Полная версия
Где моя сестра?
«Призрачное ранчо» находилось на территории, которая прежде носила название «Лагерь Рузвельта», в честь президента Теодора Рузвельта. Он останавливался здесь в 1913 году после того, как объявил Гранд-Кэньон национальным памятником. Пайн также узнала, что именно Рузвельт приказал племени хавасупаи покинуть эти земли, чтобы построить здесь парк, тем самым изгнав их из собственного дома. Непокорным хавасупаи потребовалось двадцать пять лет, чтобы уйти отсюда, через много лет после смерти Рузвельта.
Пайн их не винила.
«Призрачное ранчо» построила и дала ему имя Мэри Элизабет Джейн Колтер, знаменитый архитектор каньона, в 1922 году. Оно стояло в тени трехгранных тополей и сикомор, в окружении многочисленных тропинок, крошечный оазис в огромной пасти каньона. В маленькой столовой висел почтовый ящик, куда туристы бросали открытки. Караван мулов забирал их на следующий день. На открытках ставили печать: «Доставлено мулами со дна Гранд-Кэньон». Что гораздо круче, чем мир смартфонов и приборов, названных «Алекса»[6], которые теперь управляют жизнью, верно?
У Пайн была с собой смена одежды и другие необходимые вещи, возимые в багажнике вместе с сумкой, в которой лежало то, что требовалось для проведения экспертиз, и она погрузила сумки в вертолет перед тем, как отправиться на дно каньона. Этли не могла рассчитывать на специалистов ФБР, готовых в любой момент прибыть на место преступления, если требовался серьезный анализ произошедшего. Специальным агентам, работавшим в небольших отделениях, приходилось все делать самостоятельно.
Пайн являлась агентом ФБР, в чьи обязанности входило следить за порядком в Гранд-Кэньон, и сейчас она представляла собой кавалерию, состоявшую из одного человека. Ее вполне устраивало такое положение вещей.
Пешие туристы и те, что путешествовали на мулах, еще оставались в своих постелях, либо в спальнях, либо в рубленых домах с косыми крышами. Пайн поужинала с ними в большой столовой с темными потолочными балками, за длинным столом со стульями с деревянными спинками. Никто не знал, кто она такая, и Этли не стала рассказывать о себе и о том, что привело ее в каньон. Она не любила светских разговоров, предпочитая слушать других – так можно многое узнать.
За ужином Пайн выбрала рагу и кукурузный хлеб и выпила три стакана воды. В Гранд-Кэньон требовалось поддерживать водный баланс. Перед тем как лечь спать, она еще раз поговорила с Бреннаном и Ламбертом. Лежа в кровати, взглянула на часы – полночь давно миновала, но термометр показывал, что снаружи двадцать семь градусов, и в комнате было душно. Пайн распахнула окно, чтобы проветрить ее, разделась до нижнего белья и положила оба пистолета так, чтобы без проблем до них дотянуться.
Она понятия не имела, где находится Бенджамин Прист. К этому моменту он вполне мог выбраться из каньона, но кто-то обязательно должен был его увидеть. Описание Приста раздали всем рейнджерам и поместили на сайте Службы национальных парков. И если этот тип по какой-то необъяснимой причине убил и написал две странные буквы на боку Салли Белль, он за это ответит.
Пайн составила отчет, куда внесла все, что ей удалось узнать, и отправила его по электронной почте своему начальству вместе со списком туристов, который получила от парковой полиции. Сведения передадут в различные офисы агентства по всей стране, что позволит проследить за любым из них. Она также сообщила о случившемся в офис во Флагстаффе, и те попросили ее держать их в курсе событий.
Теперь до самого утра ей было нечего делать.
Пайн слушала шум ветра снаружи и журчание воды в реке Брайт-Эйнджел-Крик.
У туши мула поставили двух часовых, в противном случае несчастную Салли Белль обглодали бы ночные хищники. Пайн открыла глаза, и Гранд-Кэньон вместе с мертвым мулом исчезли из ее мыслей.
На их месте возник Дэниел Джеймс Тор.
Можно сказать, что Этли ждала почти всю свою жизнь возможности встретиться лицом к лицу с человеком, который был виновен в исчезновении ее сестры.
Почему она ждала двадцать девять лет?
