Полуночная ведьма. Ткач Кошмаров

И была отброшена в стену мощнейшим магическим импульсом.

«Дежавю с толикой ностальгии».

Прикладывая ладонь к ноющему затылку, Морриган со стоном поднялась. И оказалась лицом к лицу со взбешенным Дэмьеном.

– Какого демона?!

– Ладно-ладно, я поняла. – Она примирительно вскинула руки. Довольно усмехнулась. – Царапать тебя нельзя. Запомню на будущее, хотя жаль, коне…

Горячая после душа рука схватила ее за шею. Не больно – лишь бы заставить замолчать. Дэмьен прижал Морриган к стене, буравя ее взглядом полыхающих алым глаз.

– Какого. Демона. Ты. Творишь?

– Ты сказал, что контролируешь свою ярость, и я решила удостовериться. – Ей даже удалось пожать плечами. – Должна сказать, у нас разное понимание контроля.

– И не только, – процедил Дэмьен, сбрасывая руку с ее шеи. – Пока не появилась ты, у меня действительно все было под контролем.

Морриган медленно провела пальцами по горлу, будто ощупывая невидимое ожерелье.

– Ну что ж, раз у тебя обнаружились явные проблемы с силой…

Дэмьен придвинулся еще ближе. Достаточно близко и совсем неромантично, чтобы ей, несмотря на недавние намерения, захотелось напомнить берсерку о личном пространстве.

– У меня нет проблем с силой, – отрезал он, чеканя каждое слово. – Неужели ты еще не поняла? Если у меня и есть проблемы, так это с тобой.

Морриган стиснула кулаки, радуясь, что острые ногти, которые впились в ее ладони, успели разодрать его кожу.

«Надеюсь, это было больно».

– Почему я так реагирую на тебя? Что это? Какие-то ведьминские штучки? – В глазах Дэмьена по-прежнему полыхало пламя, в голосе – ненависть.

– Катись к Балору.

Морриган попыталась оттолкнуть Дэмьена, но он даже не шелохнулся. Берсеркская ярость превращала его в кремень.

– Прочь с дороги, – прошипела она.

– Не ты ли сама заявилась ко мне в комнату? – усмехнулся Дэмьен, отстраняясь.

Огонь в его глазах превращался в тлеющие искры.

– Девушки склонны менять свое мнение.

Морриган прошла мимо, напоследок толкнув берсерка плечом. В конце концов, она предупреждала: не стоит вставать у нее на пути.

Искусственные луны засияли на небосводе Пропасти, отражая привычное течение времени в Верхнем городе. Один ее знакомый точно еще не спит. А душа Морриган жаждала мелочной, недостойной, но столь желанной сейчас мести.

Оказавшись в спальне, она сжала висящий на шее амулет зова. Усыпавшие медальон рубины впились в ладонь. На противоположной стене проявилось лицо молодого мужчины с темно-рыжими волосами и аккуратно подстриженной эспаньолкой.

День клонился к закату, а значит, Файоннбарра встал совсем недавно. Ноктурнисты предпочитали бодрствовать по ночам, ведь именно это время как нельзя лучше подходило для их ритуалов.

– Морриган? – Файоннбарра не скрывал изумления.

– Кажется, ты обещал пригласить меня на свидание, если я поймаю убийцу лордов.

Выражение лица колдуна ночи не изменилось, но Морриган заметила, как на слове «свидание» на мгновение вспыхнули его глаза. Хоть и не так, как глаза берсерка…

«Не смей думать о нем. Просто выкинь его из головы».

– До меня дошли слухи, что тебе это удалось. Поздравляю.

Морриган ослепительно улыбнулась.

– Спасибо.

– Если честно, я долго собирался с духом, – признался Файоннбарра. – А когда наконец собрался… Я пытался дозваться до тебя, но ты не отвечала.

