Ненастоящий сварщик

Фиолетовая улица находилась в старой части Причудинска, а почему она так называлась, никто уже и не помнил. Дома на ней в основном были жёлтые и составляли так называемый ветхий и аварийный фонд, а люди, проживавшие там, напоминали угрюмые тени прошлого. Я остановил прохожего и спросил, где находится баня.

– Розовый дом на этой стороне! – указал пальцем мужчина и поспешил дальше.

Розовый дом на Фиолетовой улице, где находилась одна из городских общественных бань, на удивление был в очень даже хорошем состоянии. У двери с вениками и пакетами, видимо с чистым бельём, толпились немытые граждане Причудинска, лишённые судьбой-злодейкой ванных комнат, а также любители попялиться на чужие задницы и гениталии в больших количествах. Директор этого заведения от всей души симпатизировал партии «Сильная Страна», поэтому и позволил открыть общественную приёмную на своих площадях.

– А где тут кандидаты избирателей принимают? – спросил я у толстого работника банно-прачечного хозяйства.

– А где угодно! – рассмеялся тот. – Кто в парилке, кто в туалете, а бывало, и на улице за дровяным складом!

– Я про приёмную! – улыбнулся я.

– А-а-а! – протянул дядька и указал пальцем на угол дома. – На втором этаже, вход сбоку! С жалобой пришёл? Так бесполезно всё это! Лучше заходи, попарься! Пар сегодня отменный!

Я направился в указанное место и, свернув за угол, натолкнулся на новенькую табличку: «Общественная приёмная кандидата в депутаты Законодательного собрания Причудинской области Цыганищева В.В.». Сверху на табличке красовалась символика партии «Сильная Страна», а сама она была прикручена к стене огромными ржавыми болтами со спиленными головками, видимо, чтоб не украли. Прежде чем открыть дверь, ведущую на лестницу на второй этаж, я огляделся по сторонам. У заборчика напротив были прикручены ещё две новеньких таблички: «Место для курения», а чуть поодаль – «Парковка автомобиля кандидата в депутаты Законодательного собрания Причудинской области ЦыганищеваВ.В.». Пусть у меня и не было машины, но такая забота о моей персоне меня, если честно, порадовала. Я открыл дверь и поднялся на второй этаж. Коридор, как и все здание снаружи, был недавно отремонтирован. В дальнем его углу находилась дверь с табличкой «Директор», а сразу у лестницы – моя приёмная, что подтверждала аналогичная нижней табличка. Я открыл дверь и зашёл внутрь.

Приёмная представляла собой небольшой зал с овальным столом посредине. За столом уже сидели люди, человек десять, а во главе в большом кожаном директорском кресле на колёсиках и с подлокотниками из красного дерева восседала пожилая сухопарая тётка с морщинами, напоминающая собачью породу шарпей.

– Здравствуйте! – поприветствовал собравшихся я.

– Добрый вечер, Валерий Валерьевич! – улыбнулась беззубым ртом Тамара Ивановна и привстала.

Вместе с ней поднялись все.

Народ в зале собрался разнообразный и разновозрастный. Тут, помимо председательствующей и тройки приближенных к её высочеству пенсионеров, находился мужчина средних лет в форме капитана гражданского судоходства, две тётки того же возраста, а так же два студента и молодая красивая девушка. Я поставил пакет на стол и принялся доставать угощение под одобрительные возгласы присутствующих, а когда появилась бутылка водки, воцарилась тишина и все уставились на Тамару Ивановну.

– Ну что ж ты, мил человек! – засмущалась она. – Право, не стоило! Однако приятно, что хоть кто-то протянет бабушке стакан на смертном одре!

Через секунду на столе появилось десять стопок.

– Анечка у нас не пьёт! – пояснила старушка, помогавшая мне извлекать содержимое пакета, и указала взглядом на мгновенно покрасневшую молоденькую красивую девушку. Когда водка и чай были уже разлиты, а закуска распределена между участниками, я увидел, что мне не на что сесть.

