Ахилл

– Брось ты подойник пастуший и с пастбищем пышным на время расстанься, будешь, любезный, ты нынче великих богинь, бессмертных обитательниц неба, судить судом справедливым. Прелесть их дивной красы оцени и яблоком этим златым ту, что прекраснее всех, ты наградой желанной порадуй.

Вот что, передавая гесперийское яблоко, Гермес приказал; и, взор устремив безмятежный, суд свой Парис попытался свершить над каждой богиней. Блеск их очей он узрел, в золотых ожерельях точеные шеи, и пышность уборов, и роскошь нарядов, тонких лодыжек размер и узкий след от подошв.

30. Париса, как судью, соблазняют дарами богини [30]

Парис улыбнулся и руку поднял; но суда не дождавшись, с речью такой к нему тотчас совоокая обратилась дева Афина:

– Чадо Приама, свой взор отврати ты от Зевса супруги, и Афродиту не чти, что царит лишь в спальных покоях, честь быть самой красивой ты могучей Афине воздай! Я за это вдохну в тебя великую силу, будешь ты героем могучим, спасителем тысяч мужей в тяжелых сраженьях, грозной Эни́о рука тебя поразить не посмеет, выберешь меня, – и я научу тебя доблести ратной…

Много еще чего говорила Парису воинственная дева Афина, но, прервав ее властно, благоухая сладостным ароматом амбросии и чистейшего масла, которыми она умастила свое прелестное, как у совсем молодой женщины тело, белорукая молвила Гера:

– Не слушай ее, юноша, если хочешь стать Приама наследником! Если присудишь ты мне награду прекрасную нынче, я властелином тебя не только над Троей – над Азией всею поставлю. Презри же воинский труд! Что за дело самому царю до сражений? Царь повелевает и самыми храбрыми, и самыми сильными. Так же пренебреги красотой Афродиты, ведь она подобна красоте наложницы или гетеры, которых ты можешь много иметь за золото или подарки. За тебя, юного владыку Троады, выйти замуж будут рады самые знатные, красивые и добродетельные девы.

Такие обещания Парису Гера давала, но тут пеплосом Киприда взмахнула высоко, складки его чуть приподняла, на миг со стыдливостью женской расставшись, Пояс слегка распустила. Грудь бесподобную слегка обнажила Киприда свою и ее несравненную красоту показала, после ж со сладкой улыбкой она к пастуху так обратилась:

– Глянь на мою красоту и забудь обо всем – и о войне, не нужны тебе на поле боя победы, и скипетр не нужен тебе, как и Азии страны. Ведь судишь ты красоту, а не сраженья и власть. Я дам тебе в жены самую красивую женщину, когда – либо жившую на земле – Елену Прекрасную, и ты очень скоро взойдешь на ложе этой любимой дочери Зевса.

Это сказав, замолчала Киприда, влажно мерцающие фиалковые очи в таинственном ореоле гнутых черных ресниц так потупив, что от них глаз было не отвести.

31. Парис присуждает золотое яблоко Афродите

Некоторые говорят, что Парис очень серьезно и по делу подошел к своему судейству. Он, преисполнившись дерзости, попросил:

– Надо бы, чтобы вы, богини, разделись, ибо самая красота женщины под одеждами скрыта.

Некоторые, подобно Еврипиду, говорят, что богини, омывшись в серебристых волнах, предстали обнаженными перед Парисом.

Однако другие говорят, что именно Афина и Гера никак не могли раздеться перед смертным.

Добродетельная Гера от возмущения даже дара речи лишилась. Поднятые брови образовали морщинки на лбу, зрачки расширились, а приоткрытый рот принял сначала округленную форму, а потом уголки губ опустились и застыли в хищной улыбке; она только часто дышала и грозила пастуху пальцем.

Афина же, задрав подбородок и, стараясь не дать вспыхнуть неодолимому гневу, во время которого она легко могла Париса убить, надменно сказала:

– За то, что Тиресий не закрыл бесстыжих глаз, когда я обнаженной купалась, их я ему вырвала из глазниц. Тебе же надо бы вырвать нечестивый язык из поганого рта…

Тут предусмотрительный Гермес с криком «не забывайте, что этот конкурс сам Зевс учредил» воткнул свой кадуцей в землю между Парисом и взбешенной Афиной. Жезл Аргоубийцы мог и усыплять, и будить, но главное – он мог мирить даже заклятых врагов, и потому Афина успокоилась, хотя раздеваться, как и Гера не стала.

