Доказательство силы

– Ожидаются события?

Событий и без того хватало. В Прибалтике стреляли, в Приднестровье стреляли, а на Кавказе вообще воевали всерьез, используя уже вертолеты и бронетехнику. В Крыму пока было тихо.

Пока…

– Смотри выпуски новостей, – посоветовал полковник. – Скоро увидишь много интересного.

И пошагал к грузовому люку «Ан-12».

Часть первая

Lacrimosa dies illa

Следует из сказанного мной одно:

Нужно из цепочки исключить звено.

Именно затем я и позвал вас, сударь,

Именно за этим отравил вино.

М. Щербаков, «Свидание с полковником»

Глава 1

Баронесса Властелина напоминает о старом долге, Олесь Гацкан получает задание, а Полковник – письмо

Женщина шла по лесу.

Березы росли здесь достаточно густо, и казалось, что женщина подобрала абсолютно неподходящий для прогулки наряд, что древесные сучья вмиг зацепят и разорвут платье из легкого, почти невесомого шелка, – но они удивительным образом не цепляли и не разрывали. Женщина скользила меж берез легко, не выбирая дорогу, а те словно подавались в стороны, освобождая путь. Зато платье своим изумрудным цветом идеально гармонировало с лесом, окутанным нежной майской листвой, и с глазами женщины.

Впереди блеснула полоска воды – озеро, на берегу которого, у приметной V-образной березы, была назначена встреча. Женщина опоздала всего чуть-чуть, на каких-то пять минут – она никогда не приходила вовремя, – но тем не менее возле дерева никого не оказалось. Что вызвало законное недоумение, поскольку никто не мог позволить себе опаздывать на свидания с фатой Властелиной, супругой могущественного владетеля домена Люблино. Однако недоумение не успело превратиться в раздражение, поскольку в тот самый миг, когда баронесса увидела березу, прозвучал мелодичный голос:

– Я здесь, госпожа!

И из-за дерева появилась хрупкая девушка, непонятно как ухитрившаяся спрятаться за не очень толстым стволом.

Девушка была одета очень скромно, в зеленое платье, без всяких украшений, и внешне тоже выглядела заурядно: скуластое лицо, большой рот, собранные, но плохо расчесанные волосы. Девушка выглядела простушкой, в отличие от Властелины, которая и в этом рубище произвела бы впечатление высокородной дамы.

– Приветствую вас, госпожа, и жду слова, – произнесла девушка, почтительно склонив голову.

– Ты должна мне третью службу, – негромко проронила баронесса.

– Я помню, госпожа, и готова исполнить ее.

О том, что третья служба – последняя, собеседницы не упомянули. Но, разумеется, ни одна из них не забыла этот нюанс.

– Тогда слушай мою волю… – Властелина изменила тон, заговорив напевно и торжественно: – Ты будешь беречь мою дочь в ее предприятии, будешь рядом с ней и, если понадобится, отдашь за нее жизнь. В тот день, когда моя дочь вернется в Тайный Город, твой долг будет оплачен полностью. Таково мое слово.

– Ты сказала, – подытожила простушка. В этот момент она имела право назвать баронессу на «ты».

– Я сказала, – подтвердила Властелина и сняла с шеи простой кулон – камень из дымчатого хрусталя, который давным-давно стал сосудом заклятия Обещания. Сняла и, сжав в кулаке, повторила: – Таково мое слово о третьей службе.

– Я готова сослужить вам третью службу, госпожа.

Раздался негромкий звон, словно от соударения хрустальных бокалов, и хрустальный камень исчез.

Несколько секунд собеседницы молчали, переживая момент расставания, после чего простушка улыбнулась:

– Я не ждала, госпожа Властелина, что мое служение закончится так рано.

– Насыщенное десятилетие, – усмехнулась баронесса. – Даже мне, фате, твоя помощь требовалась чаще, чем я ожидала.

Она произнесла слово «фата» с законной гордостью, подчеркнув, что стоит выше не только собеседницы, но и многих равных по крови и происхождению люд.

– Я хорошо вам послужила.

– Но моей девочке помощь нужнее. – Властелина вздохнула. – Она выросла, но еще осталась ребенком, она самоуверенна, и это может ее погубить.

– Не погубит, – спокойно заверила простушка. – Ведь рядом буду я.

