Вино с нотками смерти

Слева возле плиты на стене был нарисован очаг. Справа, с противоположной стороны кухни, потрескивал огонь в настоящем очаге. Он напрягся, пытаясь вспомнить, что ему напоминал рисунок и почему он не мог отвести от него взгляд. Воспоминания прятались в том, другом мире. Ерунда, сплошь ерунда и мерзости. Сущности хотелось нахмурить лоб. Почему-то казалось, сумей он нахмуриться, и загадка очага решится. А вот не разгадает он ее, все – последний шанс исчезнет.

К настоящему очагу подошел поваренок и повесил на крюк котел с цельными тушками цыплят. Мальчонка с острым носом притащил воды и залил птицу. Его осенило: в ином мире существовало предание, согласно которому имелась возможность проткнуть рисунок с очагом носом и попасть в портал. Беспокоило одно: который из очагов нарисованный. Он с миражами давно имел дело. Его не обманешь. Как бы определиться поточнее? Волнение становилось невыносимым: он четко чувствовал, что выход из пустыни здесь, на кухне. В котелке забурлила вода, цыплята болтались в жидкости, переворачиваясь с боку на бок.

– С одной стороны, по их дурацкой логике надо ломиться через настоящий очаг, – борясь со слабостью размышлял он. – С другой стороны, они как раз и подумают, что я так подумаю. Значит, портал спрятан в нарисованном очаге. Это очевидно, но потому маловероятно, а значит, вероятнее всего.

После подобных умозаключений он решил подойти поближе к очагам: должен же он почуять выход. Начал с того, где варились цыплята. Из котла уже вкусно пахло. Конечно, поварята ведь в него накидали душистых трав, кореньев. Возле тушек плавали ароматные луковицы. Ему стало жарко. Поленья потрескивали, огонь плясал вокруг котла, норовя залезть внутрь и попробовать варево. Поваренок подбежал, сунул в котел ложку, поворочал там немного и кинул горсть крупной соли. Он понаблюдал за очагом. Цыплята варились, как ни в чем не бывало. Он двинулся ко второму очагу.

– Изверг, куда пошел-то? – донеслось до него. Толстый повар шел к нему с миской. – Сейчас есть будем. Ты же голодный. Садись за стол.

Он прибавил ходу. Толстяк, несмотря на здоровый живот, не отставал. Поварята захихикали и начали его окружать, выстраиваясь перед ним в цепочку, загораживая проход к нарисованному очагу. «Там!» – подумал он и в три гигантских прыжка преодолел остававшееся расстояние, четко вписавшись в небольшой проем между поварятами. Оглядываться и останавливаться он не стал. Плюхнулся на картину, прорвав плотную бумагу…

***

Герман очнулся и увидел над собой знакомый матрас второй детской кровати. Он повернул голову. За столом сидела знакомая парочка. Они уплетали жареную на гриле курицу. Рядом валялся бумажный пакет с жирными пятнами и фольга, в которую им завернули курицу, чтоб не остыла.

– О, очухался! – Изабелла улыбнулась ему как родному. – Головой осторожно.

– Помню, – буркнул Герман. – Что со мной случилось? – спросил он и перебрался к столу.

Естественно, перед ним ту же выросла гора еды. В пластиковый стаканчик плеснули красного вина. Герман не дождался ответа и вгрызся в куриную грудку.

– Поплохело вам опять. Мы вышли погулять поздно вечером, а тут и вы валяетесь возле кустов. Слабы здоровьем. Работа нервная. – Изабелла сняла с курятины жареную шкурку, отправила ее в рот и бодро захрустела, полностью довольная собой.

Игнат, как обычно, выглядел суровым. В подтверждении слов подруги он просто развел руками и кивнул.

– Во сколько вы пошли гулять? – невинно поинтересовался Герман, надкусив сладкий южный лук. – Не поздновато?

Парочка переглянулась. Он у них уже успел заметить эту паршивую привычку переглядываться, когда вопрос им не нравился. Лица выражали легкое разочарование в собеседнике: либо вопрос казался парочке глупым, либо неуместным и невежливым.

– Около двенадцати, – буркнул Игнат. – А не помним.

Изабелла отрицательно помотала головой и погладила Игната по коленке.

– Не поздновато? – попытался максимально грозно спросить Герман, но мешал кусок курятины за щекой. Он сердито заработал челюстями. – Я сидел в засаде. Было больше двенадцати, когда на меня напали.

– На вас напали?! – ахнула Изабелла. – На стража порядка?!

