Записки танкиста. Моя французская сестра

Отжимаю сцепление, включаю заднюю, танк чихает, дергается, но не заводится. И не останавливается, гад! В тримплексах всё быстрее и быстрее удаляется небо. Мы катимся задом вниз.

– Курсант,– голос в шлемофоне становится спокойным, – Успокойся и правый рычаг на себя!

Танк, уже набравший изрядную скорость, резко разворачивается поперёк дороги и замирает. Открываю люк, и сразу по шлему бьет нога – рыжий вылез из башни:

– Вылезай!

Меняемся местами. У меня дрожат руки, и я благодарен инструктору, хоть и очень обидно, когда тебя бьют сапогом по голове.

С третьей попытки танк заводится, и мы благополучно переезжаем сопку. Мотор рыжий сержант не глушит, но сам вылезает на броню.

– Сюда иди! Чукча, блин! – мне достается еще одна оплеуха.

В батальоне учебно-боевых машин служат одни суки. Это знают все курсанты.

Ну этот вроде не особо здоровый… И вокруг никого… тайга вокруг.

Бах!

Рыжий инструктор, не издав не звука, падает с танка прямо в грязь. Он стоит на четвереньках и по-детски всхлипывает. Через пальцы течёт кровь. Нос, похоже, сломан. Вот так номер! Даже немного его жалко.

Но это продолжается не долго…

Рядом останавливаются два танка. К нам бегут трое сержантов и без лишних разговоров кидаются на меня.

Сержанты быстро сравнивают счёт. Но они слишком злые, чтобы головой думать, мешают друг другу! Главное, не упасть!

Сапоги вязнут по щиколотку в грязи, передвигаться очень тяжело.

– Гаси его! – кричит рыжий, – он мне, падла, нос сломал!

Танковый шлем здорово смягчает удары, поэтому я и не падаю.

Придурки… Хотят меня свалить, а тянут в разные стороны…

– Конец вам, козлы! – я срываю с головы танковый шлем. От шлема тянется провод с тяжелой металлической гарнитурой на конце, и ей я изо всех сил бью ей по голове одному из нападающих.

Вообще-то он должен уже упасть и затихнуть, в кино обычно так бывает, но на деле, он не падает, просто меня теперь бьют по голой голове. Ой! Зря я шлемофон снял!

 И вдруг… голос ротного… как в тумане…

– Стоять! Фамилии! Кто командир?! – ротный не то что бы злой, он скорее удивленный, что я ещё стою на ногах.

– Посмотрите! Он ему нос сломал! – жалуются на меня грозные инструктора

Ротный бегло оглядывает меня:

– Ехать сможешь?

– Конечно! – говорю.

Я сейчас даже летать могу.

– Тогда все по машинам, в полку разберёмся!

Один за другим заводятся танки, ехать ещё долго и скоро стемнеет. Но почему-то у меня чувство уверенности, что все пройдёт хорошо.

И типы эти мне ничего не сделают, они меня теперь боятся. И марш закончу хорошо, и в Ляличи эти страшные меня не пошлют.

Глаз заплыл и полностью закрылся, второй глаз приходится постоянно протирать. Я улыбаюсь разбитыми губами. Грязь летит брызгами в разные стороны, ревет двигатель. Надо мной, в просвете между облаками разгорается луна.

В роте все обсуждают произошедшее. Бельдыев, заехавший на марше в болото, возмущённо размахивает руками.

– Я своему тоже хотел дать в глаз! И дал бы, пожалел просто… Давай говорит, ныряй! А я ему что, водолаз?!

–Так ты ж танк утопил!

– Ну!

– Что ну! За что трос-то цеплять, если крюк под водой?! Правильно он тебя нырять заставил! Сам утопил, сам и ныряй!

– А ты чё не нырнул?

– А я и танк не утопил! Беспонтовый ты боец, Бельдыев! Не хочешь ты родину защищать!

– А нафига мне это надо… Эх, зря я ему не врезал!

А через неделю случилось чудо! В часть неожиданно приехал мой отец! Он был в командировке и решил проведать меня. Отец и ротный закрылись в канцелярии, а я стоял за дверью и переживал.

Сейчас ему ротный скажет, какой я раздолбай, танк вожу плохо, наряд несу плохо, дневальным вообще на тумбочке сижу… Не дай бог ещё припомнит, как мы со Сташем на электрощит ссали, а нам прапорщик пендалей надавал…

Скажет – плохой солдат, ваш сын! Прямо-таки, херовый! А отец поморщится, как он всегда делал, когда я ещё в школе учился, вздохнёт и отмахнется, вроде, да он такой всегда был, чего с него взять…

– Собирайся, едем во Владик! – отец выходит из канцелярии. По его лицу не понятно, что там ротный сказал, – на два дня увольнительная у тебя!

Ого! Целых два дня! Прямо награда «за проявленную храбрость»!

Мы спускаемся, молча, по лестнице, и вдруг отец спрашивает меня.

