Трудно быть первыми

Увидит ли она когда-нибудь Наза? Смягчит ли его обиду? Или исполнится её жестокое пожелание, и он больше не вернётся.

Как она будет дальше жить?

Глава 22

– Ты куда? – Лека только что шёл рядом с другом, вместе обсуждали уход Наза, казалось, что целый день проведут бок о бок за работой, но Санк замолчал на полуслове и вильнул в сторону.

– Я дальше пойду. Посмотрю в той стороне жерди.

И вот так уже несколько дней. Всё в каких-то сторонах ищет материал для землянки, как будто под носом ничего подходящего нет. И, что совсем уже непонятно – один.

Лека вчера хотел за ним увязаться, но Санк что-то пробормотал невразумительное:

– Ты давай там… вот старейшина вроде как звал…

И пока Лека оглядывался, не понимая, где старейшина и куда он его звал, самого приятеля и след простыл.

Сегодня Лека не стал даже навязываться. Понял уже, что Санк не рад его компании. Остановился и глядел вслед, пока тот не скрылся за кустами. Что это? И как понять? Тайна какая-то? Вздохнул.

– Ну-ка, ребятки, давайте это бревно сволокём, – послышался бодрый голос старейшины, и Лека поспешил на помощь.

Ребятки. А ребяток-то осталось – старейшина, он, Рача да Тип, коренастый добродушный мужичок. Вчетвером потащили бревно на свободное место, чтобы там от сучков и веток освободить.

– Куда Санк уже делся? – удивился Тип.

– Да жердей подходящий хотел в той стороне посмотреть.

Лека постарался, чтобы голос его прозвучал невозмутимо и естественно. Нечего лишние подозрения вызывать. Хватит и одного его – подозревающего.

А Санк уже спешил на свою полянку. И полянка своей стала два дня назад, когда на пеньке, оставшемся от того самого дерева, которое он накануне свалил, лежал кусок кремния. Здоровый, добрый.

Он его долго вертел в руках, разглядывая и удивляясь – откуда? Тогда не пришли в голову никакие догадки, но на следующий день захотелось вновь на пенёк поглядеть. Уж очень все обрадовались удачной находке Санка. Дед тут же принялся из него нож готовить.

А на следующее утро он ещё издали увидел, что пенёк занятый. И только подойдя ближе понял, что на этот раз лежит другой камень, нефрит.

И догадался тогда Санк, что это для него подарочек. Девушка, вызволенная из ямы, благодарит.

Повертел в руках и этот камень. Повертелся на месте, вглядываясь в разные стороны – никого не видать.

– Эй, – позвал. – Ты здесь?

Но в ответ лишь верхушки деревьев зашумели о своём, зелёном.

Захотелось и для неё что-нибудь положить. Вот только что? Мысленно оглядел себя с ног до головы. Вот это да! Жил-жил, а ничего не приобрёл. Гол, как кол. Но не стал печалиться.

«Погоди, – мысленно обратился к девушке, – уж я в должниках не долго буду ходить!»

Вот и стал на той поляне работать с новым усердием. И по сторонам не забывал поглядывать – не шелохнётся ли где куст подозрительно, не треснет ли сучок ни к месту. Но всё было тихо.

А уж так захотелось в глаза той девушке заглянуть. Показались они тогда ему уж очень красивыми. Да недолго разглядывал. Хотелось бы уточнить.

Глава 23

Уша тихонько посмеивалась, наблюдая за Санком. Санк… Красивое имя, подумалось. Она вчера слышала, что так его называл хромающий юноша.

И сейчас этот Санк так смешно озирается и негромко зовёт – «Эй!»

Ишь, какой! Уша догадалась, что её ищет. И затихла.

А потом Санк уставился прямо на то дерево, за которым она стояла. Сердце испуганно забилось – неужели заметил? Время бежало, Уша и дышать перестала. Но Санк отвернулся, стал рубить тонкий ствол сосны каменным топором. Широкие плечи бугрились от напряжённых мышц, мужская неведомая сила в них так и ходила ходуном. Страшно! Но тело не широкое. Не такое, как у отца. И выше Санк намного. Стройнее!

«Ой, что это я?» – спохватилась Уша и отвела стыдливый взгляд.

А потом стала тихо отступать. Пора домой.

Домой. Жила Уша в глухом ельнике, в маленькой землянке, вместе с отцом и матерью. Вдали от других людей.

