Ледяные звезды

– Нет, прошу…– шепчет она. – Кто ты такой?

По стене скользит тень, видна лохматая человеческая голова, длинные руки. Тень приближается к женщине, и та теряет сознание. Тень расплывается, свет в переулке снова включается.

– Стоп кадр. Дженет, переключи на пятую камеру со второй минуты, – приказываю я.

– Переключаю…

Да, знаю, что мы уже ее смотрели, но все же…

Пятая камера смотрит в спины женщин. Та же сцена, но с другой стороны. Когда произошли самые первые подобные инциденты, нападавшему каждый раз удавалось избегать камеры, но в этот раз все было по-другому, в том переулке было две камеры. Но увы, именно пятая камера, смотрящая на нападавшего показывала пустой экран.

– Дженет, включить видео от 20 апреля.

Кадры за кадром сменяли друг друга. Двадцать нападений за две недели. И все в районах, граничащих с районом иммигрантов. Такого не знала Альфа с начала своего основания. Неудивительно, что сенатор Гелиус был уверен, что за этим стоят земляне. Мне же все не давало покоя одна вещь – почему все жертвы теряют сознание, как только та тень приближалась к ним? После они дали показания, что не помнят наружности нападавшего, а помнят только, что им было очень страшно. Леденящий ужас. Вот что сказали все, как один.

Я снова включила камеры из супермаркета. Сломавшийся робот и нападения на жителей Альфы. Связаны ли эти события? Роднит их что-то? Все они произошли в последние две недели, аккурат после приземления трех шаттлов-челноков с Земли. От напряжения заболела голова. Я взглянула на часы – 2:30 ночи. Устало поднявшись, потянулась. Нет, так нельзя. Я загоняю себя в угол. Необходимо выспаться.

Я вышла из кабинета и направилась в сторону лифта, но вдруг, проходя мимо столов, заметила, что в углу горит свет, и там кто-то сидит.

Неужели у нас появился еще один такой же трудоголик, как я? Я приблизилась – по форме поняла, что это младший чин.

– Почему не идете домой, сержант? – спрашиваю подчиненного.

От неожиданности тот вскочил со стула и повернулся ко мне. Это был Рейдж Бранен. Неужели я запомнила его имя?

– Приветствую, лейтенант Ло! – отдает он тут же честь, растеряно глядя на меня.

– Младший сержант Бранен, что вы здесь делаете так поздно?

– Я…я просто регистрировал конфискованные объекты.

Я подняла бровь и взглянула на соседний стол. Он был весь завален всякой всячиной, которую вопреки запретам привезли с собой земляне.

– Сегодня что-то много, – замечаю.

– Не то слово.

– И что же, вы все это разбирали в одиночку?

– Нет, что вы, сержант Келл помогал мне, но потом он ушел, а я решил остаться и все доделать.

Я перевела взгляд на светящийся экран его планшета, там, вместо программы по регистрации конфискованных объектов, горели последние новости. Это было видео нашего с Эриком танца во Дворце Клеи.

– Ну и как продвигается дело? – иронично замечаю я.

Рейдж, сглотнув, тут же переключил экран на программу.

– Простите, лейтенант Ло. Увлекся…

Я хмыкнула и подошла к столу с вещами. Космические силы, ну сколько можно! Ведь прежде, чем попасть на Марс эти люди должны были долго учиться и сдавать экзамены. Уж можно было выучить, что никакие лекарства, растения, незарегистрированные жидкости, и уж тем более ящериц сюда нельзя вести. Еще сигареты и алкоголь. С последним совсем беда. Настолько, что даже сенатору Гелиусу пришлось идти на уступки, и открывать в иммигрантских кварталах питейные заведения, продающие слабоалкогольные напитки. Но земляне все равно упорно везли на Марс текилу, коньяк и виски.

– Странные ментальные нарушения – собственноручно убивать свое здоровье, – произношу, задумчиво рассматривая большую бутылку рома. – Для чего это делать?

– Иногда это единственный способ, – отвечает Рейдж.

– Способ, чтобы что?

– Чтобы забыться…

Он произнес это с какой-то странной интонацией в голосе, так что я перевела на него взгляд. Рейдж уже смотрел на меня прямо, без тени прежней робости. И сама не знаю почему, но это смутило меня.

– И как помогает? Забыться? – спрашиваю.

– По-разному.

– Вы, видимо, большой знаток в этом деле, сержант Бранен?

– Я землянин, госпожа Тея, – улыбается он.

Нависла пауза. Рейдж смотрел на меня. Мне показалось, или между нами словно начало расти напряжение? Нет, я точно сегодня не в порядке. Эмоциональный фон нестабилен.

– Идите домой, младший сержант, – поспешила произнести я, отворачиваясь. – Закончите завтра.

Быстрым шагом я пошла к лифту и нажала кнопку, но тут в высоком окне взорвались и разлетелись разноцветными искрами фейерверки. В честь чего они? Какой сегодня праздник? Ах, да, моя помолвка. Я стояла и задумчиво смотрела на всполохи света.

– Лейтенант Ло.

Я вздрогнула и перевела взгляд. Рейдж стоял рядом со мной. Как интересно, оказывается, у него синие глаза с искрящимися белыми брызгами, словно морская пена на водной глади океана. И я вдруг ощущаю, как под морской гладью его глаз таится буря и сила.

– Да? – отвечаю, чуть отступая и тем самым увеличивая расстояние между нами до безопасного.

– Ваш лифт…, приехал, – произносит он после паузы.

– Спокойной ночи, сержант, – я вошла в кабину и поскорее нажала на закрытие дверей.

Почему-то была уверена, что Рейдж так и стоит перед лифтом, и еще, что он хотел сказать мне совершенно другое.

Глава 5 – Дома

Наш с отцом дом располагался в самом старом квартале Альфы. Здесь жила элита, те, кто более ста лет назад прилетел сюда в составе марсианской миссии. Как рассказывал отец, условия жизни тогда были ужасающие. Но все работали с большим энтузиазмом, не зная усталости. Люди давно грезили о покорении Марса, и наконец эта мечта стала осуществляться. Чуть позже, когда научно-исследовательской группе, возглавляемой моим отцом, удалось сделать прорыв в области терраформирования, красная планета из чужой, враждебной пустыни стала превращаться в территорию очень близкой к той, что когда-то была на Земле. Пусть пока только точечно. Первый город-оплот было решено назвать Альфой. В какой-то момент биологи с ботаниками так увлеклись, что незаметно превратили его в настоящий цветущий сад. Из всех семи марсианских городов именно Альфа была самой зеленой, засаженной различными новыми видами деревьев и кустарников. Любимым архитектурным решением тех лет стал декоративный водопад, шумным потоком ниспадающий со ступенчатых стен небоскребов.

В большинстве своем граждане Марса жили в квартирах, частные дома были непозволительной роскошью. Но только не для Донована Ло. Построить огромный особняк во французском колониальном стиле да еще отделать его розовым кварцем – мой отец в молодости умел быть непозволительно расточительным. Правда, тогда это был свадебный подарок для моей матери.

– Госпожа Тея, время вставать, – слышу над собой голос Нэнни.

– Ммм…да…, – бормочу, с трудом разлепляя тяжелые веки. Четыре часа сна пролетели словно один.

Нэнни стояла надо мной с подносом.

– Госпожа, мои показатели зафиксировали признаки переутомления и стресса в вашем организме. Для приведения своих жизненных показателей в норму необходимо принять соответствующие препараты.

Я поднялась и послушно взяла с подноса стакан и четыре желтые капсулы. Едва только запила их водой, голова перестала гудеть, и все тело наполнилось легкостью и энергией, словно после десяти часов сна.

– Завтрак подан, – добавила Нэнни.

– Я сначала в бассейн. Отец уже встал?

– Совершенно верно, господин Ло уже умылся и ждет вас внизу.

–Хорошо, тогда я быстро.

Лучше любых энергетических стимуляторов может быть только одно – вода. Огромный бассейн на крыше как никогда способствовал пробуждению и бодрому расположению духа. Помывшись после плавания и переодевшись, я спустилась, наконец, вниз. Отец сидел за длинным столом и читал планшет.

– Тея, родная! – воскликнул он, едва я вошла.

– Доброе утро, папа, – нагнулась и поцеловала его щетинистую щеку, пахнущую мылом.

– Нэнни рассказала, что твои показатели были настолько плохими, что понадобилась помощь. Ты не жалеешь себя, дочка, – покачал головой Донован Ло.

– Ничего, я проплыла километр вольным стилем, и теперь ощущаю себя как никогда лучше, – затем посмотрела на стол и добавила, – а еще ужасно голодной.

Отец расхохотался.

– Скорее садись.

На белоснежной скатерти красовались ароматные блинчики с кленовым сиропом, горячие круассаны с маслом, нежнейший сыр, омлет, четыре вида свежевыжатого сока. С большим энтузиазмом я принялась за еду. За столом помимо Нэнни нас обслуживали еще два робота.

– Как прошел вчерашний прием? – спрашивает отец, старательно избегая темы помолвки и между делом подливая себе сливки в кофе.

– Думаю, ты сам все прекрасно видел, – пожимаю плечами.

– Это верно, давненько частные приемы у сенаторов не освещались так подробно. Какие впечатления от Ан-3000?

Я подняла на отца не понимающий взгляд, и потому он поторопился пояснить.

– Новый андроид. Еще до приема Гелиус мне все уши прожужжал про него. Судя по реакции, новая разработка Эда Клока и команды произвела фурор.

Я удивилась.

– Эда? Так это он, а не сэр Таннард руководил разработкой?

Отец хмыкнул.

– Конечно. Тан никогда не был выдающимся ученым или исследователем. Его стихия – это маркетинг и руководство. Чем он и охотно занимается все эти годы. Ну так как тебе андроид? Впечатляюще, правда? Эд гений, правда, что касается программного обеспечения по сопряжению аппарата с человеческой составляющей – тут он полностью претворил в жизнь мою последнюю диссертацию, которую я читал пару лет назад у них в Институте. Только благодаря ей, они наконец смогли преодолеть проблемы и верно наладить работу нейросети андроида и процессы антропомизации.

Я вздохнула. Все-таки быть дочерью выдающегося ученого подразумевает, что ты постоянно будешь слышать огромное количество непонятных терминов, и хочешь того или нет, тебе придется выучить их значение.

– Ну так что ты думаешь о них? – повторил свой вопрос отец, устремив на меня горящий взор. Он сгорал от любопытства.

– Не знаю, папа, – задумалась я, вспоминая спектакль. – Очень похожи на людей. Даже слишком. Зачем их делать настолько похожими на нас?

Отец улыбнулся и хитро прищурился.

– Дорогая, ведь эти андроиды – начало нового витка в генной инженерии и роботизации. Мы смогли добиться того, что их кожные покровы, нервы, сосуды почти идентичны человеческим.

– Я все равно не понимаю, зачем…– честно призналась я, откусывая круассан.

Отец важно поправил очки на носу, и я уже знала, что он нашел своего конька, и сейчас зачитает мне долгую нудную лекцию о необходимости и пользе новых роботов-гуманоидов для расы людей. Я незаметно вздохнула, мысленно приготавливая себя к этому. Но на удивление его объяснение вышло довольно лаконичным.

– Как же ты не понимаешь, Галатея? Если мы смогли вырастить человеческую кожу, сосуды, это означает, что следующим этапом будут органы и железы. Мы сможем полностью обновлять организм, и нам наконец больше не понадобиться…

– Сыворотка жизни, – догадалась я.

Так вот, чего так хотел отец – найти замену дорогостоящему препарату. Я перевела взгляд на его левую ногу. Все знали, что мой отец был хромой. Когда-то давно, когда люди только прилетели на Марс, отец поехал исследовать кратеры в Ацидалийской равнине, неожиданно началась красная буря. Весьма свирепая. В его катер попал песок, и он загорелся, кроме того, из-за нулевой видимости, отец не заметил, как сорвался с довольно высокого песчаного утеса. Нашли его через пару часов едва живого, привезли на станцию. Сыворотка жизни тогда была лишь на стадии испытаний, но все же отцу ее ввели, иначе он бы просто умер. Поврежденные ткани регенерировали, но не все, наиболее пострадавшие области – поясница и левая нога восстановиться полностью так и не смогли.

– А вырастить новые позвонки L2 и L3 поясничного отдела будет возможно? – спросила я, опуская глаза. Чувствую, как отец долго смотрит на меня. Я знаю, знаю, что он не делает это, чтобы вернуть себе свободу движений. Отец вообще мало что делал в этой жизни для себя, он живет лишь наукой и мной.

Отец не успел ответить, потому что тут ко мне подошла Нэнни и, нагнувшись, принялась салфеткой вытирать мой рот.

– Нэнни, прекрати это! – громко возмущаюсь, отталкивая стальную руку биома.

Отец рассмеялся.

– Наша Нэнни просто очень заботливая, родная.

– Лучше бы ты взял биома-телохранителя или еще одного садовника, – жаловалась я, недовольно смотрясь в зеркало. Нэнни вытирала так сильно, что верхняя губа покраснела и чуть припухла. Придется пудрить.

– Не обижай нашу Нэнни, Тея. Она помогла мне вырастить тебя…,– замечает отец и тут же осекается. – Прости, дорогая, я не хотел, – виновато добавил он. Но было поздно.

Есть сразу перехотелось. Я поднялась и молча подошла к каминной полке, заставленной всякой всячиной. Но самым прекрасным предметом для меня было наше семейное фото. На нем отец с матерью совсем еще молодые и красивые держат на руках голубоглазого младенца, меня.

– Как давно ты связывался с мамой? – спрашиваю, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул.

Я чувствовала взгляд отца, знала, что он уже сожалеет о том, что напомнил мне об особенности нашей семьи.

– Пару дней назад.

Я стремительно обернулась.

– Она ответила? Ответила?

Отец отрицательно покачал головой.

– Может стоит связаться с генералом Дейвом, папа? Вдруг что-то случилось с Марсом-23?

Я уже хотела нажать на браслет, но тут отец подошел ко мне, его рука легла на мое запястье.

– Не надо, родная, – тепло произнес он. – Если бы с кораблем случилась беда, нам бы обязательно об этом сообщили.

Прозрачно-голубые глаза Донована Ло светились любовью.

– С ней все хорошо, родная, не стоит беспокоиться.

– Но, отец, последний раз она выходила на связь 28 апреля. С тех пор ничего, – возразила я.

– Такое бывает. Особенно если пролетают недалеко от черной дыры или метеоритного пояса. Сигнал может плохо достигать датчиков и антенн корабля.

Я снова перевела взгляд на фотографию. Почему я совсем не помню этот период моей жизни? Человеческий мозг – высокоточный компьютер, который может запомнить все. Тогда почему я помню всякую ерунду, а то, что так важно, так дорого и близко – нет?

Тот первый год маленькой Галатеи Ло был самым счастливым, и он стал последним. Едва мне исполнилось двенадцать месяцев, как мама была отобрана в состав экспедиции по исследованию планет Андромеды. Рассчитывали, что экспедиция займет всего пять лет, но прошло уже двадцать, а корабль Марс-23 так и не перешел на обратный курс. С каждым разом открывались новые и новые удивительные явления космоса, миры, туманности. Все это требовало внимательного изучения. А время шло.

Я взглянула на отца. Он был ровесником сенаторов, а точнее ему недавно исполнилось сто шестьдесят лет. Но выглядел он совершенно по-другому. Глубокие морщины пронизывали все его лицо, седые волосы, слегка сгорбленная спина, на носу круглые очки. Это был старый человек, пускай и полный жизни, с ярким блеском глаз, даже хромота нисколько не мешала ему. Но все равно передо мной стоял старик.

Я знала, что отец не любил принимать сыворотку жизни. Ее высокая стоимость делала ее недоступной для более простого населения Марса, не говоря уже о землянах. Отец считал вопиющей несправедливостью, что только сенаторы да верховная марсианская элита могли позволить себе живительный укол. Потому он был так одержим идеей найти ей быструю замену. И каждый раз ворчал, когда я делала очередной заказ ампулы в лаборатории. Но я хотела, чтобы он оставался, если не молодым, то хотя бы живым. Хотела, чтобы, когда вернется мама, мы жили бы вместе долго-долго. Я так мечтала об этом. Я знала, что отец тоже ждал маму. Он до сих пор хранит ее комнату в том самом виде, какой она была, когда Малика Донован Ло покинула этот дом в один сентябрьский вечер.

– Я знаю, малышка, что тебе было непросто все эти годы, – продолжал отец, проводя рукой по моей щеке, – знаю, что ты тоскуешь по ней. Но ты должна помнить, что твоя мать – великая бесстрашная женщина, которая расширяет горизонты человеческого познания и двигает эволюцию вперед.

– Знаю, папа, – отвечала я, смотря в сторону, – моя мать – истинная гражданка Марса.

– Ну же, не хмурься, дай я тебя обниму.

Он прижал меня к своей худой теплой груди, словно маленького ребенка, и поцеловал в висок.

– Все будет хорошо, моя Галатея. Все будет хорошо.

В комнату вошла Нэнни, неся большую коробку в руках.

– Госпожа Тея, вам посылка.

– От кого? – спросила я, освобождаясь из отцовских объятий.

Вместо ответа, Нэнни опустила руки, и коробка сама поплыла ко мне по воздуху, засветилась, и вот уже перед нашими глазами появилась голографическая проекция Эрика Дебранда.

– Дорогая Тея, – начал он, и меня тут же передернуло, – надеюсь, этот наряд и драгоценности придутся тебе по вкусу.

Коробка раскрылась, изнутри полился алый свет. Я взглянула и замерла на мгновение, пораженная. На атласе цвета молока лежало невероятное по красоте платье модного оттенка красного, называемого шарлах, с высоким кружевным воротником, расшитым кристаллами, в дополнение шли бархатные туфельки такого же цвета и длинные белые перчатки. И еще серьги, браслет и очередной кольцониум только уже рубиновый. Что ж, Эрик не зря носил фамилию своего отца, в умении быть эффектным и поражать, а еще сорить деньгами, ему не было равных во всех семи городах-оплотах. Я сразу поняла, что это был тот самый наряд, который мне полагалось надеть на авиационно-космическую выставку.

– Какое великолепие! – всплеснул руками отец. – Эрик так внимателен и галантен. Правда, родная?

– Нэнни, убери это, – только произнесла я. И затем, уже обращаясь к отцу, – мне пора в Отдел, папа.

– Может быть, пригласим всю семью Дебранд в эти выходные, родная? – крикнул мне вдогонку отец. – Ведь, надо отметить вашу помолвку.

Убежала, по пути подзывая Цезаря. Снежный барс послушно пошел рядом.

Глава 6 – Нападение

Сегодня Отдел безопасности был похож на улей. Кругом шум, все куда-то спешат, торопятся.

– Ох, ну и ночка, – жаловался офицер Рони своему товарищу, – семь пьяных драк, двадцать штрафов за превышение скорости катера, и сорок обращений за несоблюдение тишины. Сорок!

– Ха, Чарли, эти земляне развлекаются, как могут, – отвечал другой, смеясь и хлопая друга по плечу. – Да, не завидная эта работенка – патрулировать гражданский квартал иммигрантов по ночам. Как ты?

– Ужасно, сейчас отдам рапорт и домой, отсыпаться, – поморщился Рони.

– И правильно, дружище.

Я вошла, и все офицеры вытянулись.

– Доброе утро, лейтенант Ло! – раздалось громогласное приветствие.

И тут же громкие аплодисменты и задорный свист.

– Поздравляем с помолвкой, лейтенант!

– Доброе утро, граждане, – отвечаю с улыбкой. – Благодарю за поздравления.

Надо привыкать более естественно играть эту роль. Роль невесты Эрика Дебранда.

– Ваш утренний кофе, лейтенант Ло, – тут же подскочил ко мне сержант Курт, заискивающе улыбаясь, – все как вы любите, капучино с миндальным молоком и мятным сиропом.

Я надменно вскинула бровь. Этот сержант Курт был тем еще жуком. До последнего дня он пытался ухаживать за мной. Слал букеты с розами, караулил после службы за углом, желая проводить до дома, так что пришлось даже натравить на него Цезаря, чтобы это прекратить. Писал стихи, корявые и плохие, а если хорошие, значит взятые у какого-нибудь поэта. А еще утренний кофе по утрам. Пару месяцев назад он иммигрировал с Земли и видимо задался целью сделать на Марсе карьеру в полиции, а еще найти жену, желательно, богатую. И если с последним после моей помолвки выходила неудача, то карьерные амбиции сержант Курт не оставлял. И теперь он стоял передо мной в поклоне, улыбаясь и держа кружку с дымящимся кофе.

– Что там? Капучино с миндальным молоком и мятным сиропом? – протянула я, заглядывая в кружку.

– Да, ваш любимый, лейтенант Ло, – кивнул сержант.

– Какая гадость. Терпеть такое не могу. Вылейте это немедленно, – отрезала я, морщась. Послышались сдавленные смешки со всех сторон. Я отвернулась и направилась к кабинету, краем уха услышав, как несчастный сержант Курт зло прошипел мне в спину: "стерва".

– Тея, зайди ко мне, – послышалось тут.

Я обернулась. В дверях стояла капитан Аманда Келл – моя начальница.

Интересно, что случилось? Едва я вошла к ней в кабинет и взглянула на экран, меня сразу словно встряхнуло.

– Что это такое? – спрашиваю потрясенно.

На экране был показан момент ограбления квартиры.

– Сектор четыре два, – только сказала Аманда, усаживаясь в кресло и сводя руки перед собой. – Землянин вскрыл квартиру и ограбил женщину, предварительно связав ее. Забрал только ценное: драгоценности, планшет, часы.

– Биома не было?

Аманда покачала головой.

– Нет, это рабочие кварталы, был только робот-слуга, но на момент преступления он находился на зарядке.

– Когда это произошло?

– Сегодня, в четыре утра.

Я ошарашено смотрела на экран. Теперь еще и ограбление? Может быть, Эрик прав, и землян невозможно социализировать? Они всегда будут приносить с собой анархию? Поломанное ДНК, испорченные гены.

– Наши ребята уже ловят его, – продолжала Аманда. – Нападавшего зовут Джеймс Рорх, механик на втором аэродроме.

– Его уже поймали?

– Нет.

Не могу поверить. Уже десять часов утра, а патруль не может поймать одного единственного землянина? Видимо, прочитав этот вопрос на моем лице, начальница ответила:

– В какой-то момент он пропал с наших радаров. Ни камеры, ни роботы не могут найти место его расположения.

– А вшитый био-чип?

– Тоже не дает сигнал.

Тут же нажамаю на браслет.

– Изображение сектора четыре два. Задать маршрут, – последнее произношу, уже направляясь к выходу.

– Тея, куда ты? – позвала Аманда, поднимаясь в кресле.

Зачем она спрашивает? Туда конечно. На место преступления. Надо найти этого землянина.

– Не нужно этого делать. Его ловят лучшие бойцы Альфы. Ты там ничем не поможешь.

– Как ничем? – удивилась я. – Цезарь может уловить нападавшего. Его схемы более совершенные, чем у полицейских роботов.

Аманда подошла и положила руку мне на плечо.

– Не надо, Тея. Я показала тебе это дело только за тем, чтобы успокоить. В последние две недели ты была на взводе, я видела это. Ты упорно отрицала рациональное объяснение предыдущим нападениям на граждан, хотела связать их со сломанным роботом. Но теперь ты убедилась сама. Связи нет. Те нападения совершал землянин.

Я упрямо встряхнула головой. Внутри меня нарастало напряжение, а еще злость. Я не отрицала рациональное объяснение. Потому что считать, что в тех нападениях замешан землянин и есть иррационально.

Аманда внимательно смотрела на меня. За последние три года мы с ней прошли долгий путь.

Поначалу строгий капитан Келл недолюбливала меня, считала выскочкой и избалованной богачкой. Даже сданные мною на отлично экзамены в полицию не убедили ее, видимо, считала, что отец все купил. Но постепенно ее отношение начинало меняться. Она видела, что я не кичусь своим богатством и высоким статусом перед другими офицерами, что я не филоню, не лоботрясничаю целый день.

Окончательно Аманда преодолела предрассудки на мой счет только месяц назад, когда я добровольно вызвалась на участие в операции по спасению доков с шаттлами, которые были заминированы эрри. Эти дикие гуманоиды вели себя словно обезьяны, вечно пытающиеся напакостить людям тем или иным способом. Иногда это выражалось в поломке очередной станции или антенны, но порой их выходки становились довольно опасными. Это был как раз такой случай.

В доках находилось огромное количество людей: работников, механиков. Времени на то, чтобы вывести всех было мало. Саперам удалось разминировать девять из десяти мин. Последнюю десятую, все никак не могли найти. Я до последнего оставалась внутри, Цезарь искал мину. Наконец зафиксировал. Она была прикреплена под крышей, возле кровли. Полезли с биомом туда. Цезарь мог ее деактивировать. Пошли по широкой деревянной балке. Как вдруг внизу прогремел взрыв, послышались крики. Здание начало дрожать, я не удержалась и сорвалась, в последний момент ухватившись руками за балку. Огонь пошел по стене, подбирался к мине на крыше. Цезарь кинулся ко мне, но я закричала ему, чтобы он сначала обезвредил заряд. И в это же мгновение раздался второй взрыв, и я начала падать вниз в огненное пекло. А дальше произошло невероятное. Когда я очнулась, то оказалось, что я лежу в безопасности в стороне от горящего дока. Вокруг меня бегали люди, помогали раненным. И никто не видел, как я могла там очутиться. Совершенно необъяснимо.