Немецкий дух в опасности

В связи с этим Курциус делает одно важное замечание: с одной стороны, немецкий национализм первой трети XX века доходит в своем отрицании всякой духовности, в том числе и собственно немецкой, до совершенного абсурда – французские и итальянские националисты не переступают этой черты и не обращаются против своих же национальных традиций; тем не менее несправедливы будут упреки (а они иногда звучат262) в том, что Курциус был сторонником романского национализма и отрицал только национализм германский – в «Немецком духе» он высказывается совершенно однозначно263:

Любой национализм по природе своей оспаривает автономию духовной культуры. Ведь национализм как таковой есть не что иное, как извращение миропорядка; суть в следующем: нация просто надстраивается превыше всего небесного и земного. Таков французский национализм, таков и итальянский264.

Разрыв с Францией Курциус призывает восполнять через соприкосновение с итальянской культурной материей: «духовный протекционизм» для Германии недопустим, немецкому духу неизбежно нужен выход к духу европейскому, и если уж намечается ось «Берлин – Рим», то этим политическим обстоятельством так или иначе нужно пользоваться ради духовного обогащения («…нашим молодым националистам, если они вообще намерены преследовать хоть какие-то культурные цели, необходимо учить сейчас итальянский язык и всячески приобщаться к великой культуре Италии»265). Это, однако же, никак не означает, что Курциус хоть в малейшей степени симпатизировал муссолиниевскому государству или призывал с ним сближаться. Речь идет только о гуманитарных связях между учеными, студентами и «людьми духа» в целом, о возможности воспользоваться едва ли не единственной пока еще не закрытой дверью «на Запад». В более поздней статье «Toynbees Geschichtslehre» (1948) Курциус рассматривает концепцию «внешнего пролетариата» и приходит к выводу, что культурный распад всегда становится следствием внутренних саморазрушительных процессов; к этому он добавляет такие слова, в которых итальянские чернорубашечники ставятся в один ряд с немецкими коричневорубашечниками и обвиняются в таком же культурном варварстве:

Главной угрозой, впрочем, всегда остается разрушение изнутри. Ни одна культура не пала еще под внешним воздействием; все главные беды происходят от самоубийственного поведения обществ. Своих варваров мы порождаем сами (Fasci de Combattimento, SA и т. п.)266.

Важнейшей темой для главы о национализме становится мировоззрение образованной немецкой молодежи; по существу, Курциус именно это – влияние националистических изданий на политически мыслящих молодых людей – ставит в центр «Нации или революции?». С чем связан распад молодежных культурных движений, почему немецкое юношество так легко подпадает под влияние реакционных, революционных и в целом просто деструктивных веяний: такого рода вопросы, как показывает Курциус, нельзя рассматривать только в контексте общекультурного упадка и нисхождения самообразовательных гуманистических идеалов; немалую роль здесь играет и фактор школьно-университетского образования как такового.

Этому посвящена третья глава «Немецкого духа в опасности». Написана она специально для книги и, соответственно, до ее выхода не публиковалась: чуть позже, однако, в феврале 1932 года в Die Neue Rundschau вышла под названием «Die Universität als Idee und Erfahrung» сокращенная журнальная версия этой главы. Само название статьи повторяет подзаголовок четвертого раздела главы: «Университет как идея и опыт» (сама концепция «идеи и опыта» восходит к философским воззрениям Гёте и многократно рассматривается в его сочинениях по сравнительной морфологии; после Гёте к теме соотношения идеи и опыта возвращался Вильгельм фон Гумбольдт).