Афродита же разделась и сделала это так, что не только Парис и Гермес, но даже Афина и Гера застыли завороженные. Лицо Киприды дышало неземной красотой, оно было недосягаемым ни для кого эталоном и живым образцом красоты. Голубые белки глаз с фиолетовыми зрачками излучали какую-то непостижимую тайну, небольшой чуть вздернутый нос говорил о ее негреческом происхождении. Над изящным ртом с чуть припухлыми розовыми губами виднелась небольшая родинка, которая как раз и дополняла неизъяснимую словами гармонию всего лица.

Вот из неестественно медленно ниспадавшего покрывала показалась высокая грудь с торчащими кверху набухшими розовыми сосками, упругая, как у девушки, от которой не могли отвести завороженного взгляда не только мужчины, но и обе женщины. Эта грудь была верхом совершенства – гармонией выпуклости и линий. Покрывало, наконец, упало к точеным ногам Афродиты и взорам открылась тонкая как у юницы талия, плавно переходящая в женственно округлые, но стройные удлиненные бедра. Пафийка прикрыла ладонями самый низ живота и грудь так, что было ясно – она прикрыла лоно и грудь не из стыдливости, а для того, чтоб еще больше приковать внимание к самым сокровенным метам своего бесподобного тела. Не только мужчины, но и женщины наслаждались красотой Афродиты, всем казалось, что она вобрала в себя всю красоту мира.

– Теперь я, наконец, понял почему тебя называют Каллипига, ты действительно прекраснозадая; эти два больших полушария совершенны, с ними могут сравниться только малые полушария твоей груди со вздернутыми, как наконечники стрел Эрота, розовыми бутонами.

Так, заикаясь, говорил, тряся головой, бог красноречия, рожденный красивейшей из семи Плеяд (звездных девушек) Майей от Зевса, пытаясь избавиться от наваждения.

После обыденных слов вестника олимпийских богов и юный судья пришел в себя от потрясения и решительно крикнул, оглашая окончательный приговор:

– Лучшая из всех – Афродита, она Богиня Красоты и Матерь Любви!

И Пафийке, не колеблясь, Парис, как приз за несравненную красоту яблоко отдал, семечкам которого Мойра выпряла прорости в огромное дерево кровавой войны мировой.

Яблоко, взяв, Афродита опустила руки, прикрывавшие лоно и грудь и, не обращая внимания на Килления и Париса, с насмешкою злой обратилась к своим бывшим соперницам Афине и Гере, такое надменно промолвив им слово:

– Что ж, богини великие – теперь вам придется отказаться от распри, если вашим сердцам справедливость не чужда. Мне уступите присужденную на конкурсе красоты и заслуженную по рожденью победу! Я – богиня красоты, ее общепризнанный образец, и потому я красотою любима. Волоокая Гера, ты царица Олимпа, вот и царствуй на небе и не стремись к власти везде. И ты Главкопида (совоокая) Афина побеждай всех на поле брани и не лезь воевать на брачное ложе, которому ты от рождения не причастна. Вы обе очень красивы, но и только, я же – красивее всех, я – эталон красоты, которым ее измеряют!

32. Был ли суд Париса на самом деле?

В Пафосе на малой родине богини красоты и любви говорят, что Афродиту после этого конкурса прозвали Никифорос (Победительница), и она еще больше полюбила яблоко, и сделала его знаком влюбленных.

Так Геру с Афиной оскорбив, как женщин, дерзким предложеньем раздеться и унизив, как великих богинь, предпочтя им богиню любви, Парис присудил победу Киприде.

Впрочем, некоторые сомневаются, что суд Париса был когда-то на самом деле. Например, некоторые, как Дион Хрисостом, говорят, что немыслимо, чтобы добродетельной супруге самого Зевса было бы недостаточно его приговора ее внешности, зачем ей мнение еще и какого-то пастуха на Иде. Невероятно, чтобы две самых умных и даже мудрых богини спорили за первенство в красоте с богиней красоты Афродитой. Равно непостижимо и то, что победившая в споре Афродита сделала присудившему ей победу Александру в благодарность такой ужасный дар, как Елена Прекрасная, принесший несчастья тысячам воинов, гибель огромному городу и позорную смерть самому троянскому царевичу – пастуху.

