Наследница магов. Концы в воду

Постепенно балерина и демон в теле животного стали друзьями. Кот вел самостоятельную жизнь и она была трудна. Как выяснилось, крыс он не ел. С мышами играл, птичек слушал и наблюдал за их полетом с умным выражением на морде. Правда, с его приходом мелкие грызуны сами стали обходить цирковые вагончики дальней стороной.

Иногда Барсик притаскивал откуда-то дохлую крысу. Иззи подозревала что один и тот же «демонстрационный образец» появлялся перед ними по несколько раз, пока окончательно не протухнет. Она кормила кота тем, что удавалось урезать от своих обедов. Когда маленькая балерина создала свой оригинальный номер, стала выступать вместе с клоунами на рынках, появились и заработки.

Цирк останавливался в больших городах и крупных деревнях. Иногда им разрешали занять какую-нибудь площадь в черте городских стен. Тогда Иззи выступала на канате, натянутом между крышами домов. Эти выступления собирали толпы восхищенных зевак. Пока они глазели, задрав головы вверх, кот успевал «поймать» пирожок у зазевавшейся торговки. Если рядом была таверна с открытой верандой, он промышлял по тарелкам едоков. Брать объедки с пола брезговал, ведь он же гордый демон.

Конечно, девочка не знала об этих подвигах. Она старательно покупала котенку куриную печень, потрошки, молоко. Хорошо, что люди, кидавшие монетки в подставленную им шляпу, никогда не видели хвостатого воришку. Он буквально умел растворяться в тенях.

Иззи задумывалась о том, что ее кот ведет себя необычно. Но надолго сосредоточить мысли на странностях Барсика не удавалось. Они как будто ускользали, рассеивались, никак не хотели запоминаться. Ей казалось что черные кошки, попадавшиеся на пути, оберегали ее и иногда даже помогали. Приятели по ремеслу – клоуны Арлекин и Пьеро – учили эквилибристку чтению, счету, письму, а заодно и мелким кражам и мошенничеству. Конечно, последнее было их маленьким секретом. Случалось, что все трое в спешке улепетывали от стражников и темная тень бросалась под ноги преследователей, давая им мгновения, чтобы скрыться. Никогда после они не вспоминали и не обсуждали эти случайности.

Если останавливались в поле, то Иззи с котом ходили на рыбалку. Им нравилось смотреть на солнечные блики, которые ложились на песочное дно от мелких речных волн. Поймав пару пескариков для кота, Иззи училась плавать. Ей нравилась вода, мягкие прохладные струи приятно ласкали кожу. Она не боялась глубины, ловко ныряла и умела справиться с течением. Как будто родилась среди русалок.

Кот воду не любил, она напоминала ему об обстоятельствах знакомства с Иззи. Но и не боялся. Мог подолгу терпеливо сидеть на берегу, наблюдая за мельтешением мальков среди водорослей. Играл с бантиком, который делала для него Иззи. Вел себя, как обычный домашний кот. Только иногда он уходил в тень и пропадал на день или несколько суток. И никто не мог заметить, как и куда сбегает этот лохматый проказник.

Купание именинника

7530 год, вечером после выступления

Таверна носила гордое название Geranium, а местные попросту называли ее Геранью. Этот цветок, нарисованный криво, но старательно, украшал вывеску. Горшки с геранью теснились на подоконниках. Вход был расположен на углу здания – на пересечении двух улиц. Над дверью поднимался вверх на три этажа ряд окон, из которых доносились звуки музыки. Первые два этажа занимала таверна, два вторых – гостиница.

Внутри было шумно, витали запахи еды. Полная трактирщица за барной стойкой цедила пиво из бочки в большую кружку. Основной зал по периметру окружал широкий балкон, опирающийся на массивные колонны. На втором этаже тоже стояли столики. В дальнем углу, у стены межу окном и низким подиумом, где сидели музыканты, было шумно. Студенты махали девушкам руками и, кажется, уже успели слегка выпить.

Молодость стремительна и беспечна. Знакомство цирковых артисток с местной, местами золотой, молодежью произошло случайно. Студенты во все времена и во всех странах большую часть времени испытывают недостаток в деньгах. Этот недостаток свойственен даже детям состоятельных родителей, которые расточительно тратят выдаваемое содержание на попойки или азартные игры.

