Выбери меня

Папа сказал, что я слишком «генетически неоднородна и многообразна», но принципиальных отклонений не выявлено, поэтому я просто должна проходить постоянный контроль. Удивительным было то, что я не числилась ни в одной базе данных, мой генетический код нигде не был зафиксирован, поэтому выяснить, откуда я взялась было невозможно. Незарегистрированный пятилетний ребенок просто не мог оказаться неучтенным на планете со столь серьезным отслеживанием каждого жителя, тем более маленького. Дело тогда звучало громко, родителей искал почти весь мир. Но их не нашли. Поэтому, до того, как выйти замуж, я была обязана два раза в год обследоваться у биопсихолога и генетика. И папа, наблюдавший мое взросление каждый день, и понимавший, что я сильно отличаюсь поведением от обычного ребенка, с детства учил меня правильному поведению в обществе: продумывать каждое сказанное слово, делать нейтрально доброжелательное выражение лица, учил маловыразительной плавной речи. Показывал, как быть как все. Но я совершенно точно не была как все. Я лишь казалась как все.

Наверное, я была самым недовольным человеком на Земле. Я ворчала на безвкусную еду. Меня раздражало практически всегда сизое бесцветное небо. В нашей жизни вообще было мало цвета. Мне было откровенно скучно, я металась, хотя никогда не сидела без дела. Когда я попробовала озвучить свое мнение, моя, так называемая подруга (то есть человек, который раздражал меня меньше остальных) Марта, потягивая в столовой университетского кампуса безвкусный протеин удивленно протянула: «Ты чтоооо. Сегодня такой прекрасный день! Столько интересных знаний получили. Теперь идем домой готовиться к последнему экзамену. А еще у меня сегодня видеосвязь с тремя претендентами на отцовство. А небо сегодня необыкновенного глубокого дымчатого оттенка. Вечно ты ворчишь». После чего я захлопнула рот и поостереглась вот так безалаберно выдавать себя. «Претенденты на отцовство. Гадость какая».

Тем не менее, Марта затронула больную тему. Меня все чаще терзало беспокойство на тему моего двадцать первого дня рождения, которое было совсем не за горами. В лаборатории я уже была, списки получила неделю назад, но боялась даже смотреть в их сторону.

«Что такого страшного, Аюшка, все так живут. Ты же знаешь, это во благо человечества, так нужно». – Папа был таким же «промытым», как и все окружающие, но это не мешало ему быть добрым ко мне, и я его любила таким, какой он был у меня.

Размышления прервал звонок по видеосвязи. Вызывала Марта. Включив видеорежим, я повернулась к изображению, но не успела ничего сказать, как услышала сдержанный возглас подружки: «Ая! Ты представляешь. Вернее, ты не представляешь, конечно же, ну откуда тебе знать. Так вот. Я же говорила тебе сегодня, что у меня сегодня общение с претендентами. Так вот. Знаешь, кто один из них? Ой, ну конечно же ты не знаешь!» О небесные тела! Если она будет так тянуть, я состарюсь раньше, чем она закончит.

– Марта! Не томи, я спать уже ложусь, прошу, закончи раньше, чем я засну! – я демонстративно зевнула.

– Ой, прости, я знаю, как для человека важен сон, тем более для такой молодой….

– Марта, пожалуйста! – я начинала раздражаться.

– Декан факультета молекулярной биологии.

– Что, прости? – я удивленно моргнула.

– Что непонятного. Ты просила быстрее. Так вот, один из претендентов – декан факультета молекулярной биологии. – Марта улыбалась. – Я думаю выбрать его. Обещала подумать еще два дня, но для себя уже решила. Я выйду за него замуж, и мы родим здоровых детей.

– Ох, Марта… Но ему же… он же… – я буквально потерялась в словах, вспомнив почти пятидесятилетнего неопрятного мужчину с клочковатыми выцветшими блеклыми глазами, седыми волосами и бородавкой на верхней губе.

– Ну да, он на двадцать пять лет меня старше. Зато у нас совместимость почти 91%! Это очень надежная цифра! У нас обязательно будут дети! Ну и что, что старше. Зато опытнее. Дети будут умнее. А ты уже посмотрела свой список кандидатов?

– Я… Нет. – меня тошнило от одной этой мысли. – Я просто не могу, Марта, не могу.

– Но ты должна! Тебе осталось всего полгода! – ты же знаешь, если ты не выберешь кандидата, то тебя обяжут выйти замуж за того, с кем твой процент совместимости больше всего. – Марта деловито поправила прядь волос и улыбнулась. – Так что давай, постарайся. Когда ты уезжаешь на практику?

– Через две недели. Вернусь через месяц примерно.

