Падшие

– Черт, да теперь эти «колеса» и не надо покупать на улице! Доставят на дом, как пиццу. Добыть хоть в обычной аптеке можно, хоть у бойскаутского вожатого. Каналов хватает, все-таки формально лекарство. Толкут их и нюхают или колются. Фентаниловые пластыри даже просто жуют – вместо того чтоб на себя лепить.

– Может, та отметина у парня как раз от такого пластыря…

Она кивнула:

– Не исключено. Статистика по передозам жуткая, на семьдесят процентов больше, чем в прошлом году. Последние десять случаев, которые мы расследовали, – все с людьми старше шестидесяти пяти. Кое-кто называет это «пенсия ржавого пояса»[10].

– Я-то ушел из полиции в Огайо еще до того, как началась вся эта опиоидная свистопляска, но мы уже тогда называли это «зомби-апокалипсис».

– Вот потому-то мы постоянно и таскаем с собой наркан[11].

– Передозников откачивать?

Лесситер снова кивнула:

– В городском совете у нас добрые самаритяне, издали такой закон, по которому ты можешь сообщить «Скорой», что у тебя передоз, и ничего тебе за это не будет – пусть ты даже такой наркоман, на котором пробы негде ставить. Та тетка в машине? У ее мужа дома тоже аптечка с нарканом. Наркологический центр стал бесплатно раздавать их всем желающим. Кто-то считает, что это просто потворство. Я же скажу, что пока мы в корне не разобрались с ситуацией, так лучше уж пусть люди просто остаются живы. У нас целая армия наркотов – и наркологическая больничка на двадцать коек. Скажите, это нормально? По-моему, городу давно уже они по барабану. Они не хотят тратить бюджетные доллары, которых у них все равно нет, на тех людей, которые, как они думают, вообще не заслуживают внимания. Они чего-то слышали про метадоновые центры и считают, что метадон выдают наркоманам только для того, чтобы те продолжали балдеть, а не для того, чтобы лечиться. Они не желают видеть вокруг себя «этих», но им и в голову не приходит, что «эти» в любой момент могут оказаться в их собственной семье, если вообще уже не оказались. Так что многие говорят: пусть себе дохнут, скатертью дорога.

– Но только не вы?

– Не тот у меня случай, чтобы оставаться в стороне, Декер. Так что да, я не могу сказать такого живому человеку.

– Что-то в семье? – осторожно поинтересовался он.

– Замнем эту тему, – отрезала Лесситер.

Когда они подошли к дверям автосервиса, Декер сказал:

– Раз уж миссис Мартин преподавала у вас в воскресной школе, то, насколько я понимаю, здесь вы и выросли?

– Да, здесь. Хотя универ закончила в Филли[12]. Степень по уголовному праву в Темпл. Потом вернулась сюда, поступила на службу в полицию, четыре года отработала на улице, сдала экзамены, получила сержанта, теперь вот детектив.

– Довольно быстрая карьера.

– Да уж, пришлось попотеть.

– Не сомневаюсь. Парням на вашем месте наверняка было бы попроще.

– Какое тонкое замечание, Декер!

– Вы эту мастерскую закрыли после убийства или она сама закрылась?

– Парень, который ею владел, выиграл шестьсот тысяч в государственную лотерею и свалил отсюда на радостях.

– Есть ключ?

Она залезла в карман, отперла дверь.

За ней обнаружилась небольшая приемная, за которой сквозь стеклянную перегородку с дверью виднелись автомобильные подъемники.

– Так, давайте по порядку.

– Поступил вызов о вероятном взломе. Приехали патрульные. Обнаружили тела.

– А от кого вызов?

– Не представились. Мы пробовали отследить звонок, но ничего не вышло.

– Довольно необычно, большинство людей не используют неотслеживаемые телефоны. А где нашли тела?

Лесситер провела его в ремзону с подъемниками.

– Убитый номер один был обнаружен в смотровой яме вот под этим подъемником. – Для верности показала рукой.

– Причина смерти?

– Огнестрельное в голову – тут и без эксперта все было ясно.

– Кто такой?

– Майкл Свенсон. Чернокожий, чуть за тридцать. Мелкий уличный наркодилер. Толкать еще в школе начал. Уже арестовывался по мелочам. Отсидел два небольших срока в местной тюрьме. Так, ничего серьезного. Последний известный адрес – квартира на окраине города. Райончик еще тот.