Можно добавить к сказанному Дионом, что и самой богине красоты и любви придется сильно помучиться и пострадать – она получит ранение в руку острой медью от героя Диомеда, и будет мстительной избита Афиной. При этом не только олимпийские боги, но и прорицатели знали не только когда начнется и закончится Троянская война, но и ее основные события, к которым относится и пребывание бессмертных на поле брани.

Некоторые говорят, что вся роковая цепь событий (пророчество о сыне Фетиды, бросание Эридой, неприглашенной на свадьбу Фетиды яблока раздора, суд Париса над тремя могучими богинями, дарение Афродиты Елены Прекрасной в жены Парису…) закономерно и неизбежно вела к войне, предначертанной Мойрой Лахесис. Поэтому у милоулыбчивой богини не было «выбора в выборе» дара Парису.

Другие же, подобно Диону, говорят, что Афродита не помогала Парису соблазнять и тем более похищать Елену. Этот Приамид сам был первый красавец во всей Ойкумене, только такие герои – красавцы, как Титон и Эндимон могли с ним сравниться. Даже чуть выступавшая правая бровь не нарушала гармонию его прекрасного лица, и потому любвеобильная дочь Леды и Зевса влюбилась в Париса с первого взгляда.

Согласно Афинею, суд Париса у старинных поэтов был не чем иным, как выбором между наслаждением и добродетелью: выбор пал на Афродиту, то есть наслаждение, и тогда все в мире пришло в смятение.

Впрочем, некоторые говорят о выборе Париса иначе. Например, афинский ритор Исократ в «Похвале Елене» говорит, что Александр, ошеломленный видом богинь, не был в силах судить об их красоте и, вынужденный выбирать один из предложенных ему даров, предпочел всему прочему близость с Еленой. При этом он больше всего хотел сделаться зятем царя богов. Он считал, что оставит детям самое прекрасное на свете достояние, устроив так, что они будут потомками Зевса не только со стороны отца, но и со стороны матери. Ведь всякое иное счастье (власть, сила, богатство) может закончиться, благородное же происхождение всегда остается у человека. Таким образом он думал, что его выбор Афродиты, а по сути – Елены, окажется на благо всего его рода, остальные же дары будут иметь цену только на время его жизни.

33. Возвращение Париса в семью

Гигин рассказывает, что у Париса был любимый бык. Когда пришли стражники, посланные Приамом привести этого быка, Парис спросил, куда они его поведут. Они рассказали, что ведут его к Приаму, чтобы он стал наградой тому, кто победит на погребальных играх Париса, устраиваемых царем. И он, охваченный любовью к своему быку, вышел на состязания, в которых участвовали Нестор, Гелен, Деифоб, Полит, Телеф, Кикн и Сарпедон. Всех победил, превзойдя даже своих братьев, Парис. Деифоб, негодуя, обнажил против него меч, и он бежал за спасением в храм к алтарю Зевса.

Присутствовавший на играх пастух Агелай устремился к Приаму и рассказал ему, что юноша, победивший в играх, это его выживший сын Парис. Недоверчивый царь тут же позвал Гекубу, которая при виде котомки и погремушки, которые показал ей Агелай, получивший их когда-то вместе с новорожденным младенцем Парисом, признала в нем своего сына. Тогда с большим почетом Парис был препровожден во дворец, где радостный Приам по-царски отпраздновал возвращение сына пышным пиром и отборной гекатомбой богам.

Драконций иначе поет о возвращении Александра в семью: от кормилицы льстивым ребенком знал все о роде своем Александр: от чьей крови родился, с чем подброшен он был, и сразу после суда над тремя богинями прямо в Трою отправился. Во время шествия к храму, троянский пастух появляется перед процессией, приветствует всех и голосом громким кричит:

– Возрадуйтесь все! Блаженен будь, царь, и вас я приветствую, сверстники, братья, той же я крови, что вы, Приамова отрасль родная; той же Гекубой рожден, подброшен, ни в чем не виновный, вырос Парис пастухом в предгорьях божественной Иды. Но не презренный сейчас я пастух: раздор прекратил между богинями; подобные распри небу с тех пор неизвестны. Братья, коль верите мне (надеюсь, и царь не замедлит признаться в грехе, и сына мать не отвергнет), то поглядите, с чем был когда-то на Иде подброшен.

После того, как Парис показал свидетельства царского рода, его в объятья

уж заключает Приам, и радости слезы на сына льются обильным дождем. Счастливая мать прибегает, ликуя, в крепких объятиях сын, и оба родителя вместе шею его и красивое, как у Феба лицо покрывают лобзаньями; отталкивают друг друга в споре, кто его нежнее и жарче обнимет.

Среди многочисленных детей Приама были двое – Гелен и Кассандра, обладавшие даром прорицания, и они, как могли, противились появлению живого и невредимого Александра – Париса в Трое. Пользовавшийся уважением благоразумный и обычно спокойный Гелен в этот раз громко вопил, тряся не давно появившейся бородкой:

– Отец мой и матерь, что в благочестье своем вы творите, ведь вы, приняв Париса, губите город? Вот он, несчастная мать, тот факел, что тебе ночью явился, тот, что всю Трою спалит и отцовское царство до основанья разрушит.

Так брат – прорицатель пока говорил вбегает, как обычно беснуясь, Кассандра, рыжеволосая дева с глазами зелеными. Мать, трясущимися обхватив руками обеими, пророчица Феба в горний эфир погружает горящий свой взор и, внемля мощному дыханью бога, ей и отцу вдохновенно пророчит:

– Что делаешь, мать, безрассудно?! Что ты, несчастный отец вытворяешь?! Этим родительским своим благочестием готовите всем нам неизбежную вы могилу! Зевса зятем станет этот пастух и получит полный триумф, чтобы после пасть самому. Ахилл убьет Гектора и много других моих братьев, а потом Пирр, сын его появится под стенами Трои и их разрушит, Пергам обречет на сожженье. Тебя самого, мой несчастный родитель, гневом кипя, он мечом у алтаря обезглавит…

Однако даже после этих слов троянский владыка с недоверчивым негодованием отнесся к прорицанию дочери и сына и со слезами умиления в водянистых темных глазах с белесыми ресницами, восторженно прокричал:

– Пусть падет даже священная Троя, пусть и меня убьют, но лишь был бы жив и здоров мой вновь обретенный любимейший сын, пред которым я так виноват!

Елена Прекрасная

34. Генеалогическое древо Елены Спартанской

О происхождении прекраснейшей из смертных женщин, красоте которой, даже богини завидовали, рассказывают по – разному. Например, некоторые говорят, что Елена родилась из яйца, снесенного богиней неотвратимого возмездия Немесидой, которую в образе гусыни «потоптал» любвеобильный Зевс, принявший облик лебедя.

На схеме изображен распространенный вариант генеалогического древа Елены Прекрасной. Как видно, она была рождена царицей Спарты Ледой от царя олимпийских богов, который был к тому же еще и дальним ее предком. Елена Спартанская приходилась так же правнучкой неистовому богу кровавой войны Аресу.

Левая часть – родословное древо Леды, а правая часть генеалогической схемы показывает происхождение Тиндарея – родителя Кастора и Клитемнестры и приемного отца Елены Прекрасной и Полидевка.

На схеме показаны все, согласно поэту и грамматику Ликофрону, 5 предначертанных непреложной Мойрой Лахесис мужей Елены: ее первый похититель Тесей, законный супруг Менелай, второй похититель Парис, его брат Деифоб и Ахилл, ставший ее супругом уже после смерти.

Однако на этой схеме нет Немесиды, о большой роли которой в рождении Елены рассказывают многие.

35. Зевс к Леде лебедем спустился.

Некоторые говорят, что, когда Зевс увидел древнюю богиню неотвратимого мщения дочь Нюкты Немесиду, она ему очень понравилось, и он стал ее преследовать. Тогда Немесида бросилась в Спарту, где встретилась с кроткой красавицей – юной женой спартанского царя Тиндарея Ледой. Она быстро уговорила испуганную встречей с грозной богиней Леду пойти купаться на реку Эврот.

Дочь этолийского царя Фестия и Еврифемиды Леда была настолько хороша собой, что Олимпиец, увидев ее купающейся обнаженной в реке Эврот, сразу воспылал пламенной страстью. Сгорая от нетерпения, Громовержец не стал ждать, когда дева выйдет из воды и тут же превратился в белого лебедя, каким он был и с гусыней, в которую превращалась Немесида, спасаясь от Олимпийца.

Еврипид в «Елене» поет, как Зевс из лучезарной эфирной сени к нежной Леде в объятья лебедем белоснежным и влюбленным спустился.

