Проклятие главы рода

Внезапно Агата с горечью вспомнила, как часто Серп проявлял нежности при дедушке. Говорил ласковые слова, целовал её, прижимал к себе.

– Надо, чтобы он видел: я в надежных руках, – улыбался муж. – Пусть дед порадуется.

Сейчас Агата задержала руку на несколько секунд – ради приличия – и отстранилась.

– Как вы? – спросила Викторию Максимилиановну. – Как дедушка?

– Всё как обычно, – ровно ответила та. – Улучшений не намечается, ухудшений – тоже. Ты не юли, скажи сразу. Что-то случилось? Что это за личные разговоры со мной?

Свекровь у Агаты была хорошая и в жизнь молодых с нравоучениями не лезла, но из тех, кто даже мысли не допустит, что её сын может сотворить нечто плохое. Женщина понимала: ни в коем случае нельзя рассказывать, как глубоко её ранят слова и поступки Серпа.

Свекровь лишь пожмет плечами и скажет что-нибудь типа:

– Ой, не преувеличивай. В семейных проблемах всегда виноваты оба, – подразумевая, что виновата одна она, Агата.

Поэтому разговор нужно выстраивать иным образом. Она оглянулась на деда Максима, который так и продолжал безотрывно смотреть в её сторону, будто пытался что-то сказать взглядом, но не мог.

Ей вновь стало не по себе.

Нельзя же при нем, живом орке, обсуждать события из прошлого, как будто деда уже нет в живых. Неправильно это.

– Может быть, выйдем на минутку? – спросила она с мягкой улыбкой. – Дойдем до кафетерия? Вы наверняка с самого утра ничего не ели.

– Если честно, со вчерашнего вечера, – вздохнула Виктория Максимилиановна. – Пап, подожди тут, – обратилась она к неподвижному деду, словно тот мог уйти. – Мы ненадолго.

Он несколько раз тяжело моргнул, и, посчитав это за согласие, свекровь направилась к двери.

Вскоре они сидели в небольшой, но уютной столовой клиники, где для посетителей готовили свежую выпечку и неплохой кофе. Виктория Максимилиановна ела с аппетитом, а Агата думала, как начать разговор.

– Одежда на тебе такая необычная, – сказала свекровь. – Как будто в гардеробе какой-то модной старушки покопалась. Нет, красиво, ничего не скажу. Но как с чужого плеча снято.

Ну, она была не так уж и неправа.

– Да ну, о чем вы. Просто мода на винтаж возвращается, – ответила Агата, зная, что мать Серпа за этим не следит и в её словах не усомнится. – Знаете, я хотела с вами обсудить одну вещь…

– Какую же?

– Я была у бабушки Раи, и она рассказала, что ваши родители совсем не ладили. А потом вы всей семьей съездили в отпуск, и всё пошло на поправку. Это правда?

Свекровь поморщилась.

– Вот бабушка, вообще не умеет тайны хранить. Агат, зачем тебе это знать?

– Мы с Серпом… – Она вздохнула. – У нас, наверное, кризис в отношениях. Или как это правильно называется? Раньше никогда не ссорились, а сейчас всё снежным комом покатилось. Одно за другим. Я испугалась, а вдруг наш брак никогда не будет прежним? Пошла к бабушке Рае за советом, а она сказала к вам обратиться. Мол, вы про своих родителей расскажете, и это меня успокоит. Может, посоветуете чего. Вы помните, что в том отпуске произошло?

Пусть это и была ложь, но ложь, приближенная к правде. Вроде и не ругала Агата Серпа, и напирала на то, как тревожится за их семью. Захочешь – не прикопаешься.

– Ох, бабушка-бабушка, – покачала головой Виктория Максимилиановна. – Слушай, ты дурь в голове не держи. Все ссорятся и все мирятся. А мои родители – вообще не образец для подражания.

– Но… они же…

Свекровь махнула рукой.

– Баба Рая всех нюансов не знает. Но тебе я расскажу. Мы в отпуск действительно съездили. Как сейчас помню: частный сектор, домик у самого моря. Только вот чуда не случилось. Мой отец всегда был жесток, а в отпуске совсем с катушек слетел. Он какой-то ритуал пытался провести, который только в этих широтах можно – видимо, для того и поехал вообще. Тот у него все не выходил, и в итоге он заставил мать ему своей крови нацедить, для активации рун. Даже рану ей помочь перевязать не потрудился. Она несколько дней отлеживалась. Потом к нему какие-то странные типы приходили, мать попыталась их выпроводить. Так он сказал, что если она будет ему при посторонних перечить, то в следующий раз для ритуала вся ее кровь будет использована. Потом они снова поругались, и отец ее в кладовке на магический замок на несколько дней без воды и еды запер. Якобы она сама напрашивалась. Я её защитить попыталась – тоже получила. Это был не отпуск, а кошмар. Мы дни считали до отъезда домой.

