Ремонт Земли. Трансатлантическая история экологической реставрации

И все же в отчете Лепротти самой обширной категорией является ущерб, причиняемый лесу спонтанными естественными процессами: «Природа портится (или, точнее, вырождается), когда растения стареют, достигнув определенной точки зрелости». Лепротти добавляет, что не всем деревьям удается достичь зрелости ввиду болезней, бедности почвы и прочих факторов, которые служат сокращению продолжительности их жизни. Другие деревья страдают из-за того, что растут слишком близко к соседним деревьям: света и почвы становится меньше, чем необходимо. Лепротти делает вывод, что больше всего ущерба лесам Пьемонта наносят спонтанные, естественные причины; устранение этого ущерба потребует широкомасштабных усилий человека. Для Лепротти, как и для любого другого человека XVIII века, энтропийное и стихийное разрушение леса казалось большей проблемой, чем антропогенная деградация. С его точки зрения, плохой менеджмент является меньшим злом, чем отсутствие хорошего, а нанесенный лесам ущерб возникал из-за того, что человек недостаточно ответственно относился к уходу за ними. Следовательно, жители подопечных Лепротти альпийских регионов просто не прилагали должных усилий по восстановлению земель, подверженных стихийной деградации.

Во времена Лепротти люди видели в природе главную угрозу ей самой, что теперь является для нас достаточно чуждой точкой зрения. По крайней мере в Америке сегодня мало кто допускает, что дикая природа приходит в упадок и разлагается, если ее оставить без присмотра. Большинству современных американцев будет чужд и взгляд, что деятельность человека, как правило, облагораживает природные системы, а не наносит им ущерб. Как показал один опрос, большинство американцев предпочли бы оставить свои национальные леса нетронутыми вместо того, чтобы доверить их человеческому управлению. Тем не менее европейцы, в частности итальянцы, продолжают верить в способности человека к управлению окружающей средой. Как будет показано в следующей главе, даже спустя 100 лет после доклада Лепротти итальянские методы ведения лесного хозяйства продолжали отражать его предположение о том, что природа наносит ущерб земле, в то время как человечество обычно улучшает ее. Большинство итальянцев продолжали смотреть на мир сквозь ту же призму, что и граф Бюффон, веря, что лишь вмешательство человека может сделать дикие леса пригодными и благоприятными для жизни.

Конечно, многие американцы тоже долгое время считали своей миссией укрощение грозной и строптивой природы. Как утверждают Л. Маркс и Д. Най, на протяжении XIX века в Америке доминировал культурный нарратив о поселенцах, которые приплыли на первобытный континент и подчинили его себе с помощью технологий. Затем, к началу XX века, все больше американцев стали следовать примеру Марша и рассматривать человека и культуру, а не природу как главную угрозу окружающей среде [Berlik 2002; Marx 1964].

Лепротти предложил ряд решений по восстановлению поврежденных альпийских лесов. Существует множество мер, но для ясности их можно разделить на три типа: позитивные, требующие действия; негативные (законодательные), препятствующие действию; сочетающие в себе оба типа.

