НИИ особого назначения

– Ваша рыбка! – зазвенел над ухом колокольчиком голос официантки. – Вам понравилось?

– Очень вкусно, – я хотел, было, откинуться на спинку, но вовремя вспомнил, что у местных чурбаков никаких спинок было не предусмотрено. Довольная официантка снова упорхнула.

А разговор вокруг меня, тем временем сменился на обсуждение всяких охотничьих угодий, предместий, урочищ, распадков и прочих приметных мест. Стало понятно, что эти ценители штормовок и кирзачей знают окрестности Петрозаводска даже лучше, чем свои пять пальцев. Если в пальцах они спьяну могут начать путаться, то все озера и речки они перечислят даже не приходя в сознание.

Я полез за телефоном и снова посмотрел на присланную Славкой геометку. Набрал. Вне зоны действия сети.

Тьфу ты, засада какая. Там дорога-то хоть есть вообще, или он наугад в берег ткнул?

– Мужики, а скажите, вот в это место как можно проехать? – спросил я, снова привлекая к себе внимание.

Трое бородатых завсегдатаев поднялись из-за соседнего стола и сгрудились над моим. Один ткнул в телефон двумя пальцами, увеличивая изображение.

– Ну так это смотря на чем… Какая у тебя машина?

– Шеви-нива, – сказал я.

– О, эта пройдет!

– Ну как сказать! Там в прошлом годе Иваныч буханку в болоте утопил.

– Да Иваныч бы и шишигу утопил, если бы была…

– Погодите, так там же Тойво на позатой неделе был, говорит там кольев в дорогу навтыкали…

– Да он не там был, он возле Тулгубы был, а это аж севернее Янишпольского, глаза-то разуй!

– А, точно!

– Ехать-то долго? – спросил я.

– Да не, ну может часа два максимум. Навигатор-то что говорит? – мужик уверенно ткнул пальцем в мой телефон, по карте пробежала ниточка маршрута. – Ну вот, как он показывает, так и едь. Только вот тут в конце не так. Он старую дорогу показывает, а ее разрыли давно. Там надо после кладбища сразу свернуть, хитрый там такой свороток, над ним еще кеды старые болтаются. Ну и дальше ехай, как дорога ведет, там развилок и поворотов нет.

– Понял, спасибо! – я кивнул.

– Только это… – мужик задумчиво поскреб бороду. – Где-то тут у меня… Ты один туда собрался ехать?

– В точке с приятелями встречаюсь, а что? – я сделал над собой усилие, чтобы не поморщится. Ну да, мистическая сила утащила туристов в другое измерение, на позатой неделе там видели припаркованную летающую тарелку, а из Онеги то и дело высовывает башку местный аналог лохнесского чудовища.

– На вот, надень вот это, – он кинул передо мной шнурок в налипших табачных ошметках. Я даже не сразу заметил мелкую подвеску в форме капли.

– Ой, да бросьте вы эту вашу мистику! – отмахнулся я. – Я по вашим краям не первый год уже катаюсь.

– Ты катаешься, а мы местные, – строго сказал мужик. – Ежели не веришь в это все, то не все ли тебе равно, возьмешь ты ее или нет? А мне на душе спокойнее будет.

– И то верно, – я вздохнул, взял шнурок и сунул в карман. – Спасибо еще раз. Ну и за беспокойство тоже спасибо.

Доел рыбу, запил все еще одной кружкой брусничного чая, расплатился и вышел на улицу. Распогодилось. На небе светились звезды, над домами неспешно всплывал обгрызенный с одного края диск луны. Время было где-то к полуночи.

