НИИ особого назначения – 2

– Что-то я пока не вижу связи… – нахмурился я.

– Я не этнограф, – сказал Роман. – И даже не метабиолог. Я физик. И в своих исследованиях исхожу из того, что все можно измерить. Если над цикутой, смешанной с жабьим ядом и еще какой-то природной отравой постучать в бубен, и состав меняет свои свойства, то это не мракобесие, а просто недостаток измерительных приборов! Понимаешь?

Он подался вперед и заглянул мне в глаза.

– Понимаю, – я кивнул. Я не физик, конечно, но подход Романа мне показался вполне логичным.

– Мы с коллегой провели ряд вычислений и почти подошли к решению, – совсем другим тоном продолжил Роман. Задумчивым таким. – Почти. Утомлять тебя расчетами и выкладками не буду, но мы почти изобрели антигравитацию. Пазл сошелся, но чего-то не хватает. Шаман в этой записи говорит о том, что пользуется силой сейда, – Роман махнул рукой в сторону все еще висящего на стене экрана. – И я подумал, что если воспроизвести весь опыт целиком и провести надлежащие замеры, то…

– А откуда велся репортаж? – спросил я.

– Из Хевозера, – ответил Роман. – Собственно, вот теперь я как раз перехожу к моей просьбе.

– Хевозеро? – я почесал в затылке. – Это такой населенный пункт, который сейчас внутри «границы тридцать два».

– Да, – покивал Роман.

– Так в чем же проблема? – я пожал плечами. – Ты вроде среди наших в авторитете, попроси, и тебе оттуда пару грузовиков камней доставят… Это же для науки надо, антигравитация – хороший приз.

– Так да не так, – горько усмехнулся Роман. – Единожды я уже отправлял запрос, получил отказ. Без объяснения причин. Затеял неформальный разговор об этом, наткнулся на стену непонимания. Будто среди вас есть какие-то особенные табу, к которым относится в частности вообще все, что связано с теми хуторами, которые остались на территории «тридцать второй». Скажи мне, я прав?

– Пожалуй, – медленно кивнул я.

– Но судя по твоему ответу, ты пока что эти запреты… не впитал, да? – Роман уставился на меня горящими надеждой глазами. Сумасшедшие люди эти ученые все-таки…

– Не впитал, – кивнул я. – Только сейд, насколько я знаю, это такая здоровая штука из камней… Даже если я каким-то образом пролезу в «тридцать вторую», минуя шлюз, то вытащить его не смогу.

– Мне не нужен сейд, – Роман покачал головой. – Мне нужно… Подожди, я лучше покажу!

Роман снова вскочил и бросился к столу. Откинул крышку и быстро-быстро застучал пальцами по клавиатуре. Над центром стола засветилось изображение каменной пирамидки, на каждой грани которой были выбиты какие-то не то узоры, не то иероглифы. Грани были нечеткими, как у египетских. Больше похоже, будто это просто пирамидальной формы булыжник, на который нанесли изображения.

– Какого размера эта штука? – спросил я.

– Сантиметров пятнадцать в высоту, – ответил Роман. – Она стояла рядом с ногой шамана, когда он камень в воздух поднимал, ты не заметил? Давай еще раз покажу…

– Нет-нет, не надо, я тебе верю, – быстро отказался я. Посмотрел еще с минуту на вращающееся трехмерное изображение. Сунул руку в карман, коснулся пальцами шершавой поверхности каменного амулета, который мне всучила бабушка Федора.

Вернулся в задумчивости обратно в кресло.

– Клим, ты только не думай, что обидишь меня, если откажешься! – затараторил Роман. – Я понимаю, что просьба звучит авантюрной, я все понимаю! Это смертельно опасно, я знаю, но…

– Да не кипишуй ты, – отмахнулся я. – Думать мешаешь. Если что, я тебе помочь согласен. Осталось только придумать, как это все провернуть. Через шлюз исключено, там везде камеры, мы раздеваемся догола, и выносить из «тридцать второй» нам можно только то, что указано в миссии. Значит нужен другой вход.

– Ты же не думаешь, что я просто так тебя брошу на это дело, и буду ждать, когда ты мне притащишь нужный предмет?! – возмутился Роман. – Я всецело и во всем помогу, в моих же интересах, чтобы у нас с тобой все получилось, и осталось в тайне до тех пор, пока я не добьюсь успеха.