– Как же так…

Агата в ужасе прижала ладонь к губам.

– Вот так. К концу отдыха мать совсем запуганная ходила, взгляд боялась поднять. А отец сказал: «Не вздумай меня перед нечистью позорить. Веди себя нормально». А то, мол, слухи ходят про разлад в семье Адронов. Мама на себя перестала быть похожа, но больше никогда не жаловалась. Я тоже урок извлекла. – Свекровь нервно вгрызлась в булку с сахарной посыпкой. – Ты думаешь, я почему за отцом ухаживаю даже сейчас?

– Не знаю, – покачала головой Агата.

– А вдруг он завтра на ноги встанет? – скривилась Виктория Максимилиановна. – Скажет, что я была плохой дочерью, за каждый день сполна рассчитается со мной.

– Вы и так всю жизнь на него положили.

– Угу, а как иначе? Я его боюсь до смерти. Не знаю, чего от него ожидать. Ладно, пойдем обратно. – Она глянула на настенные часы. – Не хочу оставлять его одного. Теперь ты понимаешь, что отпуск – это не панацея? Так что дурью не страдай, Агат. У вас хорошая семья. Ты просто плохих не видела.

Они вернулись в палату.

Дед Максим всё так же лежал, но теперь он казался ужасным чудовищем, которое зашугало свою семью. Ненормальным, злобным. Агата смотрела на него с отвращением.

Жаль, что чуда не случилось. Втайне Агата надеялась, что есть рецепт спасения отношений. Но, наверное, монстра, пробужденного даром, нельзя изменить любовью.

Только магией.

Они еще недолго пообщались с Викторией Максимилиановной. О детях, о Серпе. Громко, показательно, чтобы услышал дед.

– Наверное, мне пора идти, – сказала Агата, когда темы для разговора кончились.

– Да, конечно. Попрощайся с дедушкой, – напомнила свекровь.

Агата кивнула и подошла к деду Максиму. Пусть ей и не хотелось даже смотреть в его сторону, но она пересилила себя, склонилась, чтобы вновь пожать его ладонь.

Внезапно он содрогнулся всем телом и протянул к Агате руку, словно хотел схватить её за запястье. Рот его широко разомкнулся, но оттуда не вылетело ни слова, ни даже хрипа.

Испуганная женщина сделала шаг назад.

Пусть даже не вздумает её касаться.

Дед несколько раз с усилием моргнул, а затем… затем на аппаратах, отсчитывающих показатели здоровья, начали скакать какие-то цифры. Раздался тревожный писк.

– Папа! – вскрикнула свекровь и подбежала к двери. – Срочно! Кто-нибудь! Отцу плохо!

Набежали доктора, началась возня, зазвучали голоса на, казалось, непонятном языке. В медицинских терминах Агата не разбиралась и, сколько ни прислушивалась, так и не поняла, о чем переговариваются врачи. Затем её вместе со свекровью выставили наружу, и следующие полчаса они провели в коридоре, перед закрытыми дверями палаты.

Виктория Максимилиановна тупо пялилась в одну точку на стене, словно окаменела.

– Всё будет хорошо, – сказала ей Агата.

– Только как именно «хорошо» будет? – ответила женщина с болезненной ухмылкой. – Он выживет или умрет?..

На этот вопрос Агата ответа не знала.

Когда ждать стало совсем невыносимо, наружу выглянул один из докторов.

– Мы стабилизировали его состояние, – отчитался он. – Сейчас жизни вашего отца ничто не угрожает.

– Что с ним произошло? – испуганно спросила свекровь.

– Если простым языком, то сильнейшее перенапряжение. Приборы зафиксировали попытку физической активности. Первую за все эти дни. Ваш отец услышал что-то тревожное? Он пытался как-то отреагировать на какие-то слова или действия?

Агата вспомнила, как дед Максим захотел её коснуться, как открыл рот, а в глазах его читалась жуткая решимость. Она глянула на свекровь, но та покачала головой. Неужели ничего не заметила?

А ей самой не показалось ли? Слеза на щеке Максимилиана… она была готова поклясться, что ее видела.