– Второе тело?

Она подвела его к чему-то вроде небольшого подъемного крана, при помощи которого из машин вытаскивали моторы.

– Вот здесь он и был. Обмотан цепями и подвешен на крюк.

– Причина смерти?

– Такая же, что и у Свенсона. Только на лбу у него была отметина.

– Что еще за отметина?

– Готовы услышать?

– Думаю, что да.

– В виде пламени, только перевернутого вверх ногами.

– В смысле в виде факела? Это символ греческого бога смерти, Танатоса.

У Лесситер отвисла челюсть:

– И откуда же у вас такие познания?

– Читал как-то в одной книге. С картинками. И кто это был?

– Брэдли Коста. Белый, тридцати пяти лет. Совсем недавно сюда перевелся. Работал в госбанке Бэронвилла. Старший вице-президент.

– Неплохая должность для такого возраста.

– Он с Уолл-стрит, опыта не занимать. Таких типов на каждом шагу не встретишь. Как его описывают, очень хваткий парень, настоящий делец.

– Как-то связан со Свенсоном?

– Насколько можно судить, никак. Разве что мог у него покупать. Далеко не первый случай, когда банкир сидит на наркоте. С учетом специальности Косты, на ум больше приходит отмывание денег или еще какие-то финансовые аферы. Но в этой области мы тоже особо не продвинулись. А потом, не думаю, что Свенсон наживал столько наличных, чтобы их требовалось отмывать.

– И все же оба расстались с жизнью в одном и том же месте, – заметил Декер, озираясь по сторонам. – Как они сюда попали?

– Непонятно. Семьи у Косты не было, о пропаже заявил его босс в банке. Об исчезновении Свенсона никто не заявлял. Полагаю, что он вращался в таких кругах, где и полагается время от времени исчезать из виду. Явно не в нормальном человеческом обществе.

– В нормальном обществе в старом смысле слова, – поправил ее Декер.

– Верно.

– Еще что-нибудь полезное обнаружилось?

– Отпечатков нет. Пустых гильз – тоже. Никаких окурков со следами ДНК. Только кровь, принадлежащая убитым.

– И вы уверены, что их убили именно здесь?

– Судя по расположению брызг крови – да. И, по словам медэксперта, количество крови вполне соответствует полученным огнестрельным ранениям.

– А эксперт тот же, с которым мы сегодня общались?

– Да, Чарли Дункан. А что?

Декер не ответил.

– Кстати, – добавила она, – что вы имели в виду, когда сказали, что ему нужно либо идти на курсы, либо не заниматься судебной медициной? Думаете, он ошибся со временем смерти?

– Я знаю, что он пропустил две серьезные нестыковки. – Декер повернулся к ней лицом. – Но и вы с вашим напарником тоже их не заметили.

– Например? – вскинулась она.

– Если после смерти в сыром подвале прошло более двадцати часов, а окоченение в максимальной стадии, то на теле по-любому не может быть всего пара-тройка мух и несколько неразвившихся яиц. Мухи определяют местонахождение мертвого тела и слетаются к нему всего через несколько минут после смерти. На повешенном никаких мух я не видел. На том, что лежал в подвале, мухи были, но в совсем небольшом количестве. Одна муха может отложить до двухсот яиц, и в срок от восьми до двадцати четырех часов эти яйца превращаются в личинок. Вот это я и имел в виду, когда сказал тому патрульному, который первым появился на месте преступления: кое-что с точки зрения судебной медицины там совершенно невероятно. Труп полностью окоченел, а паразитов кот наплакал? И ни одной личинки, только свежеотложенные яйца? Ваш медэксперт должен был с ходу это просечь. Но он полностью сосредоточился на одном только окоченении, не обращая внимания на насекомых, а также на такие факторы, как почти полное отсутствие разложения и внутриполостная температура. Решил, что у него просто термометр забарахлил, не копнул глубже, не стал выяснять, почему тело практически ледяное, почему оно явно холоднее окружающей среды. Грамотный медэксперт рассматривал бы всю картину целиком. Одно всегда тянет за собой что-то другое. Если упрешься только в какую-то частность, не анализируя взаимосвязей, то так и будешь топтаться на месте, а преступник уйдет восвояси.

