Можно ли простить?

– Где ты был?

Он не поднимает на меня глаз, продолжает смотреть в свою чашку, будто там есть ответы на все вопросы. Я чувствую, как раздражение накатывает волной.

– Игорь! Где ты был?

– Работал, – коротко отвечает он, наконец бросив на меня быстрый взгляд. – тебе не надоело спрашивать одно и тоже? Или ты хочешь услышать какой-то другой ответ?

– Всю ночь? Каждый день? – мой голос дрожит. Я больше не могу сдерживаться. – Ты уходишь утром и возвращаешься глубокой ночью! Мы даже не видимся! Ты вообще помнишь, что у тебя есть семья?

Он молчит. Я вижу, как в его глазах мелькает раздражение. Это выводит меня из себя ещё больше.

– Почему ты не хочешь говорить со мной? Что происходит с нами?

– Ничего не происходит, – холодно отвечает он. – Это ты сама себе что-то накручиваешь. Происходит работа, блядь, проекты. Ты же вроде заграницу хотела в бархатный сезон?

– Я с тобой просто хочу быть.

– Я что около юбки твоей болтаться должен? Или ты мамой моей заделалась? Так моя, слава Богу, живая! Все, хватит накручивать себя!

Эти слова, как удар по лицу. Я вздрагиваю. Накручиваю? Я? Разве я не вижу, что наш брак рушится? Разве я не чувствую это? Его отсутствие, его холодность – это всё не моё воображение. Но Игорь продолжает игнорировать это, отрицает реальность, в которой мы больше не вместе. Не в унисон.

– Ты больше не спишь со мной. Ты даже не пытаешься быть рядом. Ты больше не любишь меня, правда? – мои слова звучат как приговор. В этот момент я понимаю, что произношу то, чего боялась больше всего. Истина. Она нависает над нами, как тёмная туча, готовая разразиться бурей.

Он поднимается с места, наконец-то взглянув мне прямо в глаза. В его взгляде – усталость и раздражение. Но я хочу видеть что-то другое. Хочу увидеть боль, сожаление, что угодно, лишь бы подтвердить, что он ещё что-то ко мне чувствует. Где былая вспышка злости, бешенства, дикости. Ничего нет.

– Инна, – его голос звучит тихо, слишком тихо. – Прекрати.

Прекрати? Как можно прекратить любить? Как можно прекратить пытаться спасти то, что разрушается прямо на глазах?

– Нет, не прекрати! Я хочу знать правду, Игорь. Ты любишь меня или нет? – мой голос разрывается на высокой ноте, я чувствую, как слёзы подступают к глазам, но не могу позволить им выйти.

Он молчит. Эта тишина оглушает меня сильнее любых слов.

– Ответь мне! – я практически кричу.

– Я не знаю, Инна, – его голос наконец разрывает тишину. Эти три слова, такие простые и такие ужасные, звучат, как последний удар в сердце. Я смотрю на него и понимаю, что это конец. Или почти конец. – Не знаю, чего ты хочешь от меня! Я должен как попугай повторять, что люблю тебя? Так я не герой сериала.

Он разворачивается и идёт к двери, но прежде чем выйти, тихо произносит:

– Я пойду спать в гостиную.

Глава 8

"Иногда потерять – это единственный способ найти."

Катя уехала. Казалось бы, я должна была бы почувствовать облегчение – ее постоянное присутствие в нашем доме, как тень, раз и навсегда исчезло. Больше не нужно видеть ее улыбающееся лицо за ужином, больше не нужно замечать, как она случайно касается Игоря. Ее больше нет здесь. Теперь она в своем общежитии, решает свои "личные дела", как она сказала. И я могла бы наконец вздохнуть, но что-то внутри меня не дает сделать этого. Это странное, но навязчивое ощущение, будто я потеряла что-то важное. Ведь я так хотела, чтобы она ушла. Я надеялась, что с ее отъездом все вернется на круги своя. Что Игорь снова станет тем самым мужчиной, которого я любила. Тем, кого я выбирала снова и снова, несмотря ни на что. Я так хотела верить, что Катя была причиной наших проблем, причиной его холодности. Но вот она ушла, а я по-прежнему чувствую, как между нами с Игорем стоит невидимая стена. Я стою в ее пустой комнате. Остались только пустые стены, несколько книг на полке и запах ее духов, который все еще витает в воздухе, как призрак. Я должна была бы почувствовать облегчение, но почему-то мне грустно. Пахнет разлукой. Пахнет тем, что не вернется.