– Ну да, когда ты предоставишь Советскому Союзу работающую антигравитацию, вряд ли кто-то тебя будет осуждать, что ты нарушил пару инструкций, – я подмигнул. – Рома, да не смотри ты так странно на меня, я же уже сказал, что согласен!

На самом деле, меня даже азарт некоторый захватил. Очень уж неожиданная просьба Романа пришлась к месту. Я как раз уперся в эти загадочные непонятки, связанные то с поведением Лады, то с нашими «нештатными ситуациями» и их отсутствием всякой логики, то со странностями, связанными с появлением этой самой «границы тридцать два». И тут Рома со своим: «Клим, мне нужна одна штука изнутри, она как раз где-то в Хевозере, про которое ты инфу копал, может сбегаешь, достанешь? Дел на двадцать минут, зайти и выйти…»

Ну и как было не согласиться?

Роман начал что-то говорить еще, насчет точек входа в «тридцать вторую», но вдруг замолчал на полуслове и повернулся к двери.

– Тссс! – он длинным прыжком оказался рядом со столом. Так быстро и бесшумно он это сделал, что у меня даже закралось подозрение, что у него физическая подготовка не хуже, чем у Насти. Изображение пирамидки пропало, на окно моментально упал блэкаут, а на экране проектора замелькало видео с какого-то явно семейного пикника.

– Вы что там, закрылись что ли? – раздался с той стороны голос Бориса.

– Ой, прости, я как-то автоматически! – жизнерадостно сказал Роман, неспешно подходя к двери. – С тобой все в порядке?

– Бывало и лучше, – Борис поморщился. – Что это вы тут смотрите такое?

– Ах это… – Роман махнул рукой. – Да зашел разговор про нашу двоюродную сестру Катю, и я показывал Климу, какой она стала красавицей. Он ее не видел, считай что с шести лет. А она, представляешь, выскочила замуж за военного…

– Та самая Катя, которая этим летом приезжала? – перебил его Борис.

– Да-да, та самая, – быстро закивал Роман.

– А она тоже что ли из этого… как его… – Борис наморщил лоб. – Ай, да черт с ним! Вершинин, ты пока тут чаи гоняешь, там тебя, между прочим, Бубнов ищет! Уже ревет раненой чаечкой на весь коридор!

– О, значит мне и правда пора! – я направился к двери, махнув Роману на прощание.

– Дорогу-то сам найдешь? – спросил Борис у моей спины.

– Топографическим кретинизмом не страдаю, – пробормотал я. Но вслух сказал другое. – Я запомнил, спасибо за беспокойство. А дверь меня выпустит?

– Выпустит-выпустит, – Борис почему-то засмеялся. – Изнутри всех выпускает!

Навык запоминать дорогу меня не подвел, так что я вернулся к тому же месту, откуда меня забрал Борис с первого раза. Не запутавшись ни в одном из поворотов. Хотя в одном месте пришлось сделать над собой усилие, чтобы не задержаться. В той самой комнате отдыха-фонаре. Очень уж приятное место, я бы тут посидел часок-другой, послушал разговоры, на Онегу суровую помедитировал…

Но неумолимая реальность влекла меня к совсем другим делам.

– Вершинин! Вас где черти носят?! – седая бороденка Бубнова воинственно торчала вперед. Он ухватил меня костлявой рукой за запястье и поволок в комнату допроса, бормоча вполголоса всякие нелицеприятные вещи о моей безалаберности и необязательности.

– Вот он, голубчик, полюбуйтесь! – продребезжал он, выталкивая меня на середину комнаты. – Полчаса за ним бегал по всему институту!

Глава 3

За маской спокойствия скрывался человек, чью душу разрывали на части его собственные демоны.

Дэн Браун «Ангелы и демоны»

«Целая комиссия, как на экзамене», – подумал я, оглядывая собравшиеся «официальные лица». Их было трое, не считая сидящей в сторонке стенографистки. Не знаю, в чем конкретно заключалась цель присутствия на этом допросе этой «серой мышки с двумя короткими косичками и блокнотом, но внешний вид у нее был как у типичного секретаря суда. Во всяком случае, я их как-то так себе и представлял. Интересно, зачем? На меня уставились из-под потолка сразу два немигающих глаза камеры. А перед суровым до синевы выбритым дядькой в строгом черном костюме лежала плюс ко всему серебристая коробочка диктофона. Зачем в таких обстоятельствах записывать еще и от руки – непонятно. Хотя… все зависит от всего. Может это особая тактика какая-то – посадить нейтрального человека, чтобы тот делал пометки, а потом на основании этих заметок делать какие-то выводы…

– …двадцать второго октября две тысячи двадцать третьего года? – спросила дама в темно-красном брючном костюме с орлиным взглядом и строго уложенной прической из абсолютно седых волос. Волосы седые, но я бы не назвал ее старой. Морщин на лице нет, фигура подтянутая. Признаки стервозности в мимике проглядывают, но так, в меру.

