Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 1

Чтобы выжить, нужно сбежать.

Взяв с собой только бумажник и паспорт, я открыл дверь номера.

Тихо, стараясь ступать бесшумно, я шел к лифту и вдруг услышал знакомую корейскую речь:

– Секретарь, куда же вы?

У меня снова закружилась голова.

Они ни за что не оставят меня в покое.

– А, собираюсь немного выпить в баре. Похоже, из-за смены часовых поясов я так и не смогу заснуть.

– Хорошо. Мне тоже нужно выпить. Идемте тогда вместе.

– Все в порядке. Отдыхайте. Я быстро.

Когда я спокойно улыбнулся ему, как будто не считал дело хоть на долю серьезным, уголок его рта приподнялся.

– Слушай, мужик. Ты ведь уже догадался, верно? Хватит ломать комедию. Ходят слухи, что ты умный малый. А значит, должен понимать, что завтра – день твоих похорон, а?

Не думал, что он выложит все так открыто.

Я понимал, что моя смерть неизбежна, но, когда услышал об этом из его уст, сердце чуть не остановилось.

– Не думай о том, чтобы сбежать. Просто хорошенько выспись в своей комнате. Я вызову тебе массажистку. Расслабься и хорошенько ей всади. Что еще нужно в жизни мужчины? Считай, тебе повезло, что сможешь развлечься с красоткой в свой последний день. Быстро иди обратно.

Поскольку он говорил откровенно, я решил ответить тем же:

– Слушай. Давай поговорим? Вам тоже это будет только на пользу.

– А что? Хочешь забрать деньги из банка и разделить?

Полнейшее дерьмо. Он читает все мои мысли.

– Нет, просто заберите их себе. Я сниму их и целиком отдам вам. Там больше триллиона[10]вон. Они изменят ваши жизни.

– Кха-ха-ха. Да уж. Да он круче гадалки.

– Что? О чем ты?

– Председатель говорил, что ты точно скажешь что-то подобное.

Председатель? Выходит, меня в качестве козла отпущения выбрал он, а не вице-председатель?

Это я сопровождал женщин, забеременевших от председателя, в клинику на аборты. Это я уладил дело, хоть и пришлось вытерпеть пощечину от ночной бабочки. Разве не следовало бы оставить меня в живых, приняв во внимание все дерьмо, что я убрал?

Мужчина посмотрел на мое отрешенное лицо и сказал:

– Мужик, один триллион вон? И что мне с ними делать?

– Имея их, ты сможешь летать на частном самолете. А в гараже выстроить в ряд спортивные автомобили стоимостью в сотни миллионов вон и менять их по дням недели.

Даже после того как я описал ему такие возможности роскошной жизни, его ответ остался неизменным.

– Вот именно поэтому умный парень вроде тебя в конце концов ошибся. Слушай внимательно, мужик. Моя годовая зарплата – двести миллионов[11]. Также компания подогнала мне «мерс». И, конечно же, квартиру площадью сто тридцать квадратов. Мне сейчас тридцать три. И я могу жить, никому не завидуя. Думаешь, есть что-то еще, чего я могу желать?

– Т-ты… Гребаный идиот…

– Да, мы немного глуповаты. Но не настолько, чтобы разевать рот на кусок, который не сможем проглотить.

– Вы, чертовы ублюдки. Я что, пытался украсть деньги председателя? В чем я вообще провинился? Вы просто убиваете обычного мальчика на побегушках!

Я кричал на весь коридор отеля, но мои вопли возвращались ко мне лишь пустым эхом.

– Не вопи! Говорю же, мы тоже в курсе. И что с того? Мы тоже всего лишь прислуга. Раз уж получаем плату, то должны и отрабатывать. Прекрати.

– Давай просто позвоним председателю.

– Очнись. Ты же всего лишь зам, как смеешь даже думать об этом?

– Тогда вы позвоните. Выполнив то, что мне поручили, я просто уйду на дно. Затаюсь где-нибудь в Южной Америке или Восточной Европе и не буду вылезать оттуда до самой смерти. Прошу, помоги мне всего один раз.

– Мда, вроде мужик, а разнылся. Давай уже прекратим, – поставил точку в разговоре мужчина, которому, казалось, надоело болтать среди ночи. – Хватит бесполезных мыслей, просто иди спать. Нужно и о родителях подумать.