– Ох, в последнее время здесь сплошная суматоха… – Морриган добавила в улыбку толику вины, надеясь, что получилось вполне искренне.

Соблазнять, флиртовать и кружить голову она умела куда лучше, чем извиняться. Ведь она и впрямь раз за разом отклоняла его призыв.

– Конечно, ты же теперь королевская советница.

– Ты даже наслышан о моем статусе?

Однако ее не удивляло, что Файоннбарре известно о том, кто стал королем Пропасти. Оставаться в курсе происходящих в подземном городе событий ему, жителю Верхнего города, наверняка помогали старые связи. Морриган окинула колдуна – ныне ноктурниста – задумчивым взглядом.

Колдун хаоса… Кто бы мог подумать.

– Я… – Файоннбарра стушевался и потер нос. – Кое-что слышал.

«Допустим. И сделаем вид, что ты не следишь за моей жизнью».

– Так как насчет встречи? Забыла сказать – отказов я не принимаю.

Файоннбарра негромко рассмеялся.

– Тебе отказать невозможно.

«Кое-кто с тобой бы не согласился», – мрачно подумала Морриган.

– А тебе разве можно появляться наверху?

– Нет, но я что-нибудь придумаю. Не хочу оставаться в Пропасти. – Она поморщилась. – Не сегодня.

– Тогда встречаемся через час в пабе «У Джонни». Это в самом центре города, в квартале…

– Я посмотрю в мемокардах. До встречи через час.

Разорвав связь, Морриган хищно улыбнулась. Ей нравилось, что она может смущать взрослого, состоявшегося тридцатилетнего мужчину. Взгляд Файоннбарры напоминал ей, что хватку она еще не растеряла – вместе со способностью магнетически воздействовать на мужчин.

Главное – гнать от себя мысли о том, кто был холоден как лед и непрошибаем как камень. Пусть и дальше думает о своей Мэйв, пусть и дальше вязнет в своем прошлом.

А Морриган выбирает настоящее.

Глава 5. Охотники и жертвы

Впереди были зелень и золото. Впереди шелестел лес. Дэмьен ступал по траве тяжелыми шнурованными ботинками, приминая ее к земле, втаптывая ее – изумрудную, шелковую, танцующую с ветром – во влажную от недавнего дождя почву.

Остановился, хмуро огляделся по сторонам. Рука с татуировкой змеи, чья голова доходила до фаланги среднего пальца, опустилась в карман кожаной куртки и выудила на свет порядком потрепанную спектрографию. На ней была изображена девушка с узким лицом, серыми глазами и копной темно-рыжих волос. Кивнув собственным мыслям, Дэмьен убрал спектрографию обратно.

Ускорил шаг, будто намереваясь успеть к началу никем не назначенной встречи. Что же… Для нее визит Дэмьена точно станет сюрпризом.

К реке он вышел нескоро. Соткал бы временной портал – в лесной глуши следить за соблюдением законов все равно некому, – если бы знал конечную точку пути. А потому был вынужден передвигаться пешком, от чего большинство городских с их порталами, наверное, успело уже отвыкнуть.

Безымянная речушка несла чистые, холодные воды к горам, виднеющимся на горизонте. На берегу на коленях сидела женщина в зеленом платье и что-то полоскала. Дэмьен шагнул было к ней, желая удостовериться, что она – не та, кто ему нужен, и вдруг заметил тянущийся вниз по течению алый след.

Вещи, которые стирала женщина, оказались окровавлены. Значит, перед ним не кто иная как Бенни-прачка.

«Маленькая прачка с брода» в дальних горных речушках стирала одежды тех, кому в скором времени предстояло умереть.

«Не моя ли это одежда?» – с отстраненным любопытством подумал Дэмьен.

Но нет. Прищурившись и прикрыв глаза от солнца ладонью, он рассмотрел длинное платье в руках Бенни-прачки. Зеленое, как и ее собственное, но, пожалуй, посветлей. Дэмьен нахмурился. Что-то неправильное было в происходящем, что-то царапало сознание, но что именно, понять он не мог.