Когда цирк приехал в город, у веселой компании как раз кончились все средства – и родительские, и стипендия. Поэтому молодые люди слонялись вокруг шатра, выискивая возможность проникнуть внутрь в обход бдительного капельдинера. Попасть на представление им помогла дерзкая Лисса, чтобы слегка подгадить новой администрации. На почве обоюдной люби к проказам у них быстро наладилось взаимопонимание.

Сегодня во главе стола сидел блондин с тонким, почти девичьим лицом. Золотистая челка спадала на левый глаз, придавая ему беспечное и легкомысленное выражение. Между собой все звали его Красавчик, и парню это нравилось. Настоящим именем Иззи не интересовалась. Он отсалютовал им бутылкой шампанского. Его приятель бросил монету музыкантам, заиграл торжественный туш, блондинчик принялся раскланиваться.

– Так у вас здесь что, праздник что ли? – спрашивала Метис, а Лисса уже взасос целовала Красавчика.

– Эдди у нас завтра именинник, но его папочка-душнила затеет церемонии на три дня, заставит со всеми раскланиваться, еще того и гляди, невесту на торжество притащит… Мы решили отметить сегодня.

– Так нельзя же заранее отмечать, – удивилась Метис. – Счастья три года не будет.

– Ничего, мы в магию не верим, – засмеялся кто-то из парней – а Красавчику папа все что годно купит, хоть удачу, хоть счастье.

Тот насупился, толкнул болтуна локтем в бок. Но к столу подошла румяная официантка с большой тарелкой закусок. Все набросились на сыр, огурчики и колбасу. Красавчик попытался шлепнуть девушку по крутому заду, она увернулась, хихикая. Неудачная шутка забылась.

Отмечали с размахом. Именинник едва не подрался с матросом, назвавшим его «красоткой». Иззи спасла ситуацию, предложив соревнование – кто сумеет пройти по перилам второго этажа, тот выиграл. Победитель получит поцелуй. Кто упадет – ставит выпивку для всех. Матросы поддержали пари и дружно ринулись к лестнице. Самый рьяный упал на второй ступеньке, подставив подножку товарищу. Иззи опять показалось, что в толчее мелькнула кошка.

Заводила добрался до перил, встал на ноги и уверенно пошел вперед. Но огромная люстра, висевшая под потолком, вдруг качнулась, будто на нее запрыгнул кто-то не слишком крупный, свет мигнул. Матрос покачнулся, прикрыл рукой глаза и свалился на пол между столиков.

Иззи легко вскочила на широкую балюстраду – для циркачки она была, как ровный проспект. Прошла пару шагов, сделала колесо и соскочила в конце длинного балкона. Матросы признали поражение. Потом все пили за моряков, затем за студентов, после – за женщин. Переместились на второй этаж. После того, как какая-то целующаяся на перилах балкона парочка едва не упала вниз, всю компанию погнали на улицу.

Моряки позвали новых приятелей в порт – встречать рассвет. Иззи хотелось к себе, отсыпаться. В отличие от Лисса, она и Метис почти не пили, но бросить компанию не могли – цирковые своих не бросают. Потащились к морю, благо было недалеко. Выбрались на центральную набережную, где у причала стояли только самые дорогие яхты. Пели песни, жгли бенгальские огни, сидели на парапете. В завершение принялись нырять с широких мраморных ступеней, спускавшихся прямо в воду недалеко от корабельного причала.

Каким образом совершенно пьяный именинник заплыл далеко от берега, никто не понял. Его отнесло в сторону, к пришвартованным у пирса кораблям. Похоже, что он протрезвел и здорово испугался. Матросы опомнились первыми, бросились догонять его вплавь, но было далеко, волны и выпитое мешали пловцам.

Красавчик беспорядочно бил руками по воде, барахтался, лицо его в предрассветном сумраке светлым пятном болталось на волнах. Иззи похолодела, по спине пробежали мурашки. По сердцу будто кошка лапой царапнула. Студенты застыли в растерянности и кто-то отчетливо произнес:

– Если он утонет, губернатор нас всех четвертует, а потом посадит на кол…

– Почему, – спросила Лисса, но ей никто не ответил.