Негативный подход, как объяснял Лепротти, включал бы в себя комплекс запретных и ограничительных мер, направленных против крестьян, живущих в альпийских горах, при этом он предупреждал, что такие запреты часто неэффективны, а жесткие меры наказания приводят только к заполнению тюрем: «Ущерб лесам наносят не злостные преступники, а отчаявшиеся люди». Вместо этого он рекомендовал снять вину с крестьян и положиться на позитивные меры или (по возможности) сочетать их с негативными. К позитивным мерам, писал Лепротти, можно было бы отнести восстановление лесов путем посадки деревьев в соответствии с оптимальными условиями произрастания каждого вида и в достаточном удалении друг от друга. Сюда же относятся меры по защите молодых растений от пасущихся животных: «Прежде всего лес должен храниться в чистоте». Для того чтобы хранить лес в чистоте (pulire il bosco), автор предписывает подстригать сорные травы, обрезать бесполезные ветви и удалять мертвые деревья. Этим Лепротти вновь транслирует распространенное в его время убеждение в том, что восстановление леса – это вопрос противодействия спонтанной деградации. В Италии XVIII века ответственность за разрушение окружающей среды в конечном счете возлагалась на природные силы [AST-1]. Утверждение о том, что мыслители эпохи Просвещения и другие домаршианские деятели всегда ставили природную активность выше человеческой при поиске причин экологических проблем, может показаться преувеличенным. Не только ущерб лесам, но и загрязнение воды, возникновение смога, истощение почвы и вымирание животных видов – все это в какой-то мере связывалось с человеческой деятельностью и американцами, и европейцами задолго до выхода в свет книги «Человек и природа». Г. Д. Торо, один из непосредственных предшественников Марша, в 1846 году сокрушался, что с тех пор, как он впервые сплавился на лодке по Уолденскому пруду и восхитился окружающими лесами, они были опустошены лесорубами. «Как нам наслаждаться пением птиц, когда вырубаются рощи, где они гнездятся?» – вопрошал он [Buell 1995]. В 1849 году один фермер жаловался, что земля близ Братлборо в штате Вермонт была столь истощена, что «пяти акров было недостаточно, чтобы прокормить старенькую овцу в течение лета» [Judd 1997]. К этому времени законодательными органами Массачусетса, Нью-Гэмпшира, Вермонта и Мэна были приняты законы, устанавливающие закрытые сезоны охоты на оленей в целях сохранения их популяции. Сам Марш признавал растущую обеспокоенность населения разрушительным влиянием человека на окружающую среду. В своей нью-гэмпширской речи 1856 года он говорил: «Я знаю, что в последнее время эта тема широко обсуждается в Соединенных Штатах Америки, но ее важность еще не оценена по достоинству». Таким образом, американцы и европейцы уже имели некоторое представление об ущербе, причиняемом природе человеком, однако большинство из них все еще не осознавали масштаба проблемы. В своей книге Марш показал, что ущерб был поистине ужасающим.

Ученый стал рупором нового (характерно американского) движения, которое ставило под сомнение убеждение в том, что разумная и сознательная человеческая деятельность всегда идет на пользу природным системам. Он предупреждал, что люди не только непосредственно вредят природе, но и делают это неожиданно, неосознанно и непреднамеренно. Ближе к концу книги «Человек и природа» Марш отмечает: «Я не раз упоминал о побочных и непрошеных последствиях человеческих действий как часто более весомых, чем непосредственные и желаемые результаты оных» [Marsh 1965]. Как мы можем видеть из отчета Лепротти, до Марша ответственность за деградацию природы в гораздо меньшей мере возлагалась на человека. Марш стал одним из первых проповедников защиты окружающей среды и реставрации как морального долга человечества. Марш, которого его жена Кэролайн называла последним из пуритан [Lowenthal 1990], подчеркивал, что человек неcет прямую ответственность за тот ущерб, который наносит природе.

Марш по ту и другую сторону Атлантики

Как американцы, так и европейцы обратили внимание на книгу «Человек и природа». Первый тираж в 1 000 экземпляров разошелся всего за несколько месяцев. Вскоре рецензии на книгу появились в американских, британских, во французских, в итальянских и русских изданиях. Хвалебный тон рецензентов по обе стороны Атлантики свидетельствовал о том, что идеи Марша нашли широкий отклик. Тема причиняемого окружающей среде вреда начинала будоражить умы человечества, и теории Марша о непрямом разрушительном воздействии человека на природу вкупе с его доказательствами медленных темпов естественного восстановления экосистем произвели на читателей должный эффект. В отличие от экологических фаталистов Марш предлагал конкретный план действий: человек как главный виновник деградации природы должен перейти к менее разрушительным методам землепользования и искать способы устранения уже причиненного ущерба.