Я постоял у машины, поглазел на небо, нашел Малую Медведицу, удовлетворенно хмыкнул. Когда-то это созвездие упорно мне не давалось. Вот ковш Большой Медведицы, вот отсюда надо провести прямую, чтобы упереться в полярную звезду, и… И дальше я смотрел в небо, видел фигу. Но как-то один раз случилось у меня свидание с особенно глупенькой, но очень хорошенькой кисой. Я стоял на балконе, слушал, как она что-то щебечет, и чтобы чем-то себя занять, снова начал рисовать эти мысленные линии, и вдруг – хоба! – из ниоткуда появился второй ковшик. Не знаю, почему я сейчас об этом вспомнил.

Я поежился. Набранное в «Куйве» тепло начало стремительно меня покидать. Так что я открыл машину и забрался за руль.

И что теперь? Искать хостел, а с утра катить на точку? Или может, хрен с ним, с хостелом? Мужик сказал, что недалеко, в общем. Спать я пока не хочу, еще на пару часов за рулем меня точно хватит. А там уже на месте с машине и посплю…

До самого поворота у кладбища все шло отлично. Пустая дорога, асфальт вполне даже пристойный, разметка свежая. Да и потом все было неплохо. Дорога была не то, чтобы огонь, но нормальная. Извилистая, петляла среди кустов и камней, даже красиво в каком-то смысле. Фары выхватывали из мрака причудливые коряги и валуны, на лобовое стекло то и дело падали жухлые осенние листочки… Лиса сквозанула в кусты…

Хорошо, что я не спешил. А то бы налетел на эти колья со всего маху!

Ударил по тормозам, вылез.

Вот ведь мудак-человек какой-то… В дорогу было вбито несколько заостренных кольев. Высотой примерно в ладонь. Под углом, как раз чтобы колеса машины на них насадились попрочнее. А дальше – поворот.

Я с трудом выдрал колья из земли и вернулся за руль. Посмотрел на карту. Ехать мне осталось чуть больше километра. И буквально через метров десять – крутой поворот. Я сунул руку в бардачок, достал тактический фонарик и снова вышел на улицу. Пройдусь, посмотрю. Лучше сразу все такие «ловушки» убрать, шиномонтажка ближайшая отсюда хрен знает где…

За поворотом – снова колья. Четыре штуки. Выдрал, пошел дальше, шаря по земле и окружающим кустам фонариком. Какой-то звук странный, будто колокол что ли в отдалении где-то бьет?

Или показалось?

Боммм… А потом такой тонкий писк, как будто на краю слышимости. Тишина, потом опять боммм…

Да и черт с ним. Я снова зашагал по дороге, выискивая долбаные колья.

Подумал, что сейчас за тот поворот заверну, проверю и пойду обратно к машине.

И тут взвыла та самая сирена.

Глава 3

– Как думаешь, универсалии могут существовать как сущности конкретных вещей, или они являются лишь порождением разума?

– Умаумаумаума.

– Пожалуй, я тоже так думаю.

Ведьмак III: Дикая охота

«Какой еще к хренам собачьим, особый отдел?» – думал я, глядя на луч фонарика в руках Романа, мечущийся то комьям вспаханной земли, то по жухлой траве, слегка поседевшей от инея. Она этого прапора на понт взяла, а он и повелся? И еще какая-то неправильность грызла мне мозг. Прямо долбилась в череп, как будто назойливая муха внутри головы.

А, точно. Кокарда. Красная звезда с серпом и молотом на фуражке у прапора. Какого года у него форма? Тут не настолько глухомань, чтобы за отцом фуражку донашивать. Хотя я слыхал, что в некоторых частях считается особым шиком таскать на себе атрибутику советской армии. Но всегда считал, что это так, слухи и болтовня на фоне нахлынувшей волны «раньшебылолучшизма». Может Семеныч как раз из таких? Из фанатов канувшей в небытие красной империи?

– Настя, ты посматривай там, – сказал Роман через плечо. – А то Семеныч по нашему следу мог Жучку пустить.

– Топайте, я проверю, – отозвалась Настя, и я машинально повернулся к ней и проводил взглядом, как валькирия бесшумно растворяется в темноте.