Развязка приближалась. Резко стало пронзительно холодно, поднялся ветер. Парня все ближе относило к борту шикарной яхты, стоявшей у пирса. Иззи побежала. Сбросила длинный, путавшийся в ногах плащ. Стянула через голову свободную рубашку, оставшись в узких кожаных штанах и короткой тонкой майке. Вскочила на канат, тянувшийся от яхты к швартовым кнехтам. Побежала вперед над водой, добралась до борта, оттолкнулась от него и нырнула в холодную воду. В какой-то краткий миг ей показалось, что пролетая мимо иллюминатора она увидела изумленное мужское лицо.

Темная соленая вода оглушила, мигом залилась в уши, но циркачка умела плавать и несколькими сильными гребками поднялась на поверхность. Отфыркиваясь и отплевываясь, закрутила головой. Повезло – она вынырнула неподалеку, почти сразу увидела Красавчика и поплыла к нему. На последнем гребке его голова прямо у нее на глазах погрузилась под воду. Мысленно чертыхаясь, Иззи снова нырнула, ухватила мокрые волосы, потянула кверху.

На яхте зашумели, забегали. Сверху в воду упал спасательный круг, едва не задев ее по голове. Иззи ухватилась за него рукой, зубы стучали. Красавчик висел безвольной тушкой, не подавая признаков жизни. Вокруг что-то происходило, поднялась суета, крики. К ним подплыла лодка, сильные руки матросов втянули циркачку и ее безвольный груз внутрь.

На корабле

Матросами командовал молодой полуодетый мужчина. Приличными на нем были только брюки, черные, как у морского офицера. Выше пояса он напоминал корсара – распахнутая на груди рубашка небрежно заправлена за пояс, под ней – полосатая тельняшка. Из-за выреза выглядывает край затейливой татуировки. На шее болтается кожаный шнурок с подвеской. Волосы заплетены в какое-то подобие косичек. Глаза – светлые, шальные. К вискам разбегаются тонкие морщинки, как будто он всегда улыбается. Губы плотно сжаты. Между бровей залегла гневная складка.

Да он, похоже, здорово разозлился!

Матросы гребли слаженно, умело. Через пару минут купальщиков подняли на палубу яхты. Вторая лодка вылавливала из воды горе-спасателей и высаживала прямо на набережную. Судя по быстро протрезвевшим лицам и мрачным взглядам, неприятности им обеспечены.

Спасенного уложили на палубу, к нему подбежал, судя по чемоданчику с медикаментами, корабельный врач. Иззи отошла к борту. Кто-то сунул ей в руки колючий плед. Она завернулась в него, вся дрожа от пережитого. Мужская рука протянула ей большую кружку, над которой поднималась струйка пара. Иззи глотнула и задохнулась – жидкость показалась обжигающей, но не от температуры. Горло перехватило, по телу побежал жидкий огонь, на глазах выступили слезы. В кружке был грог – ром и совсем немного горячего чая.

Человек, который дал напиток, наклонился, взял ее рукой за подбородок. В лицо ей смотрели льдисто-голубые, очень светлые глаза. Иззи утонула второй раз за эту проклятую ночь. Забыла дышать, голова закружилась. Показалось, будто падает, но не вниз, а вверх, стремительно уносится в бездонное черное небо с россыпью звезд. Две из них были пронзительно сияющими и холодными. И вот теперь она действительно испугалась.

Мужчина выпрямился, обратился к врачу:

– Осмотрите ее, Джон, похоже, это шок. Как бы нам не получить неприятности накануне старта регаты.

– Да, капитан, – ответил человек, занимавшийся Красавчиком. Тот уже не лежал, как сломанная кукла, а надсадно кашлял, отплевываясь водой.

Врач подошел к Иззи, взял ее за руку, принялся щупать пульс и заглядывать в глаза. Пока шел осмотр, капитан поинтересовался, насколько плох второй спасенный.

– Ему повезло, – заметил Джон. – Он довольно быстро потерял сознание и поэтому почти не наглотался воды.

– Тогда вызовем полицию и сдадим этих красавчиков, – заметил капитан, почти угадав прозвище одного из спасенных.

– Нет, нет, давайте обойдемся без полиции! – опомнилась Иззи.

Вокруг толпились люди. Джон отпустил ее руку, повернулся к собравшимся и сообщил, что девушка пришла в себя и во врачебной помощи не нуждается.

– Не надо в полицию, – повторила Иззи, выпрямляясь.