Акценты, расставляемые европейскими и американскими рецензентами книги «Человек и природа», разнились. Американцы особо приветствовали предостережения Марша о склонности человека вредить окружающей среде, в то время как европейцы выделяли его высказывания о том, что человечество должно заняться восстановлением природы. Американские обозреватели сделали из книги «Человек и природа» вывод о необходимости создания заповедников и ограничения человеческой деятельности, в то время как их европейские коллеги призвали к более интенсивной реставрационной и мелиоративной деятельности. Таким образом, жители двух континентов по-разному восприняли идеи Марша.

Как отметил один из американских рецензентов, если задать кому-либо вопрос, чего своими действиями на планете Земля добился человек, в ответ мы, скорее всего, услышим привычные дифирамбы предприимчивости и техническому прогрессу. Автор отвергает эту оптимистичную точку зрения и приводит обширный список примеров того ущерба, который человек причиняет природным системам, а затем (вслед за Маршем) хвалит предложения по защите адирондакских лесов. Этот автор подчеркивает важность усилий по консервации и предотвращению деградации, но он едва ли упоминает о необходимости устранения существующих повреждений. Другой американский рецензент также обходит стороной призывы Марша к реставрации, повторяя вместо этого то, что человечество уничтожает дары природы, «которые при должной защите могли бы быть источником неиссякаемых богатств»6.

Европейцы же сделали другие выводы из книги «Человек и природа». Один британский рецензент, признавая, что многое в книге «американского Ивлина» было правдивым и обладало практической ценностью, все же не был убежден в склонности человека разрушительно влиять на природу. Он сомневался, например, в том, что люди могут истребить целый биологический вид, несмотря на заявления Марша об обратном. Комментируя слова Марша о вреде вырубки лесов, этот рецензент скептически заметил: Марш «кажется, забывает, что сохранить первозданные леса для многих стран означает сузить пространство, отведенное человечеству Провидением. Слишком уж сильно он прислушивается к “гласу деревьев”, позволяя им говорить в свою защиту». Этот британец считал мелиорацию земли более важной, чем предотвращение деградации7.

Французские и итальянские рецензенты также склонялись к положительной оценке человеческой деятельности, соглашаясь при этом с Маршем в необходимости реставрации. Они чувствовали, что продолжающийся упадок их садов требовал принятия решительных мер по восстановлению. Французский рецензент писал: «Наиболее важным сейчас представляется восстановление части полезных сил природы, ее плодородия… Общество вступает в эпоху реставрации, реконструкции и реплантации». Аналогичным образом итальянский рецензент вопрошает: «Кто не наслышан о наших многострадальных альпийских горах? Наш мудрый автор показал, почему все говорят о необходимости восстановления лесов». Другой итальянец также высоко оценил вклад Марша, с удовольствием отметив, что «восстановительным действиям человека» посвящен большой раздел книги. Третий связал призывы Марша к реставрации с процессом объединения и возрождения итальянской нации: «Теперь, когда Италия поднимается с колен, [Марш] заставляет нас задуматься над проблемой приведения земель Италии в состояние, более подходящее для процветающей и могущественной нации. Мы должны восстановить природу, которой позволили пойти прахом из-за недостаточного ухода». Французы и итальянцы, чьи страны страдали от истощения лесов, почв и рек, видели главный посыл книги «Человек и природа» в необходимости поиска новых методов восстановления пришедших в упадок земель8.

Конечно, мы не будем делать широких обобщений из столь скромной выборки рецензентов. Однако можно заметить, что читатели разных континентов и стран неодинаково восприняли многогранное послание Марша. Американцам импонировал новый взгляд Марша на экологический ущерб, возлагающий особую вину на человека. Европейцев же вдохновил его призыв к восстановлению, который возлагал на людей особую ответственность. Итальянцам, в частности, было легко согласиться с Маршем в том, что люди должны прилагать больше усилий для восстановления поврежденных земель.