– А можно повторить вопрос, а то я отвлекся, – вежливо попросил я. Надо бы встряхнуться и отнестись к этому допросу более серьезно.

– Вы встречались с Илзе Павловной Борк двадцать второго октября две тысячи двадцать третьего года? – с ноткой неудовольствия повторила дама.

– Я в первый раз слышу это имя, – признался я, поняв, что все мои попытки напрячь память, ни к чему не привели. Имя было мне незнакомо, а в указанную дату я провел на тренировке. Еще ел и спал. Во всяком случае, ничего другого я про этот день вспомнить не смог.

– Попробую освежить вашу память, – дама поджала губы. Я рассмотрел ее повнимательнее. Блузка застегнута под самую шею, на воротнике поблескивает скромная серебряная бляха. На лацкане пиджака – значок с древнеегипетским глазом Гора, вписанным в перевернутый треугольник. Что это? Символ какой-то из спецслужб или просто украшение? – Татьяна, передайте товарищу Вершинину вот эти фотокарточки.

Стенографистка с косичками отложила свой блокнот и вскочила. Взяла со стола комиссии несколько глянцевых прямоугольников, шагнула ко мне и вложила их в мою протянутую руку.

Строго говоря, это были не фотографии. Это были отпечатки стопкадров с камеры в нашей столовой. Семь штук. Все сняты с одного ракурса. Ну да, камера спрятана в глаз фигуры совы под потолком, я, собственно, так и думал. На всех семи кадрах был я. С ложкой, зависшей над тарелкой. Откинувшийся на спинку стула. Задумчиво ковыряющий тарелку с рагу. А вот на этом кадре моего лица почти не видно, оно скрыто кружкой, из которой я пью. Другие герои за столом меняются. Вася-Папай, Эмиль, Светка. А на соседнем от меня стуле на всех фото сидит девушка. Светловолосая, очень худая, с треугольным лицом королевы драмы. На паре кадров кажется, что она мне что-то говорит. Яркая такая девица. Красивой я бы ее не назвал, но внимание на такую не обратить просто невозможно.

Вот только…

Я совершенно ее не помнил. На фото мы сидим рядом и даже вроде бы я иногда на нее смотрю. Но в памяти – ни малейшего штриха этой нашей беседы. Да что там… Я вообще ее не помнил! Как будто никогда не видел даже. Неужели я настолько вымотался, что умудрился забыть такую яркую мадам?

– Эээ… – я поднял глаза на даму в красном и нахмурился. – Может быть, это прозвучит странно, но я не помню этого эпизода. Эта девушка и есть Илзе Павловна?

– Опишите, как именно вы не помните? – в глазах дамы в красном загорелся хищный огонек. – Ощущается ли это как провал в памяти?

– Да нет, – пару секунд подумав, ответил я. – День был непростой, я помню, что был в столовой. Судя по тому, что я тут ем на кадрах, это ужин. Эмиль прибежал тогда заполошно, схватил два пирожка и стакан компота и убежал… Если бы вы не показали мне эти фотографии, я бы считал, что с моей памятью все в порядке.

– Ядвига Петровна, это ничего не доказывает, – подал голос третий участник «комиссии» – полноватый мужичок в толстых роговых очках. Из всей тройки он имел самый неформальный вид. Коричневый вельветовый пиджак, темно-бордовая водолазка, волосы несколько длиннее, чем это принято среди официальных лиц. На мизинце правой руки – массивная серебряная печатка. Если бы он жил лет пятьдесят назад, в семидесятых годах двадцатого века, то выглядел бы типичным модником тех лет. Но на лацкане – такая же эмблемка, как и у дамы в красном.

– Напротив, я бы сказала, что это очень многое объясняет, – сухо отозвалась дама.

– Товарищи, давайте вернемся к делу, а обсудим все потом, – призвал всех к порядку «черный костюм». У него не было никаких эмблем и значков.

– Нет, подождите! – напрягся «модник». – В наше время, когда технический прогресс позволяет нам безболезненно узнать правдивые ответы, мы продолжаем полагаться на… на что? Ядвига Петровна, на чем основана ваша убежденность, что здесь не имеет место сговор? На чутье?