– На стража, на стража, – подтвердил Герман. – Мало того, я вас видел и в весьма странном обличии.

Игнат вздохнул и посмотрел на него, как на нашкодившего ребенка.

– В каком же обличии мы вам привиделись? И кто на вас напал?

– Мы никого не видели, – вякнула Изабелла и коснулась руки своего чернявого друга.

Герман собрался с мыслями. Ситуация выглядела по-дурацки. А вдруг его нервная система и правда дала серьезный сбой? И потом, его же чем-то укололи. Вдруг теперь он помнит не то, что случилось на самом деле? Когда-то по молодости Герман пробовал наркотики – так вот, тогда у него такие глюки были, ой-ой-ой! После поди пойми, на самом деле все происходило или нет. Начать Герман решил с нападавшего, как с наиболее невинного воспоминания.

– Рядом со мной зашуршало. Вначале подумал, белка или кошка. Потом большая тень, человеческая, мелькнула и по шее царапнуло. Тут-то я и вырубился.

– У-у-у! Плохо! – припечатал Игнат. Изабелла перестала улыбаться, уголки ее губ поползли вниз. Игнат приобнял подругу и чмокнул в шею. – Вина подлить? – участливо поинтересовался он у Изабеллы, казалось, позабыв про Германа.

– Конечно! – капризно произнесла она. – Видишь, пусто, – продемонстрировала Изабелла пустой стакан.

– Почему плохо? – встрял Герман. – Вы что-то знаете? И почему я вас помню в виде здоровенных волка и львицы? – последняя фраза вылетела изо рта сама собой.

Парочка опять начала переглядываться и вздыхать. Герману даже стыдно стало за свое поведение. В последний раз он так себя чувствовал в школе, когда мать за прогулы ругала.

– Рассказать ему? – обратился Игнат к Изабелле, игнорируя Германа.

– Не поверит, – мотнула она головой.

– Вы рассказывайте, а я решу, что с этим делать, – сказал Герман сердито, но ответа услышать не успел: у него зазвонил мобильный. – Алло. Да, слушаю. Понял. Адрес диктуй. – Он взял упаковку от курицы и помотал рукой в воздухе перед носом у парочки: «дайте ручку». – Хорошо, скоро буду. По-моему, это недалеко отсюда.

– Случилось чего? – хором спросили Игнат и Изабелла.

– Случилось! – грозно ответил Герман. – Второй труп! Правда, несвежий, но с такими же, как у вашей соседки уколами и кровопотерей.

– Несвежий насколько? – поинтересовался Игнат.

– Точно пока не знаем. Около недели. Я пошел. Это тут неподалеку, – он встал. – А вы отсюда никуда! Я вернусь, продолжим.

– Ах, куда мы денемся, – сказала Изабелла. – Идите, мы вас подождем.

Герман отправился в путь, который лежал вверх, в горы. Через минуты три маршрут ему показался безумно знакомым. «Конечно! – вспомнил Герман. – Я же тут шел за Анжеликой!» Вскоре он очутился возле дома пышногрудой администраторши. На склоне, что вел вниз к городу, столпились полицейские и местное любопытствующее население.

– Докладывай, – велел Герман своему коллеге.

– Значит так. Труп нашла вот эта бабуля, – полицейский ткнул пальцем в стоявшую неподалеку пожилую женщину. – Прятали его не тщательно, но тут свалка. Тело прикрыли всякой дрянью, незаметно. Бабуля сюда пошла поискать полотенце – унесло с балкона ветром. А тут тебе и запашок, и картонки чуть уже в сторону сдвинулись. Она ногу и углядела.

– Трупу, предварительно, неделя срока, – встряла Оля. – Те же ранки на шее и жуткая кровопотеря. А главное, посмотрите, лицо страшно изуродовано.

Герман коснулся царапины на собственной шее и передернулся. Он откинул простыню с лица жертвы. В самом деле, от лица осталось только кровавое месиво.

– Да, если с трупом из спа мы еще сомневались, убийство это или другая какая оказия, то сейчас ясно – убийство, – припечатал он. – Незаметненько проверьте Анжелику из пансионата. Она тут живет. Может и совпадение, а может и нет. Личность жертвы тоже быстрее устанавливайте.

В пансионате стояла тишина. Герман вызвал лифт – сил топать на шестой этаж не осталось. Он со всей силы ткнул мясистым пальцем в кнопку и пожелал себе удачно доехать.

