Лицо со шрамом

– Как твой кишечный грипп, Бесс?

Дрейк явно издевался, не скрывая ехидство в голосе.

– Так же, как и твои важные дела в другом городе.

– Я не соврал – ты мое важное дело.

Уилл сказал это с такой дурацкой искренностью, отчего Чезаре за моей спиной издал вздох, громче, чем следовало.

– Такое важное, что меня чуть не пристрелили пару раз.

Мы резко остановились. Маршал встал у машины – старого Кадиллака с внушительным багажником. Он открыл крышку, и я ахнула, прикрывая рот ладонью. Внутри, в неестественных позах лежали два тела. Будто кто-то пытался сыграть в тетрис и проиграл. Запах крови ударил в нос.

– Убирал препятствия, – деловито кивнул Дрейк. – Они сопротивлялись.

Только сейчас, когда радость от встречи рассеялась, я заметила следы крови на его белой рубашке. Меня затошнило. Да, наша троица была что надо, можно открывать счет потерь Драггана. Мы – три кровожадных мушкетера против ирландского мафиозного Ришелье.

– Хватит болтать, – Чезаре вынырнул из-за меня, захлопывая багажник. – Избавимся от них по пути, заедем к дяде Антонио.

– Нет уж. Никуда я с вами не поеду.

Я сцепила руки на груди, надувшись как капризный ребенок.

– Хорошо, можем подождать здесь до утра, или до того момента, как новая партия драггановских головорезов попытается вернуть тебя домой, – предложил Чезаре, прижимая меня к машине, через пиджак холод железа обжигал тело. Его рука собственнически легла на мою спину. Я растерянно посмотрела на Дрейка, но тот сделал вид, что самоустранился. – Или я могу закинуть тебя на плечо и засунуть в эту проклятую машину. Выбирай.

– Иди к черту!

Дрейк хихикнул, тут же стараясь скрыть улыбку.

– И ты тоже, Дрейк – катись к черту! – добавила я, кровь прилила к щекам.

– Вы ругаетесь будто женаты лет двадцать, – прокомментировал маршал.

– Заткнись, Дрейк! – прозвучало одновременно от меня и Чезаре, мы синхронно повернули головы в его сторону.

– Сказал же, – пожал плечами Уилл, – короче, я поведу.

Он сел за руль, заводя машину.

– Еще слово, – предупредил Чезаре, заметив, как я открыла рот, – и поедешь в багажнике.

Я показала ему средний палец – жест победителя, не желающего признавать поражение. Каждая секунда стоила слишком много. Села рядом с Дрейком, Борджиа устроился на заднем сиденье, потом добавил:

– Отлично, вспомни об этом пальце, когда будешь одна в своей комнате и обязательно подумай обо мне.

Машина вырулила с паркинга в объятия ночного Чикаго. На резком повороте тела в багажнике с глухим стуком переместились. Район, в который свернул Дрейк был не из тех, что красуются на туристических открытках, скорее в полицейских отчетах: сонные двухэтажки с решетками на окнах тянулись вдоль улиц, кое-где мерцали подъездные фонари. Отвратительное чувство тревоги расцветало во мне, тело напряглось. Я беспокойно крутила головой, высматривая проулки, ожидая увидеть погоню, как в книгах и фильмах про мафию, где Линкольны с затемненными окнами преследуют тебя через весь город, но ничего не происходило. Редкие одинокие фары проносились навстречу, вдалеке выли сирены.

– Бесс, выдохни. Ты сверлишь стекло взглядом, – Дрейк убрал руку с рычага переключения скоростей, накрывая мою ладонь, вцепившуюся в край сиденья. Его касание было успокаивающим. – Скоро в районе будет куча копов, никто не бросится за нами. После того, как Чезаре устроил хаос на улицах, группировки сталкиваются с давлением общества. Чикаго бунтует, жители хотят спокойствия.

Ком в горле с трудом протолкнулся вниз, оставляя в горле ощущение царапающей боли.

