Избранный светом. Песни хищных птиц

– Знаешь, звучит не как то, после чего можно влюбиться в грозу, – Фрея усмехнулась. Они почти дошли до конца поля. Молнии так и сверкали вокруг, но дождь не начинался.

– На самом деле я, наверно, мог умереть, в меня вполне могла попасть молния, или сель сойти, – задумчиво проговорил Дей. – Но до этого я никогда не видел чего-то… такого. Оно меня поразило. Я даже испугаться забыл. Потом уже, когда все кончилось, отметил, что да, это было опасно, не делай так больше. Но там, под дождем казалось, что вообще ничего не существует. Было так спокойно.

Спокойствие – последнее чувство, которое Фрея могла бы ощущать, будь она ребенком и оставшись одна в грозу под проливным дождем.

– Обычно люди чувствуют себя так, находясь в доме, а не в эпицентре бури.

Дей тихо рассмеялся.

– Я странный. И это чувство спокойствия, оно тоже странное. Будто если ты не испугаешься, поверишь, что все на самом деле под контролем, не то чтоб выиграешь у стихии, но хотя бы не проиграешь. Окажешь ей немного своего доверия. Может, в благодарность она тебя не убьет.

Нет, Фрея точно не стала бы доверяться грозе. Слишком капризная стихия, как штормящее море, шквальный ветер или…

– Постой, – Фрея выскочила вперед, хватая Дея за плечи. Очередная молния вонзилась в землю, и Фрея понадеялась, что Дей не заметил, как она вздрогнула. – Ты ведь можешь вспомнить это чувство покоя и контроля, вызвать его?

– Ну да, наверно, – Дей смотрел на нее удивленно, непонимающе. Еще одна вспышка озарила его глаза, и следом за ней будто пришло осознание. – Думаю, довериться собственной магии будет даже легче, чем чьей-то чужой грозе.

Фрея улыбнулась, на секунду забыв вообще обо всем. Ее улыбка мгновенно отразилась на лице Дея.

Вместе с новым раскатом грома на них стеной упал дождь.

* * *

Райн поправил очки с синеватыми линзами. Они непривычно давили на переносицу и вообще ощущались странно, чужеродно. Все потому, что он надевал их крайне редко, только в тех случаях, когда буквы вдруг начинали растекаться по страницам, раскачиваться как морские волны, распадаться, не желая составляться в слова, переставлялись местами, словно играя в догонялки. В общем, когда ему сложно было сконцентрироваться. А сейчас ему сложно было сконцентрироваться.

Нетерпение и раздражение Сейлан наваливались на него почти так же, как моркетский туман. Похожим образом чувствуешь себя, когда сидишь у костра и дышишь дымом. Он скребет горло, а голова болит и кружится. Вскоре начинаешь задыхаться. Потом теряешь сознание.

Райн с трудом отогнал неприятные удушливые ассоциации. Попробовал прочитать первую строчку на лежащем перед ним листе, но не прочитал и первого слова. Буквы в нем каждый раз менялись местами, образуя новые несуществующие сочетания.

Наконец они сжалились и выдали ему слово «род», которому в документе не место. Через пару секунд Райн догадался, что там должно быть написано «Лорд», точнее, «Лорду Рейнгардскому». Прошение какое-нибудь. Или служебная записка. Ничего общего с его родом.

– Может, ты, наконец, послушаешь меня?

Райн так и не оторвал взгляда от взбунтовавшихся букв, но чувствовал, как Сейлан скрещивает руки на груди, как ее недовольство становится еще душнее.

– Я слушаю.

Захотелось открыть окно, но оно уже было распахнуто. Легкий влажный ветер шевелил бумаги на столе, срывал с них буквы, как желтые листья с деревьев, и уносил куда-то.

– Нет уж. – Сейлан рывком поднялась с кресла, и Райна обожгло ее возмущением. Он поморщился. – Я не собираюсь делить твое внимание с какой-то писаниной. Я, в конце концов, твоя сестра!

– А это, – он кивнул на «какую-то писанину», – мой город.

– Значит, город тебе важнее меня? – Негодование Сейлан зазвенело и загудело со всех сторон, словно вокруг Райна натянули сотню струн и резко дернули их все разом.

– Конкретно сейчас – да.

– Мог бы соврать.

Сейлан не удивилась. Немного расстроилась, но не более.

– Ты бы поняла, что я вру, тебе бы это не понравилось, ты бы разозлилась, потребовала правды. Я сократил время.

