Губернию именовать Новороссийской. Очерки истории Северного Причерноморья

Ещё в 1632 и 1633 годах войска Крымского ханства почти беспрепятственно совершали крупные вторжения в Россию, дойдя до Оки. Это очень негативно сказалось на действиях русских в ходе Смоленской войны с Польшей.

В 1635 году российское правительство приступило к реанимации Засечной черты вдоль Оки между Мещерскими и Брянскими лесами. За тем к югу от неё началось строительство новой оборонительной линии, получившей впоследствии название Белгородской.

Её возведение началось с крепостей, лежавших на основных направлениях татарских набегов: Козлов, Тамбов, Ефремов, Чугуев и ряде других.

Именно взятие Азова позволило российским дипломатам без особых опасений отвергнуть требование крымского хана разрушить новые укрепления на южных границах. Ведь имея казачий форпост на Нижнем Дону, Крым теперь и сам был вынужден думать об обороне. А кроме того, султан ежегодно принуждал крымцев к походам на Азов. На время им стало не до набегов вглубь России.

Тем временем шло создание сплошной оборонительной линии от верхнего течения Ворсклы до Дона и далее по реке Воронеж к Цне (протяжённостью в 800 км). Здесь построили 18 крепостей, новым центром обороны вместо Тулы становился Белгород.

Началось заселение больших пространств с плодородными почвами между старой Засечной чертой и новой Белгородской линией. Участие в данном процессе принимали и переселенцы из русинских воеводств Речи Посполитой – казаки и крестьяне.

По завершению послеазовского «перемирия» крымцы вновь устремились в набеги на юг Российского царства. В 1644–1645 годах им ещё сопутствовал успех (большой полон) в Рыльском и Путивльском уездах. Но уже с 1647 года, когда сооружение Белгородской линии завершилось, набеги оборачивались полной неудачей. В этих условиях крымская знать стала терять интерес к российскому направлению для вторжений, чаще выбирая польский маршрут.

Ещё одним аспектом «Азовского сидения» стало возвращение на Дон ногайцев, ранее переселённых крымскими ханами в Северное Причерноморье. Этот процесс негативно сказывался на боеспособности крымской армии, важнейшей частью которой были кочевники – ногайцы.

Дальнейшее укрепление южных рубежей России привело к кризису набеговой экономики Крымского ханства, что в конечном счёте уменьшило военные возможности Османской империи к северу от Чёрного моря.

Таким образом значение событий под Азовом 1637–1642 годов выходило далеко за пределы самой зоны боевых действий. Они стали своеобразным катализатором геополитических процессов, происходивших в Восточной Европе на заре Нового Времени.

Поднестровское гетманство как предвестник Новороссии

Одним из предвестников создания Новороссийской губернии Российской империи стало поднестровское гетманство в составе Крымского ханства.

Демографической предпосылкой возникновения этой провинции являлась смешанная молдавско-казачья колонизация Левобережного Поднестровья.

Она существенно активизировалась во время правления господаря Молдавии и Правобережной Украины Георгия Дуки в начале 80-х годов XVII века. Тогда с подачи Османской Порты предпринимались активные действия по созданию молдо-украинского государственного образования. В качестве его административного центра рассматривалось приднестровское местечко Цекиновка, напротив молдавского города Сороки.

В 1684 году, после поражения османов под Веной власть Дуки в обеих частях «объединённых княжеств» Молдавии и Правобережной Украины была свергнута, и к западу от Днепра произошла польская «реконкиста».

Султан по предложению крымского хана вручил гетманскую булаву и власть над оставшейся под его контролем частью Украины казацкому полковнику Теодору Сулименко. Тот же избрал в качестве своей резиденции селение Мокрый Ягорлык (при впадении одноимённой реки в Днестр, ныне – это территория Дубоссарского района самоопределившейся Приднестровской Республики).

Несколькими годами позже (в 1690 году) Стамбул передал полномочия по назначению днестровских гетманов Бахчисараю. В официальный оборот вошло выражение «гетман ханской милостью». Соответственно, территория, управляемая данным должностным лицом, стала называться Ханской Украиной (наряду с Украинами, подвластными русскому царю и польскому королю).

