На другом берегу

– Конечно. Не только на ярмарках, в магазины тоже, – Серый задрал нос.

Справа, за узкой полосой молоденьких берёзок, показалась спортплощадка и здание, которое могло быть только городской школой. Кирпичное, двухэтажное, с узкими высокими окнами. Два крыла, посередине – проходная. Ксеня недоуменно заозиралась. Ощущение диссонанса было настолько сильным, что Лика не сразу заметила невысокого худощавого мужчину с густыми черными волосами, скорее давно не стриженными, чем по-настоящему длинными. Он заложил руки за спину и вдумчиво объяснял что-то своим собеседникам: стройной девушке с толстой русой косой и очень миловидному смуглому парню. Лика мысленно обругала Ксеню: та не упомянула, что кроме них кураторами будут Лебедь и Стрешнев. Лика в целом не горела желанием встречаться с бывшими одноклассниками. За год, прошедший с выпускного, так и не успела соскучиться. Но этих двоих она ещё и недолюбливала: восторженная Кристина Лебедь бесила своим оптимизмом, а Андрей Стрешнев выводил Лику грубым и неуместным чувством юмора.

Ксеня заулыбалась. Черноволосый мужчина поправил очки, присмотрелся и тоже улыбнулся, раскинул руки, будто хотел обнять Ксеню. Лика отстала от процессии на несколько шагов. Виктор Николаевич Колесников вызывал у нее смешанные чувства. Когда-то, классе в девятом, в другой жизни, они с Ксеней думали, что влюблены в Колесникова, несмотря на его явную некрасивость и маленький рост. Недостаток брутальности Колесников с лёгкостью компенсировал неиссякаемой харизмой. Хотя Лика была уверена: он не придает значения недостаткам внешности и не замечает собственного обаяния. Такие малозначительные вещи никогда не интересовали его.

Глядя на Колесникова, Лика испытывала неприятную ностальгию по тем временам, когда каждая среда была особенной, ведь по средам Колесников вел кружок, а Лика с Ксеней рисовали сердечки на полях тетрадей по истории и гадали, правду ли рассказывает о поцелуях с Колесниковым Маша Сафронова из одиннадцатого "Б". Сейчас Лика знала: Маша врала. Но тогда Машины сказки оставались самой большой проблемой в Ликиной жизни, и ей было хорошо.

Ксенино увлечение Колесниковым переросло в страстную любовь к истории, а Ликино – потеряло значение, когда заболела мама.

Колесников раскланялся с Ксеней и подошёл к Лике.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – промямлила Лика, отводя взгляд.

– Лика! Я очень рад, что вы нашли возможность поучаствовать в моей маленькой авантюре!

– Да, – протянула Лика и принялась водить носком балетки по щебню под ногами. Колесников рассматривал Лику настороженно, в его взгляде читалось явное сочувствие. Лика была уверена, он знает всё: о её работе в кофейне, о том, что она снова не поступила в универ, о ссорах с отцом. Добыть информацию было не сложно: Колесников дружил с Ксениной тетей, да и с Ликиной мамой когда-то тоже. Но, по счастью, Колесников был слишком тактичен, чтобы говорить о личных вещах.

– Надо же, кого я вижу! Ну, теперь все будет в порядке: без свежего кофе не останемся! Ой, а что у тебя с волосами? Позеленела от тоски по мне? Или уже с лета готовишься к тому, чтоб украсть Рождество? – раздался насмешливый голос.

Стрешнев, в отличие от Колесникова, деликатностью не страдал. Лика вздохнула. Остроумный ответ в голову как-то не пришёл. Она решила покраситься в синий после получения результатов экзаменов. Терять было нечего: отец и так разочаровался, куда уж сильнее. Лика купила осветляющую пудру и краску на последние деньги. Но волосы, вместо синих, стали бирюзовыми, и это было еще полбеды. После нескольких помывок головы Ликины кудряшки вовсе позеленели. Проклятая зелень никак не хотела смываться. Ксеня предлагала закрасить все сверху темно-русым, но Лика побоялась остаться лысой после таких экспериментов. Да и отца знатно перекашивало при виде Ликиной прически. Что определенно было плюсом.