Поговаривали, если встать между ней и водой, Бенни-прачка исполнит три желания. Только не все так просто. В качестве платы она задаст три самых сокровенных вопроса, на которые ничего, кроме правды, отвечать нельзя. В противном случае отхлещет мокрым бельем – и на ноги больше не поднимешься. А откровенничать с незнакомцами Дэмьен не привык. Да и то, чего он на самом деле хотел…

Нет, дать ему этого не под силу даже фэйри.

Он оставил Бенни-прачку с ее странной рутиной и вскоре набрел на дом, стоящий поодаль от реки. Вошел, не постучавшись. Тут пахло затхлостью, сыростью… и безнадегой. Обстановка скудная, если не сказать бедная. На столе – краюха хлеба и сваленная в кучу грязная посуда с прикипевшей намертво к стенкам кашей.

Та, которой он решил нанести визит, подобного не ела. Пленники? Не исключено.

Дэмьен потянул на себя деревянную дверь, явно ведущую в подполье. Слава Дану, та отворилась почти бесшумно. Ступая по-кошачьи мягко, контролируя каждый шаг, он спустился в подвал.

Она стояла там, в светло-зеленом платье, очень похожем на то, что полоскала в реке Бенни-прачка. Если присмотреться, можно было заметить – один рукав у нее пустой.

Хитрая тварь.

Бист Вилах, уроженцы горной Шотландии, известны тем, что колдовской силы для аниморфизма[8] у них меньше, чем у истинных анимагов или других оборотней древней крови. Потому в попытках принять искусственную личину полностью перевоплотиться в человека они не могут и часто оборачиваются в калек. Сидит себе одноногий бедолага где-нибудь в Ямах или на окраине горной деревушки у себя на родине, просит подаяние. Подойдешь – и глазом моргнуть не успеешь, как перед тобой вырастает уродливый монстр. И вот уже его зубы, нечеловечески острые, в твоей шее, а на твои ботинки капает твоя же алая кровь.

По информации, которой владел Дэмьен, эта Бист Вилах долгое время жила среди людей. Ей приходилось притворяться глухонемой – подобные ей чудовища выучиться человеческому языку неспособны. Люди жалели юную бедняжку, лишенную ноги. А она… наблюдала.

Бист Вилах чем-то привлекала простая человеческая жизнь, что была куда лучше одинокого существования в обличье монстра. Но в какой-то момент тварь, вероятно, поняла, что жизнь одноногой калеки так же печальна и ограничена. И тогда в городке на севере Шотландии появилась молоденькая глухонемая дикарка, прячущая за длинным рукавом отсутствующую руку. Как твари удалось взять под контроль собственную трансформацию, невдомек даже Трибуналу.

Одно известно наверняка: эта Бист Вилах – неординарный представитель своего вида.

Впрочем, монстр сколько угодно может притворяться человеком, но свою чудовищную, животную натуру полностью подавить не сможет никогда. Потому спустя несколько месяцев в городке по ночам начали пропадать люди. Тела находили в горах полностью обескровленными.

Бист Вилах оказалась достаточно сообразительна, чтобы понять – оставаться на одном месте чревато последствиями. Меняла города как перчатки, оставляя за собой след из жертв, из которых высасывала кровь до последней капли. Пока не перебралась в Ирландию, заметая следы.

Впрочем, бежать она могла хоть на край света. Дэмьен и там бы ее нашел.

Бист Вилах не чувствовала его присутствия, не слышала его шагов. Стояла к нему спиной, тяжело и шумно дыша.

– М-моя, – то ли проревело, то ли прорычало чудовище.