Европейцы продолжали развивать древние традиции восстановления земель, которые Маршу довелось наблюдать и комментировать во время написания книги. Но в отличие от европейцев Марш скорее призывал к устранению деградации, вызванной человеком, чем к борьбе с естественным вырождением. Как мы рассмотрим далее в этой главе, множество новых природоохранных законов, которые будут приняты по обе стороны Атлантического океана, отразят эти разные взгляды на проблемы окружающей среды. Американцы, стремившиеся устранить угрозу со стороны человека, лоббировали консервационные меры, кульминацией которых стало создание национальных парков, а также закон о лесных заповедниках (1891), ограничивший деятельность человека в лесных угодьях. В 1887 году Канада основала свой первый птичий заповедник (на территории нынешнего Саут-Саскачевана), за чем в 1890-х годах последовало создание и ряда других новых резерваций. В то же время европейцы, видя угрозу со стороны природы, направили усилия на реставрацию. Так, ближе к концу XIX века некоторые европейские страны приняли законы о восстановлении лесов: Франция – в 1860 году, Швейцария – в 1876 году, Италия – в 1877 году. В 1882 году во Франции была создана Service de restauration des terrains en montagne, или Служба восстановления гор, занимавшаяся возрождением растительного покрова в горных регионах и укреплением подверженных наводнениям горных склонов. В 1888 году в Италии был принят новый (доработанный и улучшенный) закон о лесовосстановлении. Он был настолько передовым для своего времени, что немецко-американский эксперт по лесному хозяйству Бернхард Ферноу назвал его «одним из лучших законов такого рода, где бы то ни было существующих». Италия продолжала находиться на острие реставрации9.

Итальянские заимствования

Полезным будет более тщательно изучить те итальянские контексты, из которых Марш сперва заимствовал, а затем продвигал свои идеи на их основе. Переезд Марша в Италию не только позволил ему ознакомиться с наиболее интенсивно обрабатываемыми землями Европы, но и дал ему возможность пообщаться со многими ведущими экспертами того времени в области гражданского строительства, лесного хозяйства, гидрологии и садоводства. Помимо посещения реставрационных проектов в Тоскане, Маршу также довелось наблюдать восстановление лесов близ Турина. Там он обнаружил, что на пустынных склонах холмов итальянцы активно культивировали робинию ложноакациевую – в то время экзотическое растение, происходившее из Северной Америки. Марш также живо интересовался разработками Национальной лесной школы, основанной в 1869 году в Валломброзе близ Флоренции. Он оставил ей в дар семена зимостойких сортов североамериканских хвойных, образцы которых растут там и по сей день10. Всякий раз, когда позволяли служебные обязанности (особенно в жаркие летние месяцы), Марш отправлялся в Альпы или Апеннины, где он присматривался к новым методам ведения лесного хозяйства [Fossombroni 1835].