– Клим, а ты-то что встал? – Роман тряхнул меня за плечо. – Давай живее, уже недалеко.

– Так, а ну стопэ, – я отпихнул его руку. – Это какой-то розыгрыш что ли? Куда вы меня ведете, и где моя машина?

– Клим, я тебе клянусь, что все популярно объясню, – сказал Роман, направив луч фонарика снизу вверх на свое лицо. – Через примерно… Так, тихо!

Со стороны вышки раздался электрический треск, скрежет металла по металлу и негромкий хлопок. Потом далеко в стороне кто-то закричал.

– Идем-идем, пока им там не до нас! – Роман потянул меня за рукав. Я почувствовал, что начинаю закипать. И больше всего мне сейчас хотелось остановиться и заорать во всю глотку: «Да что за хренотня тут происходит?!» Ничего не понимаю. Эта парочка – какие-то диверсанты? Влезли на военный объект и устроили… а что устроили?

Тогда почему прапор прикинулся ветошью, когда Настю увидел?

«Капитан Коваль, особый отдел».

Я поддался настойчивым тормошениям Романа и поплелся за ним.

И подумал почему-то про самолет и стюардесс. Если турбулентность трясет, но стюардессы продолжают шнырять по салону и разносить напитки, то бояться нечего. Значит все штатно, никому ничего не угрожает, бери свой чай и жуй свой бутер. А напрягаться стоит только если стюардессы вдруг расселись по своим креслам и пристегнули ремни. Если взлетели уже давно, а до посадки еще далеко.

Роман и Настя были слишком спокойны, даже как-то легкомысленны. Скорее троллили этого Семеныча, а вовсе не всерьез чем-то угрожали. С такими лицами преступлений не совершают.

«Можно подумать, ты большой специалист по тому, с какими лицами совершают», – ехидно поддел я сам себя, пробираясь вслед за Романом через цеплючие кусты.

– Сюда, – Роман посторонился и посветил фонариком вперед и вниз. В этом месте под бетонным забором имелся неширокий лаз-подкоп, будто собака разрыла землю между двумя здоровенными валунами. – Давай за мной.

Роман плюхнулся на четвереньки и ловко прополз под забором. Я замер, моргая. Без фонарика стало непроглядно темно.

– Да все нормально, Клим, давай вылезай, – раздался за плечом голос Насти. Я чуть не подскочил на месте. Когда она успела опять нас нагнать? – У нас там машина.

Лаз был откровенно узковат. Я еле-еле протиснулся. Изгваздался весь, наверняка, как свинья.

– Что там? – спросил Роман у выскользнувшей из-под забора Насти.

– Сунула Жучке шмеля под хвост, пускай развлекаются, – валькирия снова забросила ружье на плечо. Они оба засмеялись, будто она сказала какую-то очень знакомую шутку.

– Клим, ты не кипятись, просто доверься нам, и все пучком будет, – Роман хлопнул меня по плечу.

– На брудершафт не пили вроде, – буркнул я.

– Что? – переспросила Настя.

– Проехали, – огрызнулся я. – Где там ваша обещанная машина? А то холодрыга такая…

Машина оказалась под стать парочке. Явно видавший всякое дерьмо УАЗик, правда с какими-то непривычными наворотами. Будто его отдали на прокачку пьяному автослесарю, двинутому на узорах из гнутой арматуры. И на крыше с правой стороны он еще зачем-то присобачил прямоугольный громкоговоритель. А на кенгурятник приварил звезду с серпом и молотом. Секта свидетелей СССР у них тут что ли?

Я забрался на заднее сидение, все три двери синхронно хлопнули. Мне пришлось повторить, потому что с первого раза моя дверь не закрылась.

– Да хреначь со всей дури, не развалится! – сказал Роман, поворачиваясь ко мне с переднего пассажирского места. – Это только кажется, что он такой хлипкий.

– Обещали новый к зиме, – сказала Настя.