Одна эта фраза кинжалом пронзила мое сердце. Я сел на пол перед лифтом. Они взяли заложников. Тех, с кем все точно сработает.

Они совершенно точно знают, как я живу.

У меня не слишком хорошие отношения с женой.

Я женился на девушке, которая влюбилась в мою визитку, увидев, что я работаю в ключевом отделе «Сунъян Групп» и имею блестящие перспективы.

Но вскоре после этого она узнала о специфике моей работы и стала смотреть на меня с явным презрением.

Конечно, причина отсутствия детей тоже частично заключалась в этом.

На официальных мероприятиях мы улыбались и вели себя, как муж и жена, но на этом все. Дома мы были друг другу как чужие.

Каждый из нас просто выполнял свой долг.

Я приносил домой зарплату, а жена ничем не отличалась от домработницы, которая готовила еду, стирала и убиралась в доме.

Хотя мы все никак не решались поднять этот вопрос, в душе у каждого уже давно жило слово «развод».

Родители гораздо больше подходили на роль заложников, чем такая жена.

Если я не сделаю все, что от меня требуется, в Молдове и не умру, вместо меня погибнут они. В ДТП, пожаре или просто исчезнут.

Больше вариантов у меня не было.

Мужчина, глядя на мой изможденный вид, усмехнулся:

– Вот видишь? Надо было делать, как я предлагал. Вызвать массажистку и хорошенько с ней развлечься. А теперь от беспокойства о родителях у тебя даже не встанет, да? Хватит длинных разговоров. Иди спать.

* * *

На следующий день двое мужчин, увидев, что я стал больше напоминать труп, чем человека, нахмурились:

– Эй, не унывай. Разве так выглядит богач с состоянием в триллион вон?

Теперь у меня не оставалось сил даже сказать что-то в ответ.

Я вошел в банк, как они мне и сказали. Повертел как следует лицом, чтобы по возможности остаться на камерах видеонаблюдения, и вышел с тонкой карточкой Master Card, символизирующей электронный счет.

– Ты отлично потрудился. За твою заслугу… Нет, за твою жизнь председатель щедро заплатит. О семье не беспокойся. Он похлопочет, и твои родители получат щедрую компенсацию, а жена сможет уехать в Штаты и жить там припеваючи.

Несет чушь до самого конца.

Разве может семья сотрудника, совершившего подобное, получить такие преференции?

Конечно, они не выплатят им мое выходное пособие и даже, наоборот, подадут в суд, чтобы конфисковать у них все мое имущество, не оставив ни копейки.

Отличительная черта чеболей[12]– полное отсутствие человечности по отношению к другим людям. Я не раз своими же глазами видел, как они поднимали шум, потому что им было жалко выплатить даже сущие копейки вроде миллиона вон[13]рабочему, который пострадал во время усердной работы на них.

Под конвоем двоих мужчин я направился к тихому берегу озера.

Это и есть моя могила?

Или ею станет дно ослепительно-голубого озера?

Посмотрев некоторое время на воду, я повернул голову и увидел в руках у одного из мужчин пистолет.

Поскольку я уже мысленно попрощался со всеми, то думал, что встречу смерть спокойно и решительно. Но в тот момент, когда увидел пистолет, во мне в последний раз встрепенулся инстинкт самосохранения.

Сам того не осознавая, я опустился перед мужчиной на колени и схватил его за ногу.

– Пожалуйста! Прошу! Не убивай меня, прошу!

– Смотрел фильм «Особо опасен»?

– Я ведь все равно не могу вернуться в Корею… Останусь здесь, нет, проведу остаток жизни где-нибудь в глуши в Южной Америке или в Африке. А ты просто скажешь, что убил меня, а?

Стоя на коленях, я умолял снова и снова, но этот чертов ублюдок продолжал болтать:

– Там еще красотка Анджелина Джоли была… А главный герой фильма каждый раз, когда кого-то убивает, говорит «I am sorry»[14].

– Я ведь никакого смертного греха не совершил. Достаточно будет, если я просто исчезну без вести! Черт побери!

– Поэтому мне тоже хотелось разок это сказать.

Этот гребаный ублюдок направил пистолет прямо мне в голову.

Твою мать.

Я даже представить себе не мог, что последним, что я услышу перед смертью, будет строчка из какого-то фильма.

– I am sorry.

Пуф!