В 1932 году в газете Frankfurter Zeitung развернулась масштабная дискуссия о тогдашнем состоянии республиканских университетов и университетского образования. Продолжалась она около года, и за это время в ней успел поучаствовать целый ряд ведущих интеллектуалов того времени: Пауль Тиллих, Эрнст Блох, Зигфрид Кракауэр, Эдуард Шпрангер, Карл Ясперс и другие. Общее название этого крупного цикла публикаций «Gibt es noch eine Universität?»267. Курциус в дискуссии не участвовал (возможно, считая формат газетной заметки не вполне подобающим для столь масштабного предприятия, как рассуждение о немецком университете в его исторических и современных формах); тем не менее третью главу «Немецкого духа в опасности» вполне можно рассматривать как ее обобщение и подведение итогов – само то, что Курциус за этим обсуждением следил и мог на него ориентироваться, подтверждается двумя фактами: во-первых, он прямо цитирует в третьей главе реплику Ясперса, как раз опубликованную в рамках тех самых дебатов во Frankfurter Zeitung, а во-вторых, он приводит в самом начале главы скрытую цитату самого заглавия: «Но время от времени ставится острый, более радикальный вопрос: „А существует ли еще университет как таковой?“»268

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

См.: Mann T. Soll das Goethe-Jahr 1932 gefeiert werden? [Umfrage] // Die literarische Welt. 1931. 18. Sept. Bd. VII. № 38; Mann T. Gesammelte Werke. Bd. XIII. Frankfurt: Fischer Verlag, 1990. S. 619, 620.

2

По словам В. Хааса, выступившего тогда с критикой юбилейных мероприятий, на смену монетарной гиперинфляции в Веймарской республике пришла гиперинфляция идей, «…и реагировать на нее нужно прямо сейчас, а не как это делает центральный банк – в последний момент» (Haas W. Zeitgemässes aus der «Literarischen Welt» von 1925–1932. Tübingen: Cotta Verlag, 1963. S. 379).

3

Интересно, что в стихотворении этом, в частности, высмеивается тот факт, что научные работники («с криком „Гёте умер!“») воспримут годовщину как повод выдавать на-гора многочисленные работы на тему «Гёте и…». То же самое – в стихотворении Петера Альтгауса «Vorspruch zum Goethe-Jahr». Ср. с тем, с какой иронией Эрнст Роберт Курциус в 1947 году вспоминал о дантовском юбилее 1921 года с аналогичным «потоком откровении на тему „Данте и…“» (Curtius E. R. Gesammelte Aufsätze zur Romanischen Philologie. Bern: Francke Verlag, 1960. S. 306, 307).

4

Автор (некий «доктор З.» – возможно, Герман Заутер? см. о нем ниже) в буквальном смысле призывает «дух Гёте», чтобы тот поразил антифашистский «Железный фронт» (социал-демократическая организация, основанная в 1931 году) и посодействовал национал-социалистам (Goethe im Urteil seiner Kritiker. Dokumente zur Wirkungeschichte Goethes in Deutschland 1773–1982 / Hrsg. von K. R. Mandelkow. Bd. IV. München: C. H. Beck Verlag, 1984. S. 503).

5

Например, на карикатуре Иезекииля Киршенбаума за портретом Гёте прячется «красавец Адольф», поддерживающий акробатический номер Августа Вильгельма Прусского (германского принца, сделавшегося сторонником НСДАП); на обложке национал-социалистического журнала Die Brennessel (от 24 февраля 1932 года) обыгрывалось значение слова die Faust (кулак) – нацистский кулак сокрушает идолы монархии, демократии и коммунизма: так, по мысли автора, должен выглядеть «„Фауст“ в „Год Гёте“».

6

См.: Häntzschel H. Hitler bei Betrachtung von Goethes Schädel // Galerie. Revue culturelle et pédagogique. 2008. № 1. S. 67–71.

7

См.: Rösch G. M. Exzellenz Goethe. Dichterjubiläen im Simplicissimus 1918–1933 // Simplicissimus: Glanz und Elend der Satire in Deutschland. Regensburg: Universitätsverlag Regensburg, 1996.

8

Псевдоним писателя Рейнгарда Кёстера.

9

Здесь и далее, для максимального согласования с контекстом, все цитаты приводятся в нашем переводе. – Прим. пер.

10

Sontheimer K. Ernst Robert Curtius’ unpolitische Verteidigung des deutschen Geistes // «In Ihnen begegnet sich das Abendland». Bonner Vorträge zur Erinnerung an Ernst Robert Curtius / Hrsg. von W. D. Lange. Bonn: Bouvier Verlag, 1990. S. 12.