– Почему оба моих брата такие?..

Заканчивать Сейлан не стала, она знала, что Райн понял. Красноречиво разговаривать с ним, передавая свои эмоции, она научилась еще в детстве. Когда-то ее даже веселило то, как на Райна легко можно было воздействовать. Заставлять его пугаться, грустить, чувствовать дискомфорт, просто направляя на него волны своих чувств. Может быть, это действительно было весело. Но, когда Райн сделал подобное же в ответ, ему не понравилось. Сейлан тоже.

– Если ты пришла поговорить об этом, то прости, я вряд ли отвечу на твой вопрос.

Райну хотелось, чтобы Аин была здесь. Воздух вокруг нее всегда был легким и свежим, чистым и медово-теплым. В то же время нахождение Аин и Сейлан в одной комнате было опасно в первую очередь для самой комнаты. И для ментального здоровья Райна. У него пока не было желания экспериментировать с перепадами давления.

– Я пришла поговорить о тебе и Фриг.

Сейлан приблизилась, и Мист подняла голову, до этого лежавшую на лапах. Настороженность гончей тихо звенела в воздухе серебряным колокольчиком.

– Нас больше ничего не связывает, вот и все.

– Нет, не все! – Какая-то одна, особенно возмущенная и гневная нотка кольнула, точно иглой, впилась в кожу и засела в ней едкой болью. – Не все, Райн. Она ведь приезжает. Скажи, она действительно собирается демонстрировать, что со столицей все в порядке?

Мист приподнялась и глухо зарычала. Этот рык говорил: «Не подходи, я не хочу нападать», но Сейлан явно восприняла его как прямую угрозу. Ее страх и желание защититься кольнули Райну кожу на руках, словно Сейлан очень хотелось выхватить оружие и спрятаться за ним.

Райн бросил последний, почти беспомощный взгляд на документы. Буквы несколько раз перемешались, а потом слились в черные ручейки и потекли по листу. Райн снял давившие очки. Все равно толку от них никакого.

– Ты единственный раз проявил себя как сильный правитель. Вынудить Сторград заключить брак с наследницей – это смелое решение. И они бы позволили тебе это. Никто сейчас не хочет гражданской войны. Им проще было пожертвовать Фриг, чем спокойствием страны. А через Фриг можно было бы влиять на столицу и наконец узнать, что замышляет Великий Лорд! Последнее время ты сам не свой, у тебя в замке какой-то… какой-то притон! И ты ничего не делаешь для того, чтобы приструнить этих сторградских агентов. Я понимаю, что эта… эльфийка невероятно обаятельна и вы дружили с детства, – Райн удивился, что Сейлан все же не сказала «недрэ», – но это же не повод давать ей личные аудиенции.

Слушать Сейлан было даже забавно. Немного. В ее прекрасном мире Флеймстоки были такими милыми простаками, которые до сих пор держали власть в Сторграде только по какой-то нелепой случайности и буквально жаждали отдать его Стормланнам без боя. И конечно, все без исключения были врагами их «великой семьи», просто из вредности. Они даже выдумали конец света ради этого.

Но на самом деле она очень плохо знала семью Флеймстоков, семью правителей Сторграда. Фриг бы никогда не позволила влиять на себя и уж тем более – через себя на родителей. Леди Хелл никогда бы не пожертвовала Фриг. А Лорд Руэйдхри в принципе никогда не жертвовал тем, что считал своим, будь то дочери, земли или власть. Им проще было дождаться спасения мира, а потом раздавить Рейнгард в гражданской войне. Хотя повод абсурднее, чем несостоявшаяся женитьба, Райн едва ли мог придумать. Впрочем, войны сами по себе казались Райну абсурдным пережитком прошлого. Особенно на фоне грядущего конца света.

Вникать же в подробности очередной теории заговора, которую выдумала Сейлан, Райн не собирался. Хватит с него интриг, особенно когда половина Рейнгарда вот-вот захлебнется в отравленной воде.

– Ты берешь и отказываешься от всего этого. Ради кого? Ради недрэ без статуса и влияния и группки авантюристов? Может, и она тебя околдовала? Или с тебя не спали моркетские чары? По-моему, под ними ты действовал логичнее.

– Кажется, под ними ты раздражала меня меньше, – вздохнул Райн, – а это явно не признак ясности мысли. И прекрати оскорблять Леди Аин, она ничем не заслужила такого отношения.