Возвращаясь в уединенное пространство своего кабинета, Марш приступал к работе, неустанно проверяя собранные им факты и дополняя свои теории. Личная библиотека из 13 000 томов, которая после его смерти была отдана Университету Вермонта, содержала ошеломляющий ассортимент публикаций о взаимодействии человека и природы. Марш часто ссылался на немецких натуралистов, таких как Г. Ренч, а также французских и голландских инженеров, таких как В. Старинг и А. Сюррель. Таким образом, он не ограничивал себя лишь итальянским опытом. Однажды Марш даже писал Дж. Бигелоу, послу Линкольна во Франции, что французские мыслители внесли больший вклад в его идеи, чем представители любой другой страны. Тем не менее он в значительной степени полагался и на итальянских экспертов, повсеместно цитируя их в своих работах. Беглый просмотр каталога его личной библиотеки показывает, что по меньшей мере одна седьмая названий была на итальянском – больше, чем на любом другом языке, кроме английского. Более половины из этих итальянских книг были опубликованы после 1863 года, когда Марш начал уделять больше внимания реставрации. Итальянские эксперты в области землеустройства много писали о восстановительных практиках. Заметки, оставленные Маршем на полях их публикаций, свидетельствуют о том, что он позаимствовал немало их идей. Марш писал, что «ни одна страна не произвела столько способных авторов, писавших о ценности леса и общих последствиях его уничтожения, чем Италия»11. Особый интерес Марша вызывали статьи, написанные для различных конкурсов эссе, которые проводились итальянскими научными обществами. Задача многих заключалась в поиске новых идей в борьбе с наводнениями, засухами и обезлесением, что демонстрировало растущее для итальянцев значение защиты окружающей среды. Например, еще в 1792 году Флорентийское экономическое общество предложило премию за лучшее эссе на тему «Интеграция лесного хозяйства в общую экономику провинций» [Bene 1793]. Другие подобные конкурсы были напрямую посвящены проблеме реставрации. В 1844 году Ломбардский институт науки, литературы и искусств запросил предложения по тематике конкурса эссе, проводимого им дважды в год. Одной из предложенных тем была такая: «Растения Ломбардии, которые растут быстро и легко, а также обеспечивают хорошее топливо и прибыль». Кроме того, предлагалось, чтобы эссеисты посвятили свои работы «состоянию лесов в Ломбардии и тем мерам, которые следует принять для его улучшения». Еще одно предложение заключалось в том, чтобы авторы эссе обсудили вопрос, каким образом лучше заниматься выращиванием и сохранением горных лесов – посредством государства, деревни или корпорации. В результате институт предложил премию тому эссеисту, который лучше всего расскажет о «способах восстановления горных лесов в Верхней Ломбардии и о том, как впоследствии сохранить их и извлечь из них пользу» [Sulli 1985]. Всего на конкурс было представлено 25 работ. Победитель Ф. Мегушчер и занявший второе место П. Кайми написали (каждый) эссе объемом в книгу, которые Марш внимательно прочел и процитировал в книге «Человек и природа» [Caimi 1857]. Среди прочего Мегушчер писал, что расположение лесов влияет на местные погодные условия, а Кайми утверждал, что вырубка лесов изменила гидрологию альпийских гор. Объемная вторая глава работы Мегушчера, озаглавленная «Об искусственном воспроизводстве лесов», описывала различные способы размножения деревьев (семенами, луковицами, саженцами и т. д.). Возможно, именно благодаря ей Марш проникся большей уверенностью в возможностях реставрации [Meguscher 1859].

Еще одним свидетельством глубокого влияния итальянского опыта на деятельность Марша являются те похвалы, которые он расточал в адрес природопользователей и теоретиков-натуралистов этой страны. Он назвал речного инженера Э. Ломбардини, который проектировал акведуки Северной Италии, «высшим авторитетом в этом вопросе»; оценивал трактат К. Каландры по ирригационному праву как «один из самых передовых и всеобъемлющих», даже рекомендовав его Конгрессу США для изучения; счел учение Ф. Менготти о причинах эрозии почвы наиболее убедительным в своем роде. Многотомник А. де Беренгера “Studii di Archeologia Forestale” (1859–1863), вышедший в свет незадолго до книги «Человек и природа», возможно, был любимым произведением Марша: он называл его «самой глубокой работой по социальной истории леса из когда-либо опубликованных» [Marsh 1887].

В этой первопроходческой работе по экологической истории де Беренгер, бывший первым директором Лесного института Валломброзы, описывал то, как леса, когда-то покрывавшие обширные территории древнего Средиземноморья, пали жертвой римских захватчиков, которые впоследствии разработали объемный свод законов о пользовании лесом. Де Беренгер также проводит различие между искусственными и естественными лесами. Эта дихотомия встречается во многих итальянских трудах XIX века о лесном деле. Она основана на степени вмешательства человека: так называемые искусственные леса культивировались людьми, в то время как естественные росли спонтанно, служа запасом семян. Однако де Беренгер показал, что взаимодействие человека и леса может принимать различные формы, находящиеся между этими двумя крайними вариантами. К примеру, он отличал искусственное омоложение лесов от естественного: в первом случае люди самостоятельно высаживали деревья на лесных полянах, во втором – просто рыли борозды для опадающих семян и убирали листву вокруг проростков. Де Беренгер пояснял, что люди могут участвовать в восстановлении лесов прямо или косвенно, активно или пассивно. Некоторые виды реставрации требовали более активной роли человека [De Bérenger 1965].