– Вершинина, – машинально поправил его «черный пиджак». – Глеб Сергеевич, мы уже об этом с вами говорили…

– И вы меня ни капельки не убедили! – отрезал «модник».

– Сейчас не время и не место, – тихо и зло проговорила Ядвига Петровна.

– Ладно! Ладно! – Глеб Сергеевич привстал и подался вперед. В мою сторону. – Товарищ Вершин, что вы делали в музее минералогии?

– Не понял вопроса, – скучающим тоном ответил я. Этот тип мне не нравился. Какой-то он… истеричка. Судя по выражению его лица и тону голоса, ко мне он тоже не воспылал приязнью и симпатией.

– Согласно штатного расписания, вы должны были находиться совсем в другом месте, – сказал он. – Но в момент инцидента вы почему-то оказались совсем не там, где вам полагалось.

– Согласно штатному расписанию, у меня в этот день был выходной, – огрызнулся я. – И находиться я мог где угодно.

– И как-то так удачно совпало, что вы оказались именно в музее минералогии, – губы Глеба Сергеевича презрительно скривились. – Ах, как удобно!

Конечно же, я помнил, что в музей меня привезли двое из ларца в серых костюмах, которых чуть позже бесцеремонно выставила за дверь Настя. Но этот хрен в вельветовом пиджаке мне так не нравился, что отвечать честно мне совершенно не хотелось. Тем более, что он не мог об этом не знать – весь мой день по секундам уже давно был занесен во все протоколы.

– И часовню тоже я развалил… – пробурчал я.

– Отвечайте внятно! – «вельветовый» Глеб Сергеевич подался еще больше вперед. «Черный костюм» и Ядвига Петровна переглянулись. Женщина виновато развела руками. Похоже, не мне одной этот тип кажется истеричкой.

– Документики покажите, – я подавил смешок. Кажется, у меня даже получилось сохранить на лице убийственную серьезность.

– Вершинин, вы что себе позволяете! – заверещал из угла рядом с дверью Бубнов. – Немедленно отвечайте на вопросы!

– А что я себе позволяю? – я оглянулся на Бубнова. Лицо его покрылось красными пятнами, бороденка воинственно торчит вперед. Эта троица какая-то особенно важная, а я об этом не знаю просто? Впрочем, что это меняет? – Просто хочу увидеть полномочия этого… гм… товарища. Проявляю бдительность. Не буду же я каждому хрену с горы всю информацию вываливать…

– Вершинин… – прошипел Бубнов, но из-за стола вдруг поднялась Ядвига Петровна.

– Олег Игоревич, все в порядке, – сказала она и подошла ко мне. – Товарищ Вершинин, вы можете идти.

– Но как же… – запротестовал «вельветовый».

– Мы узнали все, что было нужно! – отрезала Ядвига Петровна, забирая из моей руки фотокарточки. – Или вы уверены, что это он устроил взрыв в лаборатории?

– Вершинин, вы куда пошли?! – заорал мне в спину Глеб Сергеевич. – Вы не ответили на мои вопросы!

– Хорошего дня, – не оборачиваясь, я помахал рукой.

– Ядвига Петровна, вы же понимаете, что это саботаж?! – истеричные нотки в голосе Глеба Сергеевича стали доминирующими. – Я доложу… куда следует! Я буду жаловаться!

– Жалуйтесь, – отмахнулась дама в красном.

Я прошел мимо Бубнова, корчащего страшные рожи и взялся за ручку двери.

– Кстати, Вершинин… – раздался от стола голос «черного костюма». – Не могли бы вы передать кое-что Светлане Куркиной? Вы же в одной группе, верно?

– Да нет проблем, – я снова повернулся к комиссии. «Вельветовый» Глеб Сергеевич сидел красный, как вареный рак. Ноздри его раздувались. И вид у него был такой, что когда я выйду, он устроит своим коллегам настоящую истерику.

«Черный костюм» выбрался из-за стола, подошел к шкафу и извлек оттуда элегантный портфель из черной же кожи. Извлек оттуда небольшой сверток. Или скорее плотно набитый конверт.

– Она просила найти дома ее конспекты, – извиняющимся тоном объяснил он. – Собирается закончить высшее образование. А самому мне заехать к вам некогда.

– Я передам, нет проблем, – кивнул я, сунул конверт во внутренний карман и вышел.

Последнее, что я услышал, когда дверь еще не захлопнулась, это переходящий в ультразвук голос Глеба Сергеевича.