– Только забыли уточнить, к какой, – хохотнул Роман.

Двигатель пофыркал, прочихался и зарычал. Не включая фар, Настя тронулась, цепляя лобовым стеклом ветки кустов.

– А фары включить религия не позволяет? – спросил я.

– Мне и так отлично все видно, фары только мешают, – сказала Настя. —

– Настя у нас феномен, – с гордостью заявил Роман, будто сам принимал участие в феноменальности Насти. – На новичков всегда впечатление производит.

– Служу советской науке! – отчеканила Настя.

В целом, людей можно поделить на два типа. Одни в случае любой непонятной ситуации начинают метаться и бежать, как всякие там травоядные антилопы, жители равнин. Другие замирают и вцепляются во все доступные опоры, как живущие в горах и на деревьях хищники. Ну, грубо, конечно. Какие-нибудь горные козлы совсем даже не хищники, но если бы они в любой непонятной ситуации начинали метаться, то падали бы они гораздо чаще. Хотя, с другой стороны, откуда я знаю статистику падений горных козлов?… Просто я себя всегда относил ко второму типу, и мне было куда приятнее представлять себя снежным барсом, а не горным козлом. Так что в своей псевдонатуралистичной теории деления людей на два типа я одних называл «травоядными», а других – «хищниками». И раз я начал об этом всем думать, значит градус непонятности этой ситуации для меня далеко зашкалил за понятие «норма».

– Куда сейчас? – спросила Настя, выруливая из лесного бездорожья на надсадно заскрипевшую под колесами гравийку.

– На КПП, – отозвался Роман.

– Так ночь же, закрыто там, – Настя чем-то зашуршала, будто разворачивала газетный сверток. В машине запахло колбасой. – Будешь бутерброд? Я что-то так жрать хочу, уже просто сил нет. Клим, ты не голодный?

Я открыл рот, чтобы отказаться, все-таки не так давно весьма сытно поужинал в ими же порекомендованном заведении. Часа два назад или около того?

– У нас же бочка все еще в багажнике? – задумчиво проговорил Роман.

– Ну да, ты же мне запретил ее выбрасывать, – ответила Настя. – Так будешь бутерброд, Клим?

– Отлично! – раздался звук, будто Роман хлопнул себя ладонью по коленке. Видно мне не было ни черта вообще. Темень, хоть глаз выколи. Потом он сказал уже невнятно, видимо, жевал. – Вот как мы сделаем…

– Посадим его в бочку, а на КПП скажем, что на полигон отходы везем? – сказала Настя. Тоже невнятно. Видимо, жевала.

– Отходы? – переспросил Роман. – Я думал сказать ракетное топливо…

– Вот ты деревня, Рома! – Настя засмеялась. – У нас твердотопливные ракеты уже давно, кто к ним топливо в пластмассовых бочках будет возить?

– А с чего ты взяла, что караульные это знают? – спросил Роман.

– Гордыня – твой грех! – с пафосом заявила Настя. – Если человек военный, то это вовсе не значит, что он тупой и необразованный.

– Ну Семеныч же в кадавра поверил, – хохотнул Роман.

– Ты всех-то по Семенычу не равняй, – беззлобно огрызнулась Настя. – Там на бочке, если что, знак биологической опасности. Даже тупой Семеныч бы понял, что никакое там не ракетное топливо.

– А что на самом деле было в бочке? – спросил я.

– Органические удобрения, – ответила Настя.

– А что, между прочим, неплохой проект – создать ракету, летающую на навозе, – задумчиво протянул Роман.

– Ну вот и отдай своим гаврикам команду, все равно зря штаны протирают второй месяц, – они оба опять рассмеялись.

– Спасибо, я недавно поужинал, – пробурчал я.