Последнее замечание Лесситер явно задело.

– Так-так, – протянула она. – Понимаю, к чему вы клоните. Но оба тела-то были обнаружены не во дворе, а внутри дома. Есть разница, если говорить о мухах?

– В данном случае не особо существенная. Вы просто не представляете, в какие потаенные места они способны пролезть. А здесь у нас целый пустой дом с нештукатуреным подвалом, в котором наверняка полно всяких трещин и щелей. Вы уж мне поверьте: если б тело пролежало там больше двадцати часов, мухи до него давно добрались бы.

– А в чем же вторая нестыковка?

– Гипостаз, или трупные пятна. Как только сердце перестает перекачивать кровь и начинается процесс разложения внутренних органов, стенки кровеносных сосудов становятся пористыми – кровь начинает подчиняться только силе тяготения и стекает в самую нижнюю точку. Если говорить о повешенном, то кровь должна собраться у него в кончиках пальцев, мочках ушей и ногах. У него может даже наступить посмертная эрекция.

– Что? Эрекция? У мертвеца?

– Потому что после смерти в вертикальном положении кровь стекает и в пах. Это все равно что воздушный шарик водой наполнить. Кровь больше не циркулирует, так что обратного хода ей оттуда нет. В морге я осмотрел тело повешенного – трупные пятна у него на спине. Это означает, что умер он не от того, что его вздернули на веревке, оставив висеть на ней двадцать часов.

– Получается, что убили его в каком-то другом месте, а потом привезли в этот дом?

Декер кивнул.

– Ваш медэксперт и словом не упомянул про эту нестыковку с трупными пятнами. Либо он просто не в курсе того, что я только что сказал, либо халатно подошел к делу.

– Придется мне вернуться и еще раз вместе с ним всё проверить.

– Желаю удачи. Кстати, почему их убили именно тут?

– Вокруг никого. Есть ямы. Есть кран, если хочешь кого-то подвесить.

– Вообще-то я ставил вопрос шире.

– В смысле?

– Почему именно в Бэронвилле?

Глава 9

Два человека застрелены из гладкоствольного оружия прямо за обеденным столом.

Именно это Грин только что сообщил Джеймисон.

В чистом виде последняя трапеза.

Дом, в который приехали полицейские, оказался едва ли не полной копией того, в котором они вчера нашли два трупа.

– В жизни такой жути не видел, – сказал Грин, пожевывая резинку. – Сидишь себе спокойно, и тут – бах! По словам медэксперта, оба умерли мгновенно. Дробовик на близком расстоянии – страшная штука.

– Убитые здесь и жили?

– Судя по всему, нет. По крайней мере, на законном основании. Этот дом тоже принадлежит банку, как и тот, вчерашний.

– Есть между этими двумя какая-то связь?

Грин сверился с записной книжкой:

– Похоже, что нет. Совершенно отдельные жизненные пути. Никаких пересечений.

– Давайте подробней.

– Джойс Тэннер – белая, пятьдесят три года. Работала в одном из магазинов «Джей-Си Пенни»[13], пока эта сеть не закрылась. На момент смерти безработная. Разведенка, детей нет. Ее бывший давно уже уехал из этих краев. По-прежнему пытаемся его разыскать, хотя подозревать его в причастности к убийству нет никаких оснований. Тоби Бэббот – тоже белый, сорока лет, на инвалидности из-за производственной травмы.

– У Бэббота есть какие-то родственники?

– Не женат, детей нет, насколько удалось выяснить.

– И оба из Бэронвилла?

– Нет. Бэббот из Питтсбурга, около шести лет назад переехал. Работал на фабрике по производству кондиционеров. Фабрика закрылась. Перебивался случайными заработками.

– А Тэннер?

– Ее родители погибли в автомобильной аварии в Коннектикуте. Ее тетя с дядей перебрались сюда на жительство лет сорок назад, взяли ее с собой. Вырастили, а потом сами умерли. По естественным причинам, – добавил он.

– Есть какие-то мысли, как эта пара здесь оказалась?

– Нет. После того как их обнаружили, мы провели подомовой обход. Но, сами же видели, народу тут кот наплакал. Короче, ни одной зацепки.

– Они ужинали, когда все это случилось?

– Нет. Похоже, что их просто усадили за стол, а потом застрелили.