– Вам придется очень многое объяснить, – сквозь зубы выдавила я, – все это – куча лжи и дерьма, в которую вы меня втянули.

– Не все, – Уилл на секунду перевел взгляд на меня. – То, что ты мой друг – правда.

Чезаре неожиданно громко зевнул. Я обернулась. В полумраке я видела, как напряжены мышцы его шеи, будто он сдерживал себя от чего-то. Оставалось гадать что же так взбесило Борджиа: признание Дрейка или мое резкое заявление. Машина мощно дернулась вперед, выезжая на более широкую, но такую же пустынную улицу – сонную артерию города. Мутное недоверие к Дрейку и Чезаре, напоминало воды, которые утягивали меня с головой, и я уже не видела берега и на знала как выбраться из тупика.

Дверь хлопнула отчего я проснулась вздрагивая. Где-то на краю сознания еще маячили обрывки сна – картинки из детства, теплые, беззаботные и совершенно несовместимые с моей жизнью в последнее время. Сон не хотел отступать, но я с силой провела ладонями по лицу, заставляя себя вернуться в неприглядную реальность. Большую потрескавшуюся парковку скупо освещал единственный уличный фонарь, вокруг кружили частички пыли, поднимаемые ветром. Ряды одноэтажных промышленных боксов тянулись вдоль дороги. Асфальт был старым, с путиной глубоких трещин, из которых пробивалась чахлая прошлогодняя трава. Выбраться из машины удалось не сразу – усталость брала свое, ноги превратились в ватные столбы. Дрейк и Чезаре открыли багажник, с легкостью водружая на себя тела. Машина приподнялась, скрипнув амортизаторами.

Странное чувство узнавания укололо мозг. Я точно помнила это место: детьми мы часто гуляли здесь, задолго до того, как район окончательно захирел. Выцветшая облупленная вывеска «Автомастерская и мойка Карло» написанная старомодным кудрявым шрифтом все еще висела над одним из боксов, которые раньше казались мне спящими гигантами. Будучи ребенком, я часто представляла, что эти воздушные завитки часть сахарного облака. Раньше здесь стояла лавка, на которой мы мечтали с Чезаре о всяких детских глупостях, поедая сэндвичи из свежего хлеба. Тепло всколыхнулось в груди, это был так давно.

Ворота были подняты, изнутри тускло пробивался желтоватый свет, застревая в длинных резиновых лентах, закрывавших въезд.

– Занесем внутрь, машину загоним. – Отчеканил Чезаре, ничуть не напрягаясь с трупом на плече.

Дрейк молча, сосредоточено кивнул. Они двигались почти синхронно, обладая пугающей слаженностью в действиях, будто для них это было не впервой. Я плелась за ними, прозябая от вездесущего ветра с грустью понимая, что пиджак Чезаре стал неуютным и больше не грел. Их спины скрылись в зеве бокса, но что-то подсказывало мне – не стоит идти за ними. Я и так увидела за этот вечер больше, чем любой другой человек за всю жизнь: хватит не только на программу защиты свидетелей, но и на пожизненный срок заодно. Изнутри доносились незнакомые приглушенные мужские голоса с итальянским акцентом. Пару минут спустя из бокса показался Уилл, в его руках был белый стаканчик.

Видя как я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу, он протянул мне стакан, в котором оказался горячий кофе. Я с благодарностью приняла напиток, радуясь обжигающему теплу в ладонях. Уилл сжал мое плечо, подбадривая меня.

– Этого недостаточно, чтобы я тебе простила. – Горячий глоток обжег рот, но я так обрадовалась простой заботе, что просто не могла сердиться в этот момент. – Какого черта мы забыли в этой глуши среди ночи?

– Мойка – хороший способ заметать следы, – с нотой беспечности сказал он, – нам не помешает перестраховаться, я не всесильный, а у этих парней… хм, – Уилл сделал паузу, – больше возможностей.