– Клим, тебе снова придется нам довериться, – Роман повернулся ко мне. Что-то щелкнуло, и салон машины осветился неярким светом круглой лампы-таблетки на потолке. – Понимаешь, Соловец – город закрытый, так что без документов тебя внутрь не запустят, а снаружи мы тебя легализовать не сможем.

В принципе, все слова по отдельности были понятными. Ну, кроме, может быть, Соловца. Никакого города Словец рядом с Петрозаводском отродясь не было, хоть открытого, хоть закрытого. Я не то, чтобы все тут вдоль и поперек изъездил, но в Карелии был далеко не впервые, прямо скажем.

– Так, стопэ! – я ухватился покрепче за спинки передних сидений. – Я ни черта не понял, что вы тут такое затеяли… КПП, Соловец, легализация… Но вообще-то у меня уже есть планы на ближайшее время. Меня ребята ждут в точке рандеву, так что спасибо, конечно, за чудесное избавление от Семеныча, но верните-ка меня к моей машине… Я же ее открытой посреди леса бросил.!

– Он еще не понял, – развел руками Роман.

– А что он должен был понять, когда ты ему ничего не объяснил? – Настя пожала плечами.

– Видишь ли, какое дело, Клим… – осторожно начал Роман и сунул пятерню в свою кучерявую шевелюру. – Боюсь, что ребята тебя не дождались. С машиной неудобно получилось, но ничего тут уже не поделаешь…

Я еще крепче вцепился в спинки, хотя машина стояла на месте, и мы никуда не ехали. В любой непонятной ситуации, сначала замри. Подожди, чтобы ситуация стало понятно, что надо делать – бить или бежать.

– Настя, сколько времени? – спросил вдруг Роман.

– Без двадцати четыре, – немедленно отозвалась девушка, ни с какими приборами измерения времени не сверяясь.

– Послушай, Клим, тут очень долгий получится разговор, а у нас страшно мало времени, – быстро проговорил Роман. – В четыре на КПП пересменка, нам кровь из носа нужно успеть до нее. Так что давай ты мне на слово поверишь, что никак мы тебя не можем вернуть туда, откуда взяли. Но я клянусь, что не случится ничего плохого. И потом, если я тебе хоть словом соврал, можешь съездить мне по шее. Только не сильно, чтобы я выжил, лады?

– Это означает «лезь в бочку из-под навоза»? – спросил я язвительно.

– Ну, технически, там раньше был не навоз, конечно, – протянул Роман. – Но да, все именно так и обстоит. Ну так что? Ты нам доверяешь? Я клянусь тебе, что мы никакие не преступники и не диверсанты. Мы обычные труженики советской науки. Просто если мы сейчас чуть-чуть не нарушим правила, то нас затянет такая бюрократическая тягомотина, что… Уф… Так, Клим, давай живенько. Это чистая бочка, мы ее с оттерли с хлоркой. Так что на знак биологической угрозы не обращай внимания.

Бочка была мне была слегка тесновата в плечах, сидеть пришлось, обнимая собственные колени, и на ухабах меня подбрасывало, и постоянно казалось, что клятая бочка завалится на бок. Пахло внутри как будто в общественном сортире, заведующий которым помешан на влажной уборке помещении – водой, хлоркой и какой-то органикой, о происхождении которой я старался не думать.

Мне показалось, что мы ехали значительно больше заявленных двадцати минут. Целую вечность, не меньше. Скрюченные плечи начали ныть, затылком я постоянно ударялся о плотно притертую крышку.

«Такая вот она, сказочная реальность, – думал я. – Если бы царицу из „Сказки о царе Салтане“ и правда сунули в бочку и сбросили в море, то она бы даже сама на берег выйти не смогла после такого путешествия. А если бы бочка была просторной, то…»

Тут машину особенно крепко тряхнуло.

Будь бочка чуть просторнее, я бы…

Машина остановилась, двигатель продолжал фырчать на холостых оборотах. Синхронно грохнули обе двери. У меня даже уши заложило.