– Что еще в этом убийстве любопытного? – спросила Джеймисон.

Грин указал на стену, на которой еще оставались кровавые брызги.

– Убийца написал здесь кое-что маркером. Мы это срезали и сохранили как улику.

– И что же?

– Стих из Библии.

– Какой именно?

– Не из особо известных. Лично я – верующий, методист, каждое воскресенье в церковь хожу, но и то пришлось поискать.

Грин опустил взгляд на записную книжку, полистал:

– «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо»[14].

Закрыл книжку, поднял взгляд на Джеймисон.

– Это из первого послания Петра, глава вторая, стих восемнадцатый, – подсказала та.

Грин удивленно посмотрел на нее:

– Верно. А вам это откуда известно?

– Мой любимый дядюшка был священником. Я помогала ему преподавать в воскресной школе. Библию с тех пор назубок помню. Вдобавок он был очень уважаемым богословом, так что не только тексты знаю, но и кое-какие толкования.

– Тогда не угодно ли вам на время накинуть мантию богослова и растолковать мне, в чем смысл данных стихов?

– Петра за его верования избили и заключили в темницу. Так что он, вероятно, хотел сказать, что даже при таких ужасных испытаниях нужно все равно сохранять веру. Вдобавок в те времена у многих были рабы. Так что эти слова можно рассматривать еще и как оправдание рабовладения, при котором рабов дозволяется держать в узде всеми доступными способами. В смысле, с точки зрения Бога, все это нормально. – Она нахмурилась. – Вообще-то такое больше к лицу дьяволу.

– Что-нибудь еще?

– Многие богословы считают, что Петр этого послания вообще не писал.

– Почему?

– Потому что текст указывает на уверенное владение греческим языком и хорошую богословскую и философскую подготовку, которых у Петра попросту быть не могло. Вдобавок массовые гонения на христиан начались гораздо позже его смерти.

Грин улыбнулся:

– Ну у вас и эрудиция! Спасибо.

Джеймисон, однако, нахмурилась опять:

– Но я все-таки пока не пойму, что это может дать нам в расследовании – если только в ваших краях кто-нибудь тайком не занимается работорговлей.

– Это могло быть нечто вроде предостережения. Типа только попробуй встать у нас на пути, и с тобой такое же будет. Но убивать людей, которые даже не были знакомы друг с другом? Без видимой связи с чем-либо? Такое впечатление, что их выбрали наобум.

Джеймисон немного поразмыслила:

– Послушайте, Бэронвилл – далеко не мегаполис. И все же у вас тут сразу три места преступления неподалеку друг от друга, и на каждом по двое убитых. Здесь – стих из Библии на стене. Вчера – лужа крови, причем не человеческой, а какого-то животного. А что там, где сейчас Декер с вашей напарницей?

– Там у одного убитого какой-то знак на лбу, – ответил Грин. – Тоже, по-моему, из категории странностей.

– Лично мне не верится, что между этими убийствами нет никакой связи. Я просто убеждена, что мы имеем дело с одним и тем же убийцей – или же группой убийц, детектив.

Грин покорно вздохнул:

– Этого еще не хватало! Серийные убийства в Бэронвилле… Город только пытается вновь встать на ноги, и нате – скоро это будет известно по всей стране. Ну кто к нам после этого жить и работать поедет?

– А вы не подумывали запросить подкрепление? В полиции штата, к примеру?

– Честно говоря, у них и без нас забот полон рот. Не только у нашего городка проблемы. А бюджет у штата не резиновый… – Он примолк. – Декер, гляжу, в этом деле настоящий спец.

– Круче спеца не видела. Думаю, что и во всем ФБР тоже не видели.

– Тогда, пожалуй, у нас есть шансы. Хоть он и успел тут кое-кого задеть, думаю, мы с ним сработаемся.

– Ничего, потерпите немного, – отозвалась Джеймисон, пряча улыбку.

Глава 10

– Что, нет аппетита?

Джеймисон удивленно уставилась на Декера через столик ресторана, в котором они сидели за ужином. Оба успели обменяться подробностями, которые узнали на местах предыдущих убийств. Вдобавок Амос сообщил, что Лесситер собирается рассказать Грину о возникших у него сомнениях относительно заключения медэксперта.

Декер, который едва ковырялся в тарелке – чем, собственно, и вызвал вопрос Джеймисон, – отложил нож с вилкой и подхватил бокал с пивом.