– Неужели с тремя дедами дрался? Ты ж никогда особо не отличался… эээ… драчливостью…

И я вдруг понимаю, что главную свою награду я только что получил! В голосе папы слышно восхищение! Вот как оно, выглядит, оказывается!

– Да ничего такого, – говорю, – так вышло.

И мы выходим из ворот части и идём по направлению к трассе. По обеим сторонам грунтовки всеми цветами осени разгорается тайга. Тишина, и слышно, как кукушка отсчитывает оставшийся срок моей службы. Ох, и кукукать же ей ещё…

Мы разговариваем и смеёмся, я рассказываю о своих приключениях, о ребятах, о танках. Рассказываю, как Сташ с колейного моста рухнул, как я катился вниз на заглохшей машине… Отец слушает и удивленно качает головой. Черт! Да это мой звездный час! Знал бы, ещё раньше ввязался бы в какую-нибудь битву!

– Мама тебе письмо передала, – протягивает конверт отец, – сказала, ей очень нравятся твои новые стихи. Особенно Восточный ветер. У неё все хорошо, учебный год начался, тетрадки опять стопками, ну ты помнишь…

– О! Ты русский? Студент? – спрашивает капитан с танковыми петлицами, он явно рад увидев меня.

– В роте хранения служить хочешь?

Ещё спрашивает! Конечно хочу! Там же танки новые, откатал, поставил на консервацию и всё! Заглядывай под брезент только на проверках!

–Так точно, – говорю, – с удовольствием! А куда ехать?

–Тут недалеко, – уклончиво отвечает капитан, – вон машина внизу стоит, бери вещи, я пока твои документы заберу.

Хватаю рюкзак и бегу через плац! Я уж думал на точку куда-нибудь в тайгу пошлют!

Перемахиваю борт зила и влезаю в кузов с пятью очень-очень грустными бойцами. Что-то тут не так… О, одного, кстати, знаю! Это ж Валера с седьмой роты!

– Куда едем-то, народ?

– В Ляличи! – грустно закуривает Валера, – вот же, твою мать свезло-то!

СГУЩЕНКА И ЗАМПОТЫЛ

Зимой роте хранения выдавали сгущенку. Ну, как выдавали… то есть, положено было выдавать. Видать, где-то было прописано, что сгущенка лучшее средство от угольной пыли и дыма, которым мы дышали в кочегарке.

Про сгущенку узнал Валера, когда помогал писарям в штабе какие-то бумаги разбирать.

– Две банки в день! – кричал Валера в каптёрке, – Две! Банки!

– Ага, – лениво прореагировали мы.

– Значит надо вопрос поднять!

– Допустим, – сдержанно ответили мы

– Пойди в штаб, – серьёзно сказал Карамзин, – и плюнь зампотылу в лицо! Тогда точно дадут.

– Вы меня поддержите если что? – не унимался Валера

– Не исключено…

Службу в Ляличах мы начали с Валерой вместе, в одной машине приехали в часть, поднялись на четвёртый этаж и несмело зашли в расположение постоянного состава.

В казарме царил полумрак – половина лампочек были разбиты. Койки, в отличие от учебки, стояли бессистемно по всему помещению, не признавая здравого смысла и прямых углов. Дневального не было, не было даже тумбочки дневального! Какие-то бородатые мужики бродили взад-вперёд с сигаретами в зубах, достаточно быстро я понял, что многие бухие.

–Эй, Шайба! К тебе молодёжь прислали! – долговязый чувак в майке с интересом разглядывал нас с Валерой, – курить есть?

– Я не курю.

– А кого это волнует?! Я тебя чё, спросил ты куришь или нет?! Ты чё, самый умный?! – долговязый ухватился двумя руками за мою хэбэшку, – курить, сука, давай!

Валера быстро протянул ему пачку Космоса.

– Мышка, отвали от них! – из каптёрки появился квадратный тип с погонами старшего сержанта на расстегнутом кителе от парадки. На ногах были треники и тапочки.

– За мной идите, – сказал Шайба.

Я таких чуваков видел раньше, только в Парке Горького, они там обычно в тельняшках плавали пьяные в фонтане.

Шайба принёс новую форму, погоны и петлицы красного цвета и заставил нас подшиваться.

– Значит так! Вы теперь не курсанты какие-то там, бакланьё похабное. Вы – молодёжь роты хранения! Элита полка! Постоянный состав! Самое главное, – Шайба на секунду задумался, мне кажется, он не знал, что самое главное, – чтобы у вас всегда было курить! Остальное потом объясню.

– Я не курю.

– Не волнует никого! Можешь не курить, но чтоб сигареты всегда в кармане были, вдруг я захочу курить!

Шайба строго оглядел нас и продолжил.

– Учитесь курсантами командовать, и чтобы вас все боялись! Завтра ПХД в полку, пол стеклить будете, вернее накопаете курсов, они будут стеклить, а вы контролировать.

– А может мы быстренько сами, впятером? – робко спросил я Шайбу.

– Не дай бог! – отрезал Шайба, – Курсантов копайте! Я проверю! А сейчас подшивайтесь и отбой.