– Между прочим, у нас равные полномочия, и вам бы, Ядвига Павловна, сейчас вести не вести себя таким образом!

А удостоверение мне так и не показали. Так что кто это такие были, и почему они спрашивали про эту неизвестную девушку на фотографиях рядом со мной, я так и не выяснил.

Как там ее? Илзе Павловна Борк… Надо будет поспрашивать ребят про нее. Вдруг кто-то еще что-то знает.

И тут я вспомнил, что так и не поел. Хотя желудок мне намекал, что голоден, еще до того, как Борис меня к Роман утащил. А сейчас… Я посмотрел на плюшку. Ого. Уже два часа прошло.

Я решительно направился в сторону лестницы.

Столовых в этом корпусе было целых четыре. Точнее, две столовых были обычные – раздача, подносы, котлеты с пюрешкой. Вот только работали они строго по часам. Полтора часа во время завтрака. Два часа во время обеда. Час во время ужина. Не успел? Ну значит ходи голодный.

На верхнем этаже здания, под самой крышей, был буфет. Он работал все время, но там можно было разжиться разве что пирожками, расстегайчиками и прочими плюшками.

Про третью столовую я бы не узнал, если бы случайно на нее не наткнулся. После какого-то очередного допроса я пошел послоняться по институту. Просто так. Читал таблички на кабинетах, слушал разговоры в комнатах отдыха, смотрел то на хмурый осенний лес, то на свинцовые воды Онеги из окон. Ну и когда шел по коридору первого этажа к боковой лестнице, обратил внимание на стрелочку «Роботизированный пункт выдачи пищи». Стрелка указывала вниз, то есть в цокольный этаж. Делать мне было все еще нечего, так что я спустился, чтобы посмотреть, что это за чудо-юдо такое.

Внизу оказалось просторное помещение с длинными почему-то металлическими столами, окруженными неудобными металлическими же табуретками, а вдоль стен стояли вендинговые автоматы. Нажимаешь рычаг, и тебе в руки выпадает какое-нибудь чудо кулинарного искусства в запаянном пакете или тюбике. Космические технологии!

Меня это так восхитило, что мне захотелось перепробовать тут все подряд. Но система не позволила заказать больше, чем три единицы. Я высосал тюбик жижи со вкусом борща, слопал содержимое из саморазогревающегося пакета, идентифицировать которое у меня не получилось. Что-то из мяса и овощей, явно, но очень уж мелкие были кусочки, чтобы понять, чем были ингредиенты при жизни. И закусил все это сладким шоколадно-ореховым батончиком. А когда подумал, не набрать ли мне несколько пакетов с собой и подошел к четвертому автомату, то получил неожиданный отлуп. Лампочка над рычагом засветилась красным, и механический женский голос сообщил:

– Товарищ Вершинин, вы употребили около полутора тысяч килокалорий, что при вашем весе и типе сложения является примерно половиной дневной нормы.

И тогда мне стало понятно, почему это заведение общепита не пользуется популярностью среди сотрудников НИИ. Как мне чуть позже рассказал Роман, роботизировать питание предложил три года назад первый заместитель директора. По его идее, это помогло бы оптимизировать приемы пищи сотрудников, а заодно и проследить за тем, чтобы каждый получал необходимый набор питальных веществ. В качестве эксперимента эту столовую установили, но отказываться от традиционной раздачи не стали. По началу народ даже воспринял идею на ура, но уже через месяц пакеты и тюбики перестали пользоваться спросом. Даже самые прогрессивные из сотрудников почему-то предпочли наворачивать в обед привычные горячие щи или, там, рассольники, а вовсе не питаться плодами технического прогресса. И роботизированный пункт выдачи пищи опустел. Редко-редко кто-то туда заходил, да и то не от хорошей жизни, а потому что, например, на обед в традиционной столовой опоздал.

Ну вот как я сейчас.

Внутри механической столовой было ожидаемо пусто. Как в морге. Ассоциации с этим скорбным заведением усиливали и металлические столы, и бескомпромиссно-яркое освещение, и плитка на полу. Я прошелся вдоль автоматов. Заполучил два пакета питательного хрючева и батончик. Батончик сунул в карман, на одном из пакетов дернул за язычок и положил его на стол. Полагалось подождать несколько минут, пока химическая реакция сделает содержимое горячим.

Тут на лестнице раздались голоса.

«Наверное, опять кто-то идет мимо», – лениво подумал я. Но голоса приближались, двойные двери распахнулись, и в пустой столовой неожиданно стало много народу. Человек десять или даже больше.