11

Curtius E. R. Deutscher Geist in Gefahr. Stuttgart; Berlin: Deutsche Verlags-Anstalt, 1932. S. 9.

12

Gundolf F. Shakespeare und der deutsche Geist. Georg Bondi Verlag, 1911. S. 352; Гундольф Ф. Шекспир и немецкий дух / пер. И. Стребловой. СПб.: Владимир Даль, 2015. С. 576.

13

Gundolf F. Goethe. Georg Bondi Verlag, 1916. S. 1.

14

Curtius E. R. Deutscher Geist in Gefahr. S. 12.

15

Hofmannsthal H. von. Deutsches Lesebuch. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1952. S. IX.

16

Curtius E. R. Kritische Essays zur europäischen Literatur. Bern: Francke Verlag, 1963. S. 29.

17

Curtius E. R. Deutscher Geist in Gefahr. S. 33

18

Ср. со словами Вилли Хааса (сентябрь 1931 года): «В жизни нации на сегодняшний день – за редчайшим исключением – наследие Гёте ни в каком виде не прослеживается» (Haas W. Zeitgemässes aus der «Literarischen Welt» von 1925–1932. S. 379).

19

Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien: Beiträge in der «Luxemburger Zeitung», 1922–1925 / Hrsg. von R. Kirt. Bonn: Bouvier, 1988. S. 20–27. Этой работой открывался целый цикл статей в той же газете, публиковавшийся по 1925 год включительно; к счастью, цикл этот был в 1988 году заново собран и издан в виде книги под редакцией Р. Кирта (Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien). Многие другие газетные статьи Курциуса на сегодняшний день практически недоступны, а в отдельных случаях – окончательно утеряны.

20

Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien. S. 20.

21

Curtius E. R. Kritische Essays zur europäischen Literatur. S. 7.

22

Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien. S. 20, 21.

23

При этом речь, как следует полагать, идет именно о длительном историческом процессе; отдельные события, даже очень резонансные, не следует рассматривать как определяющие для национального духа: по крайней мере, так Курциус говорит в кн.: Curtius E. R. Die literarischen Wegbereiter des neuen Frankreich. Potsdam: Gustav Kiepenheuer Verlag, 1923. S. 17. Кроме того, сама идея об исторической детерминации характеров влечет за собой важный вывод о том, что национальные характеры, как и исторические события, изменчивы; эту тему Курциус полноценно развил в поздней статье «Античная риторика и сравнительное литературоведение» 1949 года (см.: Curtius E. R. Gesammelte Aufsätze zur Romanischen Philologie. S. 18–20).

24

Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien. S. 20.

25

Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien. S. 22.

26

Можно вспомнить книгу дипломата Пьера Вьено «Les incertitudes allemandes» (1931), упомянутую у Курциуса в предисловии к «Немецкому духу». Вьено (проведший шесть лет в Германии) утверждал, что рассогласованность немецкой жизни, отсутствие какого бы то ни было единства, тотальный релятивизм во взглядах и оценках – это картина будущего для всей Европы. Сегментация общества и рассогласование взглядов в скором времени, говорит Вьено, дойдет и до Франции (английский рецензент, Уильям Хорсфел-Картер, утверждает, будто Вьено уже отстал от жизни, если его до сих удивляет образ мышления тогдашнего немца). В этом смысле оказывается, по Вьено, что Германия скорее опережает в общественном развитии другие европейские страны, а не запаздывает, как по Курциусу; впрочем, все противоречие здесь заключается в том, можно ли считать описанные тенденции «развитием» или же это, скорее, упадок. О явлении культурного «запаздывания» и его преодолении (на уникальном примере Испании) см. экскурс из «Европейской литературы и латинского Средневековья»: Curtius E. R. Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter. Bern: Francke Verlag, 1954. S. 524–526; Курциус Э. Р. Европейская литература и латинское Средневековье: в 2 т. / пер. Д. С. Колчигина. М.: ЯСК, 2020. Т. II. С. 211–214. В 2001 году понятие о «немецкой неопределенности», «немецких сомнениях» обновил (опираясь в какой-то мере именно на «Немецкий дух в опасности») и переосмыслил Клеменс фон Клемперер, см.: Klemperer K. von. German Incertitudes, 1914–1945: The Stones and the Cathedral. Westport: Praeger, 2001.