Когда белоснежный красавец-лебедь величаво подплыл к Леде, вода, послушная великому богу, стала держать ее как упругое ложе. Изумленная и обрадованная дева стала нежно гладить прекрасную птицу. Кроткая девушка не смогла противиться, даже когда лебедь стал ласкать ее обнаженное тело как мужчина, гладя крыльями нежно ее мокрые бедра и тихонько трепля ее груди клювом умелым и проникая им в лоно…

Когда послушная богу волна плавно опустила Леду с лебедем на груди на берег, Олимпиец принял облик прекрасного юноши с тонкой талией и золотистым пушком на щеках и лаской любовной, как человек, с ней сочетался.

Гигин же в «Мифах» говорит однозначно и ясно, что Зевс изнасиловал дочь Фестия Леду на реке Эврот, и она родила от него Поллукса и Елену, а от Тиндарея Кастора и Клитемнестру.

Некоторые говорят, что Немесида в образе гусыни все же забеременела и снесла яйцо, которое Гермес по воле Мойры Лахесис швырнул между ног Леды, когда та мылась в прекрасно отесанной ванной, сидя на гладкой скамье. Другие утверждают, что это не более, чем поэтическое преувеличение. Иные же уверяют, что слышали, как сама Елена неоднократно говорила:

– Ведь не было до сих пор случая, чтобы у эллинов или даже варваров женщина снесла яйцо, сочетавшись с птицей, и потому напрасно говорят, что Леда родила меня от Зевса в образе лебедя.

Как бы там ни было, но через 9 круговратных месяцев спартанская царица родила двух мальчиков, названных Полидевком и Кастором и двух девочек – Елену и Клитемнестру, причем все считают царя богов родным отцом Елены и Полидевка, а Тиндарея – отцом Кастора и Клитемнестры.

Гесиод в «Каталоге женщин» добавляет, что к Тиндарею – супругу взойдя на цветущее ложе, пышнокудрявая Леда, с сиянием месяца схожая, дочерь Тимандру дала, волоокую дщерь Клитемнестру с ними еще Филоною, чей облик с богинями спорил.

Некоторые уверены, что Леда, хоть и не была пророчицей, предчувствовала, что если уступит Молниевержцу, то родит пылающий факел, который спалит тысячи человек и прекрасно построенный широкоуличный город с высокими стенами. Если же Леда сопротивлялась из девичьего страха, то уж Кронид многомудрый не мог не знать, что Леда родит ему не только Полидевка, но и Елену Прекрасную, из-за которой будет развязана великая Троянская война.

36. Пожелание Афродиты дочерям Тиндарея многомужества

Зевс был божественным отцом Елены и Полидевка, но у них был и смертный отец – спартанский царь Тиндарей. Поскольку он их воспитывал с самого момента рождения, то некоторые считали Тиндарея и Леду настоящими родителями всех четырех их дочерей и двух сыновей.

Говорят, что Тиндарей недостаточно чтил богов и однажды забыл принести жертву богине красоты и любви Афродите, которая умела быть и жестокой, и мстительной. И вот Афродита Андрофонос (губительница людей) обрекла всех Тиндарид, включая и Елену, на многомужие.

Так один из Девяти лириков Стесихор поет, что, что однажды царь Тиндарей

Киприду, дарящую кроткую нежность, забыл почтить, совершая всем богам приношение. Неистовым гневом пылая, Пафийка обрекла дочерей Тиндареевых дважды и трижды замуж выйти и мужа покинуть.

Гесиод так же поет, что милоулыбчивая Афродита, проведав про забывчивость в отношении к ней Тиндарея, в гневе послала дочерям его славу худую. Так удалилась Тимандра, оставив супруга Эхема, с мужем Филеем, который блаженным бессмертным любезен. Так, с Агамемноном богоподобным расставшись, Эгисфа к ложу взяла Клитеместра и худшего мужа избрала. Так Менелай светлокудрый, второй муж Елены был ею не раз опозорен.

Клитемнестре Мойра выткала побывать замужем дважды: первым мужем будет сын Фиеста Тантал, вторым Агамемнон. Могущественный царь Микен убьет на войне Тантала и его сына от Клитемнестры и силой возьмет Клитемнестру в жены. Однако Тиндарида будет часто изменять обоим мужьям, хотя разница между мужьями и любовниками была не всегда заметной, и в Греции любовников часто называли мужьями, а мужами – воинов. Когда Клитемнестра убьет своего мужа Агамемнона, то некоторые будут говорить, что она это сделала из мести за смерть первого мужа Тантала и сына от него и также за смерть приемной дочери племянницы Ифигении, принесенной с согласия Агамемнона в жертву Артемиде. Однако сведущие люди будут говорить, что главная причина, по которой Клитемнестра погубит супруга, будет ее любовь к Эгисфу, с которым она проживет 10 лет пока Агамемнон будет на Троянской войне и еще 8 лет (до самой смерти от руки сына Ореста) после убийства второго мужа.