– Перестраховаться? – поморщилась я, еще больше съеживаясь от холода. – Кто вы такие, черт вас бы побрал?

– Если скажу, мне придется тебя убить. – Он все шутил, глядя мне в глаза.

– Встань в очередь, – огрызнулась я.

Маршал расхохотался так сильно, что даже рычание Кадиллака не заглушил его смех, когда тот завелся. Уилл отогнал ее в соседний темный бокс и почти сразу же ко мне бесшумно подкатил серый, потрепанный минивэн, который не бросался в глаза. Из него выпрыгнул Чезаре. Его лицо в свете одинокого фонаря казалось осунувшимся и измученным.

– Я помню это место. – Тихо сказала я больше себе, чем ему. Горечь от кофе стала неприятной, а может это реакция на то, как все изменилось за годы. – Мойка дяди Карло. Помнишь те очереди, которые тянулись змейкой с улицы?

Чезаре молча кивнул.

– Мойка дяди всегда популярна: они отмывают все – от крови до денег. Лучшее прикрытие семейного бизнеса.

Я слышала о таких местах, кажется, дядя Антонио был чистильщиком для мафии. Борджиа открыл для меня дверцу фургона, жестком приглашая забраться внутрь. Стаканчик с кофе он забрал, швырнув его в урну.

Взгляд бегло осмотрел салон. Чисто. Слишком чисто для такой развалюхи: пахло хлоркой и дешевым освежителем воздуха.

– И что же здесь отмывали в последний раз? – брезгливо уточнила я.

Чезаре лишь пожал плечами и этот жест стоил ему явных усилий. Он тяжело забрался следом, тяжело опускаясь на сиденье рядом. Прижал раненую руку к себе, кровь на рубашке давно запеклась коричневой коркой, выглядело все неважно: Чезаре ослаб, казалось он вот-вот рухнет без сознания. Кожа стала мертвенно-бледной, губы потрескались.

– Это обязательно? – прошипела я, отодвигаясь к окну. Меньше всего мне хотелось, чтобы он отключился прямо на мне. Моя физическая форма после триатлона на выживание тоже оставляла желать лучшего.

Борджиа с трудом выдавил из себя слабую улыбку. Его колено почти касалось моего и от этого по коже побежали мурашки. У чертового тела было свое мнение!

– Мне так спокойнее, – голос Чезаре хриплым шепотом заполз в уши, – терпеть не могу, когда Дрейк распускает свои руки, там где не следует.

В памяти еще свежо: касание Дрейка, когда он придержал меня за плечо. И более ранее – теплое прикосновение ладони Уилла к моей руке. Неужели Чезаре ревнует? Я уже не знала, что думать, все что касалось абсурдным, в горле встал ком. И все о чем я могла мечтать крылось в простом желании: Чезаре должен разобраться в себе.

Дрейк вернулся уже привычно занимая место водителя, поворачивая ключ. Фургон мягко завелся, под ногами приятно завибрировало от работы двигателя. Я закрыла глаза.

– Какой план, Чез? – донесся голос Уилла.

– Сбросить карты и закончить игру, – загадочно ответил Борджиа.

Глава 22: Уроки химии

Чезаре вырубился, едва мы отъехали от парковки. Его голова тяжело упала мне на плечо, и от этого веса заныла каждая кость, но я не пошевелилась – не хотела будить. Казалось, это первый настоящий сон Борджиа за долгие дни, а может и недели. Я уже начинала сомневаться, а человек ли он вообще, или какой-то мстительный робокоп.

В зеркале заднего вида Уилл то и дело ловил мой взгляд: он был напряжен и внимателен. За окном быстрыми мазками тянулась дорога – дорожные знаки, огни заправок. Дрейк летел, выжимая из фургона невозможное. Двигатель исправно рычал, нас потряхивало на кочках и от каждого толчка Чезаре вздрагивал и тихо постанывал.