Дэмьен изумленно покачал головой. Какая же упорная тварь…

При виде столь близкой угрозы в кровь словно впрыснули адреналин. В венах зажегся огонь, окрашивая глаза в алый. В моменты закипающей внутри ярости казалось, что ничего невозможного для него нет. Что кожа – обычная, уязвимая, человеческая кожа, которую так легко прошить насквозь – покрывалась драконьей чешуей. Что хрупкие кости, утолщаясь, становились крепче слоновьих бивней, а зубы заострялись и удлинялись, словно он был проклятым вервольфом.

Но нет, внешне Дэмьен не менялся. Даже жаль. Просто сила, переполнявшая его, нашептывала: «Ты можешь все». Она же настойчиво требовала принести Ристерду голову твари, убившей не меньше дюжины человек.

Увы, Дэмьену приказано доставить ее живой.

Как бы то ни было, у Бист Вилах против него не было ни единого шанса. Она быстро поняла это, когда разъяренный берсерк трижды впечатал ее в стену. Тварь перевоплотилась, наконец показав свою истинную суть. Будь Дэмьен обычным человеком, та бы заставила его содрогнуться.

Привлекательная однорукая девушка обернулась горбатым, покрытым серой шерстью монстром. Чудовище зарычало, обнажая клыки, – на сей раз уже без глупой попытки притвориться человеком и говорить с ним на одном языке.

Дэмьен бросился на него.

Сцепившись, они катались по полу. Дэмьену пришлось постоянно уворачиваться от клыков, которые норовили впиться ему в шею и перекусить артерию… чтобы полакомиться ее содержимым. Наконец ему удалось сбросить с себя Бист Вилах. Схватив что-то железное – им оказалась сброшенная на пол ложка, – Дэмьен вонзил ее твари в глаз. Смертельной рана не станет, но бой затруднит.

С оглушительным воем Бист Вилах заметалась по подвалу. Поняв, сколь несговорчивый противник ей попался, она… бросилась бежать. Такое поведение ее роду несвойственно – жажда крови в них обычно затмевает инстинкт самосохранения.

Дэмьен бросился следом и уже достиг двери, когда до него донесся тихий стон:

– Прошу… помогите.

Он резко развернулся. В дальнем углу, привалившись к стене, в перепачканном кровью платье сидела пленница, которую Бист Вилах собственнически окрестила «моя». На первый взгляд – примерно его ровесница. Вероятно, тварь сделала вывод из прошлых преследований и стала куда осторожнее, чем прежде. Она больше не убивала, когда ее одолевала жажда, а держала пленников, чтобы неторопливо ими насыщаться.

– Прости. Я должен ее задержать.

– Нет, нет!

– Я вернусь, – заверил Дэмьен. – Но сперва поймаю эту тварь.

– Не уходи! – всхлипнула пленница, протягивая к нему тонкую руку.

Дэмьен в отчаянии взглянул в сторону двери. Если он упустит Бист Вилах, Ристерд будет в бешенстве. Пусть и не берсерк, но он страшен в гневе. И если Дэмьен собирался стать лучшим из ловчих, особенно важно справиться там, где провалились остальные. Плевать, что ему всего семнадцать, и никто не принимает его всерьез.

Стиснув зубы, Дэмьен ринулся к выходу из подвала.

Весь во власти сверхъестественной, нечеловеческой ярости, он несся вперед, казалось, обгоняя сам ветер. Деревья по обе стороны сливались в изумрудную полосу. В разгаре погони мозг прострелила мысль. Платье… которое стирала Бенни-прачка…

Светло-зеленое, как и то, что было на незнакомке.

Дэмьен застыл посреди леса. Развернувшись, помчался назад. Бежал, пока тренированные легкие не стали гореть, а мускулистые икры не заныли от почти невыносимой нагрузки. Лес никак не желал выводить его к дому, а когда это наконец произошло…

Там, где несколько минут назад находилась лачуга Бист Вилах, затаилась тьма. Целый кусок реальности попросту вырезали, оставив на его месте чернеющую дыру.