Я выхожу из комнаты и прикрываю за собой дверь. Словно с этой дверью я закрываю целую главу своей жизни. Но не ту, которую хотела бы. Я спускаюсь по лестнице и слышу, как Игорь возится на кухне. Его шаги такие знакомые, но в то же время чужие. Когда он перестал быть частью моего мира? Когда мы стали незнакомцами?

– Игорь, – произношу я его имя, словно надеясь, что оно вернет его ко мне. Он поднимает глаза, кивает. Его лицо спокойное, его глаза пустые. Какое-то время я не могу произнести ни слова. Просто смотрю на него. На человека, который еще несколько месяцев назад был всем для меня, а теперь кажется настолько далеким, что я боюсь, что никогда больше не смогу его достать.

– Катя уехала, – наконец, говорю я, пытаясь завязать хоть какой-то разговор.

– Да, – коротко отвечает он, не поднимая глаз от газеты. Я чувствую, как внутри меня поднимается боль. Еще одна попытка вернуть его. Еще одна неудача.

Я ненавижу эту тишину. Она давит на меня, словно свинцовая плита, заполняет все вокруг, заставляет задыхаться. Игорь всегда был разговорчивым. Мы могли часами говорить обо всем – о работе, о детях, о жизни. А теперь я с трудом выдавливаю из него одно слово.

***

В тот вечер я решила, что больше не могу так. Нужно что-то делать. Мы больше не можем жить, как два соседа, которые случайно оказались в одной квартире. Я больше не могу терпеть эту дистанцию между нами. Я решила, что нужно вернуть нас к тому, что было раньше. И я начала с самого простого – романтического ужина.

Я приготовила его любимое блюдо. Все было как в те дни, когда мы только начинали нашу жизнь вместе. Красное вино, свечи, легкая музыка на фоне. Я надеялась, что это поможет нам. Я думала, что если мы просто сядем вместе, как раньше, поговорим, то что-то изменится. Я думала, что смогу пробить эту стену, которую он воздвиг между нами. И вот он сидит напротив меня. Мы пьем вино, едим ужин. Я говорю о детях, о том, как они растут, какие у них успехи. Он кивает, улыбается, но его глаза все еще пусты. Его ответы короткие, словно он присутствует здесь только телом, а душа его далеко. Мне кажется, что я разговариваю с тенью, с фантомом того человека, которого я любила.

– Ты помнишь, как мы ездили в тот отпуск на море? – начинаю я, надеясь разбудить в нем воспоминания, которые могли бы вернуть нас назад. – Ты тогда так смеялся, когда Ося упала в воду и подняла панику, будто ее унесло течением.

Игорь улыбается, но его улыбка не доходит до глаз. Она будто заученная, пустая, как маска.

– Помню, – говорит он, но его голос звучит так, будто он не здесь. Как будто он говорит это просто потому, что должен что-то сказать.

Я чувствую, как внутри меня поднимается волна отчаяния. Я не могу пробиться к нему. Как будто между нами стекло, толстое, как аквариумная стена. Я вижу его, но не могу до него достучаться. И тогда я делаю последний шаг. Я протягиваю руку через стол и касаюсь его руки. Его кожа холодная, как лед. Я чувствую это холодное отчуждение даже в этом простом прикосновении. Но я не отступаю. Моя рука скользит по его запястью, и я чувствую, как его пальцы дрожат.

– Игорь, – шепчу я, пытаясь вернуть его взгляд к себе. – Мы еще можем вернуть это, ты знаешь?

Он смотрит на меня. Его глаза становятся мягче, но все равно остаются далекими. Он сжимает мою руку, но это сжатие слишком слабое. Оно не говорит мне, что он готов бороться. Оно говорит мне, что он готов сдаться.

– Ты устал? – спрашиваю я, хотя знаю ответ.

– Да, – шепчет он, отворачиваясь. – Просто устал.

