
Полная версия
Альманах «Истоки». Выпуск 16
Конечно, испанская тема Пушкина – одна из жемчужин болдинских драгоценностей слова, побеждающего временные ограничения его жизни. Так из болдинской глуши Пушкин и сам дошёл до стен Мадрида, предаваясь вдохновению, пел вместе с Лаурой и бешено её ревновал, как испанский гранд Дон Карлос; на мгновение стал Каменным гостем, не смирившимся с сердечной слабостью Донны Анны, и главное: Пушкин сказал своё слово о Дон Гуане!
…Дон Гуан! В каждом сердце привитаГрешных помыслов долгая сеть,И твоих продолжателей свитаВсе века о любви будет петь.Это уже мои стихи – взгляд их XXI века… Но Пушкин не мог не знать, что для каждого Дон Гуана всегда есть свой Каменный гость на часах.
Вся правда о Пушкине живёт в его поэзии! Что было в личной жизни поэта, а чего и не было – нам до конца не узнать. Эти слова обращены и к Федерико Гарсиа Лорке!!!
Широко глаза расставлены,Далеко видать душе:В небеса ведут проталины —Небеса близки уже.Федерико – имя звонкое,Как живой реки задор.И строки звучанье тонкоеЖдёт финальных труб аккорд.Портрет Лорки, написанный моими строчками, – это образ испанского поэта, не изменившего своему испанскому небу.
И что же в испанском небе не даёт покоя поэтам и художникам? Может это вертикально летящие облака Эль Греко или звуки огненного фламенко, собирающего поклонников по всему свету? «А небо в ночи сверкало, как круп вороной кобылы», – гласит нам ИСПАНСКАЯ ДОРОГА ЛОРКИ, на которой «смертное эхо затихло гвадалквивирской волной». Да, его Испания скоро будет погружена в ад войны – будет сожжена Герника, мирный город в стране басков. И необратимо «медленно день уходит поступью матадора/ И алым плащом заката /Обводит моря и долы». Небо Лорки – небо корриды!
А какое оно – пушкинское – небо России? Чистое, пасмурное, грозовое? «Небо с овчинку» или «светил небесных дивный хор?» или в Нём на высоком постаменте стоит Пушкин и всматривается вдаль?.. Ведь и «волю неба» поэт, как мог, исполнял и «с лирой странствовал на свете»: иначе не написал бы своё стихотворение «Пророк».
Так, побратимые воспламенённой красотой слова, движутся над нами бессмертное солнце А.С. Пушкина и холодная цыганская луна Ф.Г. Лорки: осенний червонный звон российских раздолий и серебряный сон испанской ночи, звонкая лазурь былинных далей Святогорья и пронзительная синь испанского неба Гранады. Так на стыке юбилеев двух великих поэтов столкнулись Русь, глянувшая в международные просторы, и древняя Испания, заявившая о прорыве из многовекового сплава цивилизаций в новаторскую поэтику испанского языка.
Корни вросли глубоко —Кроны в космической быти…Только поэту легкоЖить в откровенье наитий.КРУГОСВЕТНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПУШКИНА и НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЕ ВЗЛЁТЫ ЛОРКИ – это невероятные открытия, сопряжённые с горячей отдачей души и неукротимой волей к познанию мира. Мы произносим короткое слово ПОЭТ – БУДТО УДАР, РАЗРЯД, ВСПЫШКА, НЕПРЕРЫВАЕМЫЙ СЛЕД – и чувствуем, как Аль-Андалус отзывается в пушкинских генах и кастильские облака, как паруса, проносятся над нижегородскими полесьями России. Нам кажется, что на страницах повести Пушкина «Египетские ночи» импровизатор-итальянец обводит публику пылающим взором героев «Кровавой свадьбы» Ф.Е Лорки, а петенера, испанская Кармен, почти уже готова пропеть жестокую песню из поэмы «Цыганы» А.С. Пушкина и может легко повторить слова Земфиры, признающей только язык страсти, рождающей цыганскую любовь – свободную от ответственности и всяческих обязательств.