– Он хотел мне что-то сказать, но не смог, – тихо проговорила Агата.

Виктория Максимилиановна отмахнулась.

– Агат, тебе наверняка показалось. Зачем бы дедушке тебе что-то говорить? Доктор, объясните лучше: есть ли шанс, что он… – она вдруг замялась, – что он восстановится? Может ли эта активность означать, что папа справляется со своей болезнью?

– Ничего нельзя обещать наверняка, но… это будет настоящим чудом, – ответил доктор. – В любом случае, мы вкололи ему успокоительные. Сейчас ваш отец спит.

Они поблагодарили доктора, и когда медики разошлись, Агата тоже решила, что пора прощаться. Ей не давал покоя поступок деда Максима. Но свекровь попросту не поверила. Не увидела, как его морщинистая рука потянулась к невестке. Решила, что та выдумывает.

Смысла переубеждать её нет.

Попрощавшись, Агата вышла из клиники.

Она не хотела возвращаться домой к матери. Но понимала – идти некуда. Гордость гордостью, а лишних денег на съем жилья у нее не найдется. Надо разобраться с работой, решить, как быть дальше.

Пока же…

– Мама, это я! – крикнула она с порога.

Вера Эммануиловна появилась из кухни и бросилась на шею дочери. За её спиной показался силуэт Розы.

– Привет, – тепло поприветствовала её сестра.

Выглядела она как всегда сногсшибательно: платье сидит как влитое, не скрывая аппетитную фигуру, волосы зачесаны, на лице – безупречный макияж. Помятая не спавшая Агата в платье бабы Раи ощутила себя дурнушкой рядом с королевой.

– Представляешь, Розочка взяла отпуск, чтобы тебя поддержать, – тараторила мама. – Сказала, что не оставит в тяжелой ситуации! Всё-таки как хорошо, что вы такие дружные! Агатонька, проходи кушать. Я оладушек напекла.

Вчерашний прощальный разговор никто сознательно не упоминал. Кажется, маме было стыдно за то, что даже не выслушала дочь, а Агата не стремилась вновь начать скандалить или объясняться.

Она слишком устала для всего этого.

– Девчонки, вам бы съездить куда-нибудь, – предложила Вера Эммануиловна, накладывая в мисочку варенье. – Не хотите на фонтаны посмотреть, пока их не закрыли на зиму?

– Можно, – Роза глянула в сторону Агаты. – Поедем?

Внезапно Агата поняла, как надо поступить. Она ответила с самым серьезным выражением лица:

– Если честно, я думала предложить тебе кое-что другое. Нет желания вечером сходить в бар?

– В бар? – одновременно переспросили и мама, и сестра.

Глаза Розы округлились, а Вера Эммануиловна неодобрительно поджала губы.

– Да-да, в бар. Ну что вы так смотрите? Я нигде сто лет уже не отдыхала. Вот как забеременела Златом, так и забыла про себя. А сейчас думаю: хочу развеяться! Потанцевать, пообщаться, выпить немного. Роз, ты же знаешь места. Отведи меня куда-нибудь!

Разумеется, ни о каких гулянках Агата не мечтала. Её план был предельно прост.

Ей нужен некий Паук. Где его искать, она не представляет. Спрашивать знакомых смысла нет – все друзья Агаты приличные нелюди. Откуда таким знать про явно криминального Паука?

Но можно поинтересоваться у низшей нечисти. В каком-нибудь злачном заведении. Кто-нибудь да поймет, о ком речь. Если не сам с этим Пауком общался, то хотя бы подскажет, к кому обратиться.

К сожалению или к счастью, Агата по клубам и барам не ходила. Но ведь была Роза. Несколько лет назад она здорово добавила седых волос собственной матери, ошиваясь со всякими бандами. Тролли, гоблины – Роза не особо разбиралась в друзьях. Она встречалась с сомнительными мужчинами, отдыхала в ужасных заведениях.

Потом вроде остепенилась. Но явно не растеряла всех своих связей.

– Агат, у тебя же муж, дети… – влезла мама. – Какие бары…

– Мам, я что, мужу изменять иду? – подбоченилась Агата. – Или от детей отказываюсь? Один раз за семь лет хочу куда-нибудь выйти, а ты недовольна.

– Мы можем выбрать какой-нибудь человеческий ресторан, – примирительно сказала Роза.

– Не хочу человеческий! Я устала прятаться. Можно хоть один вечер почувствовать себя свободной? Мне нужен именно бар и именно для нечисти! Роз, ну хоть ты меня не осуждай.