Как же я ненавижу эти слова. "Устал". Он всегда устал. Но устал ли он от работы? Или от меня? Он больше не хочет бороться за нас. Но я не могу сдаться. Я не могу позволить всему разрушиться. Мы прошли слишком много, чтобы просто все бросить. Я встаю и подхожу к нему. Мои руки обвивают его шею, мои губы касаются его щеки. Я пытаюсь почувствовать тепло, которое когда-то было между нами. Но вместо тепла я чувствую холод. Я целую его медленно, как когда-то раньше, но его губы остаются неподвижными. Его руки лежат на столе, не касаясь меня.

– Игорь… – шепчу я, продолжая искать его взгляд. Я хочу его вернуть. Я так сильно хочу, чтобы он снова был моим.

Он медленно поднимается. Я чувствую, как его рука скользит по моей спине. Его прикосновение такое слабое, что я едва его чувствую. Но я все равно держусь за этот момент. Я хочу верить, что это что-то значит. Мы целуемся, но это не тот поцелуй, который у нас был раньше. Это как тень поцелуя. Как фантом.

Мы переходим в спальню. Я надеюсь, что близость сможет вернуть нам то, что мы потеряли. Его руки касаются моей кожи, но в них нет огня. Он делает все, как обычно, но я чувствую, что он не здесь. Его тело рядом, но его душа далеко. Как будто это просто механика, как будто это просто обязанность.

Когда все заканчивается, я лежу рядом с ним, чувствуя себя опустошенной. Его тело рядом, но я не чувствую его тепла. Я поворачиваюсь к нему, но он уже отворачивается, укрываясь одеялом. Это не тот человек, которого я знала. Он больше не мой. Я больше не его. Я закрываю глаза, пытаясь прогнать слезы, но они сами текут по щекам. Я хотела вернуть его. Я думала, что смогу. Но вместо этого я чувствую, что потеряла его еще больше. Он рядом, но я не могу его достать. Эта ночь становится для меня последней каплей. Я не могу больше игнорировать правду. Мы больше не вместе. Мы просто существуем рядом. Как два посторонних человека, которые случайно оказались в одной постели. Мы потерялись. И я не знаю, как нас найти.

***

На следующий день я просыпаюсь с тяжестью в груди. Тихие звуки за окном напоминают мне о том, как мир продолжает двигаться, как бы я ни пыталась остановить его. Я не хочу вставать, не хочу начинать этот день, зная, что все останется таким же. Я возвращаюсь и вижу, что Игоря уже нет в постели. Он снова ушел рано. Опять выбрал работу вместо меня.

Я выхожу на кухню, где сидят наши девочки. Ося весело болтает с сестрами, а Валя смотрит на меня пристально, будто пытается что-то понять. Я замечаю ее взгляд, но избегаю его. Я не готова к ее вопросам. Я не готова объяснять, почему папа больше не с нами, хотя физически он все еще здесь.

– Мам, – Валя наконец-то говорит, и ее голос звучит осторожно. – Папа уехал на работу рано? Опять?

Я киваю, стараясь выглядеть спокойной.

– Да, он на работе, – говорю я, хотя внутри меня все кричит от боли.

Валя молчит. Она смотрит на меня с тем удивлением, которое всегда появляется, когда дети начинают догадываться о том, что что-то не так. Ее глаза становятся грустными, но она не спрашивает ничего больше. Я чувствую, как внутри меня все обрушивается. Я больше не могу держаться. Эта боль становится невыносимой. Я больше не знаю, как быть с этим. Как быть с нами. Как быть с ним. Весь день я провожу как в тумане. Мысли о том, что все кончено, не покидают меня. Даже когда я готовлю ужин, когда занимаюсь с девочками уроками, когда отвечаю на звонки, я все время думаю об одном. Что будет дальше? Что я должна сделать? Как вернуть его, если я не знаю, где его искать?

Вечером Игорь возвращается домой. Мы почти не разговариваем. Он снова отстранен, снова погружен в свои мысли. Я чувствую, как мы медленно, но верно идем в разные стороны, и больше не могу это остановить. Я вижу, как он подходит к дивану, и понимаю, что все повторяется. Еще один день, еще один вечер, еще одна ночь без него. Мы снова спим отдельно, хотя находимся в одном доме.

И я больше не знаю, что делать.

Глава 9

"Месть – это слабость, обёрнутая в силу. Прощение – это сила, обёрнутая в боль."