А что предсказали нам Пушкин и Лорка, когда, как по острию ножа, прошли над потусторонней стихией мифа и вольного фольклора? Как жить с обнажённой, совестливой душой на грешной земле?.. Но неожиданно Федерико Гарсиа Лорка отвечает нам:
А мир светляков нахлынет —И прошлое в нём потонет,И крохотное сердечкоРаскроется на ладони.По утверждению Лорки: «Миссия поэта дарить душу!» Не случайно его речь «О воображении и вдохновении» не оставляет равнодушным ни одного читателя.
Да и что XX век, а теперь и XXI век изобрели нового в общественной несправедливости и притеснении людей, ищущих человеческое отношение в бесчеловечной реальности войн и диверсий, терактов и нацистских преступлений?
Рука протянута во тьме – Глаза упрямо солнце ищут… А там, где бесы злобно рыщут – Луч приближается к тебе!» (Авт.) И нельзя не воскликнуть, слушая фламенко, уже своими стихами:
Аккорды… И голос дрожащийОт всех потрясений и войн.– Фламенко, твой отзвук скорбящийВ жестокое время рождён!Порой и в нынешнее время нам мерещатся ещё не отжившие в сознании отголоски крепостного права первой половины XIX века, и пушкинское стихотворение «Анчар» преследует воображение иносказательной безнаказанностью «непобедимого владыки». Неужели опять подтверждается пророчество Пушкина: «На всех стихиях человек – тиран, предатель или узник?»
А как быть с повторяющимся из века в век мучительным вопросом: жить по-своему или в общем доме европейского миропорядка, смиряясь с потерей самостоятельного существования? Не эти ли тяжбы и столкновения нашли отражение в программном стихотворении Пушкина «Клеветникам России»? А по какому праву те же франкисты, поднявшие мятеж против законно избранного республиканского правительства, развязали гражданскую войну, залившую кровью многострадальную землю Иберии?.. Спустя года перекличкой звучат мои строки:
Сжатые губы от болиДикого крика страшней:В шквальном обстреле на полеЛица испанских детей…Их корабли увозилиОт беспощадной войны.Кем они стали и были —Знают испанские сны.Будто частью вещего сна или народного эпоса о преданьях старины глубокой слышатся нам и строки А.С. Пушкина:
Ворон к ворону летит,Ворон ворону кричит:«Ворон, где нам отобедать?Как бы нам про то проведать?»Ворон ворону в ответ:«Знаю, будет нам обед:В чистом поле под ракитойБогатырь лежит убитый…»Александр Сергеевич Пушкин пережил Отечественную войну 1812 года, видел сгоревшую Москву и всё знал о великой победе и боевых потерях. ДУМА О БУДУЩЕМ РОССИИ красной нитью пронизывает произведения поэта.
У лукоморья Пушкин с нами,Как вещий сказ, в летах живёт,Но кот учёный вечерамиЗлатую цепь зубами рвёт…Не леший там кота пугаетИ не русалка жертву ждёт…Кот круг за кругом пробегает:Что будет? – знает наперёд!Ему завыть? Да кто б услышал…Сойти с ума? – себе во вред!Когда поэт в России выжил —Он в жизни больше, чем поэт!О том и Лорка рвал рубаху:Испанский дух – борьбы протест.Поэта дар зовёт на плаху,Как чудотворца тяжкий Крест!А.С. Пушкин и Ф.Г. Лорка подняли свой КРЕСТ ТВОРЧЕСКОЙ СУДЬБЫ: услышали своё небо и остались в нём навсегда.

P.S. Стихи и фрагменты статей Ф.Е Лорки, упоминаемые в эссе, представлены в переводах А. Гелескула, М. Цветаевой, И. Тыняновой…
Поэзия
Евгений Степанов

Поэт, прозаик, публицист, издатель, кинорежиссер, автор полнометражных фильмов «Христос-Человечество» и «Основной вопрос». Родился в 1964 году в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского педагогического института и аспирантуру МГУ им. М.В. Ломоносова. Кандидат филологических наук. Печатается с 1981 года. Публиковался в центральной периодике. Автор нескольких книг стихов, вышедших в России, США, Болгарии, Румынии, Венгрии, а также книг прозы и научных монографий. Главный редактор журнала «Дети Ра», газеты «Литературные известия» и портала «Читальный зал». Лауреат премии имени А. Дельвига «Литературной газеты» и премии журнала «Нева». Руководитель Союза писателей XXI века и издательства «Вест-Консалтинг». Живёт в Москве и посёлке Быково (Московская область).