– Принесите табуретку гостю! Поставьте сюда, рядом со мной! – распорядилась Тамара Ивановна и, встав, произнесла тост: – Ну, за победу нашего кандидата, Валерия Валерьевича!

С этими словами она лихо опрокинула стопку в рот и грациозно запрыгнула в кресло, которое, как я понял, изначально предназначалось для меня. Все поспешили выпить, а Анечка ограничилась чаем.

– Ну, как вам оформление приёмной? – с гордостью в скрипучем голосе спросила предводитель избирательной команды, обводя рукой увешанные моей предвыборной агитацией стены.

– Очень даже! – похвалил я.

– Нам сказали, у вас нет доверенного лица? – поинтересовалась пенсионерка слева и тут же добавила: – Вы можете выбрать любого из нас!

Да, я очень хотел выбрать Анечку идаже посмотрел на неё, отчего та опять залилась краской, как, впрочем, и я, но, являясь натурой застенчивой в общении с противоположным полом, не решился и оставил этот вопрос на рассмотрение общественности. Тамара Ивановна, заметившая моё смущение, ехидно улыбнулась. На столе тем временем случайным образом появилась новая бутылка водки.

– Я предлагаю, – подал голос капитан, разливая содержимое прозрачной бутылки по стопкам, – так как кандидат у нас молодой и энергичный, назначить его доверенными лицами студентов Ивана и Андрея!

Студенты разулыбались и переглянулись, а народ зашумел, и все единогласно поддержали.

«Какой сплочённый коллектив!» – подумал я и, вдруг вспомнив свою ремонтную бригаду, чуть не всплакнул.

Далее мы обсудили вопрос контроля над доставкой агитации по почтовым ящикам и распределили между собой дома, которые предстояло еженедельно проверять на наполнение их листовками и партийными газетами. После четвёртой бутылки большинство присутствующих потянуло на свежий воздух – покурить.

– Присмотрись к Анечке! – шепнула мне на ухо Тамара Ивановна, проезжая в сторону выхода мимо меня на стуле на колёсиках и шурша папиросой в руке. – Анечка очень хорошая девочка!

Все вышли покурить у моей воображаемой машины, а мы с Анечкой остались наедине. Воцарилось неловкое молчание. Я попытался что-то спросить, но, подавившись чаем, зашёлся кашлем. Спас ситуацию просунувший голову в дверь директор бани.

– Здравствуйте, Валерий Валерьевич! – подбежал ко мне он и пожал руку. – Очень рад знакомству! Меня зовут Платон Захарович, я директор этого комплекса по оказанию банных услуг!

– Очень приятно! – ответил я и покосился на него в немом вопросе.

В этот момент в двери ввалились весёлые курильщики и им сочувствующие.

– Платоша! – радостно заскрипела Тамара Ивановна и, усевшись в припаркованное у двери кресло, подъехала к нам. – Как дела?

– Вот! – начал кокетничать Платон Захарович. – Зашёл, так сказать, лично познакомиться!

– Это хорошо! – прищурилась старушка. – Можно мы на фасаде твоей бани плакатик с кандидатом повесим?

– Да ради бога! – разрешил тот. – Но при одном условии!

– Ну? – грубо прохрипела Тамара Ивановна и впилась взглядом в директора, отчего тот перестал улыбаться.

– Формальность! – оправдывался банный начальник. – Пусть кандидат на плакате будет с тазиком и веником, и чтоб надпись внизу гласила: «Я парюсь в этой бане, как и все, потому что это лучшая баня в городе!»

– Ещё и голый! – предложила захмелевшая учительница младших классов и глупо захихикала.

Её поддержала многодетная мать-домохозяйка.

– Ну, это решаемо! – смягчила взгляд старушка и громко спросила: – На чём мы остановились?