Я постарался прислушаться к тому, что происходит снаружи. Но было ни хрена не слышно. Отдаленный грохот, будто кто-то молотит изо всех сил кулаками по железным воротам. Потом вроде разговор. Роман с кем-то пререкается, но слов не разобрать.

Потом протяжный скрип.

Похоже, он убедил, и ворота ему открыли.

Голоса приблизились. Все еще неразборчивые, хотя отдельные слова понятны.

– …эти ваши проволочки…

– …такой порядок…

– …разводите… только палки в колеса…

Раздался лязг, потом скрип. И голоса резко зазвучали отчетливее.

– Вот, видишь! – сказал Роман. – Все, как я и сказал.

– В бочке что? – спросил другой голос, незнакомый.

– Органические отходы, – отчеканил Роман. – На полигон везем, на утилизацию.

– Разрешение где? – сварливо проговорил некто. Судя по голосу, пожилой мужик.

– Вот же ты зануда-то! – выпалил Роман и чем-то зашуршал, будто полез шариться по карманам, полным конфетных фантиков. Потом прокричал громко. – Настя, а бумаги наши где?

– Так ты же сам их перекладывал, – откуда-то издалека раздался голос валькирии. – В бардачке посмотри.

– Открывай бочку! – скомандовал досматривающий.

– Ох, товарищ сержант, а может не надо? – медленно проговорил Роман.

– Ты мне голову-то не морочь яйцеголовый! – прикрикнул сержант. – Поступали сигналы, что кто-то контрабандой самогонку в институт возит. Давай, показывай, что там у тебя.

– Ну ладно, тебя за язык никто не тянул… – машина качнулась. Я замер, стараясь даже не дышать. Как себя вести, когда меня обнаружат, я понятия не имел. И никакой инструкции на этот счет Роман мне не оставил.

Что-то шкрябнуло по крышке, раздался негромкий хлопок, а потом зверски завоняло. И так гадостно, будто прямо в бочке что-то одномоментно сгнило и обгадилось.

– Фу, мерзость какая! – заорал сержант. – Что это за дрянь вообще?

– Я же предупреждал, что там органические отходы, – злорадно сказал Роман. – А самогонку твою наши химики могут делать в промышленных масштабах, даже не поднимаясь со стульев.

– Вот разрешение, – сказал Настя.

– Ох… Ну и дрянь, – машина снова качнулась. – Сейчас блевану… Да уберите от меня свои бумаги, будто я и так не знаю, что они у вас в порядке, у ботаников.

– Сам ты ботаник, сержант, – огрызнулся Роман. – Мог бы сразу пропустить, а не мурыжить нас тут.

– Правила такие, – сказал сержант. Потом снова раздался грохот, и машина затряслась. Роман захлопнул багажник. Голоса снова стали звучать глухо и неразборчиво.

Синхронно хлопнули дверцы. Бочку снова затрясло – машина тронулась.

Теперь Настя вела гораздо аккуратнее. Притормаживала перед поворотами, не форсировала ухабы в лоб. А может просто дорога стала получше.

И потянулась вторая половина вечности. Машина остановилась, когда я уже начал думать, что когда меня достанут из бочки, то придется ампутировать мне обе ноги, потому что чувствовать их я уже перестал.

– Клим, ты как там? – крышка бочки распахнулась. – Сам выберешься или тебе помочь?

– Что за дрянь это была? – спросил я, ворочаясь.

– Ампулу с тиоловой смесью раздавил, – хохотнул Роман. – На всех животных, у которых есть обоняние, дейсвтует безотказно. Завалялась случайно в кармане, вот и пригодилась.

– Ты бы хоть предупредил, – я ухватился руками за края бочки и попытался разогнуть колени.

– Откуда же я знал, что он проверять полезет, – Роман рассмеялся, будто он занимался чем-то ужасно веселым, а вовсе не провозил нелегала через КПП в бочке из-под удобрений. – Импровизация, получается. С ракетным топливом этот номер бы не прокатил. Ну что, как себя чувствуешь?