«Не бывает навечно разлук»
Светлой памяти Наталии Лихтенфельд
Неспроста
Архангел Михаил ведёт с Денницей бой.Я, не жалея сил, веду борьбу с собой.Я много говорил. Теперь сомкнул уста.Архангел Гавриил явился неспроста.Раздумья утекли в пустой бездонный чат.Я шёл вокруг земли. Приковылял назад.Я шёл, не зная сам, что счастье на кону.Любил прекрасных дам. А, впрочем, нет – одну.2022
Вдали
Ты шла по улицам земли.Потом пришла в мою подкорку,В мою судьбу, в мою каморку.Наташа, Ната, Натали…И вместе мы с тобой пошли.И замаячил рай вдали.1982
Лучи
Когда оттуда ринутся лучи…
Александр БлокПодумать только – столько лет я продержался в этом мире,Где каждый любит оглоед соперника мочить в сортире.Я продержался потому, что ты была со мною рядомИ освещала эту тьму своим лучистым добрым взглядом.А что теперь? Да хоть кричи от боли – стало очень худо.А всё же тёплые лучи твои доходят и оттуда.2023
Я знаю
Я принял жизнь за лотерею и, как мальчишка, проиграл.Жена погибла, сам болею. Жизнь перешла за перевал.Фиаско. Всё начать сначала я не смогу. Силёнок нет.Стихи нелепы, денег мало, карьерных никаких побед.Слезами-ливнями, печалью пропитана моя стезя,Но и сейчас не привечаю уныния. Нельзя. Нельзя.Я знаю, что свою эклогу я допишу когда-нибудь.А если так угодно Богу, смогу её перечеркнуть.Я знаю, что беда не вечна, не вечны морок и резня…А на участке, как невеста, стоит берёза. Ждёт меня.2022
Книга жалоб
Это была бы не книга мемуаров, а книга жалоб…
Фаина РаневскаяЕсли б ты вернулась – я бы ожил и воскрес, как научил Христос.И коней безумных бы стреножил, и забыл бы разом про артроз.И тогда другая жизнь настала б. Только не начнется никогда.Это не стихи, а книга жалоб. Это не поэзия – беда.Провода обугленные – нервы. Холода кромешные – в груди.…Водка. Чёрный хлебушек. Консервы. Горе, хоть на время уходи!..2022
Домой
Боль, бессмысленность, усталость,Слабенький иммунитет.Слава Богу, мне осталосьЖить не очень много лет.Я земной наелся каши,Вижу свет иной вдали.Я хочу домой, к Наташе,И подальше от земли.2023
Не бывает навечно разлук
Я в себе усмиряю испуг,Сам с собою сражаюсь, как воин.Не бывает навечно разлук.Посему я не смят и спокоен.2023
Доктор
Всё будет очень хорошо.Живу и знаю – миг наступит:И вечный добрый доктор-смертьСумеет излечить меня.Душа взлетит и прямикомОтправится к тебе навстречу.И разлучаться никогдаС тех пор не будем больше мы.И будет мягкая трава,И будет небо голубое.И будет маленький ручейВтекать в одну большую реку.2023
Всё это – ты
Мелодия, синичка в небе,Ребёночек… Всё это – ты,Уехавшая в звёздном кэбеВ Созвездье Вечной Красоты.Я задержался на минуткуВ своей нетопленой избе.И жду такси или попуткуТуда – к тебе.2023
А мы одной с тобою крови
А мы одной с тобою крови.Как жаль, что годы упорхнули.Я помню – мы с тобой в Тамбове.Я помню – мы с тобой в Стамбуле,Москве, Несебре и Берлине,Санкт-Петербурге и Нью-Дели…Точно папанинцы на льдине,Сердцами мы друг друга грели.Пусть жизнь земная жёстче джеба,К нам оказалась слишком строгой, —Когда приду к тебе на небо,Опять пойдём одной дорогой.2023
Иду к тебе
И по земле, и по водеИду к тебе, иду к тебе.По небесам, как по тропинке,Иду к тебе, жуя травинки.Иду к тебе в любой стране.А ты идёшь всю жизнь ко мне.2023
Вместе
Я говорю себе: «Не сметьБродить в лесах тоски постылых!»Ведь даже смерть, ведь даже смертьНас разлучить с тобой не в силах.Мы вместе, на одной волне,Здесь, на земле, теплом согретой.…Покуда ты живёшь во мне —Ты не уйдёшь из жизни этой.2022