Глава 2

День рождения главы корпорации

– Ыкх!

Опять тот же сон.

Каждую ночь я снова и снова прокручивал во сне произошедшие ровно три месяца назад события.

Каждый без исключения день мне приходилось просыпаться с яркими воспоминаниями того пугающего момента смерти. И совершенно непонятно, ради чего все это… Я всего лишь надеялся, что этот сон не будет повторяться до самого конца моей жизни.

Без десяти минут шесть.

Прежде чем прозвенел будильник, установленный на шесть часов, я отключил его и сел в постели.

Встав с кровати, я снял пижаму. Затем зашел в ванную, примыкающую к спальне, и быстро принял душ.

Переодевшись в школьную форму, я вышел из спальни. Парень, которого я должен считать старшим братом, спал в комнате напротив моей и пока не собирался просыпаться.

Когда я спустился в гостиную, преодолев примерно тридцать ступенек, мне в нос ударил запах супа из ростков фасоли.

На кухне домработница старательно готовила завтрак.

Суп из ростков фасоли обязателен в меню завтрака. А все потому, что мужчина, которого я должен считать отцом, каждый без исключения день пьет алкоголь.

Когда я открыл входную дверь, ярко-зеленая трава блестела, словно впитывая лучи раннего летнего солнца.

Подобрав три газеты, валявшиеся в саду, я тихо вернулся в свою спальню на втором этаже.

Там я медленно прочел одну газету про экономику и два ежедневных издания.

На первых полосах были размещены крупные фотографии беспорядочных демонстраций с применением слезоточивого газа и коктейлей Молотова.

26 июня 1987 года.

Демонстрации продолжатся сегодня. И до 29 июня, пока президент Пятой республики[15]не объявит о капитуляции.

Дочитав до конца, в том числе и объявления, я сложил газеты.

– Доджун.

Работавшая внизу домработница, возможно, почувствовав мое присутствие, постучала в дверь комнаты, держа в руках поднос со стаканом молока и чашкой кофе.

Имя, которое принадлежит мне уже три месяца.

Джин Доджун.

Я еще не привык к нему.

– Необязательно было приносить. Я могу просто спуститься и поесть…

– Эй, это же не из-за молока. Я еще и кофе принесла. Пей быстрее, а то родители увидят и всполошатся.

– Спасибо, тетушка.

Она стояла и одобрительно наблюдала, как я попиваю кофе.

Произошедшая со мной внезапная перемена ей очень нравилась.

Невоспитанный десятилетний ребенок. Самый младший член семьи богачей, который часто устраивал истерики за столом и смотрел свысока на взрослых, выполняющих работу по дому, вдруг изменился на сто восемьдесят градусов. Теперь он всегда обращается к взрослым на «вы» и обязательно их благодарит. Вместо того чтобы жаловаться на еду, съедает целиком каждую поданную ему тарелку, сам делает уборку в своей комнате, а иногда даже помогает убираться по дому.

Ну разве не может радовать такая серьезность десятилетнего ребенка?

– Кстати, ты ведь знаешь, что сегодня день рождения председателя, да? Ужин сегодня будет у него дома, так что не забывай.

– Да, я помню.

Тетушка погладила меня по голове и ушла, неся в руках совершенно пустые чашку от кофе и стакан от молока. И даже забрала с собой сложенные газеты.

Сегодня наконец тот самый день.

Прошло всего три месяца с тех пор, как я стал Джин Доджуном, и сегодня ему исполнилось десять лет, и он познакомится с Джин Янчхолем, основателем «Сунъян Групп».

В прошлой жизни мы даже ни разу не встречались, но сегодня я удостоюсь чести сидеть за одним столом с человеком, оставившим после себя множество легенд. Да еще и не как сотрудник, а как его младший внук!

Шестидесятишестилетний дедушка и его десятилетний внук.

Интересно, почему я умер от пули на уединенном берегу озера в Молдове и перевоплотился в десятилетнего мальчика? Да еще и в младшего внука семьи, которая отдала приказ меня убить?

Может быть, Бог дал мне шанс отомстить? Или же я, став членом этой семьи, должен буду их простить?

* * *

За завтраком было до странного тихо.

Мой двенадцатилетний старший брат Джин Санджун, который обычно без конца капризничал, молча жевал и клал еду в рот, почти не размыкая губ. А еще не до конца протрезвевший отец маленькими глотками ел суп из ростков фасоли.