– Да, – кивнула баронесса. – Теперь рядом с ней будешь ты, и я смогу спать чуть спокойнее.

– Что мне предстоит?

– Моя дочь считает, что сумела приблизиться к разгадке тайны Ключ-Камня. Ерунда, конечно, но знаки, которые я вижу в будущем, не столь благоприятны, как раньше. Есть ощущение, что экспедиция окажется опасной.

– Но вы не можете ей запретить, – вздохнула простушка.

– Увы, – подтвердила высокородная дама. – Я даже не знаю, куда она отправляется на этот раз.

– Надеюсь, не на Байкал.

– Не любишь это озеро?

– Наоборот: слишком люблю, – неожиданно серьезно ответила девушка. – И не хочу пачкать его кровью.

– Оно повидало достаточно крови.

– Я не хочу.

– Понимаю. – Властелина улыбнулась и, не прощаясь, повернулась к лесу.

Баронесса сделала все, что могла, для спасения своей своенравной дочери. Она не могла поделиться с ней ни граном своей неимоверной магической силы, зато передала в ее распоряжение самое опасное оружие, которым владела безраздельно.

* * *

Сотник особого роя «Помста» Олесь Гацкан не удивился, когда услышал, что ему необходимо в течение ближайших дней ликвидировать живущего в подмосковном Клину кацапа. Надо, значит, надо, а зачем и для чего, то провиднику виднее. Для того и прибыл сюда рой, для того и затерялись, растворились его хлопцы в многомиллионной массе приезжих.

Гацкану приходилось участвовать в кровавых акциях, получать и исполнять самые неожиданные приказы: и на Донбассе, и здесь, во вражьем тылу. Казалось, сотник вообще не способен ничему удивляться, но все же удивился – чуть позже, читая ориентировку на объект ликвидации. Очень сильно удивился, увидев год рождения объекта.

Он даже позволил себе осторожно, в виде шутки, усомниться: стоит ли вообще посылать на такое дело лучших бойцов и заниматься серьезным планированием операции? Не проще ли нанять местного наркомана за бутылку водки – тот замахнется какой-нибудь ржавой трубой, тут дедушку кондрашка и хватит. Много ли старому надо?

Собеседник шутку не оценил, даже тень улыбки на лице не мелькнула, когда он смотрел на плоскую металлическую пепельницу, где пылал маленький костерок из скомканной ориентировки. И лишь когда все догорело, провидник произнес:

– Туди ходили хлопці Струка, четверо.

Гацкан знал, что бойцы Струка занимаются операциями другого уровня. Их работа – «завести» толпу, собранную на акцию протеста, спровоцировать столкновение с полицией, а затем отступить и спрятаться за спинами «мяса». Или, например, если надо встретить в подворотне журналиста или блогера, чересчур активно выступающего против нэньки, поломать тому руки-ноги. Работа полезная и нужная, кто бы спорил, но все же не требующая той подготовки, что прошли подчиненные Олеся.

– Сходили – і що? – уточнил сотник, не сомневаясь, что остановил Струковых орлов какой-то непредвиденный пустяк, вроде злой собаки или не обнаруженной вовремя ментовской сигнализации.

– Не повернулися, – ответил провидник, и интонацию его Гацкан не совсем понял.

– Заарештували?

Провидник вновь выдержал долгую паузу, после которой неохотно объяснил:

– Просто не повернулися, не доповіли… Як у воду канули.

Про себя сотник решил, что вряд ли дедуля причастен к бесследному исчезновению парней Струка. Пусть он даже сто раз военный пенсионер, пусть даже был самым крутым Рэмбо в далекие-далекие годы – те времена давно канули в Лету, и глупо предполагать, что дряхлый отставник порубил четырех крепких хлопцев и вынес в полиэтиленовых пакетах на мусорку. Внутренняя безпека разберется в том, что произошло, и наверняка выяснится куда более прозаическая причина, тем не менее акцию надо организовать тщательно, без каких-либо скидок на возраст объекта. Тщательно, но быстро – срок провидник установил жестко: трое суток и не часом более.

К сожалению, Олесь не знал, что к звильненню батькивщины акция никакого отношения не имела, а является не более чем сторонним приработком провидника. Но самое плохое для Гацкана заключалось в том, что настоящий заказчик акции ни на миг не допускал, что рою «Помста» удастся ликвидация.