В моих мыслях гремел шторм. Как из строптивой Бесс Мердок я превратилась в ту, кого втянули в опасную игру без особого сопротивления? Но стоило поймать вопрошающий взгляд Уилла и почувствовать на шее тихое дыхание Чезаре, как все вдруг становилось на свои места.

Я доверяла им безоговорочно и даже самое ценное, что у меня было – свою жизнь.

Борджиа что-то пробормотал во сне и снова стих.

– Уилл… куда мы едем? – спросила я, сонно потирая глаза. Сил сопротивляться дремоте почти не осталось.

– Домой, – тихо ответил он.

– Домой? – зачем-то переспросила в ответ, – но нас будут искать.

– Будут. Но когда найдут – нас уже не будет в городке. Я кое-что сделал, по документам ты уже в другом штате.

Я закусила губу, раздумывая над словами Уилла.

– Зачем так рисковать?

– Иногда риск – единственный способ закончить начатое, – буркнул Дрейк, не отрывая взгляда от трассы.

Мне стало не по себе. И все же понимала: это, возможно мой единственный шанс попрощаться с Кэтрин. Забрать хоть что-то из моей настоящей жизни – фотографии, жемчуг бабушки, «Кольт» прежде чем… что? Дух захватило от осознания – скоро все закончится. Осталось лишь узнать, кто останется в победителях, а кто пойдет пойдет ко дну.

– Что вы задумали, Дрейк?

– Закончить дело.

– И это подразумевает?..

– Смерть Драггана.

Я медленно кивнула и почти физически услышала щелчок в голове – последний паззл встал на место.

– Уилл, твою подопечную убил… – но договорить не хватило духа. Я и так знала ответ.

Пришлось отгородиться чтобы услышать себя, но ни страха, не сожаления – ничего. Не каждый день тебе сообщают, что кто-то собирается прикончить твоего отца. Но новость не задела и не всколыхнула пустоту, которая осела во мне уже давно.

Дрейк пристально посмотрел на мое отражение в зеркале и сильнее сжал губы. Его рука потянулась к катушке громкости. Из дребезжащего динамика полилась группа Cigarettes After Sex: солистка монотонно пела «Apocalypse». Строчка «Ты всю жизнь была заперта здесь и просто не можешь сказать "пока"» отпечаталась в сознании, будто эта песня была написана специально для меня.

Я проснулась от плавного торможения и легкой духоты, будто прижималась к горячему обогревателю, не желая выбираться из сонного забытья. Глаза не сразу разлепились, потому что надо мной царил полумрак, что-то приятно давило на плечи. Борджиа обнимал меня одной рукой, пока другая лениво перебила мои волосы, едва касаясь их кончиками пальцев. Теплые губы скользнули к моему виску и я улыбнулась в полудреме.

Мы сплелись так тесно, что казались дышали одними легкими на двоих. От Чезаре исходил уже привычный запах крови и пороха, его пота и пыли. Моя нога по-хозяйски лежала у него на коленях, пальцы левой руки сжимали плотную ткань его брюк, будто боялись отпустить. Я все еще улыбалась – невольно, сонно, счастливо – и прижималась все крепче, пока вдруг не осознала: это не сон.

– Какого черта, – зашипела я, с трудом разлепляя веки.

– Ну вот, ты опять это сделала, – прошептал Чезаре куда-то в мою щеку, голосом низким, чуть хриплым.

– Что сделала?

– Заползла на меня.

Он не спешил отстраняться, наблюдая за мной, но потом прочистил горло и осторожно, почти извиняющимся жестом убрал мою ногу. Прикосновение его ладони к оголенной коже заставило меня улыбнуться.

– Осторожнее, Мердок, – шепнул Чезаре чуть громче, пытаясь вернуть себе маску невозмутимого киборга, но уголок его рта все-таки дрогнул, – а то я решу, что тебе это нравится.

