Полная версия
Любовь под абажуром
тийского побережья. В какой‑то момент он даже убрал руку с её
покатого плеча, прекрасно ощутимого под курткой и тёплым
свитером. «Ну и сидела бы в Караганде, – проворчал внутренний
голос Эрика. Постепенно Эльза начала его раздражать. – Ей по‑
казали море, сейчас поведут в кафе, а она тут охает на каждом
шагу. В Калининград её тоже силой вытаскивали?»
Эрик подавил нагрянувшую бурю эмоций, и когда волна отча‑
янной массой врезалась в волнорез, он, используя шанс прибли‑
зиться к девушке, закрыл Эльзу спиной от ледяной круговерти, осадившей его месивом тягучих водорослей, отполированными
ветками и шлепками содрогнувшейся пены. Эрик схватил Эльзу
за плечи и, склонившись над ней, прижался носом к её растрё‑
панным волосам. Штормовой удар пронял Эрика до мелкой
15
Сергей Миронов
дрожи. Он принял его стойко, но Эльза не оценила смелый посту‑
пок ухажёра и отступила назад, пряча руки в карманах подмочен‑
ной куртки.
– Теперь куда? – спросила она как ни в чём не бывало, по‑
правила капюшон и увернулась от нового всплеска стихии.
Эрик отвёл её в кафе.
Вечером Борис Францевич спросил сына:
– Ну, какие новости? – Он стоял в коридоре, только что вы‑
йдя из душа, и массировал густые волосы банным полотенцем. —
Видно, сказать тебе нечего.
Эрик бросил куртку на стул, сорвал с настуженной шеи влаж‑
ный растянутый шарф и грохнулся на диван.
– Лучше бы я с ней не встречался.
Отец скептически хмыкнул:
– Хотел раскусить её с первого раза? Вроде хрупкий орешек, надломленный, – он достал из бара бутылку красного вина, —
да с прочной скорлупкой. Я это сразу заметил. Трудись целена‑
правленно, как удав. – Борис Францевич разлил вино по фуже‑
рам. – Она – девочка перспективная. Нам ещё пригодится.
Скоро из Германии приедет идеолог семьи, тогда посмотрим, в какую сторону обратятся взоры упрямых друзей.
Борис Францевич взболтнул вино в фужере, выпил и покачал
головой.
– Всё же проигрывают отечественные вина импортным. Во‑
да, спирт и краситель. Никакого намёка на выдержку. Зато эти‑
кетка позолоченная.
Эрик быстро покончил с вином, как будто ему рекомендовали
залить печаль процеженным компотом. Спать он лёг раньше
обычного, но долго ворочался, слегка одурманенный кислым
сухим. Натруженные ноги гудели, поблизости витал дух свире‑
пого моря, ледяные волны лупили в спину, а в мыслях плескалась
строптивая девочка.
16
Эрик и Эльза
Через неделю, к следующим выходным, Эрик воспрял духом
и позвонил Эльзе. Повод для встречи с Гофманами у него был
основательным. Борис Францевич подготовил друзьям гостинец: двух красивых копчёных лещей и пакет с балтийским деликате‑
сом – вяленой корюшкой.
Эрик передал Инессе Самуэльевне презент от отца и задержал‑
ся у Гофманов на чай. На предложение прогуляться по историче‑
ским местам города Эльза ответила:
– Устраиваюсь на работу. Завтра могут позвонить из сало‑
на. – Она фактически отклонила приглашение Эрика. И спроси‑
ла, поморщившись: —Это твоя рыба тухнет на кухне?
– Моя. Лещ и корюшка, – пояснил Эрик. – Отец сам ловил, сам коптил и вялил.
– Ну и воняет, – скривила недовольную физиономию Эль‑
за. – С детства не ем рыбу. Она пахнет тиной и затхлой водой.
«Потому ты такая бледная», – чуть не вырвалось у Эрика.
Он набросил куртку, влез в ботинки и вновь, как и на море, обуздал в себе прилив трескучего гнева.
– Позвони в воскресенье после обеда, – неожиданно смило‑
стивилась Эльза. – Она замысловато улыбнулась и помахала
с порога миниатюрной рукой удивлённому студенту.
В воскресенье Эрик показал ей Кафедральный собор. Они по‑
стояли у могилы Канта, осмотрели памятник герцогу Альбрехту, прошлись вдоль каштанов, на месте которых стоял корпус ста‑
рого университета.