Там-и-здесь
Там нет обидчиков-задир, там нет страданий и в помине.Постгорбачёвский злобный мир тебя не мучает отныне.А здесь борьба, а здесь война – добро и зло в смертельной схватке.А там речь ангелов слышна. А там, наверно, всё в порядке.2022
Любовь – это когда альтернатива невозможна
Тону, но люди не заметят,Что мой баркас идет ко дну.Все люди мира не заменятТебя – одну.2022
Посёлок
Мне отключить бы рациоИ память поскорей.Что это, ампутацияДуши моей?Нет, это шанс единственныйНе спятить невзначайИ тихо жить средь лиственниц,Берёз, односельчан.2022

Эпистолярий
Ольга Наровчатова
Сохранение слова

В этом году исполняется 105 лет со дня рождения моего отца, Наровчатова Сергея Сергеевича, крупнейшего поэта фронтового поколения (1919–1981). Во время Великой Отечественной Войны он воевал на Брянском и Волховском фронтах, в блокадном Ленинграде, прошёл с боями Прибалтику, Польшу, Центральную Германию. Все военные годы наши поэты, военкоры, стремились поддерживать переписку, узнавали друг о друге и, что невероятно важно, посылали друзьям, близким и родным свои стихи, записи. Особая их миссия была – сохранение Слова. Каждый день мог быть последним, но правда о войне, обо всём пережитом должна дойти до потомков. Фронтовики сами творили Историю. И те, кто выжил, продолжал выполнять свой долг. Мой отец, в одном из стихотворений написал такие строки:
Тогда нам приказали снять шинели,Не оставляя линии огня.В этой публикации хочу представить трёх поэтов, поскольку сохранены исторические письма двух из них. Формат данной публикации не позволяет расширить этот список. Что означали друг для друга эти люди, читатель оценит. Речь идёт о Давиде Самойлове и Ольге Берггольц. Замечательный поэт Виктор Боков был связан с отцом уже в мирное время дружески, а, главное, не таким частым даже у поэтов – общим интересом к фольклору, оба в этом были мастера и сохраняли не просто Слово, а его народные, исконные традиции.
Теперь напомню читателю самые основные данные об этих поэтах.
Давид Самойлов (настоящая фамилия – Кауфман) (1920–1990) Теперь всему миру известны его строки:
…Сороковые, роковые,Свинцовые, пороховые…Война гуляет по России,А мы такие молодые!1961 г.
Поэт, переводчик. Во время Великой Отечественной Войны был рядовым бойцом, разведчиком; на войну пошёл со студенческой скамьи добровольцем.
Ольга Берггольц (1910–1975)
Во время войны – она в осаждённом Ленинграде, где создала свои поэмы «Февральский дневник» и «Ленинградская поэма» (обе – в 1942 году). На гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища высечены слова поэта: «Никто не забыт, и ничто не забыто».
Виктор Боков (1914–2009)
Собиратель, творец и пропагандист русского фольклора. То же можно отнести к современной русской частушке. Опирался на традиции Кольцова, Есенина. Замечательный поэт-песенник: «Оренбургский пуховый платок» и др. В то же время – автор глубоко серьёзных, даже трагических стихов, где высветилась и тяжёлая часть его биографии.
Письмо Давида Самойлова к Сергею Наровчатову (1944)
Дорогой Серёжка! Поздравляю с прошедшими праздниками. Чорт (так в тексте. – Н.П.) знает, может и впрямь мы скоро увидимся. Вот бы было чудно; мы дёрнули бы доброго бимберу и трепались бы сутки, двое, вместо того, чтобы обмениваться бумажными «соображениями». Всё равно их все не упишешь.
Насчет Борькиных «трёх вариантов» – третий меня не устраивает. Второй – это если жрать будет нечего. Но всё равно, если я выберу второй, то только, чтобы доконать себя на первом.