27

Стоит отметить, что это не первая и не последняя попытка составить такую книгу. Еще в середине XIX века выходила «Немецкая книга для чтения» Филиппа Ваккернагеля (Вильгельм Ваккернагель почти одновременно подготовил «Старонемецкую книгу для чтения» с примечательными историческими документами и позднесредневековой поэзией), а после появилась целая череда такого рода изданий для школьного пользования. Гофмансталь, впрочем, подошел к теме с другой стороны и подготовил не педагогическое, но духовное просветляющее издание, призванное увязать все характерно-немецкое воедино (есть и формальные различия в устройстве материала; кроме того, в гофмансталевскую книгу включены только прозаические фрагменты).

28

Hofmannsthal H. von. Deutsches Lesebuch. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1952. S. VII.

29

Вопросы литературных канонов и их переменчивости во все годы занимали Курциуса; см.: Schulz-Buschhaus U. Curtius und Auerbach als Kanonbilder // Germanisch-romanische Monatsschrift. 2001. Bd. 51. S. 199–215; о превращении «мировой литературы» по Гёте в хрестоматийно-калейдоскопическую череду деканонизированных образцов без внутренней иерархии см.: Curtius E. R. Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter. Bern: Francke Verlag, 1948. S. 273, 274; Курциус Э. Р. Европейская литература и латинское Средневековье. Т. I. С. 399, 400.

30

Курциус неоднократно критиковал ремесленность французского классицизма, производившего в поздние годы идеально отшлифованные «милые безделицы». «Опасность такой эстетики, – говорил Курциус в 1949 году, – заключается в ее отвлекающем воздействии; поэзия превращается в самодовольное жонглирование точеными банальностями» (Curtius E. R. Kritische Essays zur europäischen Literatur. Bern: Francke Verlag, 1963. S. 349). Любопытно, что понятие «опасности для духа» Курциус впервые для себя (1921) вводит в связи с эстетизацией воспоминания; речь идет о «ретроспективном эстетическом наслаждении» у Марселя Пруста, причем, как показывает Курциус, сам Пруст осознавал эту опасность и глубоко анализировал связанные с ней «специфические перверсии духа» (Curtius E. R. Französischer geist im neuen Europa. Stuttgart; Berlin; Leipzig: Deutsche Verlags-Anstalt, 1925. S. 50, 51).

31

Curtius E. R. Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter. Bern: Francke Verlag, 1948. S. 69; Курциус Э. Р. Европейская литература и латинское Средневековье. Т. I. С. 147.

32

Эта дискуссия восходит к несколько более ранней полемике Мориса Барреса и Виктора Клемперера о французской культурной политике на территории Эльзас-Лотарингии (по итогам Первой мировой). Курциус, автор книги о Барресе (Curtius E. R. Maurice Barrès und die geistigen Grundlagen des französischen Nationalismus. Bonn: F. Cohen, 1921), особенно тяжело воспринял такие слова, брошенные Барресом в этой полемике: «Французское произведение по немецкому вкусу соизмерять нельзя» (Barrès M. Question du Rhin // Revue de Genève. 1922. T. IV. Jan. – juin. P. 7). Одной фразой, говорит Курциус, Баррес перерезает саму возможность межнационального диалога и европейского взаимопонимания; французское понятие о «вкусе» в литературе Курциус разбирал неоднократно и в целом находил его неудовлетворительным для научного обихода. Мийе, настаивает Курциус, и вовсе доходит до абсурда, когда заявляет, что «в мирное время Германия делается крайне скучной» (Curtius E. R. Français et Allemands, peuvent-ils se comprendre? // Revue de Genève. 1922. T. V. Juillet – déc. P. 719); ссылаясь на свой опыт посещения «Декад Понтиньи», Курциус утверждает, что большинство мыслящих французов так или иначе заинтересовано в диалоге и проявляют живое любопытство ко всему, что связано с немецким духом.