– Водка закончилась! – констатировал капитан.

– Плохо подготовился! – прошипела старушка справа от меня.

– Тогда так! – закончила собрание Тамара Ивановна и обратилась ко мне: – Вот тебе ключи от приёмной, вот список наших телефонов. Ты даёшь нам задания, мы выполняем. Можно расходиться!

Все встали и принялись собираться.

– Я сама в штаб насчёт плаката позвоню! – заверила меня руководитель инициативной группы по моему избранию.

– А нам что делать? – хором спросили студенты.

– Я пока не знаю, но подумаю и сообщу! – ответил я.

Все разошлись. У меня в голове промелькнула блистательная идея проводить Анечку до дома, но та бесследно исчезла.

Вернувшись домой вечером, я обнаружил в своём почтовом ящике свой яркий предвыборный плакат с той самой фотографией, что мне понравилась больше всего. Рядом на подоконнике валялись ещё несколько. Я собрал всё и забрал с собой в квартиру, где один из них повесил на стену и ещё долго гордился собой, утирая скупые мужские слёзы.

Помимо моей предвыборной агитации, в почтовых ящиках подъезда появились листовки Карпа Вислоухова, Станислава Козявина и Кафедрины Квасовой, а также ещё двух, новых кандидатов, с подозрительно похожими фамилиями, но другими инициалами. Выяснилось, что кроме меня, В.В. Цыганищева, по нашему участку зарегистрировался некий самовыдвиженец П.У. Цыганищев шестидесяти пяти лет и какой-то Андрей Козявкин от партии «Идём вместе!». Взволнованный, я тут же перезвонил куратору Косяковскому, попросив разъяснений.

– Это «Главная партия страны» развлекается, – пояснил он. – Находят и регистрируют за деньги похожих по фамилиям людей, чтоб ввести в заблуждение электорат с целью отобрать или разбавить голоса на выборах, чтоб проходной процент у конкурентов был поменьше. Это нормальная практика, не бери в голову, всё в порядке!

С этими словами он положил трубку, а я стал читать чужой агитационный материал и соображать, куда же предлагают пойти вместе кандидаты новой партии. Что касаемо меня, то я бы им непременно указал дорогу, и обязательно с использованием ненормативной лексики. А вот с однофамильцем я твёрдо решил встретиться лично, чтоб посмотреть в его наглые, бесстыжие глаза, а может, и пнуть куда-нибудь алчного злодея, несмотря на его пенсионный возраст. Однако вскоре эти мысли оставили меня, и я, погружаясь в сон, не переставал удивляться, где конкуренты нашли человека с такой же, как у меня, фамилией, тем более что она считалась редкой.

В середине недели меня вызвали в штаб.

– Как у тебя с агитацией? – неожиданно спросил куратор, пожимая мне руку.

– Листовки разбрасываются регулярно, – начал отчитываться я. – С наружной агитацией хуже.

– А в чём проблема?

– Стены домов усеяны плакатами Вислоухова, и тот строго следит за этим, мусорные баки и заборы закрепились за Козявиным, на детском саду висит плакат нянечки в окружении маленьких отморозков, на бане – мой.

– И всё? – удивился Пётр Константинович.

– А все рекламные щиты занимает Квасова, а мест больше нет! – подытожил я.

– Неправда! – возразил куратор и предложил: – Поехали, посмотрим!

Мы сели в его «мерседес» и поехали патрулировать наш район. Проезжая мимо больших рекламных конструкций с предвыборной агитацией правящей партии, я обратил внимание на алкоголиков, соображающих неподалёку на троих. Поверх курток на них красовались разноцветные агитационные манишки разных конкурирующих кандидатов и партий. Среди них, как мне показалось, был и наш Андрей Хабонович. Впоследствии, по окончании потребляемой жидкости, алкаши неизбежно ссорились, что приводило к потасовкам и дракам, но со стороны это смотрелось как настоящая предвыборная борьба противоборствующих сил. Мы свернули в глубину дворов, по направлению к моей приёмной, где Косяковский ненадолго остановил свой «мерседес».