– Прекрати, – одернула Стрешнева Ксеня, и тут же получила дозу яда:

– Ксюх, а я думал, ты все ещё на шоссе, пытаешься отыскать жёлтый автобус.

Ксеня покраснела до самых ушей, но, вопреки обыкновению, не ответила колкостью. Колесников, казалось, ничего не заметил. Лику удивляло, что Колесников хорошо относился к Стрешневу. Да, мироздание не обделило его умом и любознательностью, но с эмпатией явно пожадничало.

– Я бы хотел пригласить вас ко мне в комнату, чтобы обсудить все технические детали. У нас осталось совсем немного времени до вечернего квеста, – сказал Колесников.

Ксеня с Ликой переглянулись. Конечно, Колесников уже придумал для своих учеников занятие. “Надо было сказать Стрешневу, что я превращаюсь в Халка”, – запоздало подумала Лика. Жаль, отвечать на шутку было бы уже тупо.

Изнутри здание школы выглядело так же опрятно, как и снаружи. Ремонт был новым, а стены, вопреки ожиданиям Лики, оказались яркими: зелёными, оранжевыми, фиолетовыми, с геометрическими орнаментами. На первом этаже находились кабинеты, в холле стоял кулер и стол для пинг-понга, висели разномастные стенгазеты и стенды с фотографиями. Лика задержала взгляд на одном: почти все дети на фотках были рыжими.

На втором этаже располагались спальни, и там стоял изрядный гвалт. Ученики расселялись, разбирали чемоданы, бегали из одной комнаты в другую. Комната Колесникова была в самом конце длинного коридора.

– Тут что-то типа интерната? – спросил Стрешнев.

– Не совсем, – Колесников ловко увернулся от пробежавшей мимо девочки, – школьники остаются жить здесь во время учебного года, потому что родители не имеют возможности их возить. Некоторых, разумеется, забирают по домам каждый день, других – нет. Здесь учатся дети из разных сел. В классах довольно мало человек. И с учителями тут трудно. Но хотя бы здание есть, это уже немало. Его построили относительно недавно – один неравнодушный человек выделил средства.

– Но все держится на вашем друге, так? – вступила в разговор Ксеня. Колесников усмехнулся.

– Я бы скорее назвал его наставником. Он был моим преподавателем в университете. Местные зовут его просто “Профессором”, это так забавно! Вы поймете, зачем я привез сюда своих кружковцев, если посетите хотя бы одну его лекцию.

В комнате Колесникова царил бардак. Похоже, Колесников в спешке выгрузил из сумок лишь часть вещей: листы ватмана, стопки тетрадей, книги, упаковки цветного картона, горы фломастеров и цветных карандашей, ракетки и мячики для пинг-понга, футбольные и волейбольные мячи, скакалки, мотки веревки, даже кегли. На узкой кровати, застеленной пёстрым пледом, гордо возлежал принтер. Колесников явно собирался устроить своим ученикам нескучный досуг. И до Лики внезапно дошло, что она тоже должна будет принимать во всём этом активное участие.

Колесников извлек из чемодана электрический чайник и коробку с чайными пакетиками, банку кофе, пачку соленых крендельков, баранки и печенье, одноразовые стаканчики из плотного картона.

Когда все наконец получили по стакану горячего чая и худо-бедно расселись, Стрешнев кинул в Ксеню баранкой со словами: "Тебе надо поесть, а то ветер поднимается, сдует ещё". Ксеня покорно захрустела сушкой, а Лика подавила справедливое желание швырнуть в Стрешнева маленькой гантелей, на которую только что чуть не села.