Пушечному мясу не полагается знать планы мясников.

* * *

По странному совпадению в то же время, когда ориентировка превращалась в пепел, ее объект смотрел на очень похожий костерок. Правда, горел тот не в пепельнице, а в фарфоровой тарелке, поскольку Полковник не курил и никому не позволял курить в своем доме.

Горело письмо.

Полковник редко получал бумажные письма, да и кто их получает часто в век повальной компьютеризации? Налоги, судебные повестки, квитанции на оплату штрафов и напоминания о просроченных банковских кредитах еще приходили по почте, а вот общаться между собой люди привыкли с помощью электронных гаджетов.

И вот на тебе – пришло.

Причем не с самым хорошим содержанием, потому что Градов наблюдал за исчезновением исписанного с одной стороны листка с лицом таким мрачным, словно получил уведомление о судебном иске на сумму, во много раз превосходящую его сбережения.

Послание состояло из трех машинописных строчек без подписи. Именно машинописных, а не отпечатанных на принтере, что было явным анахронизмом для нашего времени. Суть же послания была проста: Полковника собираются убить.

Что, в общем-то, было странно, ибо он уже двадцать лет живым не числился и инкогнито ухаживал за скромной могилкой на провинциальном военном кладбище, где стоял каменный обелиск с его именем и фамилией, обозначенной в предпоследнем паспорте. Даже портрет присутствовал: нечеткое изображение лица, которое Градов демонстрировал окружающим лет тридцать назад.

Двадцать лет он спокойно жил мертвым, и вот на тебе – добрались.

Полковник задумчиво посмотрел на пепел и тяжело вздохнул.

Глава 2

Рой «Помста» проводит разведку, Властелина определяет перспективы, а Полковник пытает судьбу

Испокон веков так повелось: непосредственный руководитель готовящейся операции должен выехать на разведку и своими глазами оценить место действия. Оценить лично, не по докладам подчиненных, не по снимкам или видеозаписям, а «понюхать воздух» – так называл это человек, преподававший Олесю нелегкую науку ликвидаторства.

Гацкан наставника уважал, поскольку за спиной у того были такие дела, о которых ни в какой книге шпионских мемуаров не прочтешь, даже через сто лет, когда многие нынешние секреты перестанут быть секретами. Уважал, но считал человеком прошлого столетия, преуспевшим в специальности без помощи всевозможных современных гаджетов. Что преуспел – за то честь ему и хвала, однако не повод отказываться от помощи техники двадцать первого века.

В общем, в Клин Олесь не поехал. Послал двух помощников, а сам изучал место действия при помощи «гугловской» фотокарты. Удобная штука: словно сам идешь по выбранной улице, глазеешь по сторонам и подолгу рассматриваешь заинтересовавшие тебя места с максимальным приближением, но никто не интересуется тобой и твоим любопытством. В загородной местности фотокарта не поможет, даже у такого гиганта, как «Гугл», нет возможности заснять все леса и поля, на которых раскинулась проклятая Кацапия, но для городских улиц ничего лучше не придумать.

Хотя в районе Серебристой улицы город Клин напоминал уже не город, а коттеджный поселок: двухэтажные особнячки – одинаковые, словно на ксероксе размноженные, с небольшими, сотки на три-четыре, участками.

Виртуальное путешествие по Серебристой улице отчасти напоминало компьютерную игрушку-стрелялку, только локация была не придумана сценаристами и не нарисована художниками, а состояла из реальных домов, в которых живут реальные люди.

И очень скоро один из них перестанет жить.

Отчего улицу назвали Серебристой, Гацкан не знал, да и не ломал особо голову над кацапской топонимикой. Назвали и назвали, может быть, тут зимой все серебрится от инея. Он ломал голову над другим: ограда вокруг нужного участка невысокая, несерьезная, перемахнуть через нее не проблема, но вдруг на ней установлены датчики движения?

Потом он вспомнил про бойцов Струка и решил исходить из худшего варианта. Разумеется, хлопцы протрезвеют и отыщутся, но… Но все-таки лучше считать, что датчики на ограде стоят, и если потребуется входить, то войти надо будет цивильно, через калитку. По-европейски.

Гацкан максимально приблизил изображение калитки, пытаясь разглядеть замок. Вроде бы электронный, но модель не определить, разрешение снимка не позволяет. Не беда – Пасюк и Товстун разберутся на месте.

Снимки улицы, сведенные компьютером в единую панораму, были сделаны больше года назад, прошлым летом, и, разумеется, машину с подчиненными Гацкан увидеть на экране не мог. Но знал: она сейчас где-то там, неподалеку.

…Вечером, выслушав доклад вернувшегося Пасюка (в паре наблюдателей тот был за старшего), сотник помрачнел. Дело оказалось не столь простым, как представлялось поначалу. Объект наблюдения за одиннадцать без малого часов наблюдения ни разу не высунулся из норы, и никто другой к нему не приходил и не уходил – дверь вообще ни разу не открылась, даже когда Товстун, вооружившись пачкой рекламных буклетов, долго и настойчиво звонил у калитки.

Дом казался пустым, тем не менее, когда стемнело, свет за окнами зажегся. Можно было бы предположить, что освещение включил сработавший фотоэлемент, однако пару раз на фоне плотно задернутых штор мелькнул чей-то силуэт.

Погано…

Первые сутки из отпущенного срока миновали, но пока ясно лишь одно: база данных паспортного стола (редкий случай!) соответствует действительности: незарегистрированные граждане здесь не обитают. Клиент живет один, и если выходит из дома, то крайне редко. И визитеров, явившихся без предварительного звонка, игнорирует. При этом трубку городского телефона никто не поднимает, а номер мобильного, если таковой имеется, неизвестен – пробивка по базам данных сотовых операторов ничего не дала.

Значит, первоначальная задумка – вычислить, когда дедуля отправляется поразмять старые косточки и подышать свежим воздухом, либо выманить его под каким-то предлогом и «оформить» на свежем воздухе – не годится. Придется самим отправляться в гости, а на грамотную подготовку визита времени катастрофически не хватает. Хорошо еще, если удастся раздобыть в строительной компании поэтажный план здания.

С такими невеселыми мыслями Гацкан машинально, вполглаза, просматривал запись, сделанную видеорегистратором его машины. На первый взгляд ничего на улице Серебристой по сравнению с прошлым годом не изменилось. А затем нажал «стоп». Поскольку кое-что все-таки изменилось…

На одном из домов-близнецов, стоявшем поодаль от обиталища объекта, появился плакат: здоровенный, раскинувшийся на половину фасада. Плакат информировал, что дом продается, но подробности было не разглядеть. Тогда Олесь увеличил масштаб и узнал, что продавцом недвижимости либо посредником в сделке выступает некое ООО «Криница», номер телефона такой-то.

Вот это уже интереснее…

* * *

Тренировка подходила к концу. Четверо юных ратников атаковали инструктора, выглядевшего лет на десять старше их, но никак не могли добиться даже самого малого успеха. Четверо. Против одного. И пусть юные бойцы еще не обладали достаточным опытом, численного преимущества должно было хватить, чтобы хоть поцарапать обер-воеводу, но не хватало. Они наседали, он отмахивался и до сих пор оставался целым, изорвав юношам одежду на груди, руках и ногах, показывая, что не убил их только потому, что тренировка.

Только поэтому.

Осознание собственной слабости взбесила юнцов, их атаки становились все более и более жесткими, но обер-воевода прекрасно знал, чем может закончиться игровое сражение, и принял меры, чтобы вовремя его остановить.

– Убит! – резко сообщил он, на долю мгновения задержав клинок у горла первого соперника.

Тот побледнел от бешенства, но вовремя вспомнил о правилах и вышел из боя.

– Убит! Убит!

Второй и третий не постеснялись выругаться, но тоже подчинились.

А вот с последним вышла заминка.

Сообразив, что он вот-вот последует за товарищами, четвертый юнец сделал вид, что не услышал возгласа обер-воеводы, и ринулся в отчаянную атаку, намереваясь уколоть инструктора хотя бы поперек правил, но тот был слишком опытен для горячего пацана, ловким движением сменил позицию, пропустив ратника под свободную руку, перехватил его и подножкой отправил на землю.

– Убит!

– Чем?

– Вот этим! – Парень не сразу разглядел острие меча у своей шеи, а когда заметил, умолк и отвернулся. – Занятие окончено.

Юноши поблагодарили инструктора за тренировку и гурьбой отправились в раздевалку, а сам обер-воевода быстрым шагом подошел к знатной даме, что появилась в фехтовальном зале минут десять назад.

– Баронесса Властелина. – Люд отвесил фате глубокий поклон. – Рад вас видеть.

Женщина ограничилась легким кивком.

Все знали, что в домене Люблино решения принимала не жрица – ее больше интересовали интриги Великого Дома, и не барон, которого за глаза называли Тряпкой, а его супруга – железная фата Властелина. Именно ее благосклонности искали карьеристы, именно к ней приходили с самыми разными вопросами люды. И именно она стояла сейчас перед обер-воеводой.

– Ты неплохо сражался.

– Спасибо, госпожа.

– Но воин должен уметь думать.

– Да, госпожа. – Еще он знал, что фата терпеть не может болтунов, поэтому ограничивался почтительными, но короткими ответами.

– Барон говорил мне, что ты не по годам хорош в военной тактике.

– Барон необычайно добр ко мне.

– Возможно. – Властелина улыбнулась, и обер-воевода мысленно передохнул, постаравшись, чтобы на его лице не отразились бушующие внутри чувства. Он знал, что фата не любит чересчур эмоциональных мужчин. – Проводи меня.

– С удовольствием.

Обер-воевода предложил даме руку, и они медленно покинули фехтовальный зал.

– Не скрою, я слежу за твоими успехами и знаю, что ты пользуешься популярностью в дружине, – с неожиданной мягкостью прожурчала Властелина. – Тебя любят.

– Я бы не стал использовать столь сильное выражение, – пробормотал сбитый с толку люд.

– А ты любишь мою дочь, – неожиданно продолжила фата.

– Э… – Обер-воевода остановился и глубоко вздохнул. – Знаете?

– А что в этом такого?

– Поверьте, я никогда не позволял себе…

– Я не сомневаюсь в твоей честности, милый, – улыбнулась Властелина. – Иначе с тобой разговаривала бы не я, а мой владетельный супруг.

– Понимаю, – уныло протянул мужчина.

– А еще ты должен понять, что барон не вечен, рано или поздно ему придется уступить власть в домене молодому и сильному воину. А сыновей у нас нет…

Намек был достаточно прозрачен, чтобы его понял даже ос. Обер-воевода был намного умнее обитателей Лабиринта, поэтому схватил все на лету.

– Женившись на вашей дочери, я получу вашу поддержку, фата.

– И мы с мужем сделаем все, чтобы проложить тебе путь к титулу.

«Но рядом всегда будет властная теща…»

Впрочем, сейчас это не имело значения. Потому что тещи – они ведь тоже не вечны.

– Проблема в том, что ваша драгоценная дочь видит во мне исключительно друга, – без притворства вздохнул обер-воевода. – У нас прекрасные отношения, но, как бы мне ни хотелось, они не выходят за рамки приличий. Иначе этот разговор состоялся бы давным-давно.

– Знаю, – кивнула Властелина. – Она еще маленькая, мечтает о приключениях, но я надеюсь, что ее нынешняя затея станет последней: мои нервы больше не выдержат.

– Ожидается что-то опасное? – подобрался мужчина.

– Скорее всего да, и ты должен быть рядом. – Баронесса остановилась и посмотрела собеседнику в глаза. И он вдруг понял, что сейчас перед ним стояла не хладнокровная, расчетливая стерва, каковой Властелина заслуженно считалась в домене и всем Зеленом Доме, а мать, искренне беспокоящаяся о будущем дочери. – Я уверена, что, пройдя через эти испытания, вы сможете наконец стать по-настоящему близки. В смысле, я надеюсь, что моя дочь перестанет валять дурака и признается себе, что любит тебя.

– А она любит? – шепотом спросил обер-воевода.

– Если бы не любила, этого разговора не было бы, – ответила Властелина.

– Что я должен делать?

* * *

Полковник сидел в кресле абсолютно неподвижно, словно восковая фигура, выставленная Шерлоком Холмсом в качестве приманки для убийц. Но все окна были плотно зашторены, а стекла в них могли выдержать выстрел из куда более мощного оружия, чем пневматическая винтовка подручного профессора Мориарти, однако Градов понимал, что, если до него решат добраться всерьез, меры предосторожности не помогут. Один раз, возможно, спасут, но не более.