Шесть месяцев тому Пайн лишь смутно помнила мужчину, который забрался в их спальню почти тридцать лет назад. Доктора называли это по-разному, но все сводилось к тому, что дело тут в амнезии, вызванной молодостью и травмирующими обстоятельствами исчезновения Мерси. Разум Пайн ради ее благополучия заблокировал те воспоминания. У ребенка – и, как выяснилось, у взрослой Этли.
Утром следующего дня мать нашла ее в крови, без сознания, с заклеенным ртом, и сразу вызвала «Скорую помощь». Этли отвезли в больницу. Множество раз во время серии тяжелых операций врачи опасались за ее жизнь. Со временем рана на голове зажила; мозг не получил необратимых повреждений, и в результате она вернулась из больницы домой, а в семье Пайн остался только один ребенок.
Этли не сумела оказать существенную помощь полиции. А к тому времени, когда она вернулась домой, дело практически закрыли.
И Пайн продолжала жить дальше. Ее родители развелись – главным образом из-за того, что произошло той ночью. Им тогда было по двадцать пять лет, оба изрядно выпили и не услышали, как незнакомец влез в их дом; они спали, когда одна их дочь получила серьезные травмы, а другую похитили. Они винили друг друга.
Ко всему прочему главными подозреваемыми являлись именно родители. А один полицейский считал, что отец Пайн, находившийся под воздействием алкоголя и наркотиков, зашел в комнату дочерей, унес с собой Мерси, убил ее и каким-то образом избавился от тела.
И хотя их отец и мать прошли проверку на детекторе лжи, а Этли сказала, что ее отец не был тем мужчиной, который вошел в ее комнату той ночью, полиция ей не поверила. Почти все жители города жестко осуждали Пайнов, и им пришлось уехать.
После развода Этли осталась с матерью, и ее жизнь навсегда изменилась после исчезновения Мерси.
По мере того как она становилась старше, ее существование все больше теряло смысл; у нее полностью отсутствовали амбиции, и она ничего не хотела. Складывалось впечатление, что ее главная задача состояла в том, чтобы ни в чем и никогда не добиться успеха. Этли рано начала пить и курить «травку», устраивала драки, ее не раз задерживала полиция, ей предъявляли обвинения в употреблении алкоголя. Она часто попадалась на кражах в магазинах. Ей было на все плевать. В том числе на себя.
Но как-то раз она отправилась на окружную ярмарку и ни с того ни с сего решила обратиться к предсказательнице будущего. Женщина в маленькой палатке была одета в разноцветную мантию, голову ее украшал тюрбан, а лицо закрывала вуаль. Пайн помнила, как усмехнулась, уверенная, что перед ней мошенница.
Женщина взяла ее за руку и посмотрела на ладонь, но ее взгляд почти сразу вернулся к лицу Этли. А на лице самой предсказательницы появилось недоумение.
– Что? – без особого интереса спросила Пайн.
– Я чувствую два пульса. Два сердца.
Этли напряглась. Она не говорила гадалке, что у нее была сестра-близнец. Она ей вообще ничего не говорила.
Женщина более внимательно посмотрела на линии на ладони Пайн и нахмурилась.
– Что? – снова спросила та, на этот раз с интересом.
– Два биения сердца, совершенно определенно. – Гадалка немного помолчала. – Но только одна душа.
Этли смотрела на женщину, а та не сводила с нее взгляда.
– Два сердца и одна душа? – переспросила Пайн, а когда женщина кивнула, удивленно сказала: – Как такое возможно?
– Я думаю, тебе известно, как такое возможно. Более того, ты знаешь, что это правда.
И с этого момента Этли неустанно добивалась любой поставленной перед собой цели. Как если бы жила две жизни, а не одну. Чтобы добиться того, чего не имела ни единого шанса получить Мерси.
Ее физика, природная сила и атлетизм сделали Этли настоящей звездой спорта в старших классах. Она играла в баскетбол, занималась бегом и была подающей в команде по софтболу, участвовавшей в чемпионате штата.
Однажды Пайн пошла с парнями из футбольной команды в спортивный зал, где выяснилось, что она может поднять более серьезный вес, чем многие из них. С тех пор вся ее страсть и яростные амбиции были сосредоточены на штанге. Словно ракета, Этли вышла на уровень национальной команды и стала один за другим выигрывать кубки.
Кое-кто считал ее самой сильной женщиной в Америке.
А потом она поступила в колледж, где попыталась попасть в олимпийскую команду – и потерпела неудачу.