Тесно им втроём. Но отец редко бывал дома. С утра до ночи пропадал на охоте. Нравилось ему за зверем гоняться.

Летом хорошо, Уша в землянку вползала, чтобы только переночевать, всё остальное время проводила вне.

Вползала. Вход узкий и низкий, лучше всего заходить внутрь на четвереньках. В детстве ловко получалось. Потом забираться стало сложней.

У повзрослевшей Уши появилось много вопросов. Вот только задавать их не спешила. Пыталась на некоторые найти ответы сама. И про свою родную землянку, кажется, догадалась. Берлога. Медвежья. Отец, наверное, медведя убил, и потом они и заняли его место.

Мать, правда, значительно расширила её, прокопала боковые углубления. Она и теперь всё что-то пыталась сделать. Вырыла отдельное место для дочери, устлала и завесила мягкими шкурами.

В центральной, самой большой части, там, где, по мнению Уши, лежал раньше бывший хозяин – медведь, мать устроила очаг. Вверху проделала отверстие для выхода дыма, внизу очаг обложила камнями. Они нагревались и хранили тепло долгими зимними вечерами. И Уша любила глядеть на переливающиеся угольки и слушать рассказы матери. Если, конечно, отца дома не было.

Отец к жилищу был почти равнодушен. Молча глядел на старания матери и, если одобрял новинку, – никак не реагировал. Если ему что-то не нравилось – вышвыривал вон.

Передвигаться внутри землянки можно было только согнувшись в три погибели или на четвереньках. Так, сидя, они с матерью и готовили пищу.

Но как только снег сходил, и земля немного просыхала, выбирались наружу. Около землянки приспосабливали другой очаг. Здесь же и занимались своими немногочисленными и неразнообразными делами.

Так и жили. Но Уша знала, что есть и другая жизнь. Мать ей маленькой часто рассказывала, а потом, когда Уша чуть подросла, и показывала. Издали.

Вдвоём они ходили на край, где заканчивался лес, и там Уша из кустов наблюдала за чужой жизнью. За людьми, одетыми в светлые одежды, за их занятиями, за их жилищами, в которые можно было входить, а не вползать.

– А почему мы не с ними? – как-то поинтересовалась Уша.

– Когда-нибудь я тебе расскажу. Может быть, – вздохнула в ответ мать.

Уша вгляделась в родное лицо. Теперь оно стало задумчивым и нежным. Мать смотрела на чужую жизнь, на глазах заблестели слёзы.

«Какая она красивая», – с удивлением подумала Уша. Такой свою мать она видела всё реже.

– Ты раньше здесь жила? – догадалась девушка.

– Да… Смотри же, отцу не говори, – на всякий случай предостерегла дочь.

Но отцу Уша ничего не рассказывала. Он сам был молчуном и не любил, кода кто-то болтал рядом.

И где-то глубоко-глубоко внутри груди хранилось воспоминание горячее, как уголёк из очага.

Случилось это в один из первых дней ранней весны, когда, наконец, выбрались из тесной и тёмной землянки на свет. Маленькая Уша весь день носилась по полянке, выискивая жучков и бабочек, а вечером обрушила на отца свои впечатления.

Уша помнит, как отец сидел перед огнём, ел мясо. Но не может вспомнить, где в это время была мать. И спросить у неё не может. Девушка смутно понимала, что лучше не ворочать своими расспросами этот горячий уголёк.

Уша с восторгом рассказывала отцу про первые белые цветочки, что выросли позади их жилища. Она всё щебетала, щебетала, не замечая, что отец уже давно нахмурил густые брови.

Внезапно он с рыком вскочил, бросился к ней, и мир перевернулся. Земля стала широко раскачиваться над её головой, а потом всё завертелось и побежало, так, что она долго не могла понять, что происходит.

Потом поняла. Отец в ярости схватил её за ноги и в бешенстве бегал по полянке, прицеливаясь, об какую сосну треснуть. И мать.. Молча бросилась к отцу в ноги, мычанием вымаливая у него жизнь.

Долго перевёрнутый мир качался в неопределённости. А потом земля кинулась в голову, больно ударив её.

Так Уша очень чётко поняла, что её отец не очень любит разговаривать. И уже значительно позже догадалась, что он почти не умеет этого делать.

Глава 24

Наз старался особо не всматриваться в лица. Слишком поздно. Время и тепло сделали своё дело. Но похоронить следует. Хоть чуть прикопать. Подходящие инструменты нашёл, их много в беспорядке валялось около разрушенных шалашей. И копал, и перетаскивал тела своих бывших друзей и знакомых.