– Что за демонщина? – недоуменно пробормотал Дэмьен.

А тьма, заслоняя собой даже солнце, пожирала одно дерево за другим. Чернильная и пугающая, подбиралась все ближе. Развернувшись, Дэмьен рванул вперед, но бежать оказалось некуда. Тьма была всюду.

Стирая окружающее пространство, она открывала что-то в нем самом. Как Бенни-прачка, что задавала вопросы, ответы на которые порой утаиваешь и от самого себя. Заглядывала в душу, ковырялась там окровавленными пальцами…

«Мэйв. Это была Мэйв».

Оглушенный осознанием, Дэмьен рухнул на колени. Как он мог ее оставить? И даже не попытаться ее спасти? Мэйв мертва, мертва из-за него. Но разве… разве так должно быть?

Тьма была уже здесь. Короткое сдавленное рыдание, жалкий человеческий всхлип, и она поглотила Дэмьена.

Темно.

Так темно…

Глава 6. Колдун ночи

Чтобы спокойно бродить по Верхнему городу, Морриган пришлось прибегнуть к помощи иллюзии разрешенной первой ступени и пограничной третьей, предварительно удостоверившись, что ищеек Трибунала поблизости нет. Сегодня ей хотелось быть кем угодно, только не самой собой. Наверное, именно поэтому она неосознанно выбрала образ, столь далекий от ее собственного. Жемчужный блонд, как у Клио, нежные черты лица и отсутствие излюбленной алой помады.

Минуя портал-зеркала, в паб она входила, чувствуя себя почти невидимкой. Нет, она по-прежнему притягивала мужские взгляды – и уверенность в себе, и соблазнительная походка остались при ней. Однако в девушке, перешагнувшей порог паба, непросто было узнать Морриган Блэр.

Она отыскала взглядом столик, за которым сидел Файоннбарра – в песочного цвета брюках и белой рубашке.

«Неужели принарядился специально ради меня?»

Морриган опустилась на стул с высокой спинкой. Положила ногу на ногу так, чтобы разрез рубинового платья с открытыми плечами и шнуровкой на спине оголил одну ногу почти до бедра, что от взгляда Файоннбарры не укрылось. А ведь это далеко не все ее козыри…

Она вооружилась самой очаровательной из арсенала своих улыбок. На лице колдуна ночи на мгновение отразилась растерянность. Потом он с удивлением произнес:

– Морриган?

– Может, я просто незнакомка, которой захотелось немного пофлиртовать?

– Такой, как ты – и с таким, как я? – рассмеялся Файоннбарра. – Да и твои повадки не скроешь ни за париком, ни за самой искусной иллюзией.

Откинувшись на спинку стула, колдун ночи внимательнее вгляделся в ее лицо.

– Хорошо выглядишь, но настоящей ты мне нравилась больше.

Сказав это, он, конечно, тут же смутился.

– Я себе тоже, – уверила его Морриган.

– Взять тебе пиво?

– Мне воду. Или сок. Слежу за фигурой.

– Ты ведьма, – со смешком напомнил Файоннбарра. – Ведьма, живущая в Пропасти. Ты можешь наколдовать себе любую внешность.

Морриган сморщила нос, недвусмысленно показывая свое отношение к постоянным иллюзиям. Она предпочитала естественную, природную красоту. И хотела быть уверена в том, что выглядит прекрасно во время боя, когда магический резерв истощен, и на поддержание иллюзии сил уже не остается. Пусть даже если ее прекрасное лицо – последнее, что увидит ее враг.

– Ну, положим, не любую.

– Запрет Агнес на третью и четвертую ступень иллюзии все еще действует? – удивился Файоннбарра.

– Уже не ее запрет, но да.

И регентский совет, стоящий у власти после смерти Агнес Фитцджеральд, и нынешний король Доминик сочли разумным запретить рядовым жителям кардинально менять внешность. Полуночная стража наказывала тех, кто применял чары выше второй ступени без особого разрешения.