Первым «гетманом от хана» в 1690 году стал Степан (Стецик) Лозинский, он же Степан Ягорлыцкий или «Стецик Тягинский». С его правлением связано создание на левом берегу Днестра «ханских сёл» со смешенным украинско-молдавским населением. К середине 90-х годов в данном административном образовании проживало до 10 тыс. жителей.

Однако польско-османское противостояние конца XVII века негативно сказалось на приднестровском гетманате. В 1695 году резиденция Лозинского была сожжена пропольским казачьим отрядом Палия и Самуся. Провинция подверглась разорению, многие её жители были убиты. Сам же «ханский гетман» получил смертельную рану в ходе следующего подобного столкновения.

В 1703 году после заключения Карловицкого мира граница между Речью Посполитой и Османским миром в Буго-Днестровском междуречье прошла по рекам Кодыма и Мокрый Ягорлык. Соответственно, подданные султана и хана должны были покинуть северное побережье обеих рек.

Перекройка границы сопровождалась ликвидацией казачьего самоуправления на польской территории. Этим активно пользовались турецко-крымские власти, привлекая в свои владения казаков, недовольных утратой вольностей.

С 1695 по 1712 годы ханскими поселениями на Днестре управлял гетман Пётр Иваненко. Его резиденция находилась на правом берегу Днестра в местечке Дубоссары (ныне это Старые Дубоссары в Криулянском районе Республики Молдова).

Примечательно, что этот гетман демонстрировал неприязненное отношение к казакам-мазепинцам, получившим убежище в лагере Карла XII под Бендерами. В походе под руководством Филиппа Орлика 1711 года на российские владения Иваненко и его подчинённые никак себя не проявили. Однако вытеснение сторонников Мазепы и Орлика поляками с Правобережной Украины привело к новой волне казачьей эмиграции в Ханскую Украину.

Впрочем, прежнее название данного административного образования после Карловицкого мира стало использоваться лишь неформально, поскольку султан взял на себя обязательство больше не вмешиваться в украинские дела. Теперь здешний наместник хана стал носить титул «гетман дубоссарский». Топоним «Ханская Украина» официально упоминался лишь в титуле митрополита «Хотинского, всего побережья Дунайского и Днестровского и целой Украины Ханской» с резиденцией в Измаиле.

К середине ХVIII века казацкие старшины перестали назначаться на должность «гетмана дубоссарского». Она отдавалась ханской администрацией на откуп чаще всего армянским купцам.

В 1765 году началось правление последнего главы Ханской Украины – Якуб-аги (Якова Рудзевича). Он происходил из татар-липок (переселившихся из Литвы), являлся высокопоставленным дипломатом Крымского ханства, во время Семилетней войны игравшим важную роль в контактах Бахчисарая и Берлина.

Яков трансформировал доставшийся ему титул. В официальной переписке он именовался «гетман и воевода поднестровский и комендант границ украинских». Данное изменение являлось следствием расширения его владений и смещения на восток административного центра вверенной ему области. В относительно мирные 40–50-е годы XVIII века христианские «ханские слободы» стали активно обустраиваться на южном побережье Кодымы, вплоть до её впадения в Южный Буг. В 1748 году было основано селение Балта, куда и перешла резиденция «гетмана и воеводы». В 1783 году в данном местечке уже насчитывалось около 500 домов.

В деле привлечения переселенцев ханскими наместниками использовалась политика налоговых преференций. Так, перейдя через Кодыму и обосновавшись на территории Крымского ханства, поселянин получал полное освобождение от податей и повинностей на 10 лет, по прошествии которых возникала обязанность давать лишь 1/10 часть от приплода скота.

В короткие сроки Балта стала важным торговым центром. На проводившихся здесь дважды в год крупных ярмарках в больших количествах продавался скот, восточные товары. Во время Семилетней войны за лошадьми для кавалерий европейских армий сюда прибывали прусские и саксонские эмиссары.