Сегодня особенный день. Наша годовщина. Я сижу на кухне, чувствую, как по венам разливается тревога, впитывается в каждую клеточку моего тела, будто я стою на краю обрыва, а впереди только пустота. Но нет. Я не позволю себе упасть. Я не позволю себе сломаться. Сегодня я должна сделать все возможное, чтобы вернуть его, вернуть нас.

На столе разложены продукты. Салаты, блюда, которые он любит. Я готовлю, как раньше, с той же любовью и трепетом. Нож, разрезающий овощи, врезается в дерево разделочной доски. Этот звук приносит мимолетное успокоение, будто можно разрезать и свою тревогу на части, сделать ее меньшей, управляемой. Я вспоминаю, как когда-то он любил мои кулинарные эксперименты. Как смеялись вместе, облизывая пальцы от соуса, как я пыталась угадать, что он любит больше всего. Но теперь? Теперь я не уверена ни в чем. Еда ли его еще волнует? Интересуют ли его мои попытки? Любит ли он меня?

Я расправляю скатерть на столе, аккуратно ставлю тарелки, фужеры для вина. Вспоминаю, как когда-то каждый наш ужин превращался в маленький праздник. Как вино текло по бокалам, как мы говорили обо всем и ни о чем одновременно. Но сегодня… Сегодня тишина кажется громче любых слов. Я больше не знаю, что он думает. Я больше не знаю, кто он.

Свечи. Я зажигаю их, как последний ритуал. Пламя трепещет в полумраке кухни, отбрасывая слабые тени на стены, словно дом еще живет, еще дышит, но я знаю, что это всего лишь иллюзия. Настоящая жизнь ушла отсюда вместе с ним. Вместе с тем, что мы потеряли. Он придет. Он должен прийти. В глубине души я все еще надеюсь. Надеюсь, что, когда он увидит этот ужин, эти свечи, эту атмосферу, что-то внутри него снова зажжется. Ведь когда-то он любил меня. Любил так сильно, что готов был свернуть горы. Любовь не умирает просто так, правда? Ее нельзя просто вычеркнуть. Я вытираю руки о фартук, сажусь на стул. Взгляд упирается в тиканье настенных часов. Тик-так. Время идет. Каждая секунда – как удар молота по моим нервам. Где он? Почему его до сих пор нет?

Прошел час. Я проверяю телефон, нет ни одного сообщения, ни одного звонка. Он опаздывает, но это не ново. Опаздывает с работы – классика. Всегда оправдывается, что не смог уйти вовремя, слишком много дел. Я уже привыкла к этим оправданиям, но сегодня все иначе. Сегодня я жду чего-то большего. Он не может забыть, не может оставить меня одну в такой день. Он просто не может…

Но вот прошел еще один час, потом два. Свечи догорают, капли воска медленно стекают на стол, будто это мои слезы, застывшие в воздухе. Я стою у окна, смотрю на улицу, на дорогу, надеясь увидеть его машину. Надеюсь увидеть фары, пробивающиеся сквозь темноту. Но вместо этого – пустота. Никого. Никого.

– Мама, он еще не вернулся? – голос Вали прерывает мои мысли. Я оборачиваюсь. Она стоит в дверях, ее лицо обеспокоено, глаза полны тревоги. Она уже давно чувствует, что что-то не так, но боится спросить напрямую. А я боюсь сказать ей правду.

– Нет, – коротко отвечаю я. – Он просто задерживается. У него, наверное, много работы.

Валя хмурится, ее взгляд становится еще более напряженным. Она кивает, но я вижу, что ее беспокойство нарастает. Я хочу сказать ей что-то обнадеживающее, но слова застревают у меня в горле. Потому что я и сама больше не уверена. Потому что я сама не знаю, где он.

***

Прошло несколько часов. Ночь постепенно поглощает день. За окном темнота становится густой и плотной, как мрак внутри меня. Я не могу больше сидеть сложа руки. В груди растет страх. Что-то случилось. Что-то случилось, и я не могу просто сидеть и ждать.

Я беру телефон и начинаю набирать номер больницы. Моя рука дрожит, когда я подношу телефон к уху, сердце бешено колотится, будто пытается вырваться наружу. Моя голова полна ужасных мыслей. А вдруг с ним случилось что-то плохое? А вдруг авария? А вдруг он лежит сейчас в больнице, один, и я ничего не знаю?