– Шесть убийств, – задумчиво произнес он. – Никакой видимой связи между убитыми. Никакого видимого сходства, но все-таки не исключено, что все они – части одной и той же головоломки.

– И надо их как-то друг к другу пристроить, – подхватила Джеймисон, которая тоже положила вилку с ножом на стол. Она предпочла пиву бокал мерло. Подняла его, пригубила.

– А если не сойдутся? – проговорил он.

Она отставила вино, принялась машинально теребить салфетку.

– Лично я сказала Грину, что, по моему мнению, все случаи наверняка связаны между собой. В смысле шесть убийств со всякими странностями в таком вот захолустье? Ну как тут без хоть какой-нибудь связи? Так что наших два – явно из той же оперы, что и те четыре.

– Но пока не вижу, чтобы мы особо продвинулись.

– Декер, да мы над этим делом еще и целого дня не проработали! Нужно время. По-моему, тебе лучше прочих про это известно.

– А времени у нас всего ничего, Алекс. Отпуск-то всего неделя.

– Черт, а я уже и забыла!

– И что-то мне подсказывает, что с этими детективами-любителями в неделю мы не уложимся.

– И что предлагаешь?

– Работать на всю катушку, но если под конец отпуска во что-то упремся, придется звонить Богарту – пусть либо отпуск продлевает, либо дает нам полномочия работать над делом под флагом ФБР.

Джеймисон нахмурилась:

– Почему-то мне кажется, что не все так просто, Декер.

– А что сложного? Шесть человек убиты – что тут думать?

– Поняла уже! – нервно прошипела она, поскольку Амос настолько повысил голос, что на них стали оборачиваться из-за соседних столиков. Быстро добавила: – Короче, про тот дом я тебе уже изложила: двое убитых, на стене стих из Библии.

– Угу, – отсутствующе отозвался Декер.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Думаю, что это уже перебор.

Джеймисон его слова явно озадачили:

– В каком смысле?

– Я уже задавал этот вопрос Лесситер и теперь задаю его тебе. Почему в Бэронвилле?

– Что в Бэронвилле?

– Шесть необычных, совершенно необъяснимых убийств именно в этом маленьком городке. Что в нем такого особенного? Из-за чего столь сверхъестественный всплеск насильственных смертей?

– Думаешь, в маленьких городках нет преступников? И просто чокнутых?

– Не думаю. Но что-то в этом деле явно выходит за обычные рамки.

– Но хоть связи-то между убийствами ты не отрицаешь?

Декер помотал головой:

– О подражании речь явно не идет, поскольку в ключевых подробностях, которые можно скопировать, они не совпадают. Думаю, что все это сделал один и тот же человек – ну или одна и та же группа.

– От твоей абсолютной памяти был сегодня какой-то прок?

– Не припомню ничего, что могло бы оказаться полезным.

– Да ну? Так уж и вовсе ничего?

– Вообще-то, – проговорил Амос, – я слышал, как прямо перед тем, как я увидел искры от короткого замыкания, от дома отъехала машина.

Джеймисон выпрямилась на стуле:

– Это ты мне уже рассказывал. Может, ты еще ее и видел?

– Нет. С террасы ее дом загораживал.

– Так, на этой улице живут всего три каких-то старика. Скорее всего у них и машин-то нету. Когда мы поехали прокатиться, то никаких автомобилей у домов тоже не видели. Ты думаешь, это мог быть убийца, который привез тела?

– Не исключено. Обычно мухи слетаются на трупы достаточно быстро.

За окном ресторана полил дождь, опять похолодало, хотя днем было довольно тепло.

– Я сказала Грину, что завтра с утра встретимся, обменяемся мнениями – кому что в голову придет. А на чем сошлись вы с Лесситер?

– Да ни на чем не сошлись. Она просто подбросила меня до дому, и всё. А потом, мне пока что в голову ничего не пришло.

– Может, ночью придет…

– Сомневаюсь.

– Эй, это ведь ты нас в это дело втравил, Декер, – рявкнула Джеймисон. – Так что хватит ныть, давай напрягай мозги!

Амос стрельнул в нее колючим взглядом – только лишь чтобы обнаружить, что она улыбается во весь рот. Тоже пристыжено ухмыльнулся:

– Ты права. Веду себя, как дурак…

– Ого! Могу по пальцам одной руки пересчитать моменты, когда ты соглашался в моей правоте.