Аркадий Франциевич старался все вопросы решать без вмешательства официальных властей. Маленькая труппа путешествовала по всей огромной Пацифиде, легко (а часто и безнадзорно) пересекая границы маленьких герцогств, баронств, княжеств. Пошлину стражникам платили только на таможне больших государств, поэтому у цирковых частенько случались мелкие нелады с законом. То документы забудут оформить, то декларацию неправильно заполнят, то провезут что-то, чего не следует видеть полицейским. Иззи привыкла, что своих подводить нельзя.

– И что же мне делать с двумя мокрыми оборванцами? – раздраженно спросил капитан, вздернув вопросительно идеальную русую бровь.

– Мы не оборванцы! – возмутилась Иззи и оглядела себя.

Краска бросилась ей в лицо, а затем стремительно залила шею. Плед сползал с плеч, а на ней была только крохотная майка – белье, которое она надевала под рубашку. Тонкая ткань прилипла к груди и предательски подчеркивала каждую линию тела. Мокрые брюки противно липли к ногам. Она растерянно обернулась, рассчитывая найти поддержку на берегу.

Увы, друзья Красавчика, увидев суету на дорогой яхте, позорно бежали. На набережной остались только Метис и Лисса. Одеты они были по цирковой привычке очень просто, по-мужски: в рубашки и брюки под просторными плащами. Любая горожанка сочла бы такой вид неприличным.

Капитан окинул всю компанию презрительным взглядом. Лицо у него было злым и отстраненным. И это, вместо того чтобы смутить, разозлило маленькую цирковую балерину. Какого беса, она отработала полный день, устала, хотела отдохнуть, а вместо этого дважды спасала задницу богатого засранца. Но претензии предъявляют не ему, а ей!

Взгляд капитана изменился, складка на лбу разгладилась, уголки губ вздрогнули, будто он сдержал усмешку. Он смеет еще и смеяться! Иззи казалось, что от нее сейчас пойдет пар, так она злилась.

В этот момент Красавчик наконец перестал кашлять и что-то сказал окружающим его матросам. Они зашумели, капитан отвернулся, подошел и протянул руку студенту, помогая ему подняться. Красавчик постарался выпрямиться и даже показался Иззи старше, чем она думала раньше. Они о чем-то переговорили с капитаном, на берег отправился вестовой и через пятнадцать минут их уже свели по сходням на пристань и посадили в чью-то карету.

Девочки подбежали к ним с плащом и рубашкой подруги в руках. Иззи обернулась к капитану, стоявшему у дверцы кареты. Протянула руку, положила на сгиб локтя, привлекая к себе внимание. Он вздрогнул, но потом молча посторонился и пропустил внутрь Метис и Лиссу.

Капитан захлопнул дверцу, кивнул кучеру и карета тронулась. Внутри было довольно темно, но тепло. Красавчик нащупал пальцы Иззи и молча сжал подрагивающей рукой. Поехали по окружной дороге, мимо поля, где стоял шатер шапито. Именинник высадил их за поворотом ближайшей улочки и уехал дальше. Расходиться не стали, забились в комнатку Иззи, завернулись втроем в одно одеяло. Так и задремали, умостившись поперек узкой постели. Через пару часов надо вставать, чтобы идти развлекать горожан.

Трудности роста фамильяра в мире, почти лишенном магии (заметки Белиала)

Привыкнуть к новому миру было непросто. Я ничего не забыл при переносе, но из-за нарушения сроков перенос произошел не полностью. Основные магические способности я мог активировать, только перейдя на теневую сторону. В первый год этот переход происходил внезапно, в самые неожиданные моменты. Каждый раз, когда на лохматую черную шкуру падала густая темная тень, мои лапы начинали растворяться, хилое тельце растворялось лужицей тумана и только зеленые глаза еще несколько мгновений продолжали отбрасывать зеленые всполохи.

Ловить мышей в таком нестабильном состоянии было невозможно, но ловля вредных грызунов и не входит в мои планы. Мы с моей подопечной должны быстренько овладеть магическим даром, разучить несколько самых мощных заклинаний и овладеть миром. Ну а потом можно и домой, к папочке. Такой триумф позволит мне вернуть свое законное место в демонической иерархии!