– Рады видеть, рады видеть! – защебетала Изабелла, открыв дверь номера. – Ну? – она вопросительно вздернула брови.

– Нет, уж! Вы мне сначала выкладывайте информацию, – Герман уселся на свое место за столом. Картина после его ухода не сильно изменилась, только возле груды куриных костей нарисовались эклеры. Он взял себе пирожное и уставился на своих визави.

– История давняя, – медленно произнес Игнат. – Ей столько тысяч лет, что не упомнишь. Есть иной мир. Пустыня. В качестве наказания туда помещен, – он запнулся, – помещена, нет, помещено, – Игнат опять замолчал, подбирая слова.

– Сущность, – встряла Изабелла. – Бесполая гадина.

– Не надо так, – ласково сказал Игнат. – Он не виноват. Оно, в смысле. Мучиться эту сущность определили в пустыню. Его такое предназначение за предательство и другие злодеяния, совершенные в мире людей. Оно мучиться, понятно, не желает и стремиться выбраться сюда, к вам. Тут оно принимает разные обличия. Не угадаешь! Мы с Изабеллой стережем выход в ваш мир. Какое-то время я стерег один. Мне помогали мои собратья. Но однажды ко мне подошла Львица. Мы мгновенно узнали друг друга, и она осталась со мной, охранять портал. К сожалению, сущность может попадать к вам через миражи. Жутко сложная задача! Но когда сущности становится совсем плохо, ее почему-то спасают, оно находит выход. С трудом, изрядно помыкавшись, но находит. Здесь первое время сущности надо набраться сил, поэтому оно пьет кровь – восстановиться после пустыни. Бывает по-разному. Иногда не пьет, понимая, что этим сразу себя выдает. Поэтому старается справиться как-то иначе – чем он тут дольше, тем больше у него сил.

– Граф Дракула оно что ли? – недоверчиво спросил Герман. – Сказки какие-то.

– А кем оно только ни было! – хмыкнул Игнат. – И Дракулой был одно время. Сложность для ваших историков неимоверная. Сущность убивает реального человека, в которого она превратилась. Иногда сначала их тут вообще два близнеца бродит. Но сущности надо своего двойника убить, иначе это быстро обнаружится, так или иначе.

– Кем на сей раз стала ваша сущность? И вы тут зачем? – поинтересовался Герман.

– В том и вопрос! Мы не знаем, вместо кого оно! – воскликнула печально Изабелла, положив руку на плечо Игната. – Мы тут теряем свои способности чуять сущность. Ночами мы превращаемся в тех, кто мы есть – в Львицу и Волка, и сущность тоже теряет человеческий облик. Но пока мы не сумели ее учуять: походи тут у вас зверями. Помню, нас как-то обнаружили и решили, что мы бежали из зоопарка!

– Чуть не засадили в клетку! – подтвердил Игнат. – Судя по всему, на вас-то сущность и напала в кустах, – продолжил он. – И вообще, все указывает на то, что сущность в пансионате или возле него. Поэтому мы и стали общаться с Лидой. Думали это она.

Герман переваривал информацию. Он молча доел эклер, вытер салфеткой рот, сделал глоток вина.

– Вы едите так много, оттого что звери? – спросил он тихо, боясь поверить в происходящее.

– Ну да, – кивнула Изабелла, – аппетит нам следует гасить. Мы можем на человека напасть, когда ходим тут ночами. Это нехорошо.

С последним постулатом Герман не мог не согласиться.

– Как же мне найти убийцу? Вы его не чуете, а у меня нет пока никаких улик. И вообще, – он на минуту задумался, – получается в наш мир в любой момент может заявиться сущность и начать кровь из народа пить? Кстати, я думал, вампиры в шею кусают, а тут какие-то уколы.

– Кровь сущность пьет по-разному. Методы Дракулы устарели, – объяснил Игнат. – Хотя оно и сейчас не брезгует куснуть, если сильно захочется.

– А потом что? Когда напьется и сил наберется? – не отставал Герман.

– Не знаем. Пока всегда удавалось обнаружить сущность и засунуть в портал. Но мы постоянно следим за временем. Сущность не приходит просто так, в любое время. Портал открывается редко. Именно в этот момент она и пробирается, если находит выход в мираже. Пойдемте, – вдруг сказал он, вставая. – Покажем ему часы? Его же оцарапали. Он в опасности, – обратился он к Изабелле. – Видимо, подобрался к сущности совсем близко.