В планах Якуб-аги было дальнейшее укрепление восточной части своей провинции. Так, он предлагал хану проект привлечения выходцев с Левобережной Украины (гетманских казаков и посполитых) и поселения их напротив устья реки Синюха, на месте современного Первомайска Николаевской области. Данное начинание объективно соответствовало интересам Бахчисарая, поскольку укрепляло границу ханства с Польшей и Россией, наделяло её необходимой инфраструктурой.

Однако этим планам не суждено было сбыться, поскольку русско-турецкая война 1768–1774 годов буквально смела формирующуюся Ханскую Украину.

В июне сопредельное с Балтой польское местечко Юзефгрод (Палиево Озеро) было занято полусотенным отрядом из повстанческого воинства Максима Зализняка. Гайдамаки преследовали польских конфедератов, ну и за одно устроили погромы здешних польских и еврейских обывателей. Многие из потенциальных жертв погромщиков предпочли укрыться на «татарском» берегу Кодымы. Благо, что Юзефгрод и Балту соединял мост.

Якуб-ага дал убежище беженцам, однако это не помешало его подчинённым заниматься скупкой у казаков имущества, полученного при грабежах. После того как гайдамацкий отряд удалился в Умань, из Балты последовала вылазка на северный берег Кодымы. Жертвами обозлённых поляков и евреев стали местные православные, в т. ч. караул, охранявший границу. Не остались в стороне от нападения и балтские «турки».

В ответ на Балту был предпринят карательный поход гайдамаков. Столица ханского владения была обстреляна из пушек и захвачена. «Гетман и воевода поднестровский» вынужден был бежать. В ходе столкновений погибло 15 подданных хана и султана. За тем последовало аналогичное нападение на «ханскую слободу» Голта в устье Кодымы.

На этом фоне Якуб развернул бурную активность, рассылая письма о произошедшем в Крым, Турцию и Польшу. При этом акцент делался на то, что среди участников гайдамацких набегов было много запорожцев, а значит подданных России.

Подыгрывал этой истории и сам Зализняк, утверждая, что действовал с санкции Екатерины II. Но на самом деле таких полномочий у него точно не было.

Тем не менее, в июле 1768 года представитель хана заявил протест российскому правительству по поводу участия его подданных в нападениях на Балту и Голту. Россияне предлагали ханским властям указать место для публичной и смертной экзекуции на государственной границе Зализняка и его 70 соратников. Но в Стамбуле решили воспользоваться этим инцидентом для начала военного конфликта с Петербургом.

В январе 1769 года в Балте побывал хан Крым-Гирей. Он вёл войско крымцев, как выяснилось позже в последний поход на Россию.

После начала русского продвижения за Днестром Ханская Украина оказалась в глубоком тылу наступающих войск. Якубага перешёл на службу к России и оказал очень важную услугу генералу Петру Панину в подчинении буджакских и едисанских ногайцев.

В отместку за переход на сторону русских «ханские слободы» были разорены по приказу протурецкого хана Каплан-Гирея. Во время карательного набега татар многие их жители были угнаны в плен. Однако запорожцам удалось перехватить обоз с «живым товаром» у Днепровского лимана. Часть «волохов», спасённых тогда от татарской неволи, были поселены отдельным селом южнее Старого Кодака (ныне это село Волосское Днепровского района Днепропетровской области).

В 1777 году после перехода Крыма под протекторат России хан Шагин-Гирей попытался восстановить контроль Бахчисарая над Балтой и Дубоссарами. Однако на тот момент в них уже действовала османская администрация. Прямое управление Портой Буго-Днестровским междуречьем продолжалось до следующей русско-турецкой войны 1787–1791 годов.

После заключения Ясского мирного договора 1791 года бывшая Ханская Украина перешла в состав Екатеринославского наместничества (части бывшей Новороссийской губернии), а через два года подобная судьба постигла и сопредельную территорию Речи Посполитой. В новороссийских землях проводилась весьма созвучная с поднестровским гетманством политика привлечения оседлого населения.

В конце своей жизни Яков (умер в 1784 году) очень поспособствовал непосредственному присоединению Тавриды к Российскому государству, за что весь род Рудзевичей получил покровительство Григория Потёмкина. Его сын, Александр Яковлевич стал офицером и прославился в войнах 1812–1814 годов, а дочери Екатерина и Елизавета воспитывались при дворе императрицы Екатерины II и вышли замуж за видных чиновников своего времени.