– Алло, добрый вечер. Я ищу мужчину.

Голос на другом конце линии спокойный и бесстрастный. Стандартные вопросы, которые они задают сотням таких же отчаявшихся людей, как я. В ответ – нет, его не было. Я бросаю трубку. Звоню в другую больницу. Потом еще одну. Все снова и снова. Каждая больница говорит мне одно и то же – его там нет.

– Мам, может, он просто задержался? – Валя пытается успокоить меня, но в ее глазах я вижу тот же страх, что и у меня. Она пытается быть сильной, но я знаю, что она боится. Боится за отца, боится за нашу семью, боится за все.

– Я не знаю, Валя. Я больше ничего не знаю, – отвечаю я. Мой голос дрожит. Я не могу больше притворяться, что все в порядке. Больницы я обзвонила. Морги – нет. Я не могу звонить в морги. Я не могу смириться с мыслью, что он может быть там.

Ночь проходит в мучительных догадках и страхах. Я сижу на кухне, обхватив руками голову, и чувствую, как все вокруг рушится. Каждый звук в доме – как нож по сердцу. Я не могу успокоиться. Все время думаю о том, где он, что с ним. Почему он не позвонил? Почему он просто не мог сказать мне, что задерживается? Или что больше не придет?

***

На следующее утро я просыпаюсь от звука открывающейся двери. Сначала мне кажется, что это сон. Что это иллюзия. Но когда я слышу шаги, все становится реальностью. Я поднимаюсь с кресла, на котором заснула, и вижу его. Он стоит в прихожей. В его руках – чемодан. Его лицо холодное, отстраненное. Мое сердце на секунду замирает. Я смотрю на него и не могу понять, что происходит.

– Игорь? – мой голос дрожит. – Где ты был? Почему ты не пришел домой?

Он не смотрит мне в глаза. Его взгляд направлен в сторону, будто ему стыдно. Или, наоборот, будто он больше не хочет меня видеть.

– Я пришел за своими вещами, – его голос тихий, ровный. Без эмоций. Как будто он говорит о чем-то незначительном, о чем-то, что не имеет значения.

– За своими вещами? – я чувствую, как внутри меня поднимается паника. – Что это значит?

Он молчит. Собирает одежду. Складывает ее в чемодан. Его движения такие спокойные, такие размеренные, что это кажется сюрреалистичным. Как будто это не он. Как будто это другой человек.

– Игорь, объясни мне! – мой голос становится громче, резче. Я больше не могу это выносить. – Что это значит? Ты уходишь?

Он наконец поворачивается ко мне, и я вижу в его глазах пустоту. Там больше нет того, что я когда-то любила. Нет любви. Нет тепла. Ничего.

– Да, – отвечает он, и его голос звучит так, будто он уже давно принял это решение. – Я ухожу.

– Но… Почему? – мой голос ломается, рвется, я словно начала истекать кровью. Я не могу поверить в то, что слышу.

– Я больше тебя не люблю, – говорит он холодно, словно это самые обычные слова. Словно он говорит о погоде, а не о том, что только что разрушил весь мой мир.

Мое сердце разбивается. Я чувствую, как мир рушится под моими ногами, как почва уходит из-под них, все вокруг кружится, вращается, разлетается на осколки. Он больше не любит меня. Эти слова звучат в моей голове эхом. Он больше не любит меня. Больше. Не. Любит.

Я не могу дышать. Я не могу понять, что происходит. Это не может быть правдой. Это невозможно. Я делала все, что могла. Я боролась. Я пыталась. Но он больше не любит меня.

– Ты… Ты не можешь просто уйти! – кричу я, в отчаянии бросаясь к нему. – Ты не можешь просто так все бросить! Мы – семья! Мы должны бороться за нас!

Он смотрит на меня, и в его глазах я вижу только холод. Он больше не чувствует ничего.

– Я больше не хочу бороться, Инна, – тихо отвечает он. – Я уже давно это решил.

– Нет! Нет! Ты не можешь так поступить! – я хватаю его за руку, но он отстраняется. Его лицо остается таким же бесстрастным. Как будто мы чужие. Как будто наши годы вместе ничего не значили.