Как же я ошибался! Первые шаги давались невероятно тяжело. В этом мире было слишком мало магии. Еще хуже то, что он был экранирован от моей привычной реальности. Мои послания не доходили до брата, который и организовал мне эту «командировку». Жив ли он сам? Все ли в порядке дома? Горят ли котлы в цеху кающихся грешников? Не тают ли льды в хельхейме у грозных воинов в рогатых шлемах? Сыты ли мои адские гончие? Столько хлопот, а я здесь прохлаждаюсь в теле черного кота…

Магическое развитие моей подопечной буксовало. Точнее, магии в ней и вовсе не было. Я бросил бы все и сам прыгнул в горящий камин, чтобы прервать это бессмысленное бытие, но однажды заметил что Иззи видит сумрачный мир. Не всегда, не умеет отличать очевидную реальность от магического уровня, не способна общаться со мной мысленно. Но она замечает меня, когда я тенью следую за ней в ее подростковых авантюрах!

Эти приключения зачастую оказывались весьма опасны. Много раз мне доводилось спасать девчонку как минимум от выволочки, а как максимум – от заключения в каменный мешок. Через некоторое время я понял, что магия вокруг есть. Это тонкая, эфемерная энергия, с которой не получится обращаться при помощи примитивных заговоров или пентаграмм. Предстояло разобраться в том, что же произошло в этом мире и как подтолкнуть к пробуждению магический дар Иззи. На это я потратил почти 5 лет.

Под тенью банкротства

7530 год, первый день месяца румянций

Иззи снилось что-то странное. В зыбком тумане мерещилось незнакомое, бородатое и надменное лицо, словно перечеркнутое болью. Бой колоколов, топот копыт, скрип телег, тревожный звук труб. Ее словно звали, но зов оборвался на низкой ноте, затих, оставив вибрацию на кончиках пальцев. А потом черное облако, ощетинившееся острыми иглами, обрушилось ей на грудь.

Это был уже не сон – девушка вздрогнула, попыталась оттолкнуть верткий клубок лап, когтей и зубов вялой от сна рукой и раскрыла глаза. Бася вернулся с ночной охоты через окошко, прыгнул со ставни прямо на спящих, требовательно заурчал что-то среднее между «мяу» и «мясо». Он явился вовремя, вокруг уже поднялась суета, артисты собирались в город, зазывать зрителей на вечернее представление. Пришлось вставать, втискиваться в старенький костюм, почти на ощупь седлать Астрею. Метис и Лисса зевали, успев переодеться за пять минут и догнав Иззи на выходе.

Цирк стоял на грани разорения. Они пришли в приморский городок в тревожное время. Обычной весной эти края расцветали. Жители радостно встречали тепло и солнце, наперегонки бежали на представления и щедро вознаграждали артистов. Но этот год как будто оказался под знаком черной луны. Все не ладилось, беда, как грозовая туча, собиралась на горизонте. В беспечном приморском городке у губернатора заболела жена. Весенние заморозки побили всходы на полях. В воздухе ощущалось уныние.

Для маленького цирка год начался с траура. Их умный, хитрый, ловкий и добрый Аркадий Франциевич скончался в знобком лютенарии в середине зимы, оставив дела в полном беспорядке. Его сразила какая-то опасная и древняя хворь, эпидемии которой уже давно были забыты. Им не удалось достойно организовать прощание – тело осталось в больнице университета, в глубоком погребе, в распоряжении магических лекарей. Хотели и всех цирковых запереть и заморозить в стазисе для большей безопасности государства, но цирк остановился за пределами городских стен. Они быстро свернули шатер шапито и отбыли ночью, в самую вьюгу, не дожидаясь встречи с городской стражей. Гнаться за ними не стали.

Догнали их чуть позже кредиторы и долги. Все кредитные бумаги старого директора выкупил бывший полицейский Дучо Мандарино, решивший выйти в отставку и открыть свое дело. Этим делом стал цирк. Дучо распродал тех животных, которых удалось сбыть, разогнал оркестр, оставив одного человека, и попытался организовать из имевшихся в наличии дам переездной бордель. Породистых лошадей приобрел мелкий барон для разведения в своей конюшне. Медведя выкупил бургомистр городка, через который они проезжали, для домашнего зоопарка. Тигра все боялись, поэтому о продаже не думали, а трех низкорослых и крепконогих лошадок пришлось оставить, чтобы везти вагончики с оставшимся цирковым имуществом.