Колесников забыл про свой чай и активно вещал. Он разделил школьников на четыре группы по числу кураторов. Лика получила список с фамилиями «своих» пятерых подопечных. Старших Лика помнила ещё по школе.

– По утрам нужно будет проводить общую зарядку, – Колесников сунул в рот крекер, прожевал и продолжил. – Я думаю: с этим отлично справится Ксения. А вы, Лика, поможете. Расписание вывешу в холле, прошу вас его досконально изучить. Сегодня после ужина у нас будет квест по территории. Ребята должны хорошо ориентироваться в деревне. Я решил не сильно нагружать их в первый же вечер. Мне неизвестен уровень знаний местных учеников, но я рассчитываю, что "Властелина колец" если не читали, то смотрели все.

– У нас будет квест по "Властелину колец"? – уточнила Ксеня и присвистнула.

– Не у вас, – поправил Колесников, – а у учеников. Вы будете ведущими. Я решил сделать игру по тому периоду книги, когда Братство Кольца уже разделилось, потому что мне нужны три команды.

Он встал, переложил стопки книг на столе, выудил из-под них объемную красную папку. Раздал всем листы формата А4. Это были ксерокопии нарисованной от руки карты Чудинова. Лика насчитала на своем экземпляре девять крестиков. В общем, план квеста был понятен: ученики пойдут по пути персонажей и будут выполнять задания в сюжетно важных местах. Недоумение вызывало только одно – крестик на карте около Длинного моста, подписанный "Лика?".

Лика вполуха слушала, как Колесников объяснял правила игры и распределял задачи между кураторами. Лебедь польщенно заулыбалась, узнав, что ей отведена роль Галадриэль.

– Лика, а вам я оставил возможность самой решить, кем вы будете. Ваша локация довольно необычная. К вам придут по очереди все три команды, когда они неправильно решат подсказки и собьются с пути. Вы должны будете вернуть их в игру. Ваше место будет чем-то вроде респауна. Знаете, как в компьютерной игре.

– А зачем вообще это нужно, – озвучил Ликины мысли Стрешнев.

– Потому что пути без ошибок не бывает, – развел руками Колесников, – разве интересна та игра, в которой нет возможности проиграть?

Лика уставилась на Колесникова. Пункт исправления ошибок. Намек на ее результаты ЕГЭ?

– Виктор Николаевич, а вы уверены, что ребята ошибутся? – задала резонный вопрос Ксеня. Колесников довольно хищно усмехнулся:

– Уверен. Если, конечно, среди них не найдется тот, кто наизусть знает «Сильмариллион».

После ужина Лика сидела на кровати и смотрела, как Ксеня рылась в чемодане: им нужно было подобрать более-менее подходящую одежду для квеста.

– Будешь помогать проводить зарядку? – спросила Ксеня.

– Куда я денусь, – вздохнула Лика, – ой!

– Что "ой"?

– А у меня нет спортивного костюма. Я взяла джинсы да пару футболок с рубашками.

Ксеня не расстроилась, а, наоборот, заговорщически улыбнулась:

– Я взяла для тебя лишний спортивный костюм. А ещё сарафан и куртку. И шорты, – сказала она, перебирая вещи в чемодане, – запасной купальник, парео…

– Твои вещи на меня не налезут, – недоуменно проговорила Лика.

– Налезут, я взяла те, которые мне велики.

– Откуда у тебя вещи, которые тебе велики? Ты всегда была худая!

– Ошиблась с размером в магазине, – прошипела Ксеня и покраснела. – Я бы на твоём месте радовалась предусмотрительности подруги, а не подвергала ее допросу с пристрастием!

– Ты взяла эти вещи специально для меня? – уточнила Лика. Дышать стало тяжело.

Неужели Ксеня купила вещи, чтоб Лика не позорилась? А своему папе, финансировавшему набеги на шмоточные лавки, соврала, что ошиблась с размерами? Ксеня частенько затаскивала Лику в магазины "за компанию" и заставляла примерять то одно, то другое. Лику раздражали попытки принарядить ее.