Многие считают, что для Елене Прекрасной фиалковенчанная Афродита, принимавшая в ее судьбе непосредственное участие, определила иметь пять мужей.

Ликофроновская пророчица Александра вещает, что хромые дщери Моря долговечного соткали Елене тройными веретенами Судьбу: с пятью мужьями изведать ложе брачное.

Казалось бы, безобидное пожелание богини красоты и любви возымело отложенное во времени, но страшное последствие – многолетнюю войну, которую многие называют мировой.

37. Божественная красота Елены прекрасной

Елена уже девочкой стала самой прекрасной из когда-либо живших на земле женщин. Природа по воле златой Афродиты излила невыразимую прелесть на ее очаровательное лицо, а также на все ее совершенное тело и за это Пафийку прозвали Морфа (Дающая красоту).

Елена была подобна богине меж смертных женщин, и даже богини Олимпа, за исключением Афродиты (которая по праву считала себя образцом женской красоты, который превзойти невозможно), люто завидовали красоте Елены, тем не менее прозвали дочь Леды и Зевса Еленой Прекрасной.

Даррет Фригийский, кажется, единственный греческий писатель, который подробно описал внешность Елены Спартанской. Он говорит, что Елена похожа на братьев Кастора и Поллукса, со светлыми волосами, большими глазами и красивым лицом, хорошо сложенная, стройная. Она очень красивая, с красивыми голенями, с родинкой между бровями и с крохотным изящным ртом, по характеру – прямодушная, приветливая.

Малала говорит, что Елена была прекрасно сложена, с красивой грудью, бела, как снег, с тонкими бровями, с правильным носом, кругла лицом, волосы у нее были кудрявые, рыжеватые, глаза большие, движения вкрадчивые, голос сладкий – страшное для женщин зрелище!

«О красота! Как гибельна ты для смертных, и как драгоценна для того, кто владеет тобой!», – так выражал поэт неистребимую тягу эллинов к красоте.

Исократ выражает всеобщее мнение, что не существует ничего в мире более почитаемого, ценимого и божественного, чем красота: К людям, отличающимся красотой, мы проникаемся симпатией, лишь только увидим их; только им одним мы согласны служить как богам. И это рабское служение доставляет нам больше удовольствия, чем даже власть над людьми.

Домочадцы и Тиндарея, и Менелая говорят, что никогда Елена не знала, что такое румяна и масла и что их в нежную кожу втирают, в жизни ничем не подкрашивала ни смуглые щеки, ни розовые бутоны губ, ни ресниц, загнутых вверх и вниз, как у самой Афродиты. Перед полированной медью никогда Елена собой не любовалась, драгоценной тесьмой кудри не перевивала, но и в данном природой дивном уборе пышных волос поражала сильнее и юнцов, и мужей, свежей прелестью дивной лица удивительно гармоничного. Но особенно красивыми были ее удивительные серые глаза, в которых таинственно светилась душа; встретившись с ними взглядом, мужчины становились робкими – они боялись смотреть ей в глаза, но не могли отвести от них своего взора.

Обнаженное тело Елены было тоже прекрасно, она вся была исполнена непередаваемой словами женской прелести. Только гениальный художник или ваятель смог бы передать юную стройность божественной дочери Леды, эту упругую полноту недавно раздвоенных девичьих грудей, являвших верх совершенства, стройность женственных бедер и таких же, как у Афродиты Каллипиги, полушарий идеального зада.

Афродита, как богиня красоты и любви, была общепризнанным идеалом абсолютной божественной красоты, вселенской гармонии, а Елена – непревзойденным образцом пленительной красоты земной женщины, ее лика, тела и грации.

После того, как Тесей с другом своим возлюбленным Пирифоем Елену похитили, некоторые афиняне, которые ее видели так говорили:

– Нельзя простить, но можно понять, почему царь наш Тесей дочь Олимпийца из Спарты похитить решился, и потом за такую жену от ее могучих братьев Кастора и Полидевка беды столь страшные претерпеть. Истинно, и вечных богинь она красотою своей затмевает!