Втроем они вышли из пансионата, и парочка потащила Германа в гору. Тропинка пролегала чуть поодаль от дома Анжелики и вела дальше. Ветер затих. Тучи разметало по небу. Яркое солнце палило по-летнему.

– Куда мы направляемся? – пыхтя и утирая лоб от пота, спросил Герман.

– Скоро уже. Увидите, – заверил его Игнат.

Дорога становилась круче и круче, забирая то влево, то вправо. Сухая, колючая трава попадала в ботинки, неприятно щекоча ноги. Дыхание у Германа перехватывало, но парочка бодро двигалась вперед, и он старался не отставать. Забравшись на очередной холм, они остановились.

– Пришли, – провозгласил Игнат.

Герман покрутил головой, но не заметил ничего подозрительного.

– И дальше? Что я должен тут увидеть? – недовольно проворчал он.

– Вон там, – Изабелла показала на заросшую кустарником поляну. – Пошли поближе подойдем. Там солнечные часы.

Действительно, с первого взгляда незаметные, за кустами оказались часы. Циферблатом им служили цветы, высаженные по кругу, а в центре возвышался металлический гномон.

– Ничего странного не замечаете? – спросил Германа Игнат.

Герман посмотрел внимательнее.

– Ничего. – пожал он плечами.

– Как мы определяем время по солнечным часам? – не отставал Игнат.

– По тени, – ответил Герман и мгновенно заметил, что гномон тени не отбрасывал.

– Именно! – Игнат понял, что Герман наконец догадался. – Пока происходит затмение солнечных часов, портал для сущности открыт. Солнце есть, тени нет. Но когда гномон опять начнет отбрасывать тень и показывать время, сущность вернется в пустыню.

– Если, конечно, не наберется достаточно сил, чтобы удержаться здесь, – добавила Изабелла.

Обратно они спускались молча. Герман обмозговывал сложившуюся ситуацию и понимал, что пресловутую сущность следует брать старыми дедовскими способами, будь оно хоть сто раз из иного мира. А значит надо искать улики. Зазвонил телефон, заставив всю компанию вздрогнуть. Герман прослушал выданную ему информацию и отрывисто сказал в трубку:

– Берите ее. Прямых доказательств того, что она убила, нет. Но вопросики задать уже имеет смысл.

Парочка вопросительно смотрела на Германа. Он дал отбой и произнес:

– Опознали последнюю жертву, точнее, первую. Короче, несчастную с изуродованным лицом. Ее зовут Анжелика Свиридова – точно, как женщину, работающую администратором в пансионате. Сущность ваша, если это, конечно, новоявленная Анжелика, не почует неладное? Не смоется в пустыню?

– Нет, почуять может ночью, но не сейчас. В пустыню пока обратного ходя нет. Когда часы снова начнут отбрасывать тень, ее само собой засосет в портал. Как я говорил, если мало сил набралась, – объяснил Игнат. – По собственной воле сущность в пустыню не возвращается.

– Хреново ей там, – кивнула Изабелла.

– А вам? – Герман посмотрел на яркую парочку.

– Нам нормально. Даже хорошо, – Изабелла улыбнулась и сжала руку Игната в своей. – Это у сущности нет ни тела, ни дома, ни воды, ни питья. Самое неприятное – сущность все чувствует, как телесное создание, но сделать ничего в пустыне не может. А мы живем возле большого моря, до которого сущности никогда не дойти. Мы – мужчина и женщина, стражники вашего мира. У нас вдоволь пищи и пресной воды. Поэтому нам никогда не попасть в мираж. Мираж – это проклятие для любого, кто ищет несуществующее.

У Германа уже болела голова от получаемой информации. От продолжения сложной для его понимания беседы спас звонок и близость пансионата. Парочка пошла в сторону корпуса, а Герман ответил на вызов.

– У Анжелики на кухне в холодильнике стоят банки с кровью, – дрожащим голосом сказала Оля. – Первый раз подобное вижу! Вампирша, представляете? Уверена, это кровь жертв. Везу в лабораторию на проверку.

– Анжелику взяли? – у Германа мурашки побежали по коже от волнения.

– Да, она, как ни в чем не бывало, домой вернулась после прогулки по магазинам. Повезли в участок.

Герман помчался туда же. Он не совсем верил в рассказанное звериной парочкой, но, в любом случае, те самые факты и улики, которые так были необходимы в этом деле, появились. Причем, неопровержимые: он, как и Оля, был уверен, что кровь в банках окажется кровью жертв.