33

Ibid. P. 715.

34

Ibid.

35

Ibid.

36

Ibid. P. 716.

37

«Cette „incongruence“ entre dans la définition de l’Allemagne» (Ibid.), и если ее отбрасывать, игнорировать, не признавать, то и о жизни нации говорить становится невозможно.

38

Ibid. P. 715, 716.

39

См., например, его оды «Lebenslauf, Das menschliche Leben» и «Die Heimat». Обращением к Гёльдерлину, что интересно, открывается и «Немецкий дух в опасности»; в целом Курциус, стоит отметить, довольно мало писал об этом авторе, и каждое упоминание Гёльдерлина в его сочинениях заслуживает особого внимания; в одной из последних своих заметок, уже в середине 1950‑х годов, Курциус с удивлением пишет о тогдашней молодежи: она неизменно «предана прошлому» и главными произведениями немецкой литературы считает творения Штифтера, Рильке и Гёльдерлина. Сам Курциус в 1929 году называл просвещенных немцев (как противоположность мещанам) die Hölderlin-Deutsche.

40

Curtius E. R. Français et Allemands, peuvent-ils se comprendre? P. 716. Позже, как известно, в «Европейской литературе и латинском Средневековье» Курциус широко развернул эту мысль и обстоятельно изложил свои взгляды на подобную периодизацию и схематизацию европейской истории.

41

Заметим, что правило это не вполне соблюдается как минимум в одном более позднем фрагменте; в 1932 году Курциус пишет Шарлю Дю Босу (Deutsch-französische Gespräche 1920–1950: la correspondance de Ernst Robert Curtius avec André Gide, Charles Du Bos et Válery Larbaud. Frankfurt: Klostermann, 1980. S. 314): «Я готовлю небольшую книгу о кризисе духа в Германии [sur la crise de l’esprit en Allemagne]. Вместе с этим я очень серьезно взялся за Платона и работаю над статьей о Хорхе Манрике, восхитительном испанском лирике XV века. Как же хочется найти убежище в sapientum templa serena [безмятежных храмах мудрецов; из Лукреция], скрывшись от политических и экономических забот, которые все нарастают с каждым днем». Здесь, впрочем, тоже можно обратить внимание, как Курциус видоизменяет формулировку со словом esprit: речь идет не о «кризисе немецкого духа», а о «кризисе духа в Германии». Соответственно, можно предполагать, что непереводимость слова Geist относится только к немецкому духу как частному проявлению духа всеобщего. О соотношении понятия Geist с представлениями о πνεῦμα и spiritus см.: Curtius E. R. Elemente der Bildung. Hrsg. von E.‑P. Wieckenberg, B. Picht. München: C. H. Beck, 2017. S. 90, 91. Приведенный фрагмент из письма Дю Босу интересен вдвойне, если обратить внимание на последнюю его фразу (о желании укрыться в безмятежности чистого познания) и сопоставить ее со скорым уходом Курциуса в медиевистику и объективную филологию.