В салон проникал мягкий рассветный свет. Машина стояла на обочине, из магнитолы все еще доносились меланхоличные переливы гитары. Я откинула с лица растрепавшиеся волосы, с удивлением отмечая знакомый пейзаж за окном.

– Господи! – раздалось откуда-то спереди. Я подпрыгнула – о Дрейке я напрочь забыла. – А я-то думал, чего это у нас заднее стекло запотело. Теперь понял. Это просто химическая реакция! Только, прошу, не продолжайте при свидетелях.

Я отпрянула от Чезаре с такой силой, что ударилась головой о боковое стекло, даже в ушах зазвенело, по щекам расползался стыдливый румянец. Борджиа напротив не дрогнул лицом. Он лишь с преувеличенным спокойствием отряхнул рукав, где еще совсем недавно дремала я.

– Дрейк, – голос звучал стальными нотками, – если ты сейчас же не отвернешься, я поверну тебе шею настолько, что ты будешь смотреть исключительно назад. – Пауза. – И тогда станешь свидетелем того, как я засовываю твой галстук тебе в…

– Спокойно, старина, – Уилл развел руки в сторону в изящном примирительном жесте, – у нас есть проблема серьезнее.

Я поймала его взгляд в зеркале и Дрейк подмигнул, а затем кивнул головой в сторону улицы. Ох, черт.

Выбравшись из фургона, я ощутила боль во всем теле. Позвоночник захрустел из-за того что я резко выпрямилась. Весеннее солнце било по глазам ослепляя яркими лучами, но даже оно не затмило цветастое пятно ковыляющее к нам. Чезаре выбрался следом, прижав рукой раненное плечо, Дрейк, памятуя о свежей угрозе, встал с другой стороны и озабоченно поправил галстук, пресекая его возможное использование не по назначению.

Мы выглядели настолько потрепанно, словно нас не только переживала и выплюнула гигантская мясорубка, но еще и пнула для верности пару раз. Запекшаяся рана на виске Чезаре могла служить наглядным пособием для студентов медфака, мои разбитые коленки и рваное платье вызывали уйму вопросов. И только Уилл, черт его дери, Дрейк был хорош собой будто только что сошел с разворота обложки.

Мы выстроились в линию, ожидая трепки, а оно несомненно состоится, ведь вездесущим цветастым пятном оказалась Кэтрин – как всегда элегантная и утонченная. Она остановилась чуть поодаль от нас, дабы не испачкать туфли. Ее седые волосы были уложены в низкий пучок, а в зубах… какого черта?!

– Это что сигара? – возмутилась я, всматриваясь в нечто, торчащее между ее изящно поджатыми губами.

– Ох, – выдала она, поправляя и без того безупречную укладку, глядя сквозь меня, – а вот и Роберт Редфорд!

Кэтрин расплылась в улыбке, не выпуская сигару из губ.

– И его прекрасные руки, – пробубнил Чезаре себе под нос, но услышали все. Даже на соседней улице.

Дрейк фыркнул, прислонившись к фургону. Стоило признать – руки у него были красивыми и сейчас он спрятал их в карманы брюк, состряпав самодовольную мину. Борджиа странным образом покраснел.

– Кэтрин, курение убивает, – учительским тоном заявила я.

– Дорогая, мне столько лет, что никакое курение меня уже не убьет, – парировала она, выпустив аккуратное колечко дыма. – Раз уж другим не удалось. – Ее взгляд окинул нашу потрепанную троицу. – Кстати, насчет убийств… ну и знатно же вас отделали!

– Вы еще не видели тех, кого отделали мы. – Весело вставил Дрейк.

– Клоун, – Борджиа кашлянул так, что кажется выплюнул кусочек легкого.

– И все же, я осуждаю. – Уперлась я.

– Не стоит осуждать кого-то за курение, если сама забыла надеть юбку. – Кэтрин ткнула сигарой в костлявой руке в сторону моих голых ног и жалких остатков платья. – Хотя, надо признать, ножки ничего. Помнится, у моей кузины были такие же, пока она не открыла для себя джин и… – завидев три пары выжидающих глаз, она резко замолкла. – Впрочем, это другая очень поучительная история. Кстати, о джине! Кажется, вам он сейчас не помешает. За мной три побитых мушкетера! Постарайтесь не запачкать мой ковер.