Ей не хватило одного килограмма, всего 2,2 фунта.
Эта неудача – не из-за себя, а из-за Мерси – оказала на нее парализующее действие. Но ей оставалось только двигаться дальше.
Так появился мир ФБР и ее карьера; ничего другого Пайн для себя не представляла.
С самого начала она стремилась на Запад, потому что именно здесь, на огромных открытых пространствах, охотились на своих жертв самые опасные хищники на земле. Этли прочитала о них все, что только возможно, изучила каждого, умела так хорошо составлять психологические профили преступников, что ей предложили место в Отделе поведенческого анализа № 3 в Бюро. Этот отдел исследовал преступления против детей.
Пайн отказалась. Она не хотела составлять психологические профили чудовищ, хотя технически такой профессии в ФБР не существовало. Это был миф, увековеченный массовой культурой. Нет, Пайн хотела сама надевать наручники на монстров, зачитывать им права и наблюдать, как судебная система отправляет их в такие места, где они уже никогда и никому не смогут причинить вред.
Такое будущее Этли было предопределено в тот момент, когда ко лбу Мерси в последний раз прикоснулся палец и мужчина с жуткой завершенностью сказал: «Мо».
Именно так она жила, пока шесть месяцев назад не произошло одно событие.
Приятель Пайн, кое-что знавший о ее прошлом, предложил ей попробовать пройти процедуру восстановления памяти при помощи гипноза.
Она слышала о таких сеансах, Бюро применяло их в ряде случаев, однако результаты получались разные. Использование данной практики вызывало бурные споры; многие ее поддерживали, но многие критиковали. Пайн знала, что иногда они приводили к появлению ложных воспоминаний и страдали невинные люди.
Однако она ничего не теряла, предпринимая такую попытку.
После многочисленных сеансов с гипнотерапевтом из глубин ее подсознания наконец появился Дэниел Джеймс Тор – точно злобный зверь, выбравшийся из адской дыры на дневной свет.
Проблема состояла в том, что до того, как подвергнуться гипнозу, Пайн многое узнала о Торе. Всякому, кто занимался серийными убийцами, было известно его имя. По сравнению с ним типы вроде Теда Банди казались неумелыми и некомпетентными. Пайн изучила его карьеру, пики активности, прошлое жертв.
Таким образом, возникал очевидный вопрос: возник ли Тор из ее подсознания, потому что действительно влез в окно их комнаты ночью 7 июня 1989 года? Или явился на свет из-за того, что она так хотела? Ведь он находился в их местах как раз в то время? И согласится ли он сказать, где похоронена Мерси, убил он ее или нет?
Отец Пайн уже давно умер. Он проглотил заряд картечи из дробовика после того, как в течение недели пил и принимал наркотики в дешевом мотеле в Луизиане, и закончил свою жизнь в день рождения дочерей. Пайн не считала его смерть совпадением. Возможно, отец пытался показать ей, что он чувствовал свою вину из-за случившегося с ней и Мерси. Но получилось так, что в каждый свой день рождения она вспоминала о том, что именно в этот день ее отец снес себе голову.
Ее мать еще была жива. Пайн знала, где она живет, но они отдалились друг от друга. Зрелость не помогла Этли сблизиться с ней, и дистанция между ними лишь увеличилась, превратившись в подобие Гранд-Кэньон. Быть может, даже больше – ведь Пайн удалось выяснить, что разум способен довести до конца все, что угодно, в особенности когда он играет с тобой в игры. Он может заставить видеть вещи, которых не было, или не видеть того, что смотрит прямо тебе в лицо.
Значит, это был Тор? Или ее гипотеза – полная чепуха?
Правда состояла в том, что она не знала…
Пайн снова закрыла глаза, но они почти сразу открылись. И не в том дело, что она не могла спать. Просто услышала шум снаружи.
Ей потребовалось двадцать секунд, чтобы полностью одеться, засунуть запасную «Беретту» в кобуру на щиколотке и сжать в правой руке «Глок 23».
А потом она поступила, как делала всегда.
Устремилась навстречу неизвестному.
Глава 5
На широких открытых просторах Северной Аризоны, куда почти не попадал другой свет, ярко горели звезды.
Однако на дне Гранд-Кэньон, откуда открывался великолепный вид на небо, звезды будто утратили часть своего сияния, ведь ему приходилось проделывать такой долгий путь до земли. Только теперь Пайн поняла, какие крутые здесь стены, которые, казалось, поглощали весь свет.