Вряд ли Доминик чувствовал угрозу со стороны отступников, прячущихся под чужой, искусственной личиной. Впрочем, может ли по-настоящему опасаться чего-то тот, кто планирует умереть? Как сказала Бадб, Доминик не боялся смерти, а жаждал ее. Однако такой человек, как Доминик, не мог позволить кому-то обвести себя вокруг пальца. Ни во времена, когда был простым лордом Высокого Дома, ни тем более сейчас, когда заполучил титул короля.

Они заказали напитки, и потекла беседа, которую еще вчера Морриган бы назвала зря потраченным временем. Ведь она теперь не только ведьма, но и королевская советница – и защитница в одном флаконе. У нее ведь столько дел…

Однако сегодня ни к чему не обязывающий разговор с едва знакомым ей человеком стал отдушиной. Морриган смеялась – искренне, задорно, удивляясь самой себе. И в какой-то момент поняла, что с Дэмьеном подобной непринужденности не ощущала никогда. Между ними всегда все было чересчур… сложно. Целая паутина из недоверия и недомолвок. Американские горки эмоций – от неприязни и ледяного равнодушия до обжигающей страсти и обратно. А с Файоннбаррой… С ним легко.

Даже не верится, что в первую встречу он показался ей занудой и ворчуном. Лишь позже, когда ноктурнист помогал Дому О'Флаэрти, Морриган разглядела в нем что-то любопытное и… интригующее.

– Ты задолжал мне ответ на один вопрос, – напомнила она. – Почему ты, колдун хаоса, однажды решил стать колдуном ночи?

Вопрос не из фальшивой вежливости. Морриган и впрямь захотелось узнать Файоннбарру чуть больше. Она не стала спрашивать, почему он вообще когда-то стал колдуном хаоса. Почему обратился к низшей магии – пусть не столь разрушительной и осуждаемой, как кровавая, но…

Какие бы чары ни призывали колдуны и ведьмы, магия дарила им одно и то же. Силу. Власть. Ощущение собственной значимости. Порой иллюзорную, но все же возможность изменить мир… или хотя бы собственную жизнь.

Файоннбарра нахмурился. Наверняка ожидал, что этот вопрос последует, но отвечать не торопился. Грел в ладонях бутылку с пивом, глядя куда-то поверх плеча Морриган.

– В какой-то момент я осознал, что силы, которую я получаю от мира теней, мне… недостаточно. Все то время, что я был колдуном хаоса, я призывал лишь фоморов, едва ли не самых мелких из приспешников короля демонов. Самого Балора – никогда. Ритуалы, что взывают к нему… Они, поверь мне, ужасны. Но сила развращает и побуждает желать лишь большего.

«О, мне об этом можешь не рассказывать».

– Мы были молоды и жаждали новых впечатлений, были голодны до новых знаний и нового, ни с чем не сравнимого опыта. Это было время поиска себя…

– Мы?

Взгляд Файоннбарры потускнел.

– Мы. Я и Элиша. Моя возлюбленная. – Он помолчал. – Я был совсем другим. А еще до ужаса хотел произвести на нее впечатление. Элиша в юности была такой, знаешь ли, классической ведьмой-бунтаркой: подводила густо-черным глаза и носила длинные черные платья.

Морриган усмехнулась – снова звучало очень знакомо.

– Наши свидания – сейчас это дико звучит – проходили на кладбище. Не знаю, насколько это правда, но, как и многие колдуны, мы считали, что Вуаль, разделяющая мир живых и мир мертвых, там особенно тонка. Но обряды, которые мы проводили там, смахивали скорее на забавы с вкраплением толики колдовства. На большее наших умений просто не хватало. Потом Элиша захотела стать полноценной полуночной ведьмой. Она отыскала путь в Пропасть, убедила меня обучаться у лучших колдунов хаоса – она была из богатой семьи, могла себе это позволить.