Остаток дня Герман провел за составлением протоколов и отчетов. Анжелика сидела за решеткой. Она ни в чем не признавалась, лишь заливисто хохотала в ответ на все вопросы.

– Сочтут невменяемой, – прокомментировал Герман Оле. – Нам тут с ней еще повозиться.

Тем не менее, в глубине души он был рад, что все так закончилось. Психически ненормальная – это куда лучше, чем сущность из пустыни, наведывающаяся к людям, когда у солнечных часов случается затмение.

Вечером Герман, несмотря на усталость, решил навестить Игната и Изабеллу, рассказать им последние новости и попрощаться: после поимки Анжелики они собирались уезжать. «Неважно, куда они отправятся, в пустыню на свой пост или в столицу по месту регистрации, главное, уедут. А то неровен час я сам с ними со всеми с ума сойду», – думал он, поднимаясь к пансионату. Возле самых дверей мобильный прервал его размышления.

– Исчезла она, – чуть не плакала Оля. – Прямо из камеры исчезла! Замки на месте, никто с поста не отлучался, на видео – пустой коридор, отпечатков на дверях и замках нет!

– Не реви! – скомандовал Герман. – Разберемся. Не могла она испариться.

Но на душе у него стало препротивно. Он зашел в корпус. За стойкой сидела Лена.

– Ужас-то какой! – запричитала она. – Хорошо меня не покусала! Кошмар!

Герман устало кивнул и направился к лифту:

– Скажу ребятам, чем дело закончилось, – устало кинул он через плечо.

– Конечно, идите. Они не выходили. В номере сидят.

Постучав в дверь, Герман привалился к стене. Он представил, как через минуту будет сидеть за столом, с аппетитом есть, а потом, глядишь, и останется у них переночевать – больно неохота было тащиться домой. Анжелику будут искать без него. На дорогах посты предупредят, в ближайшем аэропорту, на станции. Городок маленький – скорее всего, здесь и обнаружат.

За дверью стояла странная тишина. Никто не елозил ключом в замке и не пытался впустить его внутрь. Герман нахмурился и пошел вниз.

– Мне нужно попасть в их номер. Не открывают, – обратился он к Лене.

Та всплеснула руками.

– Господи! Неужели их тоже порешили? Такая красивая пара! – она вытащила ключ.

– Пойдемте вместе. Мало ли, – о худшем Герману думать не хотелось, но понятая на всякий случай не помешает.

В номере было пусто: ни вещей, ни еды. Лишь многочисленные пакеты с мусором сиротливо стояли в холле.

– Они заплатили? – спросил Герман.

– Да. Но странно. Я никуда не отлучалась. Не выходили они из корпуса, точно.

Герман вышел на балкон. И вдруг ему показалось, что внизу среди высоких разлапистых деревьев он заметил две фигуры. Волк и Львица встали на задние лапы, помахали ему и исчезли в темноте. Герман потряс головой, стряхивая оцепенение.

***

Поутру Герман предложил Оле прогуляться:

– Покажу тебе одно место. Сколько здесь живу, никогда туда не забирался.

Девушка согласилась, и они пошли карабкаться в гору.

– Надо же, – захлопала Оля в ладоши, – солнечные часы! Я их только на картинках видела!

Герман подошел ближе. На траву от гномона падала четкая тень от солнца…

Англичанка умирает под Рождество

Труп. «Труп, – считал Герман, – всегда плохо», и вовсе не из гуманных побуждений. Труп – это ненормированный рабочий день, отсутствие нормальных выходных, нагоняи от начальства и прочие неудобства. Благо, трупы в маленьком южном городке наблюдались не часто, а даже, скорее, редко. Последний серьезный труп случился полгода назад. И вот на тебе!

Женщина лежала на кухонном полу, лицом вниз. Футболка едва прикрывала спину, ноги торчали во всю свою небольшую длину, представляя взору довольно крупные ляжки, лодыжки и здоровые ступни. Ноги были не бриты, «ну да бог с ним», – философски заключил Герман. Тут не до эстетики. Короткая стрижка позволяла узреть шею, и, судя по всему, женщину задушили.

– Задушена, – подтвердила догадку Германа судмедэксперт Оля.

– Уверена?

– Надо, конечно, мне ее осмотреть, – ответила Оленька, доставая перчатки, – но судя по отметинам на шее, душили.

В этот момент из комнаты вышел участковый с паспортом в руках.

– Влипли мы, братцы, – уныло сказал он, проявляя легкий сексизм в отношении судмедэксперта женского пола. – Трупом является англичанка.