А еще…

О! Мама.

Моя прекрасная мамочка!

Она была намного красивей той очаровательной секретарши вице-президента!

По совпадению, мама была ровесницей Оливии Хасси, звезды «Ромео и Джульетты», и появилась на экранах внезапно, как комета, поэтому ее звали корейской Оливией Хасси.

В начале 1970-х годов она прославилась всего одним фильмом, заложив основу для триумвирата актрис, но приняла страстные ухаживания одного из своих поклонников, вышла замуж и исчезла с экранов, посвятив всю себя семье.

А этим счастливчиком оказался не кто иной, как Джин Юнги, мой отец и пятый сын основателя и председателя группы компаний «Сунъян» Джин Янчхоля.

Именно они стали главными героями свадьбы века.

В это время группа компаний «Сунъян» находилась на стадии закладки своего фундамента, начав расширение через дочерние компании, а среди них особенно важен был запуск «Сунъян Электроникс», которая всерьез начинала догонять Японию.

И хоть мама могла похвастаться выдающейся красотой и раньше была звездой, в глазах «Сунъян Групп» ее видели не больше чем рекламной моделью, ведь она была женщиной из совершенно обычной семьи. Прекрасно подходящей для недолгих развлечений, но не лучшим вариантом для того, чтобы привести в дом. Рекламную модель следует приглашать в отель, а не домой.

Конечно, председатель Джин Янчхоль пришел в ярость и неистовствовал, обещая исключить их из родовой книги, но из-за зародившейся в ее животе жизни у него не было выбора.

Всю эту информацию я почерпнул в прошлом из новостных статей. Из-за моих обязанностей пришлось узнать о семье председателя абсолютно все.

А еще кое-что я знаю из собственного опыта.

Их полностью отстранили от семейных дел. Я ни разу не тратил время на то, чтобы уладить что-то за ними. На корпоративном уровне о них никак не заботились. Они жили, затаившись, словно мертвые.

Вот что еще показалось мне замечательным в их паре. Этого сына отец-основатель компании невзлюбил особенно сильно, и, когда после его смерти пост перешел старшему сыну, младший унаследовал минимальное количество акций. Другие братья устроили настоящие собачьи бои, чтобы получить хоть немного больше от «Сунъян Групп», а эта пара осталась в стороне от их распрей и просто жила своей жизнью.

Конечно, это было возможно еще и потому, что даже крошечная часть крупнейшего корейского чеболя приносила такие огромные суммы денег, которые обычный человек даже представить себе не мог.

Однако можно сказать наверняка – эта пара не страдает алчностью.

– Доджун?

– Что?

– Ты чего так вздрогнул?

Пока ей было лишь немного за тридцать. И она все так же поражала красотой. Я до сих пор стеснялся смотреть на это прекрасное лицо вблизи. Интересно, когда я уже привыкну?

– А, ничего.

– Пф. Доджун, ты вдруг стал таким взрослым, что даже удивляешь маму.

Три месяца назад, когда я воскрес из мертвых, – лучшего выражения я пока не придумал, – мало того, что вернулся в прошлое на тридцать лет назад, так еще и оказался младшим внуком «Сунъян Групп». И это потрясло меня так, что я снова чуть не помер.

Конечно, со временем я немного привык, однако испытывать сыновние чувства к людям, которые являлись не более чем моими биологическими родителями, никак не мог.

Отцу сейчас тридцать восемь. Он на два года младше меня в прошлой жизни.

Мне было тяжело называть их папой и мамой, но сейчас я уже могу хотя бы обращаться к ним «отец» и «мать».

Их сын внезапно изменился. Неудивительно, что им непривычно видеть, как десятилетка использует такие неподходящие для его речи официальные обращения.

– Я не поеду! – внезапно раскрыл рот паренек, которого я должен звать братом, отложив ложку. – Правда! Не поеду!

Когда я подумал, что это он опять капризничает, у меня вдруг возникло предположение. Лица родителей застыли, но они не могли его отчитать. Очевидно, пацан боялся дедушки.

Ну да… Ведь именно из-за него деду пришлось дать согласие на свадьбу сына с простой актрисой вместо выгодной партии из какой-нибудь семьи чеболей. Разве мог дед смотреть на него добрыми глазами?

