдохни. Тебя тут хоть покормили?

Я мотнула головой.

– Изверги, – буркнул Соломон. – Понятно, почему у них тут все такие худые ходят. Я сейчас вернусь, пожрать принесу.

– Думаешь, не дадут?

– Думаю, да.

– Почему?

– Кошачья интуиция.

Кошачья интуиция оказалась здоровской штукой – посильнее женской уж точно. Пожрать мне и впрямь до утра ничего не дали, и если бы не Соломон, притащивший кусок запеченного мяса, хлеб и салат из овощей, то сидеть бы мне голодной и даже холодной – никакого варианта отопления в моей комнате не предусматривалась.

– Вот, запоминай, кот в хозяйстве – штука полезная, – сказал Соломон, разламывая мой стул и сооружая из него костер внутри камина, которым, по видимости, давно никто не пользовался.

Утром служанка, зашедшая в комнату, не выказала ни малейшего удивления от исчезновения предмета мебели и активации камина. Да и появление Соломона, который даже не подумал прятаться, ее никак не волновала. Девушка вела себя как работ, не выказывая вообще никаких чувств.

– Госпожа Ирина, пройдемте со мной, я покажу, где вы будете есть, где взять все необходимы вещи на первое время, расскажу, чем вам нужно будет заниматься.

Заниматься мне, судя по всему, нужно было практически ничем: присутствовать на некоторых занятиях у детишек, в обязательно порядке проводить с Даниэлем не меньше трех часов, так как я была «закреплена» за ним, а также время от времени посещать какие-то обучающие лекции для переселенок из иного мира.

Сначала я порадовалась, что не заставили делать что-то из ряда вон выходящее. Но это было до того, как я посетила «урок» для детишек. Лучше б я конюшни чистила или полы драила, чем наблюдала за тем, что происходит.

Меня, предварительно довольно неплохо накормив (не как у Дитриха, но все же вкусно и плотно. Радовало, что голодом не морят), отвели в учебную комнату на втором этаже. Класс как класс: светлый, просторный, два ряда парт по три стола, а в самом конце ряда – по креслу. Где мне и предложили присесть. Я так понимаю, что я и та заморенная девушка, не отрывавшая взгляда от пола, сидели здесь, чтобы «разбавлять» магию.

Через минуту в класс вошел учитель – высокий мужчина в мантии и с кипой книг, а за ним семенил детишки, среди которых я увидела Даниэля. Улыбнулась мальчишке, получив в ответ крайне неловкую и смущенную улыбку – видимо, мне нужно было сидеть как той девушке, свесившей голову? Ладно, попробую подстроиться, чтобы случайно не подставить ни себя, ни Даниэля.

Когда начался урок, то впервые поняла, почему мы тут находимся, почему вообще важно наличие взрослых без магии и в чем суть «разбавления». Магия в учебной комнате витала везде, она ощущалась как густой воздух и давила на плечи. Причем там, где сидели дети и практиковали свои заклинания, она еще и отдавала голубоватым. А вот возле меня и той девушки сбоку воздух был практически прозрачным.

Но волновало меня не это. Спустя десять минут после начала урока я заметила, что все дети, которые выполняют упражнения следом за учителем, ужасно потеют: испарина появлялась на лбу. А закушенная губа свидетельствовала, что заклинания даются им нелегко. Лучше всех по первому впечатлению справлялся Даниэль, но недолго: внезапно голубой шар, который он создавал, потух, а сам Даниэль схватился за руку.

Думаете, кто-то прервал урок? Никто! Все делали вид, словно ничего не происходит. Я встала с кресла, намереваясь подойти и помочь ребенку, но мужчина, который до этого монотонно бубнил себе под нос урок, неожиданно звонко рявкнул:

– Сядьте!

Я села. Но не потому что послушалась его, а из-за умоляющего взгляда Даниэля и того, как он покачал головой, мол, не подходи.

Что тут творится?! Разве так можно обращаться с детьми?

Всю оставшуюся часть урока я просидела как в тумане, попеременно злясь и волнуясь. Спустя полтора часа, когда дети завершили упражнения, учитель разрешил перерыв. Не только им, но и нам.

А я, не обращая внимания на любопытные взгляды, сцапала Даниэля за руку и утащила в уголок:

– Ты как?

– Нормально, вы зря переживаете. Неожиданно было, – неловко сказал Даниэль.

– Это не нормально, – возразила я.