Слежку, обнаруженную сегодня Полковником, вели дилетанты: кем-то обученные, нахватавшиеся вершков, но все же дилетанты. Но сегодня была проверка: не утратил ли старый волк хватку, не стерлись ли, часом, у него клыки? Плюс нельзя исключать, что его хотят не просто ликвидировать, а нанести оскорбление: заставить принять смерть от жалких подонков, судьба которых – быть пылью под сапогами.

Клыки действительно стерлись и поредели, но не в том дело… Утратилось другое: жажда схватки и победы. Жизнь прожита, и прожита неплохо, есть что вспомнить, и Полковник не знал, чего еще можно попросить у судьбы. Разве что достойного и спокойного ухода? Он надеялся, что все произойдет здесь, что это жилье станет последним, что однажды он попросту заснет и не проснется и будет видеть сны, долгие красивые сны… Но не сложилось. Судьба поставила перед выбором: либо дать себя убить всеми презираемым тварям, либо вступить в схватку с тем, кто их отправил. Но возникает вопрос: что на кону? Неужели только право умереть в своей постели?

Если бы кто-то в тот момент наблюдал за Градовым, наверняка наблюдатель вздрогнул бы. Движение старика было резким и абсолютно неожиданным – словно ожила восковая фигура. Он взмахнул правой рукой, серебряная монета, быстро вращаясь, взлетела в воздух, упала на поверхность стола и закружилась, как маленькая юла.

Полковник неотрывно следил за вращением. Орел или решка? Вернее, учитывая, что это за монета: двуглавая птица или профиль с бородкой?

Градов не был дураком, неспособным обдумать и принять решение и доверяющим свою судьбу глупому случаю, но и монета не была простым металлическим диском, хоть и выглядела сейчас как заурядный серебряный рубль 1898 года выпуска.

Вращение замедлилось, потом прекратилось. Монета застыла неподвижно – стоя на ребре.

Ладонь легонько ударила по столешнице. Монета покачнулась, но осталась стоять. Такое случалось крайне редко, пять или шесть раз за все годы, что Полковник ею владел.

Он поднялся аккуратным тщательно просчитанным движением, чтобы суставы не откликнулись болью. Подошел к сейфу, извлек из него граненый пузырек с притертой стеклянной пробкой – не последний, на одной из полок секретного хранилища стояла целая коллекция подобных емкостей: ни дать ни взять знаменитый парфюмер бережет от конкурентов последние разработки.

На кухне достал из холодильника молочную бутылку, обычную, пластиковую, аккуратно налил молоко в глубокое блюдце и поставил в микроволновку. Самые обыденные действия одинокого старика, решившего побаловать любимца-кота.

Однако котов Полковник не любил и не держал. И дальнейшее выглядело уже не столь обыденным: из кухонного шкафчика появилась коническая колба с розоватой жидкостью и мерный стаканчик. Наполнив его на три четверти, Градов накапал в жидкость из пузырька, но в последний момент рука дернулась, и он пролил чуть больше, чем планировал. Покачал головой, обдумывая, не начать ли сначала, но не стал.

Тем временем звякнула микроволновка, докладывая: тарелка и ее содержимое согрелись.

Розовая жидкость, угодив в молоко, произвела с ним любопытную метаморфозу: коктейль по мере размешивания окрасился в кроваво-красный цвет, затем постепенно, несколько минут, возвращался к прежнему виду. Полковник, дожидаясь, пока к молоку вернется естественный цвет, хотел было вылить остаток жидкости в раковину, но потом вспомнил о крысах, обитающих в канализации, и передумал: ни к чему плодить нездоровые сенсации. Вооружился воронкой и перелил розоватую жидкость в металлическую флягу.

Тарелку с готовым продуктом Градов отнес в зимний сад. Там раскинулись самые натуральные джунгли: густое сплетение ветвей и листьев, вьющиеся лианоподобные растения, экзотические плоды и цветы. Причем произрастала вся экзотическая флора не из кадок или наполненных землей ящиков, а из сплошного толстого слоя почвы (дренажная система обошлась в свое время хозяину в круглую сумму).

Полковник отключил мощные ультрафиолетовые облучатели, висевшие под потолком, затем раздвинул росшие у земли стебли и поставил между ними тарелку. Подождал, отойдя в сторонку, и через секунду услышал шуршание, как будто небольшая зверушка почуяла лакомство и теперь осторожно к нему подбиралась.