На этом можно было бы поставить точку, не случись в 20-е годы XX века в Поднестровье создания государственного образования, которое по своей территориальной конфигурации и этническому составу весьма напоминало поднестровский гетманат 50–60-х годов XVIII века. Речь идёт о Молдавской Автономной ССР в составе Украины.

Первым административным центром МАССР являлась Балта. Территория республики располагалась вдоль Кодымы, Ягорлыка и левого берега Днестра. Преобладающими этносами являлись украинцы и молдаване.

Объяснить такую «реинкарнацию» можно тем, что Днестр издавна являлся контактной зоной крупных этносов. Вследствие этого здесь происходило соприкосновение различных культур, их синтезирование, что отразилось в оригинальных административно-правовых практиках.

В связи с последним обращает на себя внимание украинско-молдавский титул правителя поздней Ханской Украины – «гетман и воевода». Или же взять, к примеру официальный статус одновременно молдавского, украинского и русского языков в Молдавской АССР, который был воспринят у неё современной Приднестровской Республикой.

«Чтоб Москва и Крым была одна земля». Стратегический курс Петра Первого

Пётр I стал первым российским правителем, побывавшим в Причерноморье. Символично, что именно он начал формирование стратегического курса на включение региона в состав России.

Ступить на черноморский берег царь Пётр Алексеевич смог в августе 1699 года, в Керчи, инкогнито сопровождая посольство Емельяна Украинцева по пути в Константинополь. Пребывание молодого монарха под стенами османской тогда твердыни запечатлено в знаменитом романе Алексея Толстого. Царь тогда впервые увидел крепость, о присоединении которой русская дипломатия поставила вопрос на Карловицком мирном конгрессе в 1698 году.

Но одно дело, строить прожекты, а другое – предпринять практические шаги по интеграции Причерноморья. И «первую скрипку» в этом процессе играл даже не российский монарх, а крымские ханы.

Подписание Константинопольского мирного договора (того самого, который вырабатывала делегация Украинцева) между Османской империей и России положило начало тяжелейшему периоду в истории Крымского ханства.

Россия официально прекратила выплату ханам т.н. поминок (дани), а османы обязались удерживать крымцев от вторжений в пределы Российской империи. Вместе с тем Россия существенно снизила уровень своего дипломатического представительства в Бахчисарае, предпочитая решать вопросы по Крыму через голову ханов, напрямую с султанской администрацией.

Отсутствие военной добычи в первую очередь сказалось на причерноморских ногайцах, вассально зависимых от Крымского ханства. По словам известного российского историка Владимира Артамонова, в начале XVIII века ногайцы буквально метались в поисках нового протектора. Среди них периодически вспыхивали мятежи «против хана и турка».

В 1699 году взбунтовалась Буджакская орда, решившая получить «помочи и милости» от султана, московского царя или на худой конец от польского короля. Бунтовщиков возглавил бежавший из Крыма брат хана нурэддин Гази-Гирей.

Собрание важнейших мурз орды в декабре 1700 года просило султана отстранить от власти крымского хана Девлет-Гирея II. После того, как из Стамбула последовал отказ, Гази-Гирей обратился через гетмана Мазепу к «белому царю» принять его «з Белогородскою ордою в подданство». Однако, из-за нежелания обострять отношения с Османской империей в Москве Гази-Гирею также отказали. Начиналась Северная война со Швецией и на юге Петру нужен был мир.

В марте 1701 года крымское войско перешло через Днепр и стало громить ногайские улусы, истребив около 4 тыс. кочевников.

Аналогичный ответ Москвой был дан в 1702 году кубанским ногайцам, когда в Азов прибыл Кубек-мурза с просьбой о русском покровительстве.

В декабре 1702 года чрезмерно активно интриговавший против Москвы Девлет-Гирей II был низложен. В этих условиях вновь вспыхнул ногайский бунт в Бессарабии. Мурзы требовали военного похода на Россию и отстранённый от власти хан направился к ним за помощью. Османские гарнизоны в Очакове, Измаиле и Килие были осаждены сторонниками Гирея (около 60 тыс. человек).