– Лучше уж иметь запасные вещи, – примирительно улыбнулась Ксеня, – а то придется выпрашивать у местных их штаны из девяностых!

Она достала из чемодана платье нежно-голубого цвета.

– Как думаешь, подойдет для образа Эовин?

Лика кивнула. Она была рада тому, что Ксеня сменила тему:

– А ты решила, кем будешь?

– Томом Бомбадилом! – выпалила Лика.

– Погоди. Том Бомбадил – это же толстый бородатый мужик. Может, ты хотя бы будешь его женой? Как её, Золотинка, кажется.

– Ну уж нет, – отрезала Лика, – это будет нелогично.

– Ну ты и гик!

Лика вымыла волосы и высушила их феном. После такого мероприятия ее тугие кудряшки становились не в меру пушистыми. Лика разделила волнистую копну на две крупные пряди и завязала их в хвост под подбородком.

– Похоже на бороду?

– Похоже. На водяного из “Марьи-искусницы”, – пробормотала Ксеня.

В коридоре Ксеню с Ликой уже ждал Колесников. Он приложил палец к губам: нужно было тихонько покинуть школу через пожарный выход, чтобы не попасться на глаза ученикам, сунул Лике карточки с заданиями и вытолкал на лестницу первой, Лика была рада: она не хотела выслушивать шутки Стрешнева, учитывая, что сейчас для них действительно был повод.

Лика вышла на улицу и пошла к Длинному мосту. Хорошо, что для его поисков не требовалось знать деревню – топай и топай от школы к речке. На отшибе стоял ещё один домик, отличавшийся от деревенских. Небольшой двухэтажный каркасник с балкончиком – дом Профессора. Лике вдруг показалось, что фасад выкрашен зеленым. Может, это просто была игра предзакатного света? Лика остановилась, обхватила себя руками, от этого стало жарче. Что там на окнах? Неужели белый кружевной тюль?

Лика вдруг разозлилась. На Колесникова: надо же было поставить именно ее неизвестно куда да еще и без пары! Ксеня наверняка сейчас развлекалась, кокетничая с Серым или Саней. А Лику в последние пару лет все пытались оставить одну: думали, видимо, что так ей будет лучше. Или не знали, как с ней говорить. Впрочем, выбирать приходилось между неуклюжими соболезнованиями и одиночеством. Лика предпочитала второе. Она тряхнула импровизированной бородой. От волос под подбородком прела шея. Может, в округе вообще было принято красить дома в зеленый? А белые занавески на окне – вот уж редкость! Лика уверенно пошла по дорожке в сторону реки. При ближайшем рассмотрении дом оказался темно-коричневым.

Длинный мост пересекал Чудинку недалеко от места ее впадения в озеро Неро. Лика остановилась, облокотилась на перила и принялась рассматривать окрестности. Озерная поверхность была абсолютно гладкой, без ряби. Она отражала редкие облака и уже ставшие красноватыми солнечные лучи.

Скучать Лике пришлось недолго. Вскоре к ней пришли ученики. Парень постарше держал в руках карту и сверялся с ней, Лика помнила его по школе, сейчас он должен был перейти в десятый класс, и, кажется, его звали Никита.

– О, Лика! Привет! По сюжету мы должны были попасть к энтам! Ты – Древобород? Похожа!

– Не угадал! Вы неверно решили свою задачу и заблудились.

Другой мальчик выкрикнул: “Она – Том Бомбадил”, и команда начала ссориться: “кто это такой, его не было в фильме”, “а я говорила, что неправильно”, “а что ты раньше не сказал”.

– У вас последний шанс: или отправитесь правильной дорогой или пропадете на веки вечные, – громко сказала Лика, попытавшись всех перекричать. Она снова пожалела, что согласилась поехать с Ксеней. Лика даже на день учителя предпочитала не вести уроки у младших: не любила детей и не знала, как с ними управляться.