– Что ты видишь вокруг, чего очень много? – обратился ко мне Пётр Константинович, не поворачиваясь в мою сторону, пристально глядя на дорогу.

– Деревьев! – сходу ответил я.

– Ещё!

– Домов!

– Теплее!

– Окон! – догадался я.

– Не совсем, – улыбнулся куратор. – Балконы! На них можно разместить баннеры практически бесплатно! Озадачь свою инициативную группу, пусть пошуршат по знакомым!

– Хорошо! – удивился я и переспросил: – А это законно?

– Вполне! – ответил Пётр Константинович, проезжая мимо бани, но вдруг резко нажал на тормоз. Машину немного занесло. Дёрнув ручником, он моментально выпрыгнул из неё и уставился на мой избирательный плакат. До меня донеслось раздражённое: – Какого хрена?

На фоне клубов пара красовалась моя красная, явно подправленная в графическом редакторе рожа. Сам я, как полагается, был в белой рубашке с галстуком. В моей руке красовался засушенный берёзовый гербарий, а под мышку боги фотошопа приставили шайку. На заднем плане два сильно размытых, по соображениям этики, контура обнажённых сисястых девиц наказывали друг друга вениками. Снизу, рядом с логотипом «Сильной Страны», красовался лозунг: «Я парюсь тут, как все! Кандидат в депутаты Цыганищев В.В.».

– Что это за говно? – чуть не заорал куратор и незамедлительно потребовал: – Немедленно снять!

– Так это… – начал оправдываться я. – Ближе к народу!

– Ты мыться в рубашке ходишь, дебил? – разошёлся наставник. – Ты ещё и паришься? Ты идёшь во власть, сделать жизнь народа лучше, ты должен быть сильным и уверенным человеком, а ты «паришься»! Парится он, посмотрите на него, запаренный весь! Кто этот бред придумал, ты?

– Нет! – не на шутку испугавшись гнева куратора, признался я. – Руководитель инициативной группы постаралась.

– Расстрелять! – безапелляционно заявил Пётр Константинович и ударил кулаком по крыше «мерседеса», так, что та прогнулась, но затем вмятина спружинила и выпрямилась, оставляя на поверхности влажный отпечаток кулака. Я моментально представил понурую ведомую на расстрел Тамару Ивановну со связанными за спиной руками. Хотя нет, в таком случае её везли бы на кожанном кресле с колёсиками.

– Плакат снять, мне размеры, завтра повесим новый! – успокоившись, отдал распоряжение он. – И те места, что мы сегодня определили, все завесить! И вообще, прогуляйся по городу, посмотри, как на других участках твои коллеги по партии работают!

С этими словами Пётр Константинович сел в машину, злобно хлопнул дверью и рванул с места так, что из-под колёс повалил сизый дым, а на асфальте остался рисунок протектора ведущих колёс. Я молча проводил удаляющуюся машину взглядом, достал выданный мне на предвыборный период мобильный телефон и, набрав Тамару Ивановну, любезно пригласил её и всю группу вечером в приёмную для торжественной раздачи наград в виде тяжёлых словесных сладостей.

На собрании я был строг. Прочитав лекцию о вреде инициативы без одобрения вышестоящего руководства, а также о том, что любая мелочь, даже незначительная, может повлиять на результаты выборов, я, выпустив пар, сел на свою законную табуретку и исподлобья подарил каждому, кроме Анечки, свой самый страшный, как я полагал, взгляд. Собравшиеся притаились, Анечка всхлипнула. Я посмотрел на Тамару Ивановну, сконфуженно вдавленную в кресло. На минутку мне её даже стало жалко.

– Может, чаю? – предложила та, свесив голову набок.

– Можно! – разрешил я.

На столе моментально появилась бутылка водки.