Пальцы Сейлан сжались в кулаки, и Райн ощутил, как ее злость так же смыкается на его горле. Мист глухо зарычала, приподнимаясь и замирая, как перед броском.

– Понимаю, что Леди Йарн злится. Я уничтожил отличный повод наконец развязать праведную войну, которой она бредит. И я понимаю, что ты – просто удобный способ донести эту злость до меня. Но если она считает приемлемым посылать свою дочь как письмо – это на ее совести. Все, что она хотела сказать, я услышал. А теперь иди.

Сейлан нахмурила брови и вскинула подбородок резким нервным движением обиженного ребенка. Ее злость все еще гудела как рой рассерженных пчел, но, сконцентрировавшись, Райн смог отодвинуть этот шум на задний план, отгородиться от него. Если проникнуть дальше, не побояться обжечься о раскаленные нервы, можно было увидеть нечто иное.

Можно было понять, что Сейлан плачет. Где-то в глубине души. Плачет от обиды на саму себя, потому что опять сказала не то, что хотела. Или не все, что хотела.

Райн медленно и глубоко вдохнул. Выдохнул. И закрылся настолько, насколько смог.

Это было неприятно и некомфортно. Мир немного размылся, словно подернулся сероватой пеленой. Долго он так не продержится. Иногда Райн искренне завидовал тем, кто может спокойно ходить с ментальными щитами и не чувствовать дискомфорта. Для него же такой щит ощущался как удавка на шее.

Но только так, с перекрытыми, почти перерезанными чувствами, он мог не жалеть Сейлан. Потому что, несмотря на все ее слова и поступки, не мог ее не любить. Слишком уж хорошо Райн понимал, почему она поступает и говорит именно так.

– Это не все. – Сейлан попятилась от рычащей Мист. – У меня есть просьба.

– Знаешь, просить кого-то нужно до того, как ты оскорбишь его и того, кто ему дорог, а не после.

– Это касается Си, – сказала Сейлан, проигнорировав предыдущую фразу.

Мист больше не рычала, но медленно надвигалась на Сейлан. Гончей это, судя по всему, казалось забавным, она чуяла добычу, играла с ней. Райн отчасти понимал ее, но никогда не был сторонником таких забав. Послать мысленный сигнал Мист он не мог, пришлось постучать пальцами по ножке стола. Гончая поняла жест и тут же вернулась к хозяину, ткнувшись носом в руку. Привычного влажного холода Райн почти не ощутил.

– То, что касается Сивиза, не касается меня, – сухо заметил Райн.

Чаще всего не касается. С Сивизом Стормланном у них довольно разные сферы влияния. Поэтому Райн вряд ли мог что-то с ним сделать. По крайней мере, заставить не прятаться от семьи на другом континенте – точно нет.

– Он появится здесь, в Рейнгарде, в этом замке, – начала Сейлан, она, без сомнений, почувствовала себя легче, когда Мист перестала наступать на нее, – и вот когда он появится, я хочу об этом знать.

– Боишься, что он сбежит, не поздоровавшись? – Прозвучало почти издевательски. Особенно если учитывать специфику отношений в семье Стормланнов. В его семье.

– Боюсь, что мой брат не может поступить никак иначе.

– Сивизу больше нечего здесь делать. А тебе нечего вмешивать меня в ваши дела.

С прошлого, весьма непродолжительного, визита Сивиза прошли пара месяцев, он вроде как уладил все здесь. А Сейлан уже сильно злоупотребляла его гостеприимством. Да и, если честно, Райн частенько задавался вопросом – почему он до сих пор не утвердил закон, запрещающий этим двоим въезд на территорию города?

– Но Райн!

Ему показалось, что Сейлан топнет ногой. Но она удержалась. Похвально.

– Пожалуйста, – выдавила она через силу.

Райну пришлось еще туже затянуть петлю ментального щита. Ведь она действительно просила, а не притворялась, что просит.

– Сей, это срабатывало, когда мне было десять. Играть в «найди Си» было даже весело. Но с тех пор много времени прошло. Вы оба взрослые люди. Может, если ты начнешь говорить с ним нормально, он перестанет сбегать?

– Я не смогу с ним нормально поговорить, если он сбежит раньше!

Нет, закон о запрете въезда нужно издать немедленно. Неважно, что это противоречит правовым нормам Бентской республики и вызовет дипломатический скандал. Оно того стоит.