Хуже всего получилось с самой доходной частью плана Дучо – его личным борделем. На новую работу с радостью согласилась только толстая Ольгинда. Но ее единственным клиентом оказался сам Мандарино. Он быстро подпал под очарование ее массивной фигуры, зычного голоса и крепкой руки. Когда директор попытался заикнуться о свободах холостого мужчины, выяснилось – избавиться от женщины не так-то просто. Фокусник, долгое время изнывавший в тисках этой зрелой любви, мстительно хихикал и радовался, что сумел выскользнуть из оков ее пухлых рук.

Оставался самый лакомый «товар». Юные акробатки и балерина, танцевавшая на канате. Но и тут Дучо ожидала неудача. И Лисси, и Метис были достаточно опытны, чтобы сразу пресечь наглые попытки директора свести их за кулисами с богатыми посетителями цирка. У Лисси был покровитель, какой-то дальний родственник, служивший стражем. Она пригрозила пожаловаться «дядюшке». У Метис подрастал сын, живший где-то в южных провинциях со своей теткой и бабушкой. На предложение «пройти в ложу всего на полчасика и подзаработать» она так отходила директора своей расшитой блестками, но потертой и пыльной туфелькой, что он еще дня три прятал от всех заплывший багрянцем левый глаз.

Самой незащищенной оказалась Иззи. В свои 17 лет она просто не сталкивалась с тем, кто мог бы хотя бы слегка задеть ее сердце. В труппе все мужчины были старше и видели в ней младшую сестру или племянницу (ведь Иззи выросла в цирке). Даже клоуны давно уже привыкли к ней, как к приятелю по играм и проказам. Все они втайне грезили о великой любви, которая поможет им вырваться за пределы тесного, пропахшего звериным запахом и трудовым потом, кольца арены. Но Иззи ни разу не влюблялась и не собиралась торговать тем, что по ее мнению ничего не стоило (или стоило слишком много).

За коллег вступились остальные артисты. Дрессировщик так зловеще пощелкивал замком на дверце тигриной клетки, что Дуче предпочел убраться подальше. Но своих попыток не оставил. Время тянулось в вялом противостоянии. Директор зазывал в ложу богатых мужчин, девушки прятались в кулисах и после представления сбегали из цирка через лазейки в шатре. Они даже сложили в сундучок обычную одежду и, приезжая в новый город, оставляли ее в комнатке в таверне, снятой на троих.

Новый директор получил по просроченным векселям весь цирк, вместе с договорами артистов, животными и ангажементом на текущий год. Если труппа сможет собрать достаточно денег, то зимой наступит срок для выкупа. Труппа сможет стать свободной, получить обратно все имущество и выбрать себе нового главу. Все они старались, но деньги утекали в карман директора, а у артистов копились долги – за еду, за корм для животных, за все подряд. Все они искали шанс где-то раздобыть сразу много золота, но понимали что это – сказка. Тем не менее, надо было собирать побольше зрителей, поэтому они и бродили по улицам, развлекая прохожих и обещая «необыкновенное» вечернее представление.

Иззи преследуют неприятности

Еще одно утро, в точности похожее на другие. Если бы не ночное купание и новое знакомство. Хотя столкновение Иззи и капитана (как его зовут, интересно) трудно назвать полноценным знакомством. Клоуны двигались лениво, автоматически выполняя простые трюки и время от времени выкрикивая что-то бодрое, но большую часть этой рекламы не было слышно за звуками, издаваемыми человеком-оркестром.

Мерный шаг лошади усыплял Иззи, несмотря на окружающий ее шум. Она щурились на солнечный свет и сквозь ресницы видела в промежутке между крышами домов паруса величественной бригантины, подкрашенные в складках алыми всполохами восходящего солнца. Процессия повернула, следуя изгибам узкой улочки и двинулась от берега. Паруса остались за спиной. В голове было пусто и гулко.

Хорошее, в целом, утро.

А потом Астрея решила, что наезднице пора проснуться. Их небольшая команда как раз вышла на площадь, к городскому фонтану. Кобыла коварно наклонилась над бортиком, изображая, что хочет напиться. Задремавшая окончательно Иззи скользнула вбок и триумфально свалилась в воду, подняв брызги во все стороны. Рыжий клоун ржал, как конь. Астрея шарахнулась от него в сторону, спугнув парочку прохожих. Белый стряхивал воду с пышных манжет и тоже рыдал от смеха. Вот теперь они действительно привлекли внимание публики! Собачки радостно вертелись, еще больше увеличивая кутерьму и всеобщую свалку.