– Чаю! – резко рявкнул я, да так, что все вздрогнули.

Бутылка водки пропала, а женский коллектив нашей инициативной группы засуетился с чашками и угощениями.

– Ты не сердись, – со свистом отпивая из блюдца чай, заметила Тамара Ивановна. – Мы же из добрых побуждений!

– Знаю, – спокойно вздохнул я и ещё раз напомнил о необходимости согласовывать действия.

Когда собрание перетекло в дружескую беседу, я поделился кураторскими соображениями по поводу размещения наружной рекламы. Идея с балконами очень понравилась Тамаре Ивановне, и все дружно принялись считать количество своих родственников, друзей и знакомых, которые могут любезно согласиться разместить мою предвыборную агитацию на наружных поверхностях своего жилого фонда.

– У Анечки есть идея! – прервала гам старушка слева.

Все притихли, а покрасневшая Анечка встала из-за стола и презентовала свой проект:

– В парке очень много птичек, – пропищала она своим звонким голоском, а затем, немного помолчав, взглотнула и добавила: – Они голодные!

– А птички тут причём? – удивился капитан, тайком подливая себе и тёткам по краям водку в чай. – Они же голосовать за Валерия Валерьевича не могут!

– Тш-ш-ш!.. – прошипела Тамара Ивановна и благосклонным кивком головы попросила Анечку продолжить.

– В парке гуляет много людей и мам с детьми, – смущённо говорила та.

– Дети, по закону, тоже голосовать не имеют права! – не унимался капитан, но, натолкнувшись на злобную гримасу руководительницы инициативной группы, моментально стих.

– Я предлагаю развесить в парке кормушки и скворечники! – закончила Анечка и, сев, уткнулась в чашку с чаем.

– Дело хорошее! – стараясь не обидеть девушку, отозвался я и пообещал, как положено любому кандидату, обеспечить в ближайшее время после избрания всех птиц избирательного участка жильём и пропитанием.

– Суть не в этом! – не выдержала старушка слева, оказавшаяся бабушкой Анечки. – На всех кормушках и скворечниках мы разместим плакаты с нашим кандидатом!

– Отлично! – восхитился капитан и поднял вверх большой палец в жесте одобрения. – Я даже знаю, кто это всё изготовит!

– У меня нет времени пилить фанеру! – запротестовала захмелевшая многодетная мать. – У меня дома муж и дети непиленые, тьфу, некормленые!

– Мой старый друг – учитель труда! – успокоил соседку капитан. – Скворечники дети на уроках изготовят, но для этого нужен чертёжик, материал и ящик благодарности!

– Сделаем! – пообещал я, на этом и остановились.

Очередная попытка проводить Анечку домой в этот вечер провалилась. Конвоируемая бабушкой, она опять скрылась за углом бани.

Наутро, нарисовав чертёж и предусмотрев рекламное поле, я связался с куратором и попросил выделить средства на материалы. Пётр Константинович высоко оценил идею Анечки и попросил телефон капитана, чтоб уточнить место доставки фанеры, реек и гвоздей.

Работа на уроках труда закипела в стахановском режиме. Доставленный материал в размере двух гружёных КамАЗов приятно порадовал трудовика, а особенно его воодушевила на трудовые подвиги подозрительно звенящая и булькающая безымянная коробка, которую он тут же спрятал к себе в подсобку. Утроми днём скворечники собирали ученики школы, учащиеся в две смены, а вечерами тем же самым занималась мужская половина педагогического коллектива: учителя труда, физкультуры и географии. Командовал ими военрук, отставной полковник, он же и разливал «благодарность». Преуспел на этом поприще, как нистранно, молодой учитель географии, Алексей Викторович, проявивший недюжинные способности по аккуратной оклейке моей предвыборной агитацией произведений детского и преподавательского творчества. Готовые скворечники и кормушки свозили теми же КамАЗами в штаб, откуда под предводительством капитана они отправлялись в парк, где и развешивались на самые крупные деревья.