– Блин, только время потеряли, – разочарованно буркнул Никита.

Лика достала одну из карточек с вопросами Колесникова, при этом из кармана шорт выпал забытый Ксеней леденец. Когда Лика прочитала загадку, ребята начали расстроенно переглядываться. Даже тот пацан, который угадал Ликиного персонажа, не смог предложить ни одного варианта ответа.

– А можно другую загадку?

– По идее, нет.

– Эта слишком сложная!

– Все вопросы к Виктору Николаевичу.

– А он бы разрешил другую загадку! Виктор Николаевич – добрый, – сказала одна из девочек.

– Иногда даже чересчур, – огрызнулась Лика.

– Лик, ну ты хоть подскажи, мы ж из-за тебя проиграем, – Никита молитвенно сложил руки.

– Из-за меня? – переспросила Лика, – вы один раз уже ошиблись, теперь – второй. Такова жизнь!

Когда ребята уныло поплелись к деревне, подошла еще одна команда. И Лика подумала: лишь бы они оказались способны разгадать загадку! Вряд ли смысл игры был в том, чтобы все проиграли здесь, у Длинного моста, так и не дойдя до конца. А подсказывать было бы уже не честно, раз Лика не помогла другим.

К счастью, ученики справились с заданием и побежали на другое. Третья команда задерживалась, и Лика немного расслабилась. Она устала стоять на месте и принялась прохаживаться из стороны в сторону. Захотелось есть, от безысходности Лика вспомнила про сбежавший из кармана Ксенин леденец. Но не смогла найти его на дорожке у моста. А ведь Колесников не объяснил, как понять, что можно возвращаться в школу. Не до утра же ждать?

Жара наконец спала, запах воздуха переменился. Стал более свежим, не таким густым, не таким горячим. Лика привыкла к летним вечерам в городе, к запаху остывающего асфальта, пыли, озона. Здесь, в деревне, пахло иначе: травами и дымом. Солнце садилось, вода стала чуть ли не розовой. В траве истошно стрекотали насекомые. Несмотря на неподвижность воздуха, казалось, что вот-вот задует ветер – как перед грозой. Лике стало тревожно.

Она повернулась лицом к мосту. На другом берегу – рощица, тропка терялась среди деревьев. В прогалины между ними уже вползала темнота. За рощей маячил остов колокольни. Верхний ярус, а может, и несколько, явно обрушились. Колокольня была похожа на циклопа: пустой проём арки, в которой должен был чернеть колокол, казался бельмом на единственном глазу великана. Рядом с колокольней, едва показываясь в промежутках между берёзами, виднелся одинокий купол без креста. Лика услышала далекий колокольный звон.

– Ты чего здесь, дочка? – раздался позади скрипучий голосок, и Лика подпрыгнула от неожиданности. Со стороны деревни к ней незаметно подошла сухонькая старушка. На ней был белый платок, теплая вязаная кофта на пуговицах, валенки с галошами и шаль. Солнце уже почти скрылось, стало ощутимо темнее и прохладнее, появились комары, они тоненько жужжали, кусали Ликины голые ноги. «Нужно было одевать не Ксенины шорты, а штаны», – подумала Лика. Бабулька стащила с себя шаль.

– На вот, дочка, а то совсем зажрут. Комариный час начинается.

Лика послушно взяла бабулину шаль, тяжёлую, пахнувшую шерстью и лавандой.

– Какой час?

– Комариный! Эти зверюги вылезают точно перед закатом. Сущие ампиры.

– Кто? – спросила Лика, чувствуя себя полной дурочкой.

Бабулька отмахнулась.

– Ты что тут стоишь?

– Мы играем, ну, школьники. Вы знаете? В лагерь к вам приехали.

– Ай?