– Прости, – говорит он, и это слово режет меня как нож.

Он разворачивается и уходит, оставив меня стоять на пороге, ошеломленную и опустошенную. Его последние слова эхом отдаются в моей голове. "Я больше тебя не люблю".

Глава 10

"Мы всегда возвращаемся к тому, от чего пытаемся убежать."

Знаете, когда живешь с человеком много лет, кажется, что он никуда от тебя не денется, кажется, что он принадлежит тебе и что ты его знаешь как самого себя. Но это самообман. Ничего подобного. Это ты знаешь себя рядом с ним, любишь себя рядом с ним, выучила какие-то его привычки, и все. На этом твои знания заканчиваются. Рядом с тобой чужой человек, другой, со своими тараканами, мыслями, желаниями и не факт, что он ими с тобой делится.

А потом ты прозреваешь. Оказывается, он любил борщ без свеклы, селедку под шубой без моркови и ему никогда не нравилась твоя прическа и красный цвет твоих ногтей. Вот и все. И ты в удивлении раскрываешь глаза и понимаешь, что ни черта ты его не знала.

То же самое случилось со мной. Я вдруг поняла, что потеряла его далеко не сегодня и даже не вчера и не месяц назад. На это ушли годы. Не заметила детали, расслабилась, считала, что этот человек никуда не денется, как электричество, телевидение или интернет. Он есть и все. А потом наступает личный апокалипсис, и он исчезает. Как после ядерного взрыва исчезает цивилизация. А ты рассыпаешься на обломки, падаешь на дно, тонешь в дерьме, ведь ты привыкла, что он есть. Тебе без него темно, холодно, страшно. И что самое мерзкое оказывается, что ему без тебя зашибись. И понял он это в отличие от тебя не вчера. И еще нашел кого-то с кем ему самому светло и тепло, и афигенно. И уже поздно перекрашивать ногти, менять прическу, сбрасывать лишние килограммы, варить борщ по новому рецепту, делать упражнения Кегеля, потому что ему это все от тебя уже не надо. Именно от тебя!

Я это поняла, когда смотрела, как он собирает свои вещи, опустошает шкафчики в ванной с духами, которые я ему купила, складывает связанный мною свитер и купленные неделю назад трендовые трусы. Все это он наденет потом. Для нее. И музыку будет слушать ту же, и борщи ее с рагу нахваливать, а ночью трахать ее, как он любит. Скорее всего, ей это все будет нравиться: он опытный, крутой любовник… А как же, ведь он на тебе уже все отрепетировал за столько лет. Он будет писать ей смски и присылать фотки нюдс, а она стыдливо будет присылать в ответ. И она не знает, что еще месяц назад он писал тебе точь-в-точь такие же смски и присылал тебе фото в перерыве на работе. Да, проклятый месяц назад. Ведь у вас якобы все было хорошо. И даже секс был пусть не каждый день, но раз в неделю стабильно.

Но черт раздери борщ без свеклы вдруг стал ему поперек горла. А на самом деле у нее ноги длиннее и смотрит она на него как на Бога. И ничего уже не поможет: ни трое дочерей, ни дом, построенный вами, ни машина, которую выбирали вместе, ни общие счета и вклады. Нет. Чо. Го! Он просто посмотрит равнодушным взглядом и скажет «я тебя больше не люблю», соберет манатки и свалит в туман, как ежик, к своей кобыле, которая на двадцать младше тебя и на двадцать пять его самого.

А ты останешься с широко раскрытым ртом, с развернутой грудной клеткой, вскрытыми ментально венами и сожжёнными лёгкими. Потому что дышать как раньше ты уже не сможешь.

Это в кино все красиво возрождаются из пепла, находят новую любовь, худеют на пятьдесят килограммов и самореализовываются в йоге, модных курсах, а в реале ты остаешься одна со своим целлюлитом, обвисшей после родов грудью, морщинами на лице и тремя детьми. А так же пониманием, что в свои сорок два (пять, шесть, пятьдесят, шестьдесят) вы на хрен никому не нужны. И скребет вот это бешеное «а ведь я могла уйти от него лет десять назад»… нет, он падло дождался, когда мои часы уже не просто тикают, а хрипят и пошел самоутверждаться с молодой телкой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.