Райн прижал пальцы к виску. Голова раскалывалась. За окнами началась гроза, он заметил изменения в погоде по отсветам на столе. Ни звука, ни запаха дождя Райн уже не чувствовал. Это был его предел.

– Райн, тебе плохо?

Он ослабил щит, и волнение Сейлан затопило комнату, заполнило, как теплая вода ванну. Еще чуть-чуть – и через край побежит.

Сейлан бросало из ненависти в любовь, из раздражения в беспокойство. И все искренне, чисто, ярко, как разряды молний. Поэтому Райну было с ней сложно. Мало кому нравится работать громоотводом.

Райн чувствовал в перепадах ее эмоций нечто чужеродное, но разобраться в таком состоянии не мог.

– Я устал, – честно признался Райн. – От вас с Си за последний двадцать один год ужасно просто.

– Так ты поможешь? – с надеждой спросила Сейлан. Райну сложно было не видеть в ней ту девятилетнюю девочку, которая опять потеряла брата и плачет, потому что не может его найти.

– Только если нужно будет выслать вас вместе куда-нибудь. И как можно дальше от Рейнгарда.

* * *

Первые пару минут мы смотрели на дождь. Вот так просто. Запрокинув головы, стояли молча, глядя в небо, будто первый раз видим что-то подобное. А потом побежали. По пустым улицам, по размокающим грунтовым дорогам, по скользкой брусчатке, задыхаясь от быстрого бега, хватая ртом воду вместо воздуха.

Жители этого крохотного городка наверняка смотрели на нас как на ненормальных. Если, конечно, видели за сплошной пеленой дождя.

Когда мы наконец добежали и ворвались в дом вместе с ветром и грозой, он показался неестественно тихим и чистым. Впрочем, чистым он оставался недолго. За то время, пока мы топтались около порога, скидывая грязную обувь, с нас натекли целые лужи.

– Признайся, ты притягиваешь бедствия. В том числе стихийные, – сказала Фрея, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж. За нами тянулась вереница мокрых следов.

– Конечно. – Я закивал, и несколько капель с волос упали мне на лицо. – Я же герой. Если я не буду их притягивать, мне не с чем будет сражаться.

– О, так ты все-таки герой. – Ироничные взгляды у Фреи получались весьма неплохо, когда она не пыталась держать себя в рамках вежливости. – Прости, не воспроизведу твой душещипательный монолог с нашей первой встречи, но мне кажется, ты от этого звания публично отрекся.

Я остановился напротив своей двери, а она прошла чуть дальше, пока, круто развернувшись, тоже не замерла у комнаты. Фрея явно ждала ответа на выпад.

– Я могу отречься от звания, но не от судьбы. – Я горестно вздохнул. Мокрая одежда и в целом потрепанный вид добавляли мне еще несколько очков драмы. – И если уж мне суждено быть героем, то я буду им, но только ради тебя.

Я улыбнулся, Фрея усмехнулась.

– Ловлю на слове.

В следующее мгновение она скрылась за дверью. А по законам жанра должна была броситься в мои объятья. Обидно.

Скинув мокрые вещи на пол и решив, что подумаю о них позже, я с удовольствием надел на себя чистое и сухое. Только в этот момент и понял, насколько замерз.

Ежась от холода, спустился вниз, чтобы разжечь камин. Камин – это вообще моя слабость. С самого детства о нем мечтал. Меня всегда тянуло к живому огню, но родителям подобное рвение несильно нравилось, поэтому меня даже к печке в старом бабушкином доме старались не подпускать. Они, конечно, правы. Маленький я и спички – не самое лучшее сочетание. Но все равно обидно. Могли просто контролировать меня, а не сразу все запрещать.

Я уложил дрова внутрь камина и поджег их. Какое-то время еще удерживал пламя, подпитывал его своей магией, чтобы прогорело получше и не гасло. Энергия снова ударила в сердце, как волна разбилась о волнорез. Мне бы хватило силы поднять это пламя вверх, да так, чтобы оно вырвалось через трубу и не потухло даже под проливным дождем.

Но глупее способ потратить магию и придумать сложно. Лучше уж сразу идти молнии руками ловить и тучи разгонять.

Впрочем, как нормально потратить магию, нужно было придумать в ближайшее время. Иначе черт его знает, что будет. И еще надо изобрести способ, как ловить это чувство спокойствия и контроля. Как перекладывать его на магию. Как…

На голову опустилось теплое полотенце. Руки Фреи взъерошили мне волосы через него.

– У тебя уже на плечи натекло, – сказала она.