– В вашу школу! Ученики! На лето! – Лика постаралась сказать погромче.

– Не голоси, я не глухая! Знаю, что приехали в школу. Всем селом вас ждали. Так ты-то что, дочка? Заблудилась? Ты с какого класса?

Лика подумала, что бабуля, наверняка, подслеповата, раз не поняла, что Лика – не школьница.

– Я куратор, – пояснила Лика.

– Кто? – опешила бабушка, – кормишь кур что ли?

– Да нет, слежу за учениками.

– Ааа, – протянула бабулька, – ты вожатая!

– Бабуль, а что это за церковь там, за лесом? – Лика решила перевести тему и махнула рукой в сторону Длинного моста. Она все еще слышала далекие колокола, но не мог же звук исходить от колокольни на холме – она была явно заброшена, да и если бы там оставался колокол, то он бы звучал гораздо громче.

– Церковь? – переспросила бабушка и подошла ближе, от нее тоже пахло лавандой. – В Поречье есть церковь. Там высокая колокольня, из любого места видать.

Бабушка повернулась к Лике спиной и показала в сторону Поречья.

– Да не в Поречье, а в другой стороне, за лесом, – поправила Лика.

– В другой стороне? Это в Вексицах, Георгиевская.

– Нет, – Лика начала раздражаться, – в Вексицах колокольни нет. Я говорю вон про ту церковь.

Лика повернулась лицом к Длинному мосту и указала на колокольню за лесом. Бабуля взяла Лику за руку, притянула ближе к себе, посмотрела в лицо.

– Она прям новехонькая, да?

Лика подняла брови и неловко усмехнулась. Эти руины даже с огромной натяжкой нельзя было назвать “новыми”. Бабка удовлетворенно кивнула.

– Туда не ходи, нечего тебе там шастать.

После этого сурового высказывания бабушка повернулась в сторону озера, солнце почти село.

– Мне надо идти, дочка.

Лика принялась поспешно выпутываться из уютной шали, благодаря которой ее почти перестали кусать "вампиры-комары".

– Оставь, потом отдашь. А то зажрут.

– А куда вам пора? – спросила Лика.

– На холм. Каждый вечер надо ходить, а то все пропадет.

Бабушка запустила руку в складки юбки и извлекла на свет огурчик, протерла его о подол, сунула Лике и побрела в сторону холма.

Лика покрутила головой. Прислушалась: то ли где-то далеко все еще звонили колокола, то ли у Лики уже звенело в ушах. От нечего делать откусила кусок огурца. Комары жужжали, путались в волосах. В окнах школы начал зажигаться свет. Лика поняла: в команде Арагорна всё-таки нашелся школьник, знавший «Сильмариллион» наизусть.

Глава 3. Отражения.

Зелёный домик плыл, не двигаясь, корабликом по реке, стекавшей в озеро струями расплавленного сахара. Вода была густой, как карамель. Тягучей, липкой, притягательно сладкой. "Это из-за жары, – подумала Лика, – вода загустела на солнце". Горячий пар висел над водой, окутывал Лику, не давал глубоко вдохнуть, яркий свет слепил глаза.

Лика проснулась от истеричного писка Ксениного будильника, свой телефон Лика забыла поставить на зарядку, да в нем и не было смысла: сеть в Чудиново упорно не ловила. Ксеня вскочила с кровати раньше, чем Лика успела понять, где находится. Солнце светило на Ликино одеяло, влажное от пота. Ноздри разъедал запах трав, видимо, несло от шали, которую Лика вечером бросила на стул. В утренних лучах плавали тучи пыли: Ксеня встряхнула тонкое коричневое покрывальце и застелила им узкую постель перед тем, как запереться в душевой. Лика искренне считала, что Ксеня просто боялась опоздать с зарядкой, пока не поняла истинную причину спешки – горячей воды в бойлере хватало только на одного человека. Лике же пришлось мыть голову в ледяной воде, хотя она и не была фанаткой такого рода закаливаний.