«Сон в руку, – подумал Герман. – Наванговал себе удачи».

***

То был эдакий лубочный Лондон. Или Лондон нельзя называть лубочным? Впрочем, какая разница. Германа в данной ситуации лингвистика не волновала. Он оглядывался по сторонам и медленно брел по улице, которая четко сигнализировала ему о том, что он находится в столице Великобритании. Людей не было, но мимо проезжали красные двухэтажные автобусы, на тротуаре стояли красные телефонные будки, клубился туман, накрапывал мерзкий дождик, вдали виднелся Биг Бен – короче, все признаки Лондона на лицо. Герману вдруг стало интересно, по какой же улице он идет. Со школы он помнил о Лондоне крайне мало, а что касается названий улиц так практически ничего: Оксфорд стрит и Бейкер стрит. Герман начал смотреть на фасады домов. Первой встретилась табличка «Masons», потом «Russian oligarchs» и, наконец, «Baker Street». Еле слышно заиграла музыка из советского фильма о Шерлоке.

Неожиданно распахнулась дверь подъезда, и на улицу выскочил человек, сразу напомнивший Герману Холмса.

– Hello, – бодро сказал Холмс. – How are you?

– Fine, – отрапортовал Герман, – and you? – высыпались из него практически все школьные знания английского.

– Оставим это, – ответил Холмс по-русски. – За нами следят, – он показал пальцем на скамейку, стоявшую напротив входной двери. – Нам следует пройти в дом. Там подслушивают, но где-то нам надо поговорить.

На скамейке сидели двое и нагло разглядывали в полевой бинокль Германа с Шерлоком.

– А зачем они за нами следят? – удивился Герман.

Вместо ответа Холмс схватил его за рукав куртки и втащил в подъезд. Квартира знаменитого сыщика находилась на втором этаже. Клубы тумана заполнили лестницу и даже норовили вползти в квартиру. В комнатах царил полумрак. Герман послушно прошел за Холмсом до конца коридора, напоминавшего коридоры коммунальных квартир: узкий, длинный, а по сторонам двери в многочисленные комнаты. Большинство дверей стояли распахнутыми, но разглядеть хоть что-то из-за полумрака и вползшего кое-куда тумана было крайне сложно.

– Садитесь, – чуть не силой впихнув Германа в кресло, предложил Шерлок. Сам подошел к окну и выглянул на улицу.

– Сидят, – констатировал он спокойно. – Верные слуги режима.

– Так все-таки, зачем они за вами следят? – не отставал Герман.

Ответить Холмс опять не смог. В комнату вошла миссис Хадсон. Выглядела она странновато и не походила на советскую актрису Рину Зелёную. Руки женщины украшали татуировки с изображениями драконов, на ногах красовались высокие ботинки, на голове – дреды, выкрашенные в лиловый цвет. На миссис Хадсон была надета белая блузка с широченными рукавами и длинная, пышная, голубая в зеленую клетку юбка. Несмотря на подобный прикид Герман сразу признал хозяйку Шерлокова дома.

– Хэло, – вежливо пробормотал он, но спросить про «как дела» не успел.

– Ах, бросьте! – махнула рукой миссис Хадсон. – Чаю будете?

– Милочка, приличные люди чай пьют в пять. А сейчас всего четыре сорок, – поморщился Шерлок. – Впрочем, несите. Не возражаете выпить чаю пораньше? – обратился он к Герману. Тот помотал головой: на работе, что существовала где-то далеко на Родине, чай пили, когда вздумается.

Холмс подошел к деревянному буфету и вынул виски.

– Итак, начнем, – опять послышалась музыка из советского фильма. – Те двое, что сидят на улице, следят за мной, так как я расследую дело чрезвычайной важности. Оно касается здоровья королевы! – Шерлок поставил на стол два стакана и плеснул в них вискаря. – К ней мы позже пройдемся. Вас следует представить.

Герман нервно глотнул виски: знакомиться с королевой Великобритании никогда не входило в его планы. Ладно английский, он манер не знал. Мало ли, сделает что-то не так, страну опозорит.

– Зачем королеве? – выдавил он из себя.

– Она наняла меня для предотвращения убийства. Ее хотят отравить. Скорее всего, отравить. Так считает служба безопасности королевы. Ниточки ведут в Россию. Поэтому разыскали вас, как одного из лучших русских детективов.

Герману комплимент польстил, но он постарался не терять нить разговора.

– Почему ниточки ведут в Россию? Зачем нам убивать вашу королеву?