Подшиваться в учебке, меня всё-таки научили. С новой формой, конечно, возни всегда побольше – ушить куртку и штаны, укоротить и подшить обратно манжеты, пришить петлицы и погоны, воротничок… Работы на пару часов, так что спать мы легли только часа в три. Выбрали с Валерой соседние койки, и поставив их более-менее ровно и отрубились.

Проснулся я от длинных автоматных очередей. Сухо, как удары хлыстом трещали два калашникова.

Тататататата.... татата…

Стрельба была слышна из туалета. Первое, что я увидел, были расширенные от ужаса глаза Валеры.

– Что за фигня? – прошептал он, – китайцы?!

Из туалета раздавались пьяные голоса и смех, потом звук передергиваемого затвора и снова бесконечная очередь.

Татататата…

Из двери туалета шёл дым. Дым красиво светился красным и зелёным – стреляли трассерами. Звенели о кафель падающие гильзы, визжали срикошетившие от чугунных бачков пули.

Тататата.... татататата…

– Идиоты, – вздохнул Шайба и лёг обратно, – опять оружейку вскрыли.

– Кто это? – выдохнул я.

– Дембеля из матобеспечения… Салют устраивают придурки. В честь приказа своего. Сейчас весь полк здесь будет, – Шайба закрыл глаза, пытаясь опять уснуть.

– А они не боятся, что их за вскрытие оружейки посадят?

– Нет, – коротко ответил Шайба, всем своим видом показывая, что разговор окончен, – не боятся.

В туалете больше не стреляли, там кто-то ржал как лошадь, потом включили кассетник. На всю казарму зазвучала песня группы Мираж.

Музыка на-а-ас связала

Тайною на-а-ашей стала…

– Нет, ну это уже слишком! – Шайба решительно открыл глаза и начал вставать. Правда он тоже не сильно торопился, от этих отморозков можно было ждать чего угодно.

– Выключите музыку, дебилы! – кричит Шайба и возвращается в горизонтальное положение.

– Пошёл на хер! – кричат пьяные дембеля из туалета.

– А им там стрелять не страшно? Там же кафель, железо… Под рикошет нефиг делать попасть!

– Им сейчас ничего не страшно, – вздохнул Шайба, – они через перегородки деревянные стреляют, которые между кабинками, так красивше!

Захлопали двери и топот сапог наполнил казарму. Музыка замолчала. В роту забежал дежурный по части с двумя курсантами. У курсантов в руках было… ничего, у дежурного макаров. На лестнице грохотали сапоги. Из туалета уже доносились удары и сдавленные крики, вязали дембелей. Дембеля не сопротивлялись, они были пьяные и счастливые.

– Поздравляю! – сказал нам Шайба, не открывая глаз, – вы в Ляличах!

На следующий день, умываясь, мы с удивлением смотрели, как молодые из роты материального обеспечения тщательно замазывают дырки в перегородках пластилином и закрашивают поверх масляной краской ядовито-зелёного цвета. Всё происшедшее ночью казалось нереальным и тупым. Мы переглянулись, пожали плечами и отправились в расположение выполнять задание Шайбы.

Сдвинув в сторону койки, мы разобрали осколки стёкол и сели на пол. Ага, значит в Ляличах технология другая! Пол здесь не каблучат, пол стеклят, то есть попросту скоблят осколком. Самим стеклить было нельзя, а работа должна быть сделана. Мы приуныли.

Валера вздохнул, посмотрел на наши хмурые рожи и решил действовать.

– Сейчас, – сказал он и побежал в полковой магазин.

– Думаю, решил за пачку сигарет выменять пару курсантов у строевых, нам вчера молодые из ремроты посоветовали, – глядя в окно, задумчиво сказал Карамзин.

Но мы плохо знали Валеру. Он решил так – если бухать и расстреливать туалет из боевого оружия здесь считается нормальным, то накопать живых людей, это вообще пара пустяков. Постоянку, частью которой мы вчера стали, все боялись, как огня.

Через полчаса к нам в роту ввалилось целое отделение курсантов узбекской национальности. Все выглядели ошалевшими и испуганными. Вероятно, о ночной стрельбе они уже слышали. Улыбающийся гордый Валера, отобрав ремни и шапки, расставлял работников по местам. Русский язык знали не все, пришлось самому мелкому работать переводчиком.

– Валера! Как? Где ты их столько взял?!

–У них сержант кретин! – улыбнулся Валера, – привёл их строем в чипок, ну, говорит, стой раз-два, ждите, я за сигаретами. Ну, а я вышел раньше него. Говорю – за мной шагом марш раз-два!

– И никто ничего не сказал?! – мы начали ржать

– Не! Я ж сержант, а ихний – младший сержант! В остальном они пока не разбираются – первый месяц служат, наверное!

Так Валера проявил в первый раз свои способности. Он оказался сообразительным и изобретательным, и хотя смельчаком он не был, конфликты обходить умел, не помню чтобы его били. Очень скоро Валеру выбрали комсоргом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.