Гидролог Менготти, писавший о способах восстановления растительности в холмистых местностях, помог Маршу развить понимание итальянских методов реставрации. Самая известная работа Менготти – “Idraulica Fisica e Sperimentale”, или «Физическая и экспериментальная гидравлика» (1816), – включает в себя главу под названием «Подражание природе», которая в принадлежавшей Маршу копии была прямо-таки исписана его заметками. В ней Менготти описывает то, как деревья, мхи, кустарники и прочие растения можно высаживать вместе таким способом, что образуется своего рода «лоскутное одеяло» из корней и побегов, которое служит укреплению сухой земли. Затем он демонстрирует то, как более крутой рельеф можно стабилизировать с помощью каменных стен или защитных дамб. В таком случае накапливающийся грунт будет образовывать ровные участки, пригодные для полноценного корнеобразования, а природа сделает все остальное. По словам Менготти, имитация природы требует особого подхода к земле и растениям, применения как сельскохозяйственных, так и инженерных методов [Mengotti 1816]. Проблема восстановления растительности на лишенных плодородия землях выходит за рамки одного лесоводства. Когда в XIX веке в Италии проводились горные работы по борьбе с наводнениями, в них участвовали смешанные команды из лесоводов и инженеров, которые занимались созданием защитных насаждений вкупе с водохранилищами. Итальянцы понимали, что лучших результатов можно добиться только в том случае, если обратить пристальное внимание на взаимосвязь между множеством природных элементов.

Еще одним термином, весьма распространенным в итальянских работах, которые цитировал Марш, был bonifica. Начиная по крайней мере с XVII века этим словом стала обозначаться совокупность способов мелиорации или улучшения качеств сельскохозяйственных земель, таких как осушение болот, внесение удобрений, посадка деревьев, строительство плотин и т. д. Современник Марша, флорентийский агроном Козимо Ридольфи расширил понятие bonifica, включив в него вышеупомянутые проекты по облагораживанию гор, обозначенные как bonifica montana. Гидрологи, агрономы и лесоводы вскоре стали называть практически любой проект землепользования, приносящий пользу людям, разновидностью bonifica. Осушение прибрежных болот в Маремме, строительство канала Кавур в Пьемонте, посадки робинии ложноакациевой на залежных полях Ломбардии и близлежащих горных склонах – все это стало считаться bonifica. Научные и сельскохозяйственные общества стали уделять большое внимание совершенствованию этих многочисленных методов мелиорации земель. Уверенность Марша в способности человека обратить вспять процесс деградации окружающей среды во многом проистекала из изучения понятия bonifica и связанных с ним полевых проектов. Тем не менее Марш неоднозначно относился к любому проекту, целью которого объявлялась мелиорация (или улучшение – лучший вариант перевода слова bonifica). Для Марша смысл реставрации был не в постоянном улучшении, а в устранении ложных и вредных улучшений [Sereni 1961; Casanova 1929].

Итальянцы также говорили о необходимости восстанавливать, менять и реставрировать землю, а не просто улучшать ее. Восстановление прежних условий, возвращение к более раннему, выгодному, иногда и романтизированному состоянию природы были целями землеустроителей почти столько же долго, как и bonifica. Итальянское руководство по теоретическому и практическому лесоводству 1833 года рекомендовало реставрацию популяций лиственных деревьев в целях повышения продуктивности и стабильности лесов. Член Комитета содействия лесным интересам Италии в 1866 году писал: «Хотя существует общее согласие о необходимости восстановления лесных хозяйств, присутствует также широкий спектр мнений о том, как именно это должно быть осуществлено». Однако, призывая к реставрации, итальянцы лишь косвенно критиковали влияние человека на природу: они считали, что проблема кроется в недостаточности действий людей. Марш, напротив, прямо винил человеческую деятельность, что видно также из подзаголовка его книги: «Человек и природа, или О влиянии человека на изменение физико-географических условий природы» [Salvarezza 1883; Simonetti 1866].