– Нормально. Этот учитель… он хороший, в отличие от других. Он жалеет нас.

Та-а-ак, а это что такое? Неужели пресловутый стокгольмский синдром.

– Не думаю, но поговорим об это позже.

– Но он действительно хороший. Другой бы уже замечания написал, отругал или не дал прерваться и привыкнуть. А он… ну, я знаю, что он иногда зелья носит для исцеления, – прошептал Даниэль. – Тайком от всех.

Неужели здесь есть кто-то нормальный? Можно ли его попробовать переманить на свою сторону?

Как показал мой дальнейший опыт – этот мужчина, учитель Джозеф и впрямь был нормальным. Во-первых, он действительно учил. Во-вторых, если у ребенка что-то не получалось, то он не применял ни физическую, ни магическую силу. Даже голос не повышал. Терпеливо и монотонно пояснял и показывал снова и снова. В-третьих, он не был безжалостен: он давал отдохнуть, закрывал глаза на то, что кто-то устало ложился на парту. А еще он игнорировал меня и ту вторую девушку в кресле.

Что тут нормального?

Ну хотя бы то, что остальные учителя вели себя в высшей степени отвратительно. И впервые за все время пребывания в этом мире я была настолько зла и настолько напугана. Потому что когда на третьем уроке толстый мужик, оравший так, что его слюна брызгала во все стороны, внезапно подскочил к ребенку и ударил его, я ничего не смогла сделать.

Попыталась, да. Встала, но меня магией тут же швырнуло в кресло. И все. Здравствуй, бесполезная и беспомощная Кира. Я прожигала этого «учителя» взглядом, нарочно заставляя себя злиться. Потому что иначе начала бы плакать. Было жалко всех: Даниэля, детей этих несчастных, полуживую девушку, которая за все время так и не встала с кресла, себя, в конце концов.

И мой взгляд сработал. Этот толстый «учитель», завершив урок, целенаправленно подошел ко мне и сказал:

– Вы новенькая? Вам бы вашу гордость поумерить. И лишнего не делать. Иначе на таком красивом лице обязательно появятся что-то некрасивое.

– Ваша слюна? – дерзко спросила я, с ненавистью глядя на мужчину.

Урод! Ребенка ударить, который в два раза ниже его и в четыре уже.

– Вам показать?

– Попробуйте, – улыбнулась я. – Вот только Огненный, который, видимо, посчитал, что мое лицо без украшения от его руки плохо смотрится, вчера тоже пару «украшений» от господина Беллена получил. И… знаете, где Огненный сейчас?

Блеф чистой воды. Понятия не имела, где Огненный и что с ним. Но можно было предположить, что маг стал своеобразным козлом отпущения из-за проваленной миссии, а потому навряд ли ему залечили все синяки и отпустили с миром.

Мой блеф возымел действия: толстяк отошел, бормоча что-то о зарвавшихся… Фу, ну тут же дети, зачем нецензурно выражаться?

Так что учитель Джозеф действительно выделялся на фоне вот таких типчиков, которые учили детей. Кто-то был откровенно мерзок, как этот толстяк, кто-то определенно являлся садистом, кто-то попросту несдержанным и не слишком адекватным.

Вседозволенность. Только она вытягивает худшие человеческие качества наружу и позволяет им расти и цвести.

Уже во второй половине дня, когда уроки закончились, мы с Даниэлем вернулись обратно в комнату, где нас ждал Соломон. Признаюсь, хотелось всех выгнать и поплакать на кроватке, но я решила отложить это дело, обсудив произошедшее и даже учителя Джозефа.

– Говоришь, он такой хороший? – спросил Соломон, выслушав Даниэля, который изо всех сил нахваливал учителя.

– Конечно! Он же мне зелье исцеления принес сам, хотя знал, что его за это могут наказать, – закивал Даниэль.

– Вот это и странно, Даниэль. Ты же знаешь, что стандартное зелье исцеление – то зелье, которое невозможно подделать? Ни добавить яд, ни изменить эффект, верно? Так почему учитель Джозеф не принес тебе его в комнату тайком, чтобы ты не знал кто это сделал? Зачем он подставил сам себя, показавшись тебе? И с другими учениками он делал что-то такое. Разве это не странно? – пробормотал Соломон.

Ответить Даниэль не успел, потому что раздался стук и сразу же, не спрашивая разрешения, внутрь вошла служанка: