Маша

– Не тяжело? Давай понесу, – обратился ко мне Дима и показал на сумку и игрушку.

Я отрицательно покачала головой:

– Сумка не тяжелая, а с подарком я не хочу расставаться, – и еще крепче рукой прижала к себе мягкую игрушку.

Дима кивнул:

– Маш, я так рад, что отец переехал в этот город, и в этом городе я встретил тебя.

От неожиданности я потеряла дар речи. Таких слов я даже не мечтала услышать.

– Правда? – чуть слышно проговорила я, дрогнувшим от волнения голосом.

– Правда. Ты необычная. Ты не такая, как все. Ты, как ясное солнышко. И ты мне очень нравишься.

Моя голова от радости закружилась. Мне так хотелось ему ответить, что он мне тоже по душе. Что я его давно люблю. Но я застеснялась и промолчала. И Дима больше не произнес ни слова, и в молчании мы дошли до центра. Он купил мое любимое ванильное мороженое, и мы сели рядышком на бортик небольшого городского фонтана, который тихо журчал и переливался на солнце всеми цветами радуги.

Мы с ним смеялись, пока он рассказывал истории из своего детства. Я не могла оторвать от него глаз и не хотела, чтобы этот день закончился.

Димка внезапно замолчал. Его задумчивый взгляд остановился на мне. Он стал серьезным.

– Маш, – проговорил он, – мы заканчиваем технарь через год. И я очень не хочу тебя терять. Я знаю, ты возможно удивишься, – Дима взял мою руку в свою теплую ладонь и слегка сжал, – но я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

Удивиться, это мягко сказано. Я верила и не верила тому, что он говорил. Здравый смысл кричал, что это несерьезно, и я могу обжечься, а юное сердце твердило согласиться прямо здесь и сейчас. Я прикусила губу и опустила глаза на игрушку.

– Можешь не отвечать сразу. Можешь подумать, – проговорил Дима, наклонившись ко мне.

Я подняла на него взгляд. Моя главная мечта сбывалась здесь и сейчас. Почему же так тяжело произнести: “Да! Я согласна!” Как будто кто-то или что-то сдавило мое горло.

Самый красивый парень предлагает мне стать его девушкой. Любая бы даже не раздумывала! Так почему же я молчу? Дима ждал моего ответа. Я видела это ожидание в его глазах. И я не хотела его обманывать. Глубоко вдохнув, я в ответ сжала его руку и ответила:

– Димка, ты сейчас даже не можешь себе представить, как я счастлива. Ты – моя мечта! Мне кажется, что я люблю тебя целую вечность. И быть твоей девушкой.... Ты никогда не поймешь, что это значит для меня, – моя откровенность напугала даже меня саму.

Но я чувствовала, что ему можно доверять и открыто говорить о своих чувствах. Он и так знал обо всех моих проблемах. В Диме я нашла преданного друга, с которым можно поделиться о наболевшем. Он успокоит и поймет.

Дима просиял и поцеловал меня в нос.

– Но давай не будем спешить. Давай оставим все, как есть, – Господи, как я не хотела произносить этих слов, но здравый смысл победил, и я нехотя продолжила, буквально выдавливая из себя каждое слово. – Понимаешь, я не так воспитана. Для меня еще слишком рано принимать все близко к сердцу. А отношения – это чувства! Я пока не готова к ним.

Я могла бы еще добавить, что мы с ним слишком разные. Он из обеспеченной семьи, а моя – это проклятие. Нищета и бедность с богатством и роскошью в ногу идти не могут. Этот мир устроен не так. Но даже если закрыть на это глаза, махнуть на все рукой и в омут с головой, никто не даст мне гарантии, что Димины чувства ко мне не остынут. А я свято верила в “раз и навсегда”. Дима слишком хорош собой во всем, чтобы оставаться только со мной и создать семью в будущем. Он небо и рай, а я земля и ад. Грешная, как и моя семья. Мне нечего ему предложить взамен, кроме меня самой. Но нужно ли ему это в блестящем будущем? И не останусь ли я с разбитым сердцем?

Я снова подняла печальный взгляд на Диму. Он был искренне расстроен. Это читалось в его глазах, как в открытой книге.

Он тоже печально улыбнулся, провел рукой сначала по своим волосам, потом по лицу. Я не хотела делать ему больно. Он этого не заслужил. Подняв руку, я ласково провела ею по его такому милому лику.

– Давай не будем спешить, – обратилась я к Диме, предложив единственную на тот момент альтернативу. – Давай подождем еще год. Это не так много. Я очень не хочу терять твою дружбу. Ты теперь знаешь о моих чувствах. И они такие же искренние, как и мое отношение к тебе. Сегодня ты меня осчастливил. Одним только предложением. Но я хочу, чтобы ты был уверен в том, что говоришь. Ты сам прекрасно понимаешь, что у тебя слишком много поклонниц. Отсутствием внимания ты никогда страдать не будешь. Мне кажется, это будет прекрасной проверкой и твоих и моих чувств. Я девушка, которая слишком романтична. Которая ждет того одного единственного. Я боюсь обмануться и боюсь не оправдать твоих ожиданий.

Дима грустно улыбнулся и кивнул, ответив:

– Ты права. Как всегда. Ты действительно необычная. Неземная. И я буду ждать год, Маша. Я не хочу тебя отпускать. Ты мне дорога, как никто. Ты даже не знаешь, какая ты. Очень красивая и притягательная. Что ж, друг, так друг, – со вздохом заключил он после минутного молчания. – Но друг же может обнять друга? – Дима игриво подмигнул.

Я засмеялась, обвила его шею руками и уткнулась в нее. Мы сидели, крепко обнявшись. Возможно, я допустила ошибку, думала я. Но что-то держало меня от шага, в котором был бы маленький шанс на наше с ним совместное будущее. Что-то невидимое обычным глазом, но имеющее право быть в этой вселенной.

Дима перевел тему, и завел разговор о планах по окончанию техникума. Я с радостью эту тему поддержала. Я просто хотела в тот момент быть рядом с ним. Запомнить навсегда его лицо, голос и смех. Сохранить в сердце воспоминания о первой влюбленности.

Уже поздним вечером, держась крепко за руки, мы подошли к моему дому.

Я встала на цыпочки, и поцеловала Диму в щеку:

– Спасибо! Это лучший день в моей жизни, – смущенно проговорила я. – Спокойной ночи…

– Спокойной ночи, Маш.

Я развернулась, чтобы зайти во двор, но Дима внезапно схватил мою руку, заставив остановиться и обернуться. Я знала, что произойдет. Я видела, как медленно его губы тянутся к моим губам. Я желала этого мгновения. Это такое логичное завершение нашего внезапного свидания и этого чудесного дня. Что стоит поднять руку, и запутаться пальцами в его волосах, отдавшись новым ощущениям? Почувствовать его губы на моих дрожащих от волнения губах. Мое сердце отбивало четкий ритм. Медленный и точный… Оно не замерло и не загрохотало в груди. В последний миг я отвела голову, и его губы скользнули по моей щеке. Улыбнувшись Диме на прощание, я освободила свою ладонь из его руки и заспешила во двор, жалея и не желая размышлять о том, почему я это сделала.

И вот в девять вечера, с моим плюшевым мишкой, я зашла в дом, больше ни разу не оглянувшись на Диму. На диване в зале сидела моя сестра и листала модный журнал. Она уже была одета для выхода на очередное свидание. Короткий топик и еще более коротенькая юбочка, которая при подходящем случае практически ничего не скрывала. Оторвав взгляд от журнала, она посмотрела на меня, а потом плавно перевела взгляд на игрушку в моих руках.

– Подарок от любимых друзей, – с фальшивым восторгом заключила она.

Медленно встав и кинув журнал на пол, сестра стала приближаться ко мне, напоминая самую настоящую гадюку.

Сама не замечая того, я медленно стала отступать от нее, крепко вцепившись пальцами в любимого уже мной плюшевого мишку. Спиной я наткнулась на входную дверь.

– Ты не тронешь его, Катя. Я не позволю. – Голос мой срывался, хоть я и пыталась говорить уверенно.

– Дай сюда! – Катя одним движением руки вырвала у меня мишку, и, взяв со стола ножницы, глядя мне прямо в глаза, стала резать его на куски.

Этот прекрасный день не мог закончиться также, как и начался. Только не у меня. Я стояла и в первый раз в жизни громко рыдала. Видеть, как падает пушистая ткань с моего подарка, было невыносимо. Но что может сделать жертва в тех обстоятельствах? Я боялась сестру и мать. Я одна, а их две. Это слишком неравная битва. И, даже несмотря на этот день и его окончание, я чувствовала внутри такую эмоциональную опустошенность, хоть и не понимала, с чем это могло быть связано, что сил бороться у меня не было.

Бросив мне в лицо остатки подарка, сестра злобно выкрикнула:

– Подавись! Это тебе от меня на долгую память! С днем рождения, сестричка! Добро пожаловать во взрослую жизнь!

Огонь ненависти в груди вспыхнул внезапно. С диким криком я кинулась на сестру и стала бить ее кулаками. Я даже не смотрела, куда бью. Катя завизжала так, что любая свинья позавидовала бы. Ножницы выпали из ее пальцев и больно ударили меня по ноге. Хоть я и понимала, где-то в глубине души, что делаю ей больно, я не могла остановиться. Вся моя злость вышла наружу, как почувствовавший свободу зверь.

Из кухни выбежала мать и с криком бросилась к нам:

– Отпусти мою дочь, дрянь, – что-то тяжелое больно ударило меня по спине.

Наверное, это был стул. Я отпустила Катю и упала на колени, закрывшись руками и громко рыдая. Не было сил даже подняться. Боль накрывала тело волнами агонии. И я просто поползла, как раненный зверь, в свою комнату. Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней, и тихо всхлипывая, мысленно жалела себя и успокаивала, повторяя, что Бог все видит. Он накажет. Из зала доносился смех сестры.

Не знаю, сколько я просидела на холодном полу. Видимо, пока не иссякли все слезы, и остались только тихие стоны безнадежности. Судя по разговорам, доносившимся из зала, сестра уже собиралась выходить из дома.

Дождавшись, пока за ней закроется входная дверь, я с трудом поднялась на ноги, так как все тело затекло, вышла из своей комнаты, и направилась собирать остатки своего подарка.

Мать сидела на диване. Я прошла мимо нее, присела на корточки и стала поднимать пушистые лоскуты. Она молча наблюдала за мной. Я чувствовала ее взгляд спиной.

– За что вы так со мной? – тихо спросила я. – Почему так не любите меня?

Я встала и посмотрела прямо в её холодные глаза.

Мать пожала плечами:

– А за что тебя любить? – был сухой вопрос.

– Я ваша дочь.

Она снова пожала плечами:

– Я хотела сделать аборт. Но твой папаша мне денег на него не дал. Я говорила, что одной Кати нам будет предостаточно.

– Это потому что я похожа на папу?

Мать резко посмотрела на меня и сжала в раздрожении губы:

– А с чего ты, дорогая, вдруг решила, что он твой отец?

– Я на него похожа. Я его копия!

– И что? Людей похожих очень много.

– Нет! Я его дочь!

Мать тяжко вздохнула:

– Да, его, к глубокому моему сожалению. Спать уже иди. Не раздражай. Завтра нужно будет приготовить поесть.

– Вы вините его в Вашей печальной судьбе? Знаете, Вам никто не виноват, что Вы губите себя и свою жизнь. Он пытался Вас спасти! Пытался быть хорошим отцом и мужем! Если он был так ненавистен Вам, не нужно было выходить за него замуж и рожать ему детей. Спокойной ночи, мама!

Она молча от меня отвернулась.

Я вернулась в свою комнату, в сердцах грохнув дверью, и попыталась с помощью иголки и нитки вернуть в прежний вид моего мишку. Но ничего не получалось. Пальцы дрожали и слезы снова застилали глаза.

Я переоделась, легла в постель, укрывшись с головой, и закрыла покрасневшие от слез глаза. Наутро головная боль обеспечена, как обычно и бывает после таких рыданий. Странно, но даже засыпая, я не думала о самом ярком дне в моей жизни. О Диме, о его признании. Только о потери дорого подарка и кровоточащей ране в душе.

Мне снова снился холодный чёрный дом. Снова я бежала за черной женщиной, догоняла ее, но так и не могла разглядеть ее лицо. Оно расплывалось бледным пятном, в ореоле длинных, черных, как сама тьма, густых волос, с черными пустыми глазами и кроваво-красными губами.

– Идем же, скорее! – звала она все громче.

Меня схватила чья-то холодная, как лед рука. Я посмотрела на свою руку. Жуткий холод от ледяных пальцев морозил кожу, но рядом никого не было.

Снова шепот в мгновенно наступившей темноте:

– Жди! Уже рядом. Месть! Кровь! Проклята!

Я никого не видела. Кругом тьма и пустота.

Я закрывала уши, но шепот упрямо твердил:

– Жди! Он уже близко! Он идет! Он ждет тебя! Месть! Месть…

Эхо прокатилось по пустому особняку, проникая в мозг тысячами мстительных и кошмарных голосов.

Страх холодными щупальцами проникал в мое сердце.

Я проснулась от собственного крика. Этот сон был ужаснее всех предыдущих.

Подскочив, я села на кровати, качаясь из стороны в сторону, стиснув виски руками. Я никак не могла успокоиться и забыть этот кошмарный жуткий шепот. Ближе к рассвету я провалилась в тревожный сон, где была только тьма и не одного лучика света.

Глава 3

Май, 1994 год

“Весна тоже может убивать…

Весна, мне осталось мало ждать....”

(Пропаганда – Весна)

В тот день, который перевернул всю мою жизнь, все шло как обычно. Очередной скандал дома, защита диплома в техникуме, посиделки у лучшей подруги, дружеское свидание с Димой с теплыми объятиями и обещаниями. Два месяца назад мне исполнилось восемнадцать лет, а я все еще продолжала держать его на расстоянии, сама не понимая почему. Он дарил мне подарки и эмоции, которых так не хватало. Он знал, как вызвать мою улыбку и поднять настроение. Дорогих подарков я от него не принимала. А милые букеты цветов или шоколадки принять можно. Дима был моим солнышком, которое согревало, когда тьма могла поглотить всю душу. Он ждал моего ответа, не торопя меня и не настаивая. И я была уже почти готова дать положительный ответ, переступая грань между дружбой и отношениями. Почти! Сама себя не понимала, чего я жду и зачем тяну.

Я не замечала, чтобы Дима кому-то оказывал знаки внимания. Он всегда был при мне. Не уверена, конечно, что он не шел проводить время с другой девушкой, когда мы не виделись. Но и за это винить я его не смела. Я сама всеми силами, если уж признаться честно, пыталась его от себя отгородить невидимой стеной. И даже иногда находила причины, чтобы не видеться. Ревность, которую я должна была к нему испытывать, размышляя о его внеплановых подружках, тоже была мне чужда. Я оправдывала это тем, что сама не разрешала ему привязываться к себе и строить на меня планы на будущее, постоянно уклоняясь от его поцелуев, когда он делал очередную попытку нашего сближения.

В дом я зашла в пол десятого. Наша соседка, бабушка Тоня, задержала меня, когда я возвращалась домой и уже собиралась зайти к себе во двор. Она засаживала огород капустой, свеклой, луком и редисом, и ей очень нужна была помощь, чтобы носить тяжелые ведра с водой для полива. Бабушка Тоня жила одна, и я просто не могла ей отказать в помощи. Тем более, что очень часто эта маленькая, седая, но очень добрая и отзывчивая старушка, отдавала мне вещи и продукты по доброте душевной, видя мое бедственное положение. В этот раз она меня отблагодарила целой бутылкой растительного масла. Поверьте, для меня тогда это был дар небес. Так что отказывалась я недолго.

Открыв дверь в дом, я услышала мужской смех. Я не удивилась – приводить в дом собутыльников для моей матери обычное дело. Закрыв за собой тихо дверь, я направилась прямо в зал. На полу, полулёжа находилась мама, а рядом один из ее приятелей, обнимая мою мать за шею рукой, пил водку прямо из горла бутылки. Наверное, моя нелюбовь к спиртному началась с самого детства. Невыносим мне уже один запах воздуха, наполненный "ароматами" алкогольных напитков.

Только благодаря одному Богу, от собутыльников матери в мою сторону не было никаких угроз. Они будто меня не замечали. И это безумно радовало.

Я постаралась пробраться на кухню незамеченной. Так хотелось есть, что, наверное, съела бы кота, живи тот у нас. Это, конечно же, очень черный юмор, который выражает всю глубину моего голода. Тем более после тяжелой работы.

Животных я любила. Иногда даже больше, чем людей. Причинить вред маленькому пушистику я бы никогда не смогла. И ненавидела всем сердцем людей, которые могут сделать больно существу, что не в силах за себя постоять.

На кухне ничего съедобного не нашлось. На столе стояла лишь пустая хлебница и мелочь, непонятно откуда взявшаяся. В этом проклятом доме постоянно либо что-то появлялось, либо исчезало бесследно. Поток людей почти такой, как на остановке в любом посёлке.

Сейчас бы мне показалась эта ситуация смешной, но не тогда. Схватив деньги, я пулей вылетела с кухни.

Дружок матери заметил меня, и бросил мне вслед, когда я пробегала мимо:

– Ух ты, какая симпатичная! Не хочешь с нами выпить за здоровье?

Мать хмыкнула и снова присосалась к бутылке.

Я же грубо ответила на ходу:

– Отвали, – и, выскочив на улицу, бросилась к магазину.

Самый ближайший и круглосуточный находился как раз за моим любимым парком.

Выйдя из магазина и прижимая к себе мою мечту – килограмм пшеничной крупы, я быстрым шагом пошла к дому, представляя как мой желудок получит такую необходимую порцию счастья, заправленную растительным маслом, чтобы жить дальше.

Не могу сказать, что я боялась темноты. Просто в тот день у меня было предчувствие чего-то страшного, чего избежать мне никак не удастся. Это началось, когда я проснулась ранним утром, и продолжалось в течении всего дня.

Необъяснимая тревога. И пусть это прозвучит уж слишком бредово, но я ловила себя на мысли, что я этого с нетерпением жду. Что мне это необходимо, как воздух. Смесь таких противоречивых ощущений выбивала из колеи.

Было не так уж темно, но почему-то в будний день в парке ни души, хоть это место и считалось самым людным, так как парк соединял центр города с многонаселенной за парком улицей. Это было очень странно. Будто темные сверхъестественные силы заставили всех прохожих разом спрятаться в своих домах, чтобы оставить меня одну.

Размышляя об этом, я уже почти выходила из территории парка, почти повернула на свою улицу, когда ОН, слегка неровной походкой, вышел из-за угла высокого каменного забора.

С виду это был обычный высокий пьяный молодой человек, тем не менее богато одетый в дорогие джинсы, рубашку и черную кожаную куртку. Я привыкла уже к тому, что к вечеру мой парк становится пристанищем для гуляк и пьяниц. Это был единственный прохожий, кроме меня, на таинственно опустевшей территории. Но в тот момент сердце сжалось от страха. Страха от предчувствия боли. Я сразу вспомнила страшный черный особняк из моих кошмарных снов.

Закутавшись плотнее в кофту и низко опустив голову, я хотела пройти незамеченной. Мы поравнялись. Он так резко схватил меня руками за плечи и толкнул к ближайшему дереву, что я даже не успела отреагировать. Сердце пропустило удар. Он прижал меня своим мощным телом к твердой коре дерева так сильно, что она впилась в мою кожу через ткань одежды. Крупа рассыпалась по земле. Мои руки инстинктивно уперлись в его мускулистый, твердый, как камень торс, ощущая через пальцы исходившее от тела тепло. Его лицо медленно приближалось к моему. Меня парализовал дикий страх, сердце учащенно забилось и кровь побежала по венам, вызывая дрожь во всем теле, но из горла я бы не смогла выдавить даже слабого писка, лишь слёзы хлынули из глаз. Внезапно его губы накрыли мои. Они были холодными и причиняли боль моим юным губам, присваивая их, кусая, пробуя на вкус. Его язык пытался жадно прорваться через оборону моих стиснутых зубов. Запах алкоголя ударил в нос. Дикий крик ужаса застыл где-то глубоко внутри моего горла, когда я слабо попыталась хоть как-то побороть оцепенение и оттолкнуть его от себя. Но будто окаменела. Добившись того, что я разжала зубы, чтобы вдохнуть глоток воздуха и громко закричать, он ворвался своим горячим языком в мой рот, жадно его терзая и исследуя. Я услышала его хриплый стон. Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Ответный стон отчаяния сорвался с моих губ. Мой первый поцелуй запомнился мне на всю жизнь! В тот момент я не чувствовала ничего, кроме холода в сердце и страха.

Его голос был страшным, хриплым:

– Попалась, красотка. Сейчас повеселимся на славу.

Я дико замотала головой из стороны в сторону:

– Нет, пожалуйста, – взмолилась я срывающимся голосом, со слезами на глазах, пытаясь его оттолкнуть, и тут же понимая тщетность своих попыток. С таким же успехом я могла упираться в стену. – Прошу Вас. Не надо! Пожалуйста! – мой голос от паники превратился в тихий писк.

В силу своей неопытности, я не представляла, что может со мной случиться, но точно знала, что это будет мучительно и страшно. Я чувствовала, что его не остановить, и он закончит так или иначе то, что начал.

Он уже не слышал меня. Его губы снова грубо впились в мои, и я стала задыхаться, чувствуя вкус спиртного и чего-то еще, что разобрать не могла. С каждой секундой его атака на мой рот становилась все яростней. Он жадно терзал мои уста, словно не мог остановиться. Будто вымещая на мне свою злость и агрессию. Меня же захлестнула целая буря эмоций, и начало трясти, как в лихорадке. Его ладони накрыли мою маленькую грудь. Пальцы сжимали мягкую плоть, посылая волны дрожи по всему моему телу. Другую руку он просунул между моих ног, и его пальцы начали яростную грубую ласку. Никто и никогда меня там не касался. От стыда и ужаса происходящего мое лицо залила краска. Я горела внутри и снаружи.

Понимая, что нужно действовать и делать хоть что-нибудь, я собрала всю силу и энергию, что были во мне, чтобы противостоять его рукам, которые жадно шарили по моему телу, но оно будто онемело, а руки не слушались. Наконец-то, мне удалось поднять одну руку и ударить его кулаком по лицу. Мои действия не к чему хорошему не привели. Он даже не дернулся. Только еще сильней разозлился.

– Ах ты, сука тупая! Сейчас ты горько об этом пожалеешь!

В темноте его черные глаза выглядели ужасающе. В них пылал древний дикий огонь похоти и ярости. Кровь застыла в моих венах. Одним ответным ударом он заставил меня упасть на колени перед ним на холодную землю и, схватив за волосы, потащил меня за деревья. Господи, ну почему же в тот вечер не было не одного прохожего?

– Любишь плохие игры, сучка? Ну так давай поиграем! – его хриплый голос прозвучал страшным приговором в безлюдном парке.

Вырываться уже не было сил, да и боль была нестерпимой. Даже плакать уже не хотелось. Его пальцы оставляли синяки по всему моему хрупкому и нежному, в силу возраста, телу. Мои губы горели огнем от его жадных поцелуев и удара.

Все случилось очень быстро. Моя легкая одежда была им порвана. На каждую попытку убрать его руки, я получала новый удар. На мои просьбы и молитвы он никак не реагировал. Упав передо мной на колени, и грубо раздвинув своими коленями мои ноги, он встал надо мной, возвышаясь, и расстегивая ширинку на джинсах. Я больше не сопротивлялась. Тихо стонала от боли, пытаясь закрыть лицо руками.

Первый сильный толчок в мое маленькое и слабое тело, заставил меня громко закричать от ужасной боли. Что-то очень большое, горячее и твердое разрывало меня изнутри. Снова и снова. Каждое его грубое движение во мне отзывалось ударом моего сердца, которое вырывалось из груди. Я чувствовала силу этого горячего "нечто" каждой своей живой клеточкой. Он входил так глубоко, как мог. Даже ощущения, что тебя режут не сравнится с этим. До этого мужчины я не имела ни малейшего представления, что может так меня калечить изнутри, заставляя корчиться от невыносимой боли. Что это за огромная, горячая и твердая часть мужского тела, которая входит в меня.

Похотливо улыбаясь, с адским черным блеском в глазах, он продолжал все сильнее двигаться во мне, продвигаясь все глубже, вжимая мое тело в землю и вызывая волны жара, смешанные с дикими муками. Он был доволен собой, как никогда. Выражение его лица ясно говорило об этом. Я начала молиться про себя, чтобы это все скорее закончилось и прося у Бога смерти, которая прекратит мои страдания.

Я думала, что эта пытка будет продолжаться вечность, но последний сильный толчок, с его хриплым стоном, и раскаленная, как лава, жидкость, разлилась глубоко в моём истерзанном теле, заставляя кровь бурлить в венах. Что-то сжалось внутри моего естества, взрываясь тысячами искр неизвестных до этого мгновения ощущений, и как только горячий поток хлынул в меня, я почувствовала краткосрочное, но такое необычное при данных обстоятельствах облегчение. Он тяжело дышал, застегивая ширинку и поправляя свою одежду. В моих глазах все расплывалось. Я не могла понять, где я нахожусь и что, только что случилось. Мой разум был затуманен. Глубоко внутри моего тела, разрастался огненный ком, сравнимый с муками ада.

Нестерпимую боль и унижение – вот, что я чувствовала в тот момент. Мечтам, что я стану девушкой Димы, а тем более выйду за него замуж, никогда уже не сбыться. Теперь я была его недостойна. Грязно использованный товар. Если бы кто-то узнал о случившемся, я бы стала считаться обычной шлюхой. Никто не посмотрел бы на обстоятельства. Никому бы дела не было до того, что меня изнасиловали.