Она присела на корточки в темноте и повернулась на полные триста шестьдесят градусов.
И никого нигде не увидела. В темноте не мерцал огонек сигареты – курить здесь запрещалось из-за опасности пожара. Нигде не светился экран телефона. Когда можно рассчитывать только на одного мобильного оператора, прием получается выборочным или вовсе отсутствует. Беспроводного доступа к Интернету здесь не было. На ранчо имелся платный телефон, и, чтобы позвонить по нему, приходилось пользоваться кредитными карточками. Департамент технологии с этой задачей не справился. Любителям «Фейсбука», «Инстаграма» и «Твиттера» приходилось ждать возвращения во внешний мир, чтобы потакать своим привычкам.
Ее взгляд уходил все дальше и дальше, она осматривала все больше темных участков земли.
Вот, снова.
Кто-то крался, стараясь не шуметь, а не просто вышел прогуляться ночью. Пайн встречалась и с тем, и с другим – и инстинктивно чувствовала разницу.
Пригибаясь к земле, с «Глоком» в руке, Этли осторожно двинулась вперед.
В другой руке она сжимала мощный фонарик. Его луч выхватывал скорпионов, и ядовитые существа застывали в потоке белого света.
Пайн услышала крик мула. В лагере имелось два загона – один коммерческий для «Призрачного ранчо»; в другом, находившемся дальше, держали мулов парковой службы. Но второй был на другом берегу реки, рядом с водой. Этли знала, что крик донесся из ближайшего загона.
Может быть, кто-то собрался вывести наружу и прикончить еще одного мула или добавить другие буквы на шкуру? Может быть, явился пропавший Бенджамин Прист, охваченный безумной ненавистью к крупным животным?
Пайн старалась двигаться максимально быстро и бесшумно, продолжая светить фонариком на землю, – здесь водилось шесть видов гремучих змей, и все выползали по ночам на охоту. Этли не опасалась наступить на змею – они ощущают вибрацию от шагов и наверняка успеют отползти в сторону.
До загона осталось около ста футов. Шаги, которые ее сюда привели, стихли.
Через мгновение послышался новый крик и фырканье.
И тут слева от себя Пайн уловила движение и увидела вышедшего из темноты мужчину.
Сэм Кеттлер приложил палец к губам и указал в сторону загона для мулов. Этли кивнула.
Через мгновение Кеттлер оказался рядом с ней.
– Там кто-то есть, – сказала ему Пайн.
– Знаю. Вероятно, я следил за вами обоими.
– Вы видели, кто это?
– Нет.
– Ну тогда постараемся узнать. Вы вооружены?
Кеттлер похлопал по кобуре.
– Надеюсь, оружие не потребуется, – сказал он. – Я не для того пошел в парковую службу, чтобы стрелять в людей. Мне хватило этого в армии.
Дальше они двинулись вместе, изо всех сил стараясь не шуметь.
Пайн понравилось, как Кеттлер двигался; его силуэт был практически незаметен, а каждый следующий шаг тщательно выверен; казалось, будто он скользит, а не идет по неровной земле.
Этли уже видела загон.
Она вставила фонарик в специальную бороздку поверх «Глока», продолжая всматриваться в загон.
Кеттлер вытащил пистолет и снял его с предохранителя.
Шум доносился с дальней стороны.
Кеттлер показал на себя и свернул влево. Пайн кивнула и двинулась направо.
Через несколько мгновений она перешла на бег, свернула за угол и остановилась, направив луч фонарика и пистолет на стоявшего перед ней человека.
Кеттлер уже занял позицию сбоку, направив оружие на ту же цель.
Человек закричал и отскочил назад.
– ФБР! Поднимите руки, чтобы я могла их видеть, или я буду стрелять, – приказала Пайн.
В следующее мгновение она слегка расслабилась, когда поняла, на кого смотрит.
– Вот дерьмо, – воскликнула девочка-подросток, одетая в шорты, длинные носки, шлепанцы и футболку с короткими рукавами. Она расплакалась. – Пожалуйста, не трогайте меня… Господи, пожалуйста, не стреляйте…
Этли опустила пистолет на сорок пять градусов, глядя на длинный предмет, который девочка держала в правой руке. Потом сделала еще один шаг вперед и направила пистолет в землю.