Постоял над матерью Ары. Кана ему всегда нравилась. Весёлая была. И его любила. Кана желала, чтобы её дочь строила семью с ним. Он это знал. Женщина сама как-то об этом намекнула, но только сердцу не прикажешь. А сердце Ары уже сделало свой выбор.

Целый день Наз занимался самым страшным делом, какое не мог себе даже представить. Не знал, что так будет больно. Так невыносимо больно.

Но вот больше никого не осталось. Нет и раненых, на что он надеялся. Не нашёл и тел Аза и Заги. Обыскал и обошёл всё селение. Потом расширил поиски, смотрел в окрестных кустах и на окраине леса. Нет нигде.

Конечно, это ничего не значило. Лесные звери могли не оставить тел. Но… в душе затеплилась надежда – а вдруг? Понимал, что вряд ли, что шансов мало, а надежда не угасала.

Но пора уже заняться другим делом.

Определить дальнейший путь бешенных собак было не слишком трудно. Уходя, они не прилагали усилий, чтобы не оставлять следы. И парень довольно быстро продвигался за ними.

На третий день Наз вышел ещё на одно разгромленное селение. Постоял… Потом начал искать среди убитых живых или раненых. Не нашёл. Закапывать? Но дымящийся костерок указывал, что всё произошло недавно, значит, бешенные уже недалеко. Значит, он их почти нагнал. Наз рванул было следом, но… Не по-людски оставлять так тела. Вернулся, стал вновь копать ямы, от злости забивая каменную мотыгу глубоко в землю.

Да кто они такие, эти бешенные псы? Откуда взялись на их головы?

Когда всё закончилось, опустился у ствола какого-то дерева. Долго сидел, не зная, хватит ли сил сегодня продолжить погоню. Увидел уцелевший горшок с варёным мясом. Почувствовал, как желудок заурчал, требуя внимания к себе. Потянулся к горшку. Стал жадно есть, стараясь не вспоминать тела, которые только что похоронил.

Поел. Мысленно поблагодарил тех, кто приготовил пищу. Хотя готовили не ему, но вот так получилось. Тяжело встал, захватил крепкий топор. Пригодится. Пошёл дальше.

Уже стало темнеть, когда понял, что бешенные собаки близко. Шум и неясные звуки заставили насторожиться и замедлить шаги. Теперь нужно быть особенно внимательным. Он не для того шёл за ними, чтобы погибнуть.

Вот между кустами засветился огонёк. На ночлег, значит, устроились. С удобствами.

Дошёл до поляны, стал наблюдать.

Бешенные только что, видать, завалили здоровенного медведя и теперь заняли его пещеру. На копья насадили мясо и жарили огромные куски. Женщин и детей мало. В основном, мужчины. Но и их не так уж много. Если бы племя Наза было больше подготовлено к нападению, они бы приняли бой. Это был бы, может, жестокий бой, но без таких ужасных последствий. Должно быть, мирные времена расслабили их. Мужчины потеряли бдительность и забыли о своей первостепенной задаче.

Только теперь Наз смог как следует разглядеть этих людей. Они отличались от всех, кого раньше доводилось встречать. Что-то в их облике было неприятное. Необычное. Лица некрасивые. Может, всё портил низкий маленький лоб. Или выпирающая верхняя челюсть. Фигуры приземистые, широкие.

Вдруг внимание Наза привлекла девичья фигурка. Она не из племени собак, мгновенно понял он. Она пленница. Сидела чуть в стороне и исподлобья наблюдала за пиршеством.

Бешенные не обращали на неё особого внимания, и девушка стала поглядывать по сторонам.

Сбежать хочет, понял Наз. И ещё понял, что не даст её в обиду, будет защищать до последнего, раз не случилось этого сделать для своих.

Но девушка медлила, выбирая момент. Понимала, что есть только один шанс, и он ничтожный.

«Ждёт, когда вовсе потемнеет», – подумал Наз. И мысленно одобрил такой план.

Но вот поднялся со своего места один из племени.

«Вожак», – понял Наз.

Шкуры его были чуть побогаче, чем у соплеменников, новые. Блеснули в свете костра переливающимся мехом. Из волос на голове торчали перья.

Вожак вразвалку подошёл к девушке, схватил за руку и рывком поднял.

«Доосторожничались», – с досадой подумал Наз, мысленно объединяя себя и девушку в замысле, и сжал топор.