То, что ты пишешь о своём «русском» цикле, как о «тактической» линии – совершенно правильно. Скажу даже больше – я вижу в этой твоей линии возможности для перерастания в нашу общую «стратегическую» линию. Нашу «стратегию» я вижу достаточно широкой для того, чтобы не предписывать никому манеры мыслить, выбирать слова и образы. Важно единство убеждений, цели, веры, принципов. Я думаю, что оно у нас есть и будет всегда. В этом наша сила.
О теме России и об интернационализме в литературе я думал в разных планах, и у меня сложилось вполне определённое убеждение по этому вопросу.
Осознавая себя как новое явление в искусстве (мои мысли об эстетике касаются всего искусства в целом), мы, прежде всего, должны осознать себя как явление русского искусства. На это есть ряд причин. Я не останавливаюсь на самой внутренней из них, т<ак> сказать, природной, что мы суть русские люди, люди, воспитанные Россией. Это лежит в самой основе нашего искусства.
Дело в том, что нынешний этап развития искусства ещё немыслим вне конкретных национальных форм. Может быть, искусство «космополитическое» по содержанию, для «космополитической» формы ещё нет достаточных исторических оснований.
«Письмо о восьми странах» – превосходная вещь. Комплименты ей не нужны. И ты знаешь, что мы привыкли говорить друг другу любую правду.
Целую тебя и жду новых писем.
Твой Д.
P.S. Праздновал я довольно бурно – после этого даже болел три дня. Получил маленькую медаль.
Д
<На письме-треугольнике:>
П. П. 57872-А
С. Наровчатову
__________________________
П. П. 42264 Д. Кауфман
<Три штемпеля с датами:>
17 11 44
18 11 44
4 12 44
<Штамп:> Просмотрено военной цензурой 06550
Это отношение Д. Самойлова к моему отцу продлилось до конца его жизни и было взаимным. Более того, оно в какой-то мере перенеслось и на меня. Когда несколько лет спустя, я обратилась к нему с просьбой принять участие в книге воспоминаний о Сергее Наровчатове (в чём принимала горячее участие редакция журнала «Новый Мир», и сама идея была, и, позднее, сбор материала именно бывших коллег моего отца), Давид Самойлов ответил мне письмом, которым я могу гордиться. Сама книга вышла в 1990 году: «С. Наровчатов в воспоминаниях современников», Москва, Сов. писатель. С моими воспоминаниями Давиду Самойлову дали ознакомиться ранее, в какой момент, я не знаю. Приведу его письмо, с которого и началась наша недолгая переписка. Хотя лично с ним я была хорошо знакома задолго до этого, и он даже пытался однажды помочь мне в одном актёрском мероприятии, совершенно независимом от моего отца. И, после его ухода из жизни, я посвятила ему стихотворение, которое назвала «Свет со стороны». Его творчество мне очень близко. Это был человек очень деликатный, с постоянным мягким чувством юмора, удивительно комфортным в общении. По крайней мере, таким он был для меня. В их общей молодости, моя мать, Нина Воркунова, оценила его очень высоко, когда он ещё никому не был известен, ещё до войны. А теперь, наконец, приведу его письмо ко мне.

Из Письма поэта Давида Самойлова Ольге Наровчатовой, дочери Сергея Наровчатова
27.11.86
Пярну
Дорогая Оля!
Спасибо за письмо. Сам давно собираюсь написать тебе, ибо часто думаю о Сергее, ты – его живое продолжение. Нет только привычки с тобой говорить. Надо бы её завести.
Хотел похвалить тебя за воспоминания об отце. Это лучшее, что о нём написано. Сам я никак не закончу начатого. Несколько раз принимался, а всё не получается. С таким же трудом пишет Лена Ржевская, но она, кажется, ближе к результату.
Мне бы хотелось описать Сергея в контексте с людьми, с которыми он рос, в соотношениях со временем. Мы ведь не всегда жили рядом, но всегда вместе.
Мы не только дружили умами, но и любили друг друга. В последнюю нашу встречу Сергей сказал:
– Мне тебя физически не хватает.
Наверное, я всё же к январю соберу свои записи. Пусть будет не целое, а несколько отрывков. Не знаю, успею ли написать целое.