– Город с богатой историей, а посмотреть нечего, – пробур‑
чала Эльза, принимая из рук Эрика бумажный стакан с глинтвей‑
ном. – Повсюду кирпич, черепичные крыши, дожди каждый день, и ветер буянит. Агрессивная среда существования. Как вы тут
живёте?
– Нормально живем, – Эрик ощутил гордость за родной
город. – К нам едут со всей России: туристы и переселенцы.
17
Сергей Миронов
Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток… И ничего, не жа‑
луются. Покупают квартиры, возвращаться не планируют.
Эльзу не обидел резкий выпад Эрика. Она находилась в под‑
чёркнуто пасмурной, созвучной промозглой погоде душевной
тональности. Вывести её из себя подобными репликами было
непросто.
После экскурсии по собору Эрик твёрдо решил покончить с ко‑
рявыми ухаживаниями за флегматичной особой. «Жил без прыща‑
вой пигалицы, – с досадой твердил он себе под нос, – и всё шло
своим чередом, без потрясений: учёба, ночные сеансы компьютерных
игр, открытки, никаких вторжений родителей в кое‑какие дела».
Но стоило Эрику представить, что он больше не увидит Эльзу, не коснется её локтя, не нависнет над ароматными волосами, как
что‑то борцовской хваткой сдавливало ему виски, и он, не в силах
вырваться из мрачных, прессующих дум, погружался на топкое
дно персональной катастрофы. Эрику, как избалованному ребен‑
ку, становилось страшно терять то, что ему ниспослали для уте‑
шения собственных амбиций – ожившую игрушку с хлопающи‑
ми накладными ресницами и личиком в розовую крапинку; игрушку, без которой он вновь останется один на один с зудящи‑
ми мыслями о бесцельности существования без близкого при‑
сутствия женщины.
Видя, что неудачное знакомство с девушкой отвернуло сына
от родителей, Борис Францевич пожалел, что вхолостую запустил
необдуманный проект. Но ведь идея была хорошей. И как знать, будь понаглее его субтильное чадо, он бы с шиком гульнул
на свадьбе. За собственное счастье надо бороться, иногда – драть‑
ся. «Что тут скажешь, не от мира сего, застрявший в облаках
подросток, – оперировал Борис Францевич расхожими выраже‑
ниями. – Всё, пусть теперь сам знакомится, учится, разгребает
завалы на выбранном пути. Хватит, я удаляюсь».
18
Эрик и Эльза
4
Декабрьским морозным вечером, когда лужи сковал тонкий
хрустящий лед и лунный свет выхватил из чернильно‑ фиолетовой
дымки фасад Кафедрального собора, Эльза возвращалась домой
из салона. Четыре раза в неделю она пересекала остров Канта
по пути на работу и в обратном направлении. Этот маршрут она
выучила наизусть. Органная музыка, звучавшая под сводами собо‑
ра, эпитафии заслуженным горожанам на восстановленных стенах, отполированная брусчатка, по которой она передвигалась неуве‑
ренно (по‑пингвиньи вразвалку), наскучили ей довольно быстро.
Культурное наследие Кёнигсберга рассы́палось в представлении
Эльзы на частички обыденных уличных пейзажей. Этот город все
ещё был ей чужим, таил постылые сюрпризы и опасности. Она
только начинала вживаться в его зимнюю приглушенно мерклую
атмосферу, привыкала к дневной хляби и утреннему катку под
ногами. Но больше всего Эльзу донимала вездесущая сырость.
Переломный момент наступал на полпути между домом и работой.
Эльзу пробирала мелкая дрожь. Не спасали ни утеплённый пуховик, ни свитер из овечьей шерсти, присланный дядей из Ганновера.
Руки и ноги мерзли, глаза слезились, сопливился нос. Эльза люби‑
ла тепло. Она нуждалась в нём с детства.
В салоне Эльза отогревала руки под горячей водой, выпивала
стакан зелёного чая, съедала булочку и приступала к работе.
Посетительницы «Янтарной леди» постепенно вошли в доверие
к юному мастеру. Красивые ногти не теряли актуальности ни зи‑
мой, ни летом. У Эльзы появились постоянные клиенты. Дважды
к ней наведывался миловидный мужчина средних лет. Он остал‑
ся доволен откорректированными ногтями, наградил Эльзу ще‑
дрыми чаевыми и уехал по срочным делам с худощавым другом, который прошёл повторный сеанс депиляции сахарной пастой.
В планах у Эльзы было взять в аренду рабочее место в салоне
19
Сергей Миронов
и попробовать трудиться на себя. В Караганде это у неё почти
получилось. Деловую активность Эльзы прервал переезд в Кали‑
нинград. Теперь ей снова предстояло заявить о себе и адаптиро‑
ваться к недружелюбной среде, в которой не нашлось места Эрику.
Если бы мы были творцами своей судьбы, то вряд ли бы опаса‑
лись вторжения непредвиденных обстоятельств в отлаженную
схему повседневного существования. Эльза научилась по‑цирко‑
вому балансировать, почуяв скольжение подошв по заиндевелому
кёнигсбергскому булыжнику, но боязнь растянуться под стенами
собора на виду у любопытных туристов её не покидала. По насто‑
янию отца она не держала руки в карманах, когда шла домой через
остров, но неизменно поднимала голову, выходя из парка скульптур, и смотрела на зелёный огонек, сочившийся тонкой струей из ар‑
чатого окна соборной башни. Ч то‑то влекло её к той высокой ясной
звезде. Возможно, постоянство символичного искусственного
света, а может, непрерывный сеанс таинственного светила, посе‑
лившегося под готическими сводами древнего купола. В детстве
Эльзе почти не читала сказок, а уж о волшебном мире, созданном
её романтиком‑ однофамильцем, кутившем в винных погребах
Кнайпхофа (неподалёку от её нынешнего местоположения), она
и вовсе не слышала. Но что‑то вздрагивало в неустойчивом обли‑
ке Эльзы, какая‑то цепкая магия поглощала её озябшее тело, и она
устремляла взгляд к зелёному огоньку под башней собора.
В тот вечер дома Эльзу ждали мамины манты. Она всегда ела
их с удовольствием, вспоминая спокойную, размеренную жизнь
в Караганде. Жизнь, не бросившую вызова, в отличие от напора
плотной атакующей готики, наблюдавшей за ней из‑за высотных
построек. В новом неустроенном бытие до неё пару раз дотро‑
нулся дубовый верзила с лошадиным лицом. В его щенячьем
топтании возле её ног не брезжило веских намерений, действия
Эрика не отличались взрывным экспромтом и наступательной
силой мужского характера. Он был ей умеренно неприятен, этот
20
Эрик и Эльза
Эрик, а его отец подбешивал удивительной беспардонностью.
Но именно об отверженном простаке вспомнила Эльза после
нелепого происшествия.
Ее ботинок поехал по брусчатой глади у набережной, а она все
ещё глазела на огонек в башенной арке и с высоты детского роста
пикировала на холодно блестящую под фонарями булыжную
мостовую. Колдовской запах мантов испарился в одночасье, буд‑
то его прогнал порыв ветра с тёмной реки.
Эльза завалилась на бок и локтем ударилась о гранитный
бордюр. Готовая к непредвиденным ситуациям, она не справилась
с лёгкой задачкой на корке льда, заметенного искрящимся снегом.
Поначалу Эльзе почудилось, что кто‑то её толкнул. Но вокруг
не было никого. Никто до неё не дотрагивался, никто не ставил
подножек. «Проклятое место. В прошлом – остров маньяков, бездомных и дешёвых пивных, – пожаловалась кому‑то Эльза, но спохватилась: – Сама виновата. Зачем таращилась на башню?»
Потом к ней подошли. Усадили на скамейку. Нога, объятая
внутренним жаром, ныла от стопы до колена. Эльза глянула
на ботинок: брючина, вылезшая из‑под мехового ободка ботинка, вместе с ногой сместилась в сторону. При виде сломанной конеч‑
ности по телу Эльзы пробежал пронзительный холод. Она попы‑
талась встать. Тогда колючий кошмар усугубился резкой болью, словно кто‑то ковырнул ей щиколотку столовым ножом.
Эльза беспомощно шлёпнулась на скамейку. Слезы текли по её
щекам, подмороженные вечерней стужей медленно ползли по гу‑
бам и подбородку. Она потянулась к сумке, достала телефон.
Матери Эльза звонить не рискнула. Та бы в первую очередь в кри‑
тическом духе высказалась о её бесполезных на льду, зато модных
ботинках. Отца дома не было. Он гостил у брата в Ганновере, обсуждал ближайшие жизненные перспективы. К Новому году
Карла Гофмана ждали в Калининграде. Вот кто бы первым пришёл
на помощь, без сомнений и воспитательных увертюр.
21
Сергей Миронов
Эльза вытерла слезы бумажным платком и набрала номер
Эрика. Трижды она порывалась удалить координаты забракован‑
ного ухажёра, но почему‑то не сделала этого.
Эрику понадобилось двадцать минут, чтобы доехать до острова.
Выслушав Эльзу, он проникся жалостью к пострадавшей. Но вовсе
не милосердие вновь потянуло его к попавшей в беду беззащитной
девушке. Нечто большее разбудило в нём притихшее чувство.
На этот раз Эрик стесняться не стал. Он взял Эльзу на руки, подбросил, как пустотелую куклу, обхватил за плечо и понёс к ма‑
шине. По пути к отцовскому «Тигуану» он чуть было не растянул‑
ся на льду со стонущей драгоценностью, но ноги, вычертив на сне‑
гу замысловатый знак, не подвели его. Впервые Эрик был с Эльзой
так близко. Грустные обстоятельства вверили ему недавний пред‑
мет вожделений, пусть ненадолго, до наступления ночи.
В машине они молчали. Эльза полулежала на переднем сиденье.
Эрик вдыхал сладкие ароматы, источаемые травмированной
спутницей. Нос ему щекотали не дорогие духи, как наивно считал
неопытный водитель, а сгустки застойных запахов салона красо‑
ты, въевшихся в одежду Эльзы.
У травмпункта Эрик спросил:
– Ты домой позвонила?
– Нет, – ответила Эльза. – От врача выйдем – наберём. Отец
в отъезде. Маму не стоит беспокоить, пока нет никакой конкретики.
Через полтора часа Эрик вынес Эльзу из травмпункта. Она
отяжелела на пару килограммов гипса, наложенного на правую
ногу от стопы до колена.
– Перелом лодыжки голеностопного сустава, – повторила
она слова травматолога, когда Эрик помогал ей просовывать
ушибленную руку в рукав пуховика. – Эта болванка на два ме‑
сяца, а то и больше. – Эльза внимательно рассмотрела загипсо‑
ванную ногу. – Ну и как теперь работать?
22
Эрик и Эльза
Эрик вновь подхватил хворое сокровище и с ценным грузом
направился к кроссоверу. Под примятым пуховиком он отчётли‑
во ощущал талию и рёбра Эльзы. На улице ладонь Эрика прошлась
по её мягкому месту.
Инесса Самуэльевна сама дозвонилась до дочери. Она налетела
на Эльзу с упрёками по поводу неявки на ужин и лишь после того, как узнала подробности о происшествии у собора, смягчилась.
Сумбурный лепет Эрика рядом с дочерью её несколько успокоил.
В дежурной аптеке Эрик купил Эльзе детские костыли.
– Ну и как на них ходить? – недоумевала она, подсунув под
плечи гладкие деревяшки. – Работа накрылась на неопределён‑
ный срок. Арендное место, считай, ушло конкурентам.
Эрик аккуратно занёс Эльзу в лифт и поставил на пол. Под за‑
гипсованную ногу подложил файлик с деловыми бумагами отца.
– Ничего, потренируешься и пойдёшь, – не особо утешил он
расстроенную знакомую. – А место в салоне мы тебе найдём.
Последняя фраза прозвучала так, будто Эрик был другом Эль‑
зы и мог, не стесняясь, наравне с её родителями участвовать
в судьбе единственного ребенка.
«Похоже, болтнул лишнего», – сообразил осмелевший студент, но Эльза, уткнувшаяся в плечо Эрика, не придала значения этим
словам. Она устала, нога продолжала ныть, только теперь под
гипсовым валенком поселилась другая, тягучая боль, методично
распиравшая конечность.
Полночи Эрик не спал. Он тщетно силился возродить мятный
запах дыхания Эльзы, рассекая воздух хваткими пальцами, погла‑
живал её жёсткие, худые плечи, находил бархатистые потаённые
точки, следил за учащенным сердцебиением. Трудный день завер‑
шился, но нелогично было лишаться прильнувшей к нему засыпа‑
ющей девочки только лишь потому, что ночь накрыла город, и он —
настоящий друг семьи, разросшийся в глазах Инессы Самуэльевны
до мужественного спасителя – вернул домой заплаканное дитя.
23
Сергей Миронов
5
Утром Эльза позвонила Эрику. Она попросила зайти в салон
и передать Алисе каталоги производителей косметических средств
и лаков для ногтей.
Эрик поинтересовался самочувствием Эльзы и выполнил по‑
ручение. Тут же Инесса Самуэльевна, не дав услужливому юнцу
выдумать нелепый повод вновь посетить Гофманов, поручила
Эрику съездить за продуктами в полюбившийся супермаркет, а на обратном пути заскочить на почту и отправить бандероль
родственникам в Казахстан. Оставлять Эльзу одну дома она пока
не осмеливалась.
Эрик только этого и ждал. Отсутствие Карла Гофмана дало ему
дополнительные козыри. Бескорыстный герой быстро смотался
в «Викторию», подсуетился на почте и без очереди пролез со сверт‑
ком к оператору, после чего вернулся домой с продуктами и бу‑
кетом кремовых эквадорских роз. Никакого стеснения при этом
он не испытывал. Инициатива была на его стороне.
– Доставка цветов пострадавшей! – объявил Эрик, смахнул
с куртки крупицы мокрого снега и широко улыбнулся Инессе
Самуэльевне, вытиравшей жирные руки о кухонное полотенце.
– Не заслужила она подарков, – прогундосила мать и загля‑
нула в комнату, где Эльза без особых успехов осваивала костыли.
– Ну и что мне с тобой делать, сапог твердокаменный, глыба
бетонная? – послышалось Эрику из детской.
Эльза добрела до кровати и швырнула деревяшки на пол. По‑
явление Эрика с цветами её слегка оживило.
Инесса Самуэльевна поставила букет в вазу и, задержавшись
в дверях, опрометчиво бросила:
– Вот, полюбуйтесь до чего она дошла!
– До чего, до чего? До кровати! – осадила дочь брюзжащую
домохозяйку и положила больную ногу на табуретку.
24
Эрик и Эльза
Эрик сел напротив Эльзы в протёртое старомодное кресло.
Пока Инесса Самуэльевна собирала на стол магазинные угощения, Эрик вновь окутал Эльзу напористым взглядом. Её журнальные
губы, увитые частыми трещинками, горели тайной страстью.
По‑восточному выпуклые глаза и выразительный припудренный
лоб начинали ему нравиться. Не будь сейчас дома сварливой
мамаши, он бы обязательно примостился рядом с Эльзой. Во снах
он владел ею безоговорочно.
Посещение опечаленной девушки закончилось чаепитием
вприкуску с зефиром в шоколаде, купленным Эриком по просьбе
Инессы Самуэльевны. Эльза, забившись в угол кровати, как скром‑
ная обиженная мышка, грызла козинак.
Так Эрик укоренился в семейном гнезде Гофманов. Борис Фран‑
цевич потирал от удовольствия руки: дело пошло.
Когда из Германии вернулся отец Эльзы, помощь Эрика новои‑
спечённым калининградцам не ослабла. Карл Гофман не собирался
отблагодарить великодушного друга семьи добрым словом и ни с чем
выпроводить Эрика из дома под монотонные трели январских до‑
ждей. Наоборот, он поощрял визиты студента к грустящей дочери, расспрашивал о ходе сессии, передавал приветы Борису Францевичу.
Эрик ездил по аптекам, на почту, мотался по магазинам – в том
числе строительным – искал любимый казахский шоколад Эльзы, немецкую вермишель, привозил маринованный имбирь, орехи.
Вскоре Эрик подметил, что отношения дочери и родителей отнюдь
не безоблачны. Эльза в присутствии Эрика не раз закатывала непо‑
требные скандалы по пустякам, что поначалу наблюдательный
помощник толковал подорванной психикой девушки. Однако по ме‑
ре выздоровления Эльзы её перебранки с домочадцами не прекра‑
щались, а однажды долгое выяснение отношений между дочерью
и матерью на кухне закончилось слезами Инессы Самуэльевны.
Случалось, пушистый комочек, опершись на костыли, закатывал
зычные истерики. Чаще родители не перечили плаксивому чаду.
25
Сергей Миронов
Драгоценный ребенок был избалован не на шутку. Отчасти этим
объяснялось пренебрежительное отношение Эльзы к Эрику. Она
привыкла свысока посматривать на окружающих, разговаривала
с малознакомыми людьми, подчёркнуто соблюдая дистанцию
и как бы давая понять, что их общество её не волнует. Когда же
Эльзе названивали из «Янтарной леди», она расцветала, насколько
ей позволяло неокрепшее состояние духа. Увлечённая пустяковым
разговором, она улыбалась и теребила волосы указательным паль‑
цем, скручивая в волнистые колечки. Эрик пил из пиалы зелёный
чай с молоком, жевал приторный лукум и слушал девичьи разго‑
воры о лаках и красках для волос, дезодорантах и прочей чепухе, без которой салонные профи не представляли своей работы.
После Нового года Эрик узнал, что арендное место за Эльзой
сохранится. К весне она надеялась расстаться с гипсом и вернуть‑
ся к беспокойным клиентам. Некоторые из них звонили каждую
неделю, желали скорейшего выздоровления и любопытствовали, когда незаменимая кудесница порадует старых знакомых искус‑
ным мастерством.
Эрик продолжал безропотно выполнять обязанности, в которые
впрягся по собственной инициативе. Иногда ему мерещилась дур‑
ная развязка их шатких, склеенных бинтами и поездками к хирур‑
гу, отношений. Эльза рвалась на работу, конфликты с родителями
разгорались с новой силой, а Эрик оставался другом семьи. Цель
его пребывания у Гофманов затуманилась, решительность в отно‑
шении Эльзы угасла. К тому же дома всегда торчала Инесса Саму‑
эльевна. Она была хозяйкой со стажем, помешанной на повседнев‑
ных приборках. Когда приходил Эрик, мать начинала елозить
веником по стёртому паркету в коридоре, после чего приступала
к мытью полов. То же самое она проделывала в комнате Эльзы, но с меньшим усердием. Потом из кособокого серванта брала по два, по три фужера и под заумные песнопения обдавала хрусталь горя‑
чей водой в эмалированной раковине. В следующий приход Эрика
26
Эрик и Эльза
мать намывала чашки, пиалы и блюдца; ложки, вилки и ножи тоже
подвергались внеплановой обработке. Запылённые фарфоровые
статуэтки, стоявшие на серванте, её не интересовали.
– Ну и как тут не сбрендить? – спросила однажды Эльза, услышав звон бьющейся посуды на кухне. – И кроме того, —
ткнула она пальцем в сторону коридора, – тотальный контроль.
Эрик воспользовался моментом – Инесса Самуэльевна сгре‑
бала веником осколки стекла на совок – и подошёл к Эльзе. Он
подложил ей под спину подушку, придвинул к кровати журналь‑
ный столик с заварным чайником и взял её за руку. После полу‑
тора месяцев ухаживания за буйной пациенткой Эрик вник во все
нюансы её домашнего существования, смирился с капризами
и желаниями. Он знал, когда Эльзе нужно подать чай или какао, помнил, что плитки молочного шоколада ей хватало максимум
на два дня, а сухие рогалики с черносливом она ела, чуть не давясь, неделю, лишь бы угодить матери. Эрик следил за поступлением
в киоски женских журналов. Владелец палатки восточных сладо‑
стей информировал его, когда приходовал новую партию рахат‑
лукума, земляных орехов и пастилы.
Помня слова отца о напористом, но терпеливом отношении
к объекту стремлений, Эрик, стиснув кулаки, дожидался своего
часа.
В тот вечер он набрался храбрости и спросил:
– А дальше что?
Эльза, не отрываясь от подростковой игры в телефоне, ска‑
зала:
– Не спеши. Валенок скинем – узнаешь.
Заслышав приближающиеся шаги Инессы Самуэльевны, Эрик
вскочил, а Эльза перешла на следующий уровень противоборства
с морскими чудовищами.
Перед сном Борис Францевич выслушал доклад сына и похва‑
лил джентльмена за упорство.
27
Сергей Миронов
6
На работу Эльза вышла в конце марта. Эрик вызвался забирать
её вечерами из салона и отвозить домой, но в этот раз от помощи
она отказалась. Сказала, что до дома ей двадцать минут по прямой, а ускоренным шагом – пятнадцать, и что врач посоветовал разра‑
батывать отёкшую ногу медленной ходьбой. В благодарность за по‑
мощь Эльза попросила Эрика позванивать и наведываться в гости.
В апреле они сходили в суши‑бар, заглянули в пиццерию и по‑
смотрели разрекламированный американский блокбастер. Ехать
на море Эльза не захотела. Эрик тревожил её по вечерам – днём
она возилась с клиентами. Большинство звонков Эльза игнори‑