Глава 25

Девушка, казалось, покорно пошла. Но перед входом в пещеру резко вырвала руку и помчалась в лес. К ближайшим от пещеры деревьям, в другую сторону от Наза.

Вожак разгневанно заревел, и тут же все мужчины племени вскочили, готовые броситься за девушкой.

Но вожак теперь уже недовольно рявкнул на своих соплеменников, и те, потоптавшись, неуверенно сели на места. Вожак не спешил. Он что-то демонстрировал своим собратьям. Время шло. Наз напряжённо наблюдал. Для девушки это хороший шанс. Но вот вожак ударил себя в грудь и побежал. Соплеменники заорали что-то одобрительное вслед.

И Наз понял, почему вожак не спешил. Его бег был невероятно быстрым и сильным, что… Назу показалось, что люди так передвигаться не могут.

Теперь ему тоже надо спешить. И он побежал, максимально сокращая путь через кусты и надеясь, что его всё же не заметили бешенные. Об осторожности думать приходилось в последнюю очередь.

К счастью, потревоженное племя всё ещё продолжали орать и бесноваться, по-видимому, напутствуя вдогонку своего главного, и по сторонам никто не глядел.

Наз забыл об усталости. В спускающихся сумерках ему казалось, что он мчится ничуть не медленнее вожака. Вот только девушка не настолько глупа, чтобы не поменять направление. И скрывшись в кустах от бешенных, наверняка рванула в другую сторону. В какую?

Наз чуть приостановился и огляделся. Следов не видать. Куда бы он побежал? – задал себе вопрос. Деревья, деревья, кусты. Но вот впереди расшумелись птицы. Туда.

Бежал долго, временами останавливаясь и прислушиваясь. Потревоженные лесные обитатели теперь устраивали шум в разных сторонах, и он потерял представление о том, где может быть девушка. И где сейчас вожак.

Наз остановился вновь… Стоял долго, заставляя себя не нервничать и не суетиться. Если сейчас не определится, может быть, потом его помощь будет уже не нужна.

Вот показалось… Но огромным усилием воли заставил себя чуть задержаться… Вот, теперь, кажется, то.

Наз побежал дальше уже не останавливаясь и не перепроверяя. Всё, время стремительно убегало. Теперь – как повезло. Той девушке. Наз почувствовал острую жалость и ускорился насколько мог.

Выскочив из очередных кустов он заметил их. Бешеный тянул девушку. Она рвалась и металась в его руках, но силы были настолько неравны, что на мгновение он вспомнил непослушного котёнка в руках Велы.

Девушка боролась молча. И Наз понял, что ей некого звать, не на кого надеяться, её крики могли привлечь только врагов.

Но все эти размышления мелькнули настолько быстро, насколько хватило времени, чтобы бешенный увидел опасность, попытался прикрыться девушкой, но не успел, страшный удар каменным топором в лоб навсегда успокоил его. Наз с удовольствием отметил его тяжёлое падение и неподвижность.

Девушка взвизгнула, оказавшись на земле под могучей рукой бешенного, ужом вывернулась из-под неё и в панике поползла от Наза, не в силах встать. Наз понял, что у него есть только мгновение, чтобы успокоить девушку. Понял, что если она сейчас убежит, гнаться он уже не сможет. Но обдумать слова не было времени, они сами вырвались откуда-то изнутри:

– Не бойся, я свой.

И это «свой» измученная и перепуганная девушка услышала. Взгляд её перестал лихорадочно метаться и остановился на лице парня. Неизвестно, что она смогла разглядеть почти в темноте, но чуть успокоилась.

Наз наклонился над поверженным врагом. Всмотрелся в лицо, в фигуру. Протянул руку и сорвал с шеи шнурок с каким-то предметом.

Глава 26

– Куда они пошли? – не поняла Кида, так и застыла с горячим горшком в руках. Потом опомнилась, живо поставила его на камень.

– Так мне Мотка сказала, – в голосе Велы чувствовалась чуть виноватая нотка, что сама толком не поняла и теперь объяснить не может. – Хвасталась, что они принесут ей самое вкусное, что существует на свете. Бог им даст.

Кида в недоумении смотрела на девочку, пока не заплакал Ланчик. Он-то и вывел мать из ступора.

Этим утром почти все женщины пошли за едой. Припасы оскудели настолько, что появился риск оставить мужчин голодными. А это было бы позором для женской половины, вот и вознамерились ни в коем случае не допустить его.