– Высохнет, – отмахнулся я, продолжая смотреть в огонь. Он охватил поленья и теперь довольно потрескивал без всякой моей помощи, урчал, как сытый кот.

– О чем думаешь? – спросила Фрея, ее руки так и лежали на полотенце.

Я запрокинул голову, и ладони вместе с ним съехали мне на плечи. Фрея смотрела на меня сверху вниз, я наблюдал за тем, как в зеленых глазах пляшут алые блики. Как тень от той магии, что раньше перекрашивала их цвет. Фрея стояла за моей спиной на коленях так близко, что я мог чувствовать ее тепло так же, как тепло от камина.

– О том, что люблю играть с огнем. И о том, что зеленый цвет идет тебе больше, чем алый.

– Не многовато ли хорошего ты мне сегодня наговорил?

– Сама спросила. Я просто честно ответил.

А еще я подумал, что не так уж и шутил, говоря о готовности быть героем ради нее. То есть я все еще не до конца уверен, что я тот, кто нужен, но пока в этом мире живут Фрея, Аин, Анс, Фриг, Фэй и все остальные, кого я успел узнать, я должен хотя бы попытаться его спасти. Спасти тех, кто стал мне дорог. Не дать земле разрушиться под их ногами. Это куда более конкретная цель.

Я могу жалеть этот мир и его абстрактных жителей и сбежать, если появится возможность. Но от тех, кто отнесся ко мне по-доброму, кто уже поверил в меня, я просто не смогу отвернуться.

Все же я не настолько хороший человек, чтобы думать о всеобщем благе. Так что буду заботиться только о благе тех, кто важен лично для меня.

Это мой сорт эгоизма.

Пальцы Фреи чуть сжали мои плечи, она оперлась на них, встала, и ее руки исчезли, оставив после себя лишь едва различимое тепло. Я снова опустил голову, и с волос сорвались мелкие капли еще не высохшего дождя. Диван легонько скрипнул. Наверно, Фрея забралась на него с ногами.

За окном бушевала гроза, было темно, как вечером. Всю комнату окутывал красновато-желтый свет от камина. По полу стелились длинные синеватые тени. От вспышек молний они разбегались по углам, будто в испуге, но так же быстро возвращались назад.

Хотелось сидеть здесь вечно. Смотреть на огонь, чувствовать его тепло, слышать его треск, завывание ветра в трубе, шум дождя и громовые раскаты. Вдыхать теплый запах горящего дерева, лекарственных трав, свежести и озона.

Хотелось остаться здесь, в доме посреди грозы, рядом с Фреей еще хотя бы на… пару недель? месяц? год? всю эту жизнь? Ну да, конечно, так тебе это и позволили.

Волна энергии, пробежавшая по руке, как молния. Между пальцев вспыхнуло несколько золотых искр, которые я выбросил в огонь. Пламя поглотило их и взметнулось выше.

Почему приступы всегда накрывают настолько не вовремя? Правда, что ли, пойти попробовать поймать пару молний?

– Снова приступ? – судя по скрипу дивана, Фрея подалась ближе.

А лучше бы бежала.

– Ничего страшного. – Я качнул головой и отодвинулся подальше от камина. Его тепло начинало жечь. Сложно было сказать, то ли это снова обострялась чувствительность, то ли просто я согрелся.

На самом деле стоило уйти, пока не случилось чего.

– Даже не думай.

Я удивленно посмотрел на Фрею. Она спустилась с дивана и села напротив меня на пол, спиной к огню, так что весь ее силуэт высвечивался красно-золотым.

– Ты опять сбежать собрался. – Она посмотрела на меня тем самым взглядом, который говорил: «Так делать плохо, Дей».

– Нет, что ты… – нервно усмехнулся я, – и в мыслях не было.

– Тогда давай попробуем взять твою силу под контроль.

Она сказала не «попробуй», а «давай попробуем». То есть вроде как вместе. Уж не знаю, как она собралась организовать совместное пилотирование моей силы, но один только этот порыв успокаивал.

– Ты ведь понимаешь, что это опасно для тебя и для твоего дома.

Несколько золотых искр снова вспыхнули и обожгли мне пальцы. Я отвел руку подальше от Фреи.

– Меня не так просто ранить. А дом… нам все равно уезжать скоро. Когда снова сюда вернусь – не знаю. В любом случае все точно починят.

Когда она успела перенять мой образ мыслей? Я на нее плохо влияю. Я в принципе на всех плохо влияю, но вот на Фрею особенно.