Я понимал его чувства, но разве можно так вести себя за столом? Однако я не был ни его родителем, ни даже сверстником, чтобы говорить о каком-то понимании. И самая главная причина, почему его следовало перевоспитать, заключалась в том, что дедушка-основатель не должен был из-за него и ко мне относиться дурно.

– Санджун, папа тебе обещает. Мы просто поедим и сразу вернемся. Ты ведь справишься, правда?

Отец успокаивал старшего сына нежными словами, а мать – полным извинения взглядом, но этот малец еще некоторое время ныл.

Если бы не пришло время ехать в школу, я бы взорвался раньше всех. Ну, гаденыш, еще увидимся после школы.

Мой некультурный старший брат, не говоря ни слова, угрюмо сидел на заднем сиденье роскошного седана Daewoo, которым управлял шофер.

Народная школа, теперь переименованная в начальную, где мы с ним учились, была престижной частной школой, куда ходили дети богачей и чеболей вроде «Сунъян Групп», а также высокопоставленных чиновников и юристов из престижных семей.

Будущие председатели, директора, законодатели и министры – все они мои одноклассники и будущие однокурсники. Думая, что мое будущее зависит от глубины дружбы с ними, я старался по возможности не выделяться и быть максимально общительным.

В то время детей, которые приезжали не на школьном автобусе, а на машине, намеренно высаживали на некотором расстоянии от входа в школу, чтобы они шли туда пешком. Правило «не выпендриваться» и «не выделяться» было общим как как для учителей, так и для учеников.

Но даже малышня в этой школе скоро поймет. Они родились в благословенных условиях, имея возможность унаследовать деньги и власть с самого рождения. И с того момента, как придет это осознание, они начнут пытаться возвыситься над другими. Мелкие наглецы.

Как бы там ни было, сегодня я с нетерпением ждал, когда уроки закончатся. А все потому, что мне было любопытно, как выглядели те, на кого я работал, в молодости и каким был основатель «Сунъян Групп».

Вернувшись домой из школы, я первым делом встретился лицом к лицу с парнем, над манерами которого мне следовало поработать.

– Эй? Кто позволил входить когда вздумается? Убирайся!

Одну сторону его комнаты занимали три большие консоли, подобные тем, которые можно увидеть в игровых зонах, а на кровати лежала Famicom от Nintendo, легенда среди маленьких приставок.

Ворчливый братец, сидя перед большой игровой консолью и усердно давя на кнопки, даже не обернулся, когда закричал.

Вот же гаденыш. Отлично. И возможность идеальная.

Я молча подошел к нему сзади. Затем пинком выбил из-под него стул, и братец грохнулся на пол.

– Эй! Ты!..

– Заткни пасть, придурок!

Я наступил ему на солнечное сплетение, и он затрясся, даже не успев закрыть рот.

Схватив старшего братца за волосы, я потащил его в ванную.

* * *

– Доджун! Что у тебя с руками? – испуганно вскрикнула мама, увидев мои красные, опухшие руки. Когда она прикладывала к ним пакеты со льдом, а затем мазала их кремом, у нее даже слезы выступили на глазах.

– Все в порядке. Просто немного ошибся, когда включал воду в душе… Вот меня немного и обрызгало.

– Да разве это брызги? А что, если у тебя ожог?

Она успокоилась только после того, как примчался домашний врач и подтвердил, что у меня ничего серьезного. А раз с моими руками все в порядке, значит, мой старший братец Санджун, который сейчас смотрит на меня испуганными глазами, тоже не получил ожогов.

Ну да, он ведь был одет, когда я пугал его горячим душем, так что явно пострадал меньше меня. Да и вряд ли температура там была выше, чем в сауне…

Однако этого достаточно, чтобы напугать выросшего в тепличных условиях двенадцатилетку. Никто раньше не обращался с ним так грубо, и он не был достаточно психологически зрелым, чтобы выдержать физическое насилие.

Конечно, во второй или третий раз эффект ослабнет, и он начнет сопротивляться сильнее, но разве подчинить себе ребенка не проще простого?

Как только суматоха утихла, мы всей семьей направились в дом дедушки.

– Дорогой, ты сам сядешь за руль? – спросила мать, обращаясь к открывшему водительскую дверь отцу.

– Да. Не волнуйся, пить я не буду. Ты хоть раз видела, чтобы я пил в Пхёнчхандоне?