Даже бабка не пожелала остаться, заявив, что редкая молодка угонится за ней, если дело касается добычи съедобных корешков. И уж ещё более редкая молодка сможет заставить Мотку заниматься тем же.

На месте осталась Кида с детьми. И Вела за помощницу. Вот девочка и поделилась новостью.

– И ещё они принесут волшебную водичку, чтобы не умирать, – добавила свою порцию новостей Иза.

– Так значит, они пошли к тому племени, где в прошлый раз нашли нити и кругляш? – поняла Кида по-своему.

– Наверное, – Вела пожала плечами. Она рассказала всё, что знала.

– Ясно. – Кида нахмурилась. Это могло быть опасным. Напрасно старейшина не запретил ребятам туда возвращаться. – Надеюсь, что к ужину они вернутся.

И в душу закралась тревога. В этот раз всё может закончиться по-иному.

Но долго размышлять не пришлось.

Над обрывом показалась голова деда.

– Вела, беги сюда помогать!

Он ходил в лес испытывать новый лук со стрелами и вот, должно быть, вернулся не с пустыми руками.

Вела поспешила на помощь.

– Козлятки, – всплеснула руками.

На шее деда лежала дикая коза – новый лук не подвёл. А у ног бекали два маленьких ушастых козлёнка.

– Всю дорогу за мной бежали, – рассказал довольный дед. – Я и вспомнил, что собирались пробовать приручить. Вот, принимай новых подопечных. Хватит с котятами да ежами возиться.

– Как же хватит? – испугалась девочка. – Я и с котятами, и с козлятками смогу.

– Ну как знаешь, – легко согласился дед. – Давай-ка их спускать.

– Давай, дед. А как?

– Сейчас вместе кумекать будем.

Накумекали. И теперь малышня во главе с Велой тянула к новым подопечным веточки и листочки. И те их шустро жевали. Лишь самые смятые, Микины, козлята браковали и не желали даже пробовать. Но Мика не особо переживал – сам их пробовал.

Кида поглядывала на детей, но далеко от горшков не отходила. Нынче ей придётся всех потчевать, а после умелицы Сахи главное – не сильно разочаровать соплеменников. Вот и поглядывала в варево, что получается.

– Вроде готово – сказала себе, задумчиво пробуя мягкие зёрнышки чумизы с мясом. – Эх, была – не была, – долила в горшок немного молока. – Вела, веди всех есть.

Малышня уже давно нагуляла аппетит и, услышав приглашение, заторопилась к огню.

Уселись вокруг широкого пня. Дед приспособил его, раз не нашлось поблизости больших камней. И этот пенёк для детей оказался очень удобным. Не слишком высоким, таким, что каждый мог дотянуться до содержимого горшка.

Кида сунула в хваткие ручонки небольшие глиняные плошки, чтобы удобнее было черпать, и трапеза началась.

Кида с чуть заметной улыбкой наблюдала.

Вот Вела тихонько откладывает кусочки мяса из своей плошки на лист лопуха.

«Котятам», – поняла Кида, но ничего не сказала.

Лу вертится во все стороны, ей всё интересно, и каша, и жук, ползущий по пню, и ворона, что каркнула неподалёку, но больше посматривает в сторону козлят.

– А у них выластут лозки? Да, Кида?

Иза ест аккуратно, не спешит, дожидается, пока другие зачерпнут, вперёд не лезет.

Мика черпает и черпает без остановки. И начерпал уже целый рот. Принёс очередную наполненную плошку, а сунуть некуда.

Кида усмехнулась, пошла помогать выкручиваться из ситуации. Уселась в кружок, посадила Мика на колени.

– Ну понравилась каша? Вкусно?

Дети глянули круглыми глазами. А как же? Всегда вкусно. По-другому не бывает.

После обеда Кида завернула самый большой горшок в старую шкуру, так и нести удобней – не обожжёшься, и каша не остынет, подошла к деду:

– Сходишь к мужчинам?

– А как же? – с готовностью вскочил дед, отложил в сторону камни и зубило. – Всё сделаю.

Кида чуть виновато отвела глаза. Негоже ей указывать. Но если сама пойдёт, детей придётся на деда оставлять. Вряд ли это ему больше понравится.

Пока раздумывала, дед уже взобрался наверх и скрылся из виноватых глаз.

Теперь самоё любимое. Кида уселась под деревом, прижала к груди маленького Лана, и сытые дети поползли к ней со всех сторон.