– Я тебе доверяю, – сказала она, глядя мне в глаза. И, в принципе, больше могла уже ничего не говорить, но все-таки решила сделать контрольный выстрел: – А еще у меня сегодня день рождения, так что давай, подари мне хороший бой.

Контрольный выстрел попал точно в голову. Потому что да, я помнил, что день рождения у нее когда-то там осенью, когда еще вереск цветет, но чтобы вот сегодня…

– Хорошо, как миледи изволит. – Я встал и, склонившись в полупоклоне, подал Фрее руку, искр, к счастью, не было. – Но на последствия потом не жалуйся.

– Напомни, когда я в последний раз жаловалась? – Она с победной улыбкой взялась за мою ладонь.

А мне оставалось только расписаться в своей капитуляции.

Глава 4

То, чего мы не можем себе позволить

Фриг сумела приехать в город вовремя. Гроза застала ее еще за час до Рейнгарда и не прекратилась до сих пор. Хорошо хоть магия на дорогах держалась, и их не размыло. Не хотелось увязнуть где-нибудь среди Рейнгардских болот.

Она стукнула каблуками друг о друга, стряхивая с них грязь и оставляя ее за порогом. Щит и высокие голенища сапог защитили ее от дождя, но приятная влажная свежесть все же впиталась в ткань легких брюк и рубашки.

В замок Фриг прошмыгнула, как незваная гостья – тихо, незаметно, через один из входов для прислуги. Она не любила сразу оповещать всех о своем присутствии. Ей хотелось отдохнуть с дороги, обустроиться, а уже потом появиться будто из ниоткуда на глазах у изумленной публики.

Фриг потянулась и зевнула. Дорога ее вымотала. Фриг не была домашней девочкой, но последние два года, за которые она не покидала пределов Сторграда, совсем отучили ее от поездок. А еще она совершенно не могла высыпаться в экипаже. Как минимум потому, что его приходилось делить с одной из охранниц. Оказалось, когда это не Фрея, занимать столь ограниченное пространство с кем-то неприятно.

Совсем без охраны и слуг ее не отпустили. Хотя, конечно, глуп тот, кто решится напасть, подумав, что Леди Фриг Флеймсток не сможет сама за себя постоять. Родители в силе Фриг и не сомневались, просто считали, что есть лучшие способы ее применить.

– Я приехала, – сказала Фриг пустоте коридора, прекрасно зная – стены услышат и донесут ее слова. – Надеюсь на твое гостеприимство, Райн.

Она зашагала вперед, готовясь вступить в сплетение коридоров. Обычно после Сторградского замка Рейнгардский казался посетителям сравнительно простым. Сам замок кольцом охватывал внутренний двор, сад и пруд, некогда бывший древним озером. Главные коридоры же расходились от двора, как круги на воде, соединенные между собой коридорами покороче и поуже и четырьмя анфиладами, направленными по сторонам света.

Такая система была понятной, логичной и даже простой. Но в Сторградском замке Фриг привыкла ходить, ориентируясь не на память, а на ощущения. Поэтому в Рейнгардском замке она всегда умудрялась заблудиться.

– Райн, я потерялась. Пожалуйста, проведи меня до моей комнаты, – улыбнулась она, глядя в пустоту.

Это была игра. Очень-очень старая. Она осталась где-то там, в тех временах, когда Райн приезжал с родителями в Сторград. Он постоянно терялся в замке. Впрочем, там терялись все, но он делал это почти специально. Потому что знал – если заблудится, то всегда может взять и сказать: «Фриг, я потерялся, проведи меня до комнаты». И Фриг его услышит, где бы она ни была. Услышит и направит.

Возможности Фриг управлять замком были куда скромнее, чем у отца, так что никто другой, кроме Райна, и не почувствовал бы. Потому это была игра только для них двоих.

Фриг шла вперед уверенной походкой. Она точно знала, куда ей нужно. Понимала, что стоит свернуть, за мгновение до поворота. Ощущала, когда замедлить или ускорить шаг, чтобы не столкнуться с кем-то из обитателей замка. Будто кто-то ведет ее за руку. Это было приятное чувство, спокойное.

Когда она вышла на порог своей комнаты, ей показалось, что чья-то ладонь выскальзывает из ее руки. Но Фриг стиснула пальцы крепче. Она словно видела, как Райн оборачивается и смотрит на нее, а воздух едва-едва звенит от его удивления.