– Но в конце концов ваши пути разошлись, – догадалась Морриган.

– Куда быстрее, чем мне хотелось бы. Я перерос эту бурную, диковатую юность, а Элиша… она продолжала упиваться силой и грезила о безграничном могуществе. Ее поймали на кладбище, когда она взывала к какому-то из демонов и ради ритуала даже убила бродячего пса. Мы к тому времени уже разошлись. Я разочаровал Элишу, поскольку оказался не готов идти ради нее на край света… если точнее, становиться полноценным колдуном хаоса. Обо всем, что произошло тогда, я узнал из новостей.

Файоннбарра кашлянул, отпил из бутылки, будто оттягивал момент признания.

– Я не знаю точно, что случилось. Не знаю, что заставило ее пойти на такой шаг. Когда трибуны попытались ее арестовать, Элиша вышла из себя и решила, вероятно, применить полученные на практике знания – принести одного из трибунов в жертву Балору. Защитить себя и вместе с тем получить столь желанную силу, которую ни один демон, вскормленный на крови и растерзанной на клочки душе жертвенного животного, дать ей не сможет. Я даже рад, что не знал ее такой.

– Ее убили, верно? – тихо спросила Морриган.

Если действия полуночного колдуна угрожают жизни трибуна или агента Департамента, служители закона вправе устранить угрозу.

Файоннбарра не сумел ответить. Просто кивнул.

– Мне жаль, – искренне сказала Морриган.

– Это было давно. Но… спасибо.

Они помолчали. Морриган кусала губы, Файоннбарра согревал бутылку в ладонях.

– А почему ноктурнизм?

Он слегка улыбнулся.

– Даже оставив магию хаоса, я понял, что хочу быть не простым жителем Ирландии, а колдуном. Как-то раз, стоя на крыльце своего дома, я вглядывался в звездное небо. И подумал, как несправедливо, что магию ночи относят к полуночной – запрещенной, грязной… Извини. Ночь ведь такая красивая… Я слышал легенды о таинственной и прекрасной Госпоже Ночь. Она не богиня, нет, но нечто особенное. В учебниках ее называют «персонификацией ночи», но это слишком сухо. Академично и оторвано от реальности. Когда принимаешь участие в обрядах, то понимаешь, что никакие колдовские заклинания и чары не сравнятся с ритуалами ноктурнистов. Их цель – единение с ночью. С Госпожой Ночь – сверхъестественной частицей мироздания. Что? Почему ты улыбаешься? – Файоннбарра покраснел. – Тараторю, как дурак, несу всякую чушь, да?

– Нет, нет… Ты говоришь так страстно, так… вдохновенно.

Он смущенно рассмеялся.

– В общем, когда я вернулся в дом, решение было принято.

Морриган кивнула, но ее мысли уже утекли в ином направлении – от прошлого Файоннбарры к ее настоящему.

– Скажи мне… – медленно начала она. – Получается, при должном умении ноктурнизм может посоперничать по силе с полуночной магией?

Файоннбарра нахмурился.

– Я бы сказал, они преследуют разные цели.

– Я имею в виду… На что именно способен опытный, умелый ноктурнист? Управлять тенями?

– Да, но это лишь одна из граней.

– А другие?

– Черпать силу в ночи. Не просто управлять тенями, а становиться ими. Это открывает перед колдуном невероятные возможности.

Чем дольше Морриган слушала, тем больше в ней просыпался интерес. Даже… заинтригованность. Она побарабанила пальцами по столу.

– Я хотела бы обучаться ноктурнизму.

Морриган давно не помнила такого, чтобы ее голос звучал столь неуверенно.

Файоннбарра поставил бутылку на стол, не сводя с нее взгляда, хотя вектор его интереса явно изменился.

– Ты, потомственная полуночная ведьма, дочка легендарной Леди Ворон, хочешь изучать рассветную магию?