Веселые, одетые в одинаковые синие рабочие комбинезоны. Сначала подумал, что какие-нибудь строители или отделочники, но быстро понял свою ошибку. Ученые. На каждом комбезе нашивка лаборатории экспериментальной медицины. Веселые такие все, глаза блестят, будто им только что удался эксперимент по исцелению рака при помощи физических нагрузок и аспирина. Комбезы в пыли, пятнах раствора и каком-то мусоре явно строительного происхождения.

– Сеня, закажи мне солянку, а то вредный автомат считает, что она для меня чересчур соленая!

– …а если пропорции кратно увеличить, то эффект можно будет распространить сразу на несколько пациентов…

– …Кушладиеву покажу все выкладки, пусть он своим чаем подавится!

– Кстати, угол кто-нибудь считал? Получится углы использовать, или только как склад?

– Собаку в виварий отвели? Кто отводил? А расписался?

– Да что за норма-то?! Вот вредная машина! Мы, между прочим, с утра мешки и кирпичи грузим, что мне твои восемьсот калорий!

От пакета с моей едой раздалось шипение. Что означало, что он согрелся. Я ухватился за лепесток, чтобы снять крышку. Зашипел сам, как тот самый пакет. Горячее, черт!

Умилился.

Почти магия ведь. Вроде давно уже придумали саморазогревающиеся упаковки, но меня они все равно восхищали.

Я посмотрел на второй пакет, от щедрот выданный мне роботизированной столовой, и сунул его в карман. Пусть дома лежит, никогда не знаешь, когда захочется пожрать горяченького. Какой-никакой запас…

Я нацелился вилкой на содержимое пакета и замер. Даже приоткрыв рот.

Как я ее сразу не заметил?

Рядом с вихрастым ученым с измазанной зеленой краской щекой стояла девушка. Та самая, которую я видел на фотографиях. Худая, с треугольным лицом и огромными глазами. В таком же комбинезоне, как и все остальные, наверное, поэтому я и не обратил сначала внимания.

Как там ее назвала дама в красном? Илзе Павловна?

Глава 4

Безусловно, передатчики сплетен нисколько не лучше, чем их сочинители.

Это старое утверждение и очень правильное.

Ричард Шеридан «Школа злословия»

Первым порывом было встать, подойти к девушке и поинтересоваться: «Какого хрена?!»

Но я его подавил, решив для начала понаблюдать и послушать. Тем более, что компашка медиков была так увлечена и воодушевлена своим удавшимся экспериментом, что на меня даже особого внимания не обращали. Из их сумбурных разговоров я понял, что они исследовали сомнительное утверждение, что форма постройки может иметь терапевтический эффект. А поскольку случилась какая-то накладка с бригадой отделочников, им сегодня пришлось самим взяться за шпатели и прочие инструменты. Что настроения им не испортило, благо первичные замеры показали вполне отчетливые результаты. То есть, грубо, если больного с определенным набором диагнозов поместить в пирамиду и добавить терапию, то эффект от терапии возрастает. Я настолько увлекся подслушиванием разговора, что чуть было не упустил момент, когда тонкая-звонкая загадочная девица начала перемещаться к выходу.

Вроде бы, она тут была своя. Она подсаживалась то к одному, то к другому. Весело болтала вместе со всеми и смеялась над общими шутками. Все выглядело в точности как на тех фото, которые мне сегодня показала дама в красном. В нашей столовой эта девушка тоже смотрелась так органично, что если бы я был сторонним наблюдателем, и смотрел фото, не зная людей на них, то решил бы, что она своя. Как Эмиль или Светка.

Тсс! Не надо спешить с выводами. Явно происходит что-то непонятное, но прежде чем клеить ярлыки, нужно разобраться.

Девушка выскользнула за дверь.

Я поднялся и тоже быстро покинул столовую, под веселый гомон медиков в строительных комбинезонах.

Уф. За те несколько секунд, которые я потратил на шаги от своего места до выхода, Илзе не растворилась в воздухе. Она уверенно шагала прямо по коридору. Но не в сторону лестницы наверх, а в противоположную. К техническим туннелям. Во всяком случае, я считал, что это именно они. Под низким потолком – трубы и толстые пучки кабелей, освещение – только тусклые капли матовых ламп. Девушка шла, не оборачиваясь. И даже мурлыкала вполголоса какой-то привязчивый мотивчик. Я крался следом, перебегая от одного металлического шкафа к другому.