– Нам нужно больше скворечников! – скрипела в телефонную трубку Тамара Ивановна, ускоряя темпы производства.

Школа давала результаты, и спустя неделю все парки нашего района пестрили кормушками и скворечниками с моей физиономией и лозунгом: «Большое добро начинается с малого!» В парке пахло свежей зеленью и собачьими «подарками».

По решению инициативной группы плотность размещения домов и столовых для пернатых друзей определялась таким образом, чтоб конкуренты по политической борьбе не смогли разместить свою аналогичную предвыборную агитацию по причине отсутствия места. Птицы, прилетавшие харчеваться, по достоинству оценили нашу заботу. Они долго и внимательно изучали мой портрет, видимо, для того, чтоб случайно не нагадить на голову благодетеля, и крутили маленькими головками так, что со стороны казалось, будто они построчно читали текст. Позже к птичкам прибились белки, и их совместные межклассовые драки за еду вызывали добрые эмоции у прохожих и гуляющих.

Козявин и Вислоухов незамедлительно отреагировали на нашу идею, подхватили почин и судорожно принялись размещать кормушки, но для собак и кошек, в крупных дворах многоэтажек. На деревянных постройках различной величины красовались фотографии кандидатов с разными животными в обнимку. Однако эта идея потерпела фиаско. Птички, выбранные сердобольной Анечкой, потребляли корм в небольших количествах, что никак не сказывалось на финансовом состоянии нашей партии, а вот четвероногие и хвостатые жрали много, как и положено их видам. Кормёжка пушистых братьев наших меньших моментально разорила Козявина и нанесла пусть и небольшой, но урон Вислоухову как в денежном эквиваленте, так и в смысле репутации. Дело в том, что борьба за пропитаниеу четвероногих проходит более шумно и намного кровопролитнее, чем у пернатых с миленькими рыжими крысами. Помимо этого, дикие животные метили и плотно удобряли отходами своей жизнедеятельности территории дворов и припаркованные металлические повозки, а также ежедневно кусали и царапали умиляющихся и тянущих к ним свои верхние конечности граждан и бесполезных в предвыборном смысле детишек. Устав от количества жалоб и заявлений, администрация города потребовала от управляющих кампаний прекратить безобразие, что те с огромным удовольствиеми облегчением сделали.

Тем временем на бане появился новый баннер, где я, по сложившейся концепции моего имиджа, сидел за столом в сварочной маске на голове. Передо мной лежала початая коробка с электродами и карта района с подозрительными красными стрелками и крестиками, как на плане генштаба армии о вероломном нападении на какое-нибудь государство. Снизу красовались две надписи: «Сделаю район максимально коммунально-комфортным! В.В. Цыганищев» – и чуть ниже, уже на другом фоне: «По мнению кандидата, эта баня – самая лучшая в городе!» «Настоял-таки на своём», – улыбнулся я, вспомнив про директора банного комплекса. Баннеры на балконах появились тоже, и по традиции, к сожалению, не только мои. В этом был и положительный фактор, штаб примерно представлял, как распределяются голоса жителей района, однако самый большой баннер свисал с лоджии квартиры главного инженера с моей бывшей работы, закрывая солнечный свет и всю красоту мира жильцам нижних этажей.

4. Люба – звезда Ютуба

Тем временем настала пора показать себя во всей красе широким электоральным массам и лично заглянуть в их глаза и души с помощью волшебного ящика – телевизора. Это мероприятие под ёмким названием «теледебаты», по утверждению Косяковского, является одним из самых важных в любой предвыборной гонке, поэтому в назначенное время я был подготовлен и командирован нашим штабом на Причудинскую телерадиовещательную компанию. Как писал бывший американский военный Натаниель Фик в своём произведении «Морпехи»: «Как большинство плохих дней, этот день начинался хорошо».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.