Задумка мятежников состояла в том, чтобы в коалиции с османской «партией войны» восстановить хана у власти и идти войной на Азов и Киев. Однако этот план потерпел неудачу, поле мытарств на Северном Кавказе Девлет-Гирей II повинился перед новым ханом (своим отцом Хаджи-Селим-Гиреем) и был прощён.

В разгар последних событий (на рубеже 1702–1703 годов) на территорию гетманства прибыл носитель важной информации о внутренних процессах в Крымском ханстве.

Им был бывший валашский ротмистр, молдаванин Александр Давыденко. В 90-е годы он служил в Крыму и имел личное общение тогда ещё с калгой (вторая по значимости должность в иерархии ханства) Девлет-Гиреем. Давыденко поведал гетману Мазепе, как в одной из бесед Девлет-Гирей якобы сообщил ему, что готов вместе с беями «поклониться всемогущей царской державе и дале на турка воевати». Молдаванин предлагал свои услуги для налаживания прямого контакта царя и опального хана, а также в деле создания антитурецкой коалиции.

Мазепа счёл Давыденко авантюристом и уже собирался выслать его на родину, однако им заинтересовались в Москве. Более года он пробыл в российской столице, где им занимались Посольский и Малороссийский приказы. Давыденко удостоился приёма у канцлера Фёдора Головина, о нём осведомлялся сам царь, однако в условиях начавшейся Северной войны дальнейшего развития его предложения не получили. Валашский подданный получил сорок соболей ценой 50 рублей и был отправлен в Киев, где более года содержался Мазепой «под крепким караулом», а затем был выслан на Дунай.

Дипломатическая игра с Девлет-Гиреем II началась в преддверии главного сражения Северной войны.

В декабре 1708 года этот амбициозный чингизид вновь стал крымским ханом, а уже в январе 1709 года в Бахчисарай с поздравлением русского посла в Константинополе был отправлен дипломат Василий Блёклый. Это стало ответом на «чистосердечное приятельское объявление», которое хан передал русскому посольству при своем отъезде в Крым в декабре. Второй официальной целью посланца была передача просьбы хану выдать некрасовцев, ушедших к ногайцам на Кубань. Однако главной негласной целью Блёклого было выявление крымско-шведских контактов по созданию военного союза.

Миссия Блёклого показала, что «новый старый» хан пытался вести двойную игру со сторонами Северной войны.

С одной стороны Девлет-Гирей II делал очень смелые заявления, показывающие желание сблизиться с Россией. «Турки вас не любят… И Крым-де и я так хочем, чтоб Москва и Крым была одна земля… Естли б страна царского величества совершенно была со мной в союзе, то бы не был швед в вашей земле. И поляки на вас, ни казаки, не восстали. Они-де смотрят на меня все» – цитировал Блёклый в своём отчёте слова хана, сказанные ему.

С другой стороны хан лоббировал начало войны с Россией в верхах Османской империи. Накануне Полтавской битвы он согласился отрядить на помощь Карлу XII и его союзникам 40-тысячное войско, но не решался отправить его без санкции султана. Блёклый получил эту информацию из надёжных неофициальных источников, хотя Девлет-Гирей публично отрицал факт такой договорённости со шведами и поляками.

К слову сказать, крымский хан всё-таки получил тайный приказ великого визиря Чорлулу Али-паши оказать помощь шведам под Полтавой. Но было уже слишком поздно, т. к. к тому времени русские войска установили контроль над Запорожской сечью и перекрыли переправы через Днепр. А затем указание было дезавуировано самим султаном.

Посольство Блёклого было примечательно ещё тем, что не обладало царскими грамотами. Тем самым российская дипломатия демонстрировала, что не рассматривает крымского хана в качестве суверенного правителя. Однако лояльность со стороны Российского государства видимо уже становилось важным фактором легитимности хана в глазах крымских элит. В связи с этим был пущен слух, что царь предлагал Гирею золото, сокровища и чин управителя в Казанской земле, однако хан ответил отказом: «Я-де не хочу от царя ни жал, ни мёда».

Мечта Девлет-Гирея о войне с Россией исполнилась в 1710 году, когда султан Ахмед III наконец поддался дипломатическому натиску политических беженцев во главе с Карлом XII и стоявшей за ними Франции. Крымское войско не в малой степени поспособствовало неудаче Прутского похода Петра I, перерезав тыловые коммуникации русской армии в Молдавии и Причерноморье.

В условиях русско-турецкой войны Москва не была связана какими-либо обязательствами с Константинополем поэтому в манифестах к ногайцам всех орд и крымцам впервые после голицынских походов (1687 и 1689 годов) был озвучен призыв перейти под протекторат царя при расширении их автономных прав.

Прутский договор России и Турции (1711 год) разочаровал Девлет-Гирея.

Османы не смогли добиться внесения в трактат основного требования Крымского ханства о возобновлении выплаты «поминок». Отношения между ханом и великим визирем во время Прутской кампании обострились до предела, дошло до того, что Гирей открыто обвинил османского вельможу в получении взятки от русских. При султанском дворе снова начались разговоры о смещении слишком ретивого хана.

В это время вновь проявил активность уже подзабытый Давыденко. В феврале 1712 года он был доставлен в штаб фельдмаршала Шереметева в Прилуках, где озвучил неожиданную новость: хан и крымские мурзы просят от фельдмаршала и царя «тайной отповеди… хотят ли ево принять к стороне царского величества или нет», а также «пунктов, на чем ему в подданство притти».

Давыденко имел выданную ханом подорожную грамоту до Москвы. Прежние козни Девлет-Гирея в отношении Москвы им объяснялись как показные действия для османов. Кстати ответственность за прежние действия татар против Москвы он возлагал на русских дипломатов, т. к. по версии Давыденко хан ещё в 1709 году интересовался у дьяка Блёклого, почему русское правительство медлит с ответом на предложение о переходе на сторону России.

От имени хана Давыденко изложил план пленения Карла XII и мазепинцев под Бендерами силами татар. Предложения вызвали настолько большой интерес, что на этот раз молдаванин был принят лично Петром I. Аудиенция состоялась в марте 1712 года. По её итогам императором собственноручно была составлена записка о дальнейших действиях на южном направлении.

Планировалось заключение через Шереметева договора с Девлет-Гиреем о приёме крымского ханства в русское подданство. За пленение Карла XII хану были обещано крупное денежное вознаграждение. Царь выразил готовность оказать военную помощь Крыму.

В апреле посланец хана был отправлен из Петербурга в Киев, однако по его прибытию на Днепр стало известно о заключении русско-турецкого перемирия на 25 лет. Давыденко был задержан в Киеве, а вместо него к хану был отправлен подполковник Чихачёв. Формально ему предстояло обсудить вопрос об обмене пленными, но главное, что он должен был сделать – вручить Гирею подношение от российского правительства и разузнать о действительной склонности Крымского ханства принять российское подданство.

Девлет-Гирей принял русского посланника в августе 1712 года в Бендерах и был подчёркнуто холоден к нему. От обсуждения вопроса о русско-крымских отношениях хан уклонился.

Один из татарских чиновников потом пояснил Чихачёву, что крымский правитель был недоволен тем, что Россия, подписывая договоры с Турцией в 1711 и 1712 годах, игнорировала его. Условием сближения сторон тогда называлось заключение русско-крымского договора, помимо русско-турецкого.

В то же время хан активно добивался возобновления военных действий против России и дважды (в 1712 и 1713 годах) достиг успеха.

В 1713 году Девлет-Гирей II во второй и последний раз был лишён крымского престола, что совпало с окончанием русско-турецкой войны 1710–1713 годов.

В следующий раз план подчинения к России Причерноморья был предложен фельдмаршалом Минихом, сумевшим прорваться в Крым и захватить Очаков.

Значение деяний Петра I на причерноморско-крымском направлении состояло в том, что он включился в обсуждение проектов перехода региона под власть Российского государства, сделав его реальным направлением имперской внешней политики.