Гостиная Кэтрин была по-прежнему уютной и даже излишний анахронизм в виде бархатных штор, антикварной мебели и ружей на стенах не портил это теплое чувство. В воздухе клубилась пыль подсвечиваемая солнцем из окна – я вздохнула полной грудью, наконец-то почувствовав себя в безопасности.

Мы вчетвером застыли на короткое мгновение, пока Кэтрин не вцепилась в Дрейка, уводя его в сторону пузатого кресла, залепетав очередную памятную байку. Уже зная, где находится аптечка я по-хозяйски прошлась к комоду, доставая содержимое. Внутри лежали таблетки от давления, пару бинтов и йод, который, кажется открывали в прошлом веке. Чезаре устроился на низком диване, вцепившись в обивку пальцами.

– Нужно обработать рану, – я открыла йод и сморщилась от застарелого запаха.

– Только не этим йодом, – скривился он. – Не хочу пахнуть, как мокрая псина.

– Запах гангрены тебя устроит больше?

– Просто возьми виски с той полки, – процедил Борджиа.

– Отлично, – я потянулась за бутылкой, – только давай так: ты – внутрь, а я – снаружи. Проверим, что поможет быстрее.

Чезаре перехватил бутылку, сделав большой глоток – лицо исказила гримаса. Он сжал горлышко, плеснув немного на тряпку. Я осторожно приложила ее к виску, но слишком резко – он вздрогнул от боли, и я непроизвольно выдохнула, чувствуя, как его боль отзывается во мне.

– Тише, – хрипло произнес он.

Его пальцы сомкнулись на моем запястье, и прежде чем я успела что-то понять, равновесие ушло – я оказалась у него на коленях. Наши взгляды встретились – слишком близко, чтобы сохранять хоть каплю невозмутимости. Мы задержали дыхание, упрямо смотря друг на друга. Виски на его губах пахло терпко, горько и почему-то невыносимо притягательно. Пальцы задрожали – или это была я? Вся целиком. С другой стороны комнаты доносился вкрадчивый голос Кэтрин, но я не могла разобрать и слова будто нас разделяла стеклянная стена.

– Ты вся дрожишь, Мердок, – тихо прошептал Чезаре, так что услышала только я. Его дыхание обжигало. Я моргнула, раскрыла рот, пропуская удар в сердце. Оно тарабанило как сумасшедшее.

– Это от раздражения, – соврала я, с усилием пытаясь высвободить руку из его хватки. – Ты меня бесишь. Эта твоя дурацкая война, сговор с Дрейком… и эта ужасная люстра тоже бесит.

Уголок его губ дрогнул, кадык плавно скользнул под кожей.

– Люстра и правда ужасная, – согласился Чезаре. – Но ты дрожишь не из-за нее.

Я пыталась сконцентрировать все свое внимание на ране, на темной крови запекшейся у него на виске, но взгляд снова и снова возвращался к его губам, которые были соблазнительно мягкими. Воспоминания о ночи в отеле пронзили все тело томным желанием. Чезаре смотрел на меня снизу вверх, и в глазах обычно холодных плясали искры – от виски, от боли, от чего-то еще, что заставляло мое дыхание сбиваться.

Его свободная рука медленно обвила меня за талию, немного прижимая к себе. Я уперлась ладонью в грудь Чезаре. Большой палец провел по коже бедра так нежно, что по спине побежали мурашки. Это было невыносимо!

– Перестань, – как-то неуверенно пролепетала я, возвращаясь к ране. – Виски сделало свое дело.

– Угу, – согласился он.

– Кажется, я почти закончила.

– Да, – Чезаре не убирал руку с моей талии, – почти.