Район Пхёнчхандон.

Место, где я бывал чаще, чем в родительском доме.

После смерти основателя Джин Янчхоля его жилище занял старший сын Джин Ёнги, ставший новым председателем.

Там же я выпалывал сорняки, так как это было моим первым заданием после прихода в компанию. Тогда я был лишь жалким лакеем, а теперь – родственник хозяина. Чувство такое, словно я возвращаюсь домой после того, как сам заработал огромное денежное состояние.

Мы с братом, расположившиеся на заднем сиденье, хранили молчание до самого момента прибытия в Пхёнчхандон. Я так себя вел, потому что все вокруг казалось новым, а вот брат ничего не говорил, потому что следил за моей реакцией.

Из-за нашего молчания лица родителей стали еще мрачнее.

Что же значит Пхёнчхандон для этой семьи?

* * *

Площадь земельного участка: тысяча сто пхёнов[16].

Четыре здания.

Два надземных и два подземных этажа.

Парковка на пятьдесят автомобилей.

Огромный забор периметром пятьдесят метров.

Такова резиденция председателя Джин Янчхоля, основателя и главы группы компаний «Сунъян».

Высокие стены и густые деревья, скрывающие дом от любопытных глаз, напоминали крепость.

Двое охранников, ожидавших на небольшом посту рядом с огромными воротами, открыли их, даже отдав при этом честь, и машина въехала на территорию резиденции.

Взгляду открылся большой сад, который я когда-то усердно избавлял от сорняков, где уже собралось много гостей. Они наслаждались погодой раннего лета и вели светские беседы.

Главное здание в центре было окрашено в белый цвет, прекрасно гармонирующий с зеленью сада.

Наша семья вышла из машины и направилась к нему.

Некоторые гости слегка наклоняли головы, приветствуя нас, но таких было немного. Большинство только украдкой поглядывали в нашу сторону, а затем отворачивали головы, словно не заметили нас.

Я, внимательно разглядывая их, порылся в памяти в попытке кого-нибудь вспомнить, но эти люди принадлежали к прошлому поколению, а я помнил их лица только тридцать лет спустя, так что почти никого не узнал.

У меня появилось ощущение, что теперь моим заданием будет выяснить, кто из них принадлежит к ближайшему окружению основателя.

Через широко распахнутую входную дверь мы вошли в гостиную. Сердце начало колотиться со страшной силой. Председатель терпеть не мог всю нашу семью. Как же все пройдет?

Может быть, никто не станет обращать на нас внимание, как то сделали гости в саду? Или же, наоборот, с нами будут вести себя, как с совершенно посторонними людьми или даже предметами, вроде мешков зерна?

На диване в гостиной уже сидело восемь человек. Голодные волки и лисы. Мои дяди и тети, а также их супруги. Воплощения жадности, только и ждущие смерти отца, чтобы завладеть вкусным куском мяса под названием «Сунъян».

Старший сын Джин Ёнги.

Второй сын Джин Донги.

Третий сын Джин Санги.

Единственная дочь Джин Союн.

И младший сын, а также мой отец, Джин Юнги, который избегает их пристальных взглядов.

После минуты неловкого молчания заговорила моя мать:

– Здравствуйте. Вот и мы пришли.

Когда ее туловище склонилось в поклоне под углом девяносто градусов, я услышал резкий нервный голос:

– У тебя все еще остались привычки прошлых времен? Ты что, звезда? Почему вы всегда последние?

Владелица этого голоса – старушенция, которая развлекалась с молодым парнем в примерочной универмага. Конечно, сейчас ей около сорока, так что выглядит она приемлемо, но я не мог не рассмеяться, вспомнив, какой она станет тридцать лет спустя.

– Пф. Хи-хи.

Отец, смутившись, быстро сжал руку, в которой сжимал мою, но было уже слишком поздно.

– Смеешься? Ты что, сейчас хихикнул?

Уголки ее глаз поднялись, на лице возникло ядовитое выражение, и она вскочила с дивана.

– Здравствуйте, тетушка. – Я перестал смеяться и склонил голову в знак приветствия.

– Ты только что смеялся, верно? Как ты посмел… Когда говорят старшие…

– Прекрати, ладно? Зачем ты так с ребенком? – Джин Ёнги, который был мне дядей, одернул жену, чем только подлил масла в огонь.