Это был не нож. Девочка держала в руке морковку.
Кеттлер также подошел ближе и опустил пистолет.
– Проклятье, какого дьявола ты здесь делаешь? – резко спросила Пайн.
Девочка показала морковку.
– Я пришла покормить Жасмин. Это мул, на котором я приехала.
– Тебе известно, что вчера утром одного из мулов нашли мертвым?
Она кивнула.
– Наверное, именно поэтому я сюда пришла. Мне хотелось проверить, всё ли с ними в порядке.
Этли убрала пистолет в кобуру.
– Как тебя зовут?
– Шелби Фостер.
– Ладно, Шелби… Ты здесь с родителями?
– С отцом и братом.
– Откуда ты?
– Из Висконсина. Там нет ничего подобного. Здесь так красиво…
– Да, верно, – Пайн кивнула. – Хорошо, Шелби, покорми Жасмин морковкой, а потом мы проводим тебя обратно.
Кеттлер также убрал пистолет, а потом посмотрел на тонкие шлепанцы девочки.
– Здесь полно гремучих змей и скорпионов, мисс. У вас совсем неподходящая обувь.
– В домике у меня есть сапоги. Мне просто не хотелось снова надевать их. У меня распухли ноги от езды верхом.
Кеттлер доброжелательно улыбнулся.
– Да, такое случается. Но в следующий раз думайте перед тем, как выходить из дома, ладно?
Позднее, когда они уже подходили к одному из домиков, Шелби спросила у Пайн:
– Значит, вы агент ФБР?
– Да, – ответила та.
– Я думала, агентами обычно бывают мужчины.
– Так и есть. Но я женщина.
– Но это же круто, – восхитилась Шелби.
– Вы правы, – согласился Кеттлер, что заставило Пайн посмотреть на него.
– Вам удалось узнать, кто убил мула? – спросила Шелби.
– Пока нет, но мы обязательно это выясним.
– Но кто мог совершить такую ужасную вещь?
– К несчастью, поблизости есть ужасные люди, Шелби. Так что будь максимально осторожна. Не смотри на экран своего телефона двадцать четыре часа в сутки. И не носи постоянно наушники. Это сразу делает тебя легкой мишенью. Будь начеку. Хорошо? – Когда девочка с тоской посмотрела на нее, Пайн улыбнулась и добавила: – Девочки должны присматривать друг за другом, ведь так?
Шелби улыбнулась в ответ и кивнула. Этли проводила ее взглядом, когда она входила в домик.
– Ну, пожалуй, мне лучше вернуться, – заметил Кеттлер.
– Спасибо за помощь, мистер Кеттлер.
– Моего отца зовут мистер Кеттлер. А я Сэм.
– Этли.
Кеттлер огляделся по сторонам.
– Вы знаете, я перебрался сюда, чтобы обрести мир и покой. Никак не ожидал, что здесь может случиться нечто подобное… Все сильно напряжены.
– Ну, у вас и прежде пропадали люди.
– Да, но никогда не убивали мулов. Почему-то это встревожило меня больше, чем пропажа человека. – Он кивнул ей. – Дайте мне знать, если вам потребуется какая-либо помощь.
Пайн достала визитную карточку и протянула ее Кеттлеру.
– Номера сотовых телефонов на обороте, – сказала она. – Если вы что-нибудь вспомните или просто захотите поговорить, позвоните мне.
Он приподнял шляпу.
– Может быть, как-нибудь мы выпьем пива. Колсон сказал, что вы живете в Шеттерд-Рок.
– Я живу в Тусаяне, это недалеко.
– Вы правы. – Кеттлер убрал визитку в карман рубашки. – Ну, тогда до встречи.
Он улыбнулся и пошел прочь. Пайн смотрела ему вслед, размышляя о том, что ей удалось узнать.
Если девочка-подросток сумела выбраться из домика и практически незаметно попасть к загону, значит, Бенджамин Прист мог проделать то же самое. Мул мертв. Возможно, такая же участь постигла и Приста.
Несмотря на огромные размеры каньона, едва ли тело здесь сможет долго оставаться незамеченным. В любом случае летающие или наземные хищники обратят на него свое внимание. Но Этли хотелось отыскать живого Приста. У нее были к нему вопросы, и Пайн надеялась, что он на них ответит. Ей не нравилось, когда кто-то убивал животных – из-за того, что потом он иногда начинал убивать людей.