Говорить сестре об истинных своих мотивах Агата не собиралась. Зачем? Это её решение, её семья, её жизнь – родственникам незачем знать всех деталей.

Тем более что она скажет? «Я хочу найти Паука, чтобы изменить сознание Серпа»?

Звучит так себе.

– М-м-м, – Роза вдруг широко заулыбалась. – Конечно, сестренка. Я знаю одно местечко. Тебе понравится. Вера Эммануиловна, не переживайте. Я прослежу за нашей гуленой.

Мама покачала головой.

– Ох, неспокойно мне как-то на сердце. Но… вы правы. Погуляйте, отдохните, только под утро не возвращайтесь, ладно? Не нужно приличным девочкам так поздно по городу шляться.

– Мы недолго посидим и уйдем. Вы, главное, не волнуйтесь, – клятвенно пообещала Роза, но незаметно подмигнула сестре, намекая, что вечер обещает быть долгим.

Определившись со временем выхода из дома, девушки разошлись по комнатам. Агата уснула сразу же, как голова коснулась подушки. Так сильно она вымоталась за последние дни.

Ей ничего не снилось, и это было спасением.

Глава 7

МЕДЕЯ

С кланом Сигнус у Медеи были старые счеты. Из-за ложных обвинений предыдущего главы клана в адрес ее семьи она еще ребенком осталась сиротой. Выживала на улице, среди низшего отребья, попрошайничала, не раз с ней случалось такое, после чего хотелось только одного – умереть. Но она выжила вопреки всему. Научилась убивать тех, кто хотел убить ее.

Даже Арджеш высоко оценил ее навыки, приблизив к себе.

И когда спустя два десятка лет она получила приказ уничтожить ненавистный клан, ставший причиной всех ее бед – это стало не работой, а наслаждением.

Те посмели пойти против Арджеша, решили ослушаться, и кара не заставила себя долго ждать. Толку, что они сильные маги, что от их крови рождаются дети с редчайшим даром предвидения. Если ты провинился перед Арджешем – будешь истреблен.

Приказ был не щадить никого. И она вырезала их всех. Одного за другим. Не пощадила даже беременную жену главы клана. Да и как бы она могла, если именно эта смерть особенно была нужна Арджешу.

Их крики сладкой музыкой звучали в ушах, кровь – пропитывала одежду, брызгала на лицо, и она слизывала тягучие капли, в первый раз в жизни жалея, что в ней нет ничего от природы вампиров. Как бы было здорово не только лишить их всех жизни, не только напитаться их криками, но выпить их, иссушить тела, что сломанными куклами сейчас были раскиданы по особняку.

Каждый из них заслужил все, что произошло в тот день. Даже нерожденный ребенок уже был виновен, хотя бы в том, что был обречен носить ненавистную фамилию.

Она так увлеклась, что выполнила задание непростительно быстро. Ни облегчения, ни радости. Словно томимый жаждой путник, добравшийся до воды, она осушила свою месть залпом, не глотая, не посмаковав как следует.

Перешагивая через одно из тел, она заметила, что оно еще… дышит.

Дышать телу осталось не долго. Жизнь толчками выходила из открытой раны на животе, но мрачное веселье и предвкушение уже успели вспыхнуть в ее душе.

О нет, она не даст ему умереть. Заберет с собой и сполна насладится его мучениями.

Медея вытащила бутылек с заживляющим зельем – одно из двух, что было у нее с собой на экстренный случай, если что-то пойдет не так. Второе было ядом. Если бы она проиграла, то, в отличие от дурака, распластавшегося перед ней, живой себя взять не позволила бы.

Ее пленником стал Филипп, восемнадцатилетний сын почившего главы клана. Светлые волосы, еще по-детски округлые мягкие черты лица, ангел, которого ей предстояло сломать. Но в тот момент он был слишком слаб, чтобы поиграть с ним, чтобы насладиться его мукой вдоволь.

Доверить кому-либо лечение Медея не могла – иначе стало бы известно, что она ослушалась приказа Аржеша и оставила его в живых.

Она сняла квартиру, обложила ее защитными амулетами, усилила чарами, заглушающими звуки, рунами и оставила Филиппа там.

Ей хотелось поскорее начать игру, но пленник никак не приходил в сознание. До тех пор, пока в один из вечеров, когда она меняла повязки на воспалившихся ранах, его слабая рука не перехватила ее запястье.