– Ты права гораздо чаще, чем думаешь.

Выражение ее лица переменилось.

– Зоя передала мне твои слова. Насчет моего умения читать людей и видеть то, что другим не под силу.

– Только не повторяй себе это каждую секунду.

Она одарила его довольной ухмылкой:

– Спасибо. Грин обещал, что к завтрашнему дню они подготовят для нас все материалы по делу.

Декера это известие явно оживило:

– Отлично. Может, что-нибудь и всплывет.

Оба ненадолго погрузились в молчание.

– Давно общался с Мелвином? – поинтересовалась Джеймисон.

– Довольно давно. Они с Харпер свалили куда-то в отпуск. Вроде как на Средиземку. А что?

– Я знаю, как вы с ним близки. Наверное, ты мог бы поехать и с ним, но там ведь еще и Харпер… Втроем было бы как-то не с руки. Особенно в тех романтичных местах.

Декер отсутствующе уставился на свою тарелку и ничего не ответил.

– К твоему сведению: возле дома моей сестры есть парк, а в нем – дорожки для бега. Целый маршрут.

Он поднял на нее взгляд:

– И почему мне полагается об этом знать?

– Я знаю, ты молодец, работаешь над собой – действительно здорово вес сбросил. Просто хочу, чтобы ты и дальше не расслаблялся. Сам же знаешь – проще поддерживать форму, чем опять набирать ее.

– Спасибо, что просветила.

Амос глянул в окно на темнеющую улицу. Машин мало. Пешеходов тоже раз-два и обчелся. За исключением этих редких признаков жизни, в центре Бэронвилла перед надвигающейся грозой царило полное затишье. Пока что.

– О чем задумался, Декер?

Он все так же таращился в окно:

– Размышляю, кто же умрет следующим.

Глава 11

Некогда это была шикарная усадьба, чуть ли не целый дворец.

А теперь – просто огромная старая развалюха, которой уже вряд ли придашь былой блеск.

Родом она была из той эры, когда деньги текли рекой, о подоходном налоге никто не задумывался, а мир, в котором каждый знал свое место, жил одновременно и много роскошней, и много скромнее. Ни о какой глобализации тогда и не слыхивали – даже и слова-то такого не было, а информация распространялась черепашьими темпами, отчего подавляющее большинство народу пребывали в блаженном неведении о том, что творится прямо у них за порогом.

Кормильцами и добытчиками были тогда мужчины. Они приходили домой с работы, целовали жен, играли с детьми, курили сигареты, пили пиво, внимали тем же радиопрограммам или телевизионным шоу, что и по всей стране, и укладывались спать, чтобы наутро опять отправиться на работу добывать хлеб насущный – пока женщины занимались примерно тем же самым на домашнем фронте.

Джон Бэрон смотрел из окна на то, что некогда было изысканным ландшафтным парком, а теперь представляло собой грязный пустырь, заросший диким кустарником и сорняками.

Он был высок – шесть футов три дюйма, с широкими плечами и тонкой талией. Физически силен и хорошо сложен, как и всегда. Однако в свои пятьдесят три уже чувствовал, как крепкие некогда мускулы понемногу теряют упругость, а суставы – былую подвижность.

Его длинная, цвета соли с перцем, шевелюра давно не знала ножниц профессионального парикмахера.

Одет он был во всякое старье – что под руку подвернулось: выцветший потрепанный смокинг соседствовал здесь с белой рубашкой поло и грубым джинсовым комбинезоном на лямках, перепоясанным старым кожаным ремнем. На ногах – тяжелые рабочие сапоги. На обветренном и до сих пор видном лице серебрилась короткая щетина.

На собственную внешность ему было глубоко наплевать.

Живет один, впечатлять некого.

Общая площадь доставшегося ему по наследству обиталища составляла больше двадцати пяти тысяч квадратных футов, не считая всяких хозяйственных построек и прочих строений – плюс еще тысяч десять-пятнадцать. Это был самый грандиозный жилой дом в округе – не исключено, что один из крупнейших и во всей Пенсильвании. Поместье, которое некогда занимало сотни акров, располагалось на самой высокой точке городка, названного в честь его обитателей.