Она посмотрела на часы. Примерно через шесть часов начнутся серьезные поиски мистера Приста. Но у нее появилось чувство, что вне зависимости от того, найдут они его живым или мертвым, вопросов станет только больше. И очень может быть, что все это окажется лишь верхушкой пресловутого айсберга.
Глава 6
Пайн вытерла пот со лба, чтобы не заливал глаза. Она сидела на валуне и смотрела в сторону реки Колорадо. Поиски шли уже восемь часов, начавшись сразу после завтрака.
Семь рейнджеров и она. Им предстояло освоить огромное пространство, которое вместе с находившимся наверху парком превышало размеры штата Род-Айленд. Даже вертолет не давал никаких гарантий на успех. И нигде не было видно круживших в небе канюков, которые могли бы им помочь.
Итак, они ничего не нашли. Никаких следов Бенджамина Приста. И по-прежнему не знали, где и как он сумел выбраться из каньона.
Этли еще раз внимательно огляделась по сторонам. Если бы Прист попытался взобраться вверх по склону вчера утром, ему потребовались бы часы. По опыту она знала, что подъем занимает в два раза больше времени, чем спуск.
Пайн недоуменно покачала головой. Но если Прист хотел покинуть каньон, зачем он взял мула из загона? От Бреннана она знала, что Прист не собирался ехать на муле в темноте и в одиночку. Он с трудом спустился в каньон при дневном свете, когда рядом находился опытный ковбой.
Труп Салли Белль забрал вертолет при помощи лебедки и упряжи, приспособленной для перевозки крупных животных. Эксперт сделает вскрытие. У Пайн появилось предчувствие… вскрытие покажет, права она или нет. Этли воспользовалась набором своих инструментов, насколько это было разумно при данных обстоятельствах, но ее исследования ни к чему не привели, и ответов она не получила.
К ней подошел Ламберт.
– Когда я отправил вам сообщение о том, что здесь произошло, вы ответили, что уехали из города по личному делу. У вас всё в порядке? – спросил он.
Пайн посмотрела на него.
– Я просто отдыхала и расслаблялась. Бюро иногда предоставляет мне такую возможность, – ответила она.
– Значит, отдыхали?.. Я не стал бы к вам обращаться, если б знал.
– Расслабьтесь, Колсон, у меня был отпуск, а теперь он закончился. – Этли глянула на землю перед собой.
– Вы уже получили какую-то информацию из Флагстаффа?
– Пока нет. И я не знаю, каков приоритет нашего запроса.
Посмотрев по сторонам, Ламберт произнес:
– Не думаю, что мы найдем его здесь.
– Может быть, он мертв. Так что нам нужны поисковые собаки.
– Будет сделано.
– Сегодня ночью девочка-подросток выбралась из своего домика, прихватив морковку для Жасмин, мула, на котором она приехала, – сказала Пайн.
– Она дошла до загона мулов? И что произошло дальше? – спросил Ламберт.
– Мы проводили ее до домика, и я попросила ее быть в дальнейшем более осторожной.
– Мы?
– Там был Кеттлер. Он также ее услышал.
– Меня это не удивляет. Сэм всегда настороже.
– Кеттлер сказал, что служил в армии. И вы об этом упоминали…
Ламберт кивнул.
– Спецназ. Один его сослуживец рассказал мне, что у Кеттлера множество медалей, в том числе «Пурпурное сердце»[7]. Но он никогда об этом не говорит.
– Солдаты, которые делают больше всех, не склонны распространяться о своих подвигах, – заметила Этли.
– Согласен. И он прекрасный спортсмен. Участвовал в двадцатичетырехчасовом супермарафоне. А также в забеге от одного края Гранд-Кэньон до другого и обратно. Ему совсем немного не хватило до рекорда.
Пайн знала, что рекорд принадлежит человеку, который сумел преодолеть всю дистанцию менее чем за шесть часов. Путь в сорок две мили при перепаде высот двадцать две тысячи футов[8].
– Это впечатляет. – Она немного помолчала. – Вы сказали ему, что я живу в Шеттерд-Рок.
– Ну, он расспрашивал про вас после того, как вы встретились, – признался Ламберт.
– Он сказал, почему я его заинтересовала? – осведомилась Пайн.
Рейнджер удивленно посмотрел на нее.
– Может быть, вы понравились ему, Этли.