– Расскажи сказку…

– Ладно… Жила девочка. Вот один раз послала её мать в лес за ягодами. Шла она, шла и увидела на земле гнездо. А в нём яички. Одно жёлтое, как солнышко, другое белое, как луна, а третье красное, как раскалённый уголёк. Вот девочка и забрала эти яички и домой принесла…

Огляделась Кида и замолчала. Спят все. Положили головки ей на колени и засопели. Видно, во сне досмотрят, что там с яичками дальше было.

Поглядела на Велу. Та занята, даже сказку не пришла послушать, городит какую-то городушку для козлят. Ветки, палки натащила, что-то соображает. Хотела встать – ей помочь, да жалко детей тревожить. Пусть поспят.

За хозяйскими хлопотами отвлеклась, а теперь, когда переделала всё самое срочное и чуть посидела в тишине, не сразу сообразила, что за печаль тяжелит сердце. Вспомнила. Лок с Гёрой.

Ну куда они пошли?

Вечером вернулись женщины, нагруженные дарами природы, чуть позже уставшие мужчины спустились с обрыва. А ребят всё не было.

Вот Кида и поведала тревожную новость.

Накинулись все на Мотку, стали допытываться, что да как. Да Мотка своё самое вкусное догадалась с ребятами обсудить, а куда они пошли – об этом не сообразила.

Так в тревоге и легли.

Ребят всё не было. И утром они не вернулись.

Глава 27

– Надо идти…

Невыспавшиеся и хмурые соплеменники еле дождались утра. Тревога за Лока и Гёру выгнала из более-менее согретого шалаша в прохладное, только что зародившееся, утро.

И пока Саха гремела горшками, все уселись на свои, уже привычные места, и выжидательно смотрели на главного, что он скажет. Сказал.

– Искать что ли? – не поняла бабка. Никто не понял, куда идти.

– Что ты! Искать! Мир большой. Во все стороны не пойдёшь. А я, так же, как и Кида, думаю, что они пошли в то племя, откуда нити и кругляш стянули. Больше в голову ничего не приходит. Вот туда нам и надо идти.

– А как же мы пойдём?

– Обдумал я всё. Теперь послушайте и рассудите. Надо идти с дружбой. Предложить нам особо нечего. Но добрыми соседями можем стать. Пока… А там видно будет. Но и пользу какую-никакую принести можем. Предупредим о бешенных собаках. Пусть знают. Ну и, главное, про ребят разведаем.

– Может, подарок какой отнести? – ляпнула бабка, не подумав.

Ну какой подарок? Мысленно осмотрели себя и своё хозяйство… Да уж! Но постепенно взгляды всех остановились на блестящих, почти шикарных, шкурах старейшины. Как ему удалось сохранить свою одежду в таком виде – вопрос. Но ничего лучшего у них не было.

Старейшина уловил взгляды, может, даже прочитал в них не очень ясные и не совсем осознанные мысли и провел ладонью по меховой накидке. Блестящая шерсть отразила оранжевый занимающийся восход.

– Найдётся у нас что-нибудь ещё? Мне надеть? – спросил несколько неуверенно старейшина.

– Ну так найдём что-нибудь. Кто из нас останется дома, может и в чём зря посидеть, – так же неуверенно подал идею дед.

– Да! – встрепенулась бабка, – а кто пойдёт?

– Пойдёт… Я, Рача и Санк. Не решил насчёт женщин. Как вы думаете?

Задумались.

– Оно смотря с какой стороны посмотреть, – заявила бабка.

– Говори про свои стороны.

– Ну, к примеру, у тех же тоже женщины есть. Вот и наши с ними попробуют договориться… там, где мужчины не догадаются. А?

– А если это опасно? – Лека обвёл взглядом соплеменников.

Все опустили глаза, вновь задумались.

– А если это опасно для женщин, то и опасно для мужчин, – заявила твёрдо Саха.

– Поясни, – не понял старейшина. Никто не понял.

– Ну смотрите, – Саха попыталась и сама уловить неясную мысль, и до других её донести. – Если то племя отнесётся к нам враждебно, если они погубили ребят и погубят наших мужчин, то большой разницы нет, как нам тогда пропадать. Мы уже одни не выживем.

Посмотрела на хмурые лица и добавила:

– Будем осторожны и мудры. Будем надеяться, что нам повезёт. И верить, что наш бог не даст нам окончательно погибнуть.

– Ну… Тогда собирайтесь и Саха с… Арой. Скоро выходим.