– Где я?.. Что случилось?.. – Его голос был хриплым и слабым, но на лице застыло решительное выражение, мешающееся с гримасой боли. Словно он был готов прямо сейчас вскочить и бежать бороться со всем миром. Это было так забавно, что Медея не удержалась от улыбки, надавив на рану чуть сильнее, чем следовало.

Ее пленник зашипел от боли, моментально оценивая собственное состояние.

– Вы мне помогаете, лечите меня?.. – уже куда более мягко спросил он, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. – Спасибо.

Он обессилено откинулся на подушки, закусывая губу, чтобы удержать очередной стон.

«Он меня не узнал…» – с удивлением поняла женщина, и в голове тут же возник план.

О да. Это будет весело. Особо изощренный способ. Вишенка на торте ее мести.

– На твой дом напали по приказу Арджеша. Мне удалось туда попасть, но, когда я нашла тебя, все остальные уже были мертвы, – как можно мягче произнесла Медея.

И ведь не соврала ни единым словом.

И без того обескровленное лицо Филиппа сравнялось по цвету с накрахмаленными простынями, меж бровей залегла скорбная складка, он прикрыл глаза, стараясь спрятать эмоции, но те все равно проступали.

Медея невольно залюбовалась этим чистым воплощением страдания. Красив и хорош собой. Целиком в ее власти.

Она поставит его на ноги, выходит, и он будет ей благодарен. И после того как он отблагодарит ее, она швырнет ему в лицо, что он благодарит убийцу своей семьи.

А потом она будет играть с ним, напитываться его болью, наслаждаться его мучениями.

От этих мыслей на губах сама собой расцвела улыбка. Как же сладко… И гораздо веселее, чем стоны его слишком легко умерших родичей.

– Если Арджеш приказал уничтожить мою семью, – едва сдерживая рыдания, проговорил Филипп, – то это вопрос времени, когда они придут за мной.

– Это моя квартира, на ней много защитных чар. Тут они тебя не достанут и даже не почувствуют, что ты жив, если решат провести поисковый ритуал. – Медея не кривила душой. Все так и было. Ее пленник, только ее. И она никому не отдаст свою добычу, пока не наиграется вдоволь. – А ваш дом, после того как я тебя вынесла, предали огню. Если повезет, то тебя и искать не будут.

– Зачем мне жить, если все мои близкие погибли, зачем ты меня спасла… – Филипп был близок к истерике, но из-за ран не мог ни встать с кровати, ни сесть, любое движение причиняло ему боль. Но боль душевная была куда сильнее.

«Зачем?.. Сказать ему или оставить на десерт?..» – размышляла Медея, наслаждаясь муками своего врага.

– Думаешь, мне не стоило этого делать? – не удержалась она от вопроса.

– Я не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь еще пострадал, – обессиленно выдал парень.

– Кто-нибудь еще? Намекаешь, что твою семью убили из-за тебя? – На самом деле она понятия не имела, почему Арджеш отдал такой приказ.

Парень закашлялся, на губах показалась кровь. Медея нахмурилась, не понимая, что она сделала не так, может быть, это из-за каких-то лекарств? Или рана гораздо глубже, чем она полагала?

– Лучше отдай меня им, спаси себя, – слабо произнес Филипп, игнорируя ее предыдущий вопрос.

Медею это разозлило. Он теперь принадлежит ей. И не ему решать, кому она его отдаст! Как только наиграется, просто перережет горло, и дело с концом.

«Спаси себя!» – мысленно передразнила она. Она и без него знает, что ей нужно делать. И нечего указывать!

– Поздно, ты уже здесь. У меня.

– Нужно быть очень храбрым, смелым и безрассудным, чтобы не побояться пойти против Арджеша. Ты меня спасла, и я этого не забуду.

«О да, милый. Ты этого никогда не забудешь…» – ехидно подумала Медея, вставая и подходя к тумбочке, на которой лежали бутыльки с заживляющими составами.

Но что-то внутри странно сжалось от его слов. Он назвал ее храброй и безрассудной. Таким тоном, словно это было комплиментом. Это было неожиданно приятно… и одновременно неимоверно злило!

– Какая я еще? – спросила она, резко обернувшись. – Поговорил со мной минуту и решил, что узнал меня?! Ты глупый мальчишка, который играет в благородство. Решил, если попадешь к вампирам раньше, то выторгуешь себе легкую смерть?

Ответ Филиппа окончательно обескуражил, кажется, второй части ее вопросов он и не слышал:

– Ты красивая. Как ангел. Как… как тебя зовут?