Ксенин спортивный костюм оказался тесноват, но выбирать не приходилось. В коридоре было тихо, ученики ещё спали, не зная, что с минуты на минуту их покой нарушит громкий Ксенин голос. Колесников выглянул из комнаты, едва заслышав раскатистое "Подъё-о-м!" Он почти потерялся в толстом домашнем халате. Взъерошенный больше обычного, позевывающий, Колесников выглядел мило и по-домашнему. Ему не хватало только чашки со свежесваренным кофе в руках. Вместо утреннего капучино, Колесников держал волейбольный мяч.

– С вашего позволения, Ксения, я откажусь принимать участие в зарядке, – сказал он и захлопнул дверь. Лика позавидовала: Колесников мог позволить себе такую роскошь.

Ксеня бодро зашагала к лестнице на первый этаж, Лика уныло поплелась за ней, думая о том, как бы не вывихнуть челюсть при очередном зевке.

На улице еще пахло ночной прохладой, мокрой травой и, едва уловимо, свежей выпечкой. Ксеня повела носом, как собака, учуявшая вкусности. И принялась командовать. Запустила детей на корт, построила их в шеренгу.

– А с бородой была симпатичнее, – тихо сказал Никита, все еще обиженный из-за проигрыша, но Лика все равно услышала.

– Тишина! – скомандовала Ксеня и начала разминку. От Лики требовалось две вещи – повторять движения Ксени и демонстрировать нечеловеческий энтузиазм. С повторениями все было неплохо, а вот энтузиазм подкачал. И не только у Лики. Очевидно, от внимания Ксени не укрылось, что молодежь ленится и засыпает. Она эффектным жестом подняла ногу к голове, показав вертикальный шпагат. Девчонки ахнули, парни раскрыли рты. Кто-то присвистнул. Это был Стрешнев, Лика не заметила, как он подошел. Стрешнев стоял позади школьников, сложив руки на груди, и наблюдал за ходом зарядки. Ксеня зарумянилась, изобразила ласточку. Эти движения Лика при всем желании не смогла бы повторить. Да и не нужно было: Ксеня достигла, чего хотела. Дети явно взбодрились. После игры в вышибалы Ксеня отпустила всех переодеваться к завтраку.

– Ксения Алексеевна, – спросила одна из девчонок, а Лика не сразу поняла, о ком речь. Надо же, “Алексеевна”, Ксеня умела завоевать авторитет.

– Да, – Ксеня благосклонно улыбнулась и выпрямила спину.

– А вы еще занимаетесь гимнастикой?

– Нет, я на пенсии, – Ксеня усмехнулась и добавила, – извини, мне нужно подойти к Виктору Николаевичу.

Колесников подозвал кураторов к себе, он только что повесил на доску объявлений в холле расписание дня.

– После завтрака нужно будет организованно отвести группы на площадь у въезда, сегодня по плану экскурсия по Ростовскому Кремлю, потом возвращаемся, обедаем и катаемся по озеру. Рыбаки обещали пригнать катер. Вечером игра-знакомство. Все изучили списки своих детей?

Лика вспомнила, что оставила свой лист в джинсах и даже не прочла его.

– Виктор Николаевич, можно я поеду на своей нексии?

– Ксюха, а ты уверена, что снова не потеряешься в полях? – спросил Стрешнев. Ксеня резко глянула на него, но промолчала. Лику тоже беспокоил этот вопрос, правда, принимать сторону Стрешнева она не собиралась:

– Зато в полях не будет тебя, чем плохо?

Едва начавшийся спор прервал Колесников:

– Разве я могу препятствовать вашему желанию путешествовать на своей машине? – улыбнулся он, – Только прошу вас ради моего спокойствия на обратном пути езжайте строго за автобусом. Как вы уже могли убедиться, дороги здесь довольно специфические.