42

Существует, как отмечает Эрнст-Петер Виккенберг, как минимум две попытки определить понятие духа применительно к работам Курциуса (Wieckenberg E.‑P. Nachwort // Curtius E. R. Elemente der Bildung. S. 303). Первое определение принадлежит Анне Крауме: «Дух той или иной страны – это, очевидно, все то, что снова и снова проявляется в культурных устремлениях этой страны; сумма отдельных культурных устремлений составляет, в свою очередь, европейский дух как таковой» (Kraume A. Das Europa der Literatur: Schriftsteller blicken auf den Kontinent (1815–1945). Berlin; New York, 2010. S. 21). Второе определение можно найти в книге Стефании Мюллер «Эрнст Роберт Курциус как публицист»; звучит оно следующим образом: «„Немецкий дух“ – это образ мышления, доминирующий среди „немцев“, то есть на первой линии немецких писателей и/или философов; в „немецком духе“ обнаруживаются корни всех главнейших духовных артефактов немецкой культуры» (Müller S. Ernst Robert Curtius als journalistischer Autor (1918–1932): Auffassungen über Deutschland und Frankreich im Spiegel seiner publizistischen Tätigkeit. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2008. S. 158, 159). Как можно заметить, определения эти сознательно составлены максимально обобщенно, но даже в таком виде, по словам Виккенберга, они применимы не в каждом случае, и конкретные примеры словоупотребления у Курциуса могут подразумевать и нечто не вполне укладывающееся в такие рамки. Учитывая, что сам Курциус неизменно исходил из того, что немецкий дух по существу своему просто не может быть определен в строгих формулировках, мы также воздерживаемся от попыток формально дефинировать явление «немецкого духа» по Курциусу. Интересно, что Гофмансталь в своей речи о духовном пространстве нации тоже пользуется максимально абстрактной формулировкой и характеризует национальный дух как «Нечто», ein Etwas (Hofmannsthal H. von. Das Schrifttum als geistiger Raum der Nation. Berlin: S. Fischer, 1933. S. 9; в русском переводе 1995 года эта абстракция почему-то метафоризирована и превращается в «завязь самобытности» (Гофмансталь фон Г. Избранное / пер. Ю. Архипова. М.: Искусство, 1995. С. 743)).

43

Ср. со словами из «Французского духа в новой Европе» (книга Курциуса, вышедшая в 1925 году): «Для французского самоощущения история есть сообщество великих умов, сосуществующих в едином пантеоне славы» (Curtius E. R. Französischer geist im neuen Europa. S. 343).

44

Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien. S. 79.

45

Иногда такое взаимопроникновение идей оказывается удивительно плодотворным: например, второй том «Немецкой книги для чтения» открывается с рассуждений Гёте о свойствах гранита. Курциус, обращаясь к этому естественно-научному тексту, показывает на его примере, сколь самобытно у Гёте понятие о «достоинстве», и с этого начинает свою программную работу об основах целостного мировоззрения Гёте, знавшего вселенскую гармонию органического и неорганического: см. статью «Goethe – Grundzüge seiner Welt» 1949 года (Curtius E. R. Kritische Essays zur europäischen Literatur. S. 70–85).

46

Ср.: Curtius E. R. Die literarischen Wegbereiter des neuen Frankreich. Potsdam: Gustav Kiepenheuer Verlag, 1923. S. 54; где сказано, что синтаксис чаще всего подчиняется «законам духа».

47

Curtius E. R. Goethe, Thomas Mann und Italien. S. 80.

48

См., например, статьи Курциуса «Hofmannsthal und die Romanität» (1929), «George, Hofmannsthal und Calderon» (1934), а также главу VII, посвященную метафорике, из «Европейской литературы и латинского Средневековья». Ключевая работа, в которой обосновывается понятие об «интеллектуально-нравственном авторитете» Гофмансталя: «Hofmannsthals deutsche Sendung» (1929). По цитируемости и упоминаемости в работах Курциуса Гофмансталь уступает разве что самому Гёте.

49

Слово «литература», говорит Гофмансталь, отмечено коннотациями с французской культурой и изящной словесностью; в таком – элитарном – смысле литература не способна выражать национальный дух и скреплять расколотую нацию. Поэтому Гофмансталь прибегает к более приземленному термину Schrifttum и призывает включать в это понятие не только книги, но вообще «любые письменные сообщения»: письма, записки, исторические анекдоты, политические и духовные манифесты, газетные статьи и т. д.

50

Curtius E. R. Deutscher Geist in Gefahr. S. 19.

51

Ibid.

52

Hofmannsthal H. von. Das Schrifttum als geistiger Raum der Nation. S. 26. Вокруг этой идеи в 1920‑х годах заметно сблизились Курциус, Гофмансталь и Томас Элиот; непосредственно это можно наблюдать в тогдашних выпусках элиотовского журнала Criterion; см. статью Курциуса «T. S. Eliot als Kritiker» (1929) (Die Literatur. 1929. Okt. S. 11–15), в которой также затрагивается тема «консервативной революции» и соучастия в ней интеллектуалов со всех концов Европы.