– Ме… – от удивления она чуть было не призналась, но вовремя взяла себя в руки. – Мирослава.

Вряд ли ее настоящее имя о чем-то ему скажет. А пока… можно сыграть новую для себя роль.

***

Перед выходом Роза загадочно попросила:

– Одежду выбирай на размер больше.

Агата нахмурилась, но при матери расспросы сестре устраивать не стала, та и так была недовольна, что сестры шли «кутить» в непонятное место.

Добирались они на метро. Очень долго, потому что ехали на другой конец города. Тряслись в вагоне, вжатые телами в толпу людей. Потом плутали темными дворами. Привыкшей к комфортной жизни Агате откровенно не нравились места, мимо которых они проходили. Мрачные, пропахшие нечистотами и почему-то кислой капустой.

Впрочем, сама напросилась.

– Куда это мы? – Агата плохо ориентировалась на окраинах и сейчас с трудом понимала, как они будут выбираться обратно.

– Боишься? Мы же орки, сестренка, – фыркнула Роза. – Даже в самом злачном месте вряд ли найдется настолько отбитый тип, чтобы с нами связываться.

О том, к чему была фраза Розы насчет одежды, стало понятно, как только сестра подвела ее к неприметному входу с торца пятиэтажки.

Рядом с хлипкой на вид деревянной дверью, ведущей в подвал, красовались два бугая в спортивных костюмах, от которых за сотню метров тянуло тяжелой аурой низших. Едва девушки подошли, как они перегородили им дорогу:

– Только для нечисти, в человеческой форме нельзя, – отрезал бугай.

Роза хищно ухмыльнулась и затейливо провела рукой по волосам, одновременно с этим ее кожа окрасилась в зеленый, сама она стала чуть выше ростом, волосы длиннее, а уши немного вытянулись и заострились. Не боевая форма – но вид все равно эффектный.

– Орчанка?

Агате почему-то с завистью подумалось, что сестра не раз тренировала этот жест перед зеркалом. Ее собственное обращение вышло не таким эстетичным.

– Еще одна, – ахнул правый громила, разом растеряв весь свой напыщенный вид. Ну да, при желании они с Розой вполне могли бы «уделать» с десяток таких, как они. А низшие язык силы хорошо понимают.

– Вы чего сразу не сказали, мы бы так пропустили, – заулыбался тот, что стоял слева, отступая в сторону.

Стоило войти, как в нос сразу ударили запахи сигаретного дыма, крепкого алкоголя и мужского пота. Играла дурацкая попсовая мелодия, кто-то кричал, кто-то дрался. Мимо пробежала охрана, спеша разнять свору в дальнем углу.

– Самое отвратное место, какое я знаю, – шепнула Роза на ухо, пока они шли между столиков, думая, куда приткнуться. Свободных мест не оказалось.

– Что эта стерва сказала? – вдруг вскочил один из подвыпивших посетителей, тощий лопоухий мужичок с огромными ушами, одно выше другого.

Роза презрительно повернулась к нему, гаркнув не своим голосом:

– Ты у нас ушастый, но зато слепой, что ли?! Совсем страх потерял?!

«Это моя сестра?» – Агата не столько испугалась возможных разборок, сколько удивилась тому, как переменилась Роза. Ну да, кажется, у троллей, с которыми дружила, она набралась многого.

– Ой, дамы. И правда, подслеповат… – заулыбался ушастый. – А я уже ухожу, можете мой столик занять. Хорошее место, туалетом почти не пахнет.

И тут же юркнул мимо них и побежал к выходу. Агата заметила, как он очертил себя руной от сглаза на ходу. Неужели и правда так их испугался?

– О, а вот и место нашлось! – Роза победно уселась на освободившийся стул и закинула ногу на ногу. – Садись. Будем кутить!

Правда, меню пришлось ждать минут тридцать. За это время сестра успела сбегать до бара и принести им по отвратительному на вкус коктейлю.

– За свободу! – провозгласила Роза первый тост, подняв бокал.

Пригубив напиток, Агата еще раз осмотрелась. Кто-то дергано танцевал под музыку, несколько парочек, не скрываясь, целовались: кто прямо за столами, кто у стены. За дальним столиком большая шумная компания играла в карты.

– Да нечего тебе больше ставить, Ковтун. Нечего. В долг тебе никто не даст. Проваливай.

– У меня во чего есть!

Агата из любопытства обернулась на пьяный голос.