Когда будешь составлять том собрания сочинений с письмами, могу дать тебе письма ко мне пярнуских лет. Но с возвратом. Есть ещё одно-два письма военного времени в моём фонде в ЦГАХИ.
Милая Оля! Твою жизнь по письму представляю себе. Сочувствую и понимаю. У меня к тебе – ответное чувство, вроде отцовского. Не забывай нашей взаимной тяги и обязательно пиши. Твои стихи хотел бы узнать, но только не присылай их мне – читать трудно. Лучше я тебя послушаю, когда буду в Москве в конце января. Если захочешь, звони мне в Пярну (8-014-44-42-780).
Дочь твоя мне очень нравится. Генов в ней заложено уйма. Вдруг из них образуется что-то необычайное.
В Москве подарю ей свою детскую книжку «Слонёнок пошёл учиться», если у вас её нет.
Живу я в отдалении от страстей внешних, тем и спасаюсь.
Рядом море.
Будь здорова. Скажи энергичной Теркелян, чтобы подождала.
Обнимаю тебя.
Твой Д. С.
Письмо Ольги Берггольц Сергею Наровчатову

Из письма Ольги Берггольц
г. Вильянди 12/VIII-45
Милый Серёжа!
Получила твою открытку с сообщением о том, что остаёшься там надолго и с обещанием письма – 18 июля, в день своего отъезда из Л-да. Я уж совсем после того, как Ты не ответил на три (3!) моих письма, решила, что ты зазнался и решил раззнакомиться со всеми не орденоносными знакомыми, и потому твоя открытка обрадовала меня.
Но в тот день мы уехали в некий городок Вильянди, откуда пишу и сейчас – на отдых. По приезде же сюда я буквально душевно развалилась на части, – такой сильной оказалась реакция на отдых после 4 лет непрерывного труда, да в особенности последних диких месяцев. Я тупо глядела на природу и паслась, паслась, паслась на траве и лишь недавно начала приходить в себя. И, кажется, уже относительно пришла. Но и сейчас я не могу ещё написать что-либо глубоко-принципиального, кроме того, что очень хорошо отношусь к тебе! Скажи, ты вполне доволен существующим своим положением? Не хочется ли тебе, в связи с капитуляцией япошек, принять цивильное положение, всерьёз заняться литературой и т. д. Мне думается, что пора. Воевал ты достойно, славно и полном смысле – с младых лет. Каковы же перспективы сейчас? М. 6. я могу чем-либо помочь тебе? Я, правда, смыслю в этих делах постыдно-мало, но ты напиши, м. 6. надо с кем-либо поговорить или что?
15 мая с/г видела твою милую, чудесную маму, она была на моём вечере в Лит. музее, потом мы ходили с ней, говорили о тебе. Она сказала, что ты прислал ей очень хорошие стихи, – почему не пришлёшь мне?
Она собиралась что-то предпринять, но не знала ещё твоего отношения к этому… В общем, с нетерпением буду ждать известий от тебя по этому поводу, стихов и т. д.
Ну, о себе я, собственно, всё написала. Отдых кончается, через неск. дней вернёмся на Троицкую. Дошёл ли до вас 5–6 № «Знамени», там моя поэма. Мне очень хотелось бы, чтоб ты прочёл и высказался. Вообще она ещё до опубликования возбудила в лит. среде много разговоров. Одни отнеслись с раздражением – «повторенье», «гиньоль», «почти бесстыдно», – другие, – многие, и среди них, напр. Такая строгая дама, как Е. Усиевич, – с восторгом, – и ряд из этих чит. заявил, что это – «единственное продолжение линии Маяковского», в смысле «Бесстрашной исповеди личности», и т. д. Мне очень занятно, что скажешь ты… Что же касается упрёков в «повторении», то в поэме (написанной, конечно, очень «старомодными стихами») я сама об этом заявила, говоря о себе и Ленинграде:
…Я к твоему пригвождена виденью,Я вмерзла в твой неповторимый лед.В общем, читай сам. Если нет журнала, я пришлю тебе рукопись или даже твой сборничек, – он, кажется, уже вышел. И в нём должен быть портрет, – если они его не испортят клише, – очень хороший и похожий.
Сколько мы опять с тобой не виделись? Более 1,5 лет? Юрка написал потрясающую и предерзостнейшую диссертацию, в сентябре защищает.