Эта выходка стала каплей переполнившей чашу терпения. Тепло его тела, дрожь, которую я не могла контролировать, и эта невыносимая близость – все это накатило с такой силой, что стало трудно дышать.

– Закончила! – вырвалось у меня, и я буквально отпрыгнула от него, как ошпаренная. Локоть задел высокую лампу на столике, и та с грохотом покатилась на пол. Три пары глаз уставились на меня, но в голове зудело лишь одно: нужно убежать. Сейчас же!

– Мне нужно домой, – прозвучало каким-то чужим, подавленным голосом.

Я закусила губу до боли, стараясь загнать обратно подступающие слезы. Я так устала от вечных метаний Чезаре, от его опасной игры, в которую он играл с моими чувствами, все это причиняло мне физическую боль, от которой легкие пробивал болезненный спазм. Не слушая никаких слов, слившихся в какофонию голосов, развернулась на пятках и почти побежала в сторону выхода, кутаясь в пиджак Борджиа. За спиной послышались шаги – тяжелые, быстрые.

– Бесс, стой! – это был Чезаре, его голос был взволнованным.

Я уже была на подъездной дорожке Кэтрин, когда его рука схватила меня за локоть, я дернула, пытаясь вырваться.

– Отстань от меня!

В этот момент подоспел Уилл Дрейк. Он встал между нами, его обычно насмешливое лицо было серьезнее некуда. Маршалл пихнул Чезаре рукой в грудь, пытаясь оттолкнуть его от меня.

– Легче, Гамлет! Иначе сам Шекспир позавидует твоей трагедии, – Уилл оттеснил рукой Борджиа. – Дай ей передохнуть.

– Это не твое дело, Дрейк! – рявкнул Чезаре, его рука снова схватила меня за запястье, пальцы впились в кожу почти до боли.

Ноздри Уилла раздулись, глаза угрожающе сузились.

– Теперь мое, – стальной голос Уилла был убедительным. – Ты ведешь себя как последний урод, Чез. Она не твоя вещь, которую можно хватать, когда захочется, и отталкивать, когда надоест!

Дальше все вышло из-под контроля. Борджиа с силой оттолкнул Дрейка, тот, не устоял, потерял равновесие и отлетел назад. Уиллу тут же рванул с места, и его кулак со всей силы прошелся по челюсти Чезаре, но он даже не пошатнулся, лишь провел рукой по подбородку, смахивая выступившую на губе каплю крови, – а потом ответил таким же точным ударом в живот Дрейка.

Я застыла на месте, наблюдая, как двое взрослых мужчин сцепились в пыли, молча нанося друг другу удары – лишь бы дотянуться и лупануть как следует.

На пороге дома появилась Кэтрин. Она застала удручающее побоище – разрядку для всего накопленного дерьма, обиды и, как ни странно, проявление какой-то извращенной формы братства этих двоих.

– Любовь зла, – пробубнила Кэтрин, но не договорила.

– Хватит! – устало прокричала я, в голосе прозвучала усталость, – я ухожу!

Смех, резкий, надломленный на грани истерики, вырвался из груди вместе со слезами. В ушах звенели глухие удары, обрывки ругательств и возни. Меня никто не остановил. Я почти не слышала их, как-то оказавшись у своей двери.

Я ввалилась внутрь, захлопнула за собой дверь с таким грохотом, что картина в небольшой рамке свалилась со стены. Отголоски с улицы стихли. Тело расслабилось и отпустило накопленное – я разрыдалась, громко, не сдерживаясь, как будто все, что долго жгло меня изнутри, наконец-то выбралось наружу. Первым под руку попался косяк, я ударила по нему кулаком и тут же пожалела об этом. Не в силах справиться с ураганом ярости и боли, я смахивала со своего пути все что видела на пути в гостиной. Этот чертов идиот Борджиа, эти его руки, взгляды и касания, вся эта пляска на углях на грани ненависти и желания сводила меня с ума!