– Сносно, – сказал я, медленно поднимаясь в полный рост и оглядываясь.

Глава 4

Знак был дурной. Господин Голядкин чувствовал это и благоразумно приготовился с своей стороны ничего не заметить.

Ф.М. Достоевский “Двойник”.

Сознание возвращалось медленно и рваными фрагментами. Сначала я услышал голоса. Они пробивались будто бы через ватную стену. И доносились откуда-то справа. Наверное, этот бубнеж меня и разбудил. Вот из-за этого я и не люблю ночевать в хостелах. Я пробурчал что-то насчет придурков, которым вечно не спится, попытался повернуться на другой бок и натянуть на голову подушку. У меня это не получилось. Руки что-то держало.

Тут вернулся еще один фрагмент сознания. Я вспомнил вчерашнюю ночь, прапора Семеныча с матюгальником. Валькирию Настю и кучерявого Романа. Мне что, это все приснилось?

Уф, ну слава яйцам…

А то я чуть было не подумал, что кукушечкой двинулся.

Наверное я вчера в этом «Куйве» расслабился, поддался соблазну попробовать местные настойки, перебрал, устроился в хостеле по соседству, и…

Да что мне такое мешает на руке? Я дернулся сильнее. Определенно что-то держит запястья. И в сгибе локтя какое-то неудобство.

Стоп. А может не было никакого хостела? Может я поехал по навигатору, не вписался в поворот и… Я попытался открыть глаза.

Поморгал, восстанавливая резкость.

Да, точно. Похоже на больничную палату. Белый потолок, матовые лампы-шары, косые солнечные лучи пробиваются сквозь желтые листья за окном.

– Эй, Клим, ты как? – раздался прямо над ухом знакомый голос. В поле зрения вплыла шапка курчавых волос. – Максим, как он? Слишком долго что-то в себя приходит…

– Да в норме он, – сказал другой голос. Я повернул голову. Роман был в белом халате. А рядом с ним стоял высоченный антрацитово-черный парень. – Эй, Клим! Сколько пальцев показываю?

Может это игры подсознания такие? Кучерявый Роман приехал ко мне на скорой, а пока я валялся в отключке, мне привиделось целое приключение с его участием.

– А почему он молчит? – спросил Роман.

– Не боись, Роман, сейчас он все вспомнит, и ты еще пожалеешь, что у него голос прорезался, – чернокожий доктор громко захохотал, демонстрируя два ряда идеальных жемчужно-белых зубов.

– Что вспомнит? – прохрипел я. Откашлялся. Понял, что жутко хочу пить. И есть.

И тут вернулся еще один кусочек реальности. Как я выбрался из бочки в каком-то не то гараже, не то ангаре. И пока я крутил головой, что-то больно кольнуло меня в шею. Ноги сразу стали ватными и подломились. Настя успела меня подхватить, чтобы я не рухнул на серый бетонный пол. А Роман махал руками у меня перед лицом и что-то кричал. Слова плохо доходили до угасающего сознания, но кое-что разобрать успел. Что-то вроде: «Прости, Клим, это для твоего же блага!»

– Ты меня вырубил! – зарычал я и рванулся. Ремни больно врезались в запястья. – Эй, что за херня? Почему я привязан?!

– Тихо, тихо, Клим! – черный доктор склонился надо мной. – Подожди, я катетер уберу…

– О, я вижу, ты вспомнил! – неожиданно обрадовался Роман. – Вот и прекрасненько. Вот и отличненько.

– Подожди, Рома, дай мне минутку, – пророкотал над самым ухом голос доктора. – Клим, сейчас внимательно следите за этой штукой.

Он поднял перед моим лицом медицинский молоток. Отвел его вправо. Потом влево. Поднял повыше. Кивнул и сунул в карман.