– Отлично, список кандидатов возьми с собой, вечером будет что почитать. Не забудь Ая, это самый важный выбор в жизни. – Марта посмотрела на меня взглядом опытной матери, отслеживающей внешний неопрятный вид нашкодившего ребенка. Наверное, она будет хорошей мамой.

Глава 3. Библиотека

До практики оставалось еще пара недель, и я хотела провести это время с пользой и с удовольствием. В своем самом любимом месте – в одной из старинных библиотек, которой посчастливилось остаться сохраненной. Эта библиотека была одним из самых защищенных мест, поэтому ее не коснулось большинство катастроф. Основная часть книг, была, конечно, в электронном формате, имитировавшим бумажные книги, но были и настоящие. Хрупкие, из старой пожелтевшей бумаги, пахнущие ушедшей уютной стариной. Чем-то очень близким и спокойным. И доступ туда был не для всех. Его давали лишь избранным ученым, и одним из них был мой отец, который со значительным трудом сделал туда пропуск и для меня, и, работая там, всегда брал меня с собой. Я обожала проводить время рядом с ним в этом удивительном месте. Художественная часть библиотеки была не самым популярным местом среди молодежи, так как мало кого интересовала история, описывающая жизнь до первой волны, большей частью использовались электронные библиотеки несущие в себе научные индустриальные знания, полезные миру, поэтому этот отдел практически всегда был пустующим, и я чувствовала себя королевой прошлого, закапываясь в старинных сокровищах. Я зачитывалась книгами о приключениях и путешествиях по несуществующим уже странам, о поисках неведомых богатств, о любви, ради которой мужчины совершали подвиги, приносили себя в жертву, а женщины были прекрасными, утонченными и умели любить своих мужчин. Я проглатывала огромное количество мифов о древнегреческих и египетских богах. Чувствовала себя счастливой, погрузившись в совершенно иной, такой яркий и разнообразный мир. Мир, в котором любили, ненавидели, грустили и радовались уже давно умершие люди… Интересно, а эти счастливчики понимали, насколько прекрасной и полной жизнью они жили? Каким богатством они обладали? Именно тогда я начала осознавать, какое наследие было утрачено, как много мы потеряли. И насколько сера и неполноценна наша жизнь. Я приходила туда, и мой маленький мир оживал, он кружил мою заплаканную душу в невидимом танце любви сильных, красивых, добрых мужчин и прекрасных, женственных женщин. Я мечтала о первом поцелуе, и верила, что в этот момент душа должна узнать его, того самого, единственного, должны подогнуться колени, закружиться голова и замереть душа. От счастья. Но потом оглядывалась на мужчин, окружавших меня. Мужчины были словно выцветшими, женоподобными, невыразительными, женщины безликими, андрогинными. Эмоции на уровне «мне нравится эта котлета». А я хотела, чтобы до урагана. Чтобы до потери сознания от восторга, чтобы небо искрило от счастья. Но неба практически никогда не было видно. Оно было равнодушно-серым, и никогда не пускало туда, где было солнце.

Однажды, находясь под впечатлением об удивительной истории двух влюбленных, лишивших себя жизни из-за того, что друг без друга не могли существовать, я неосторожно поделилась своими чувствами с Мартой. Которая тут же покрутила пальцем у виска: «Лишить себя жизни? Ради какой-то непонятной любви? Ая, ты бы лучше занялась делом и поискала кандидата на роль отца своим детям». В тот момент показалось, что в лицо вылили ведро ледяной воды. Но я все же снова осторожно поделилась историей с отцом. На что получила похожую реакцию: «Придумаешь же глупости, дочка, надо же, не могли друг без друга. Так не бывает. Это сказка, их раньше часто придумывали». И я зареклась что-либо обсуждать вообще с кем бы то ни было, ведь мое восприятие жизни отличалось от любого другого. Но посещать библиотеку продолжала. Для меня это было волшебным местом, окном в другой прекрасный мир, о котором я грезила, хоть до конца и не могла его себе вообразить. Как вообразить то, что ты никогда не видела?

Однажды, когда я зачитывалась очередной историей любви, меня позвал отец, работающий в тот момент в другой секции. Я едва успела отложить удивительную историю о девушке, мечтающей встретить молодого и красивого капитана на корабле с алыми парусами, аккуратно спрятав книгу в большую энциклопедию, описывающую виды животных и птиц до первой волны, как появился отец вместе с представительным мужчиной среднего возраста.

– Дорогая, я закончил, можем идти домой. Позволь представить, это руководитель высшего звена, глава Университета Исследований Земли, Виктор Батистини. Это моя дочь, Ая Альруна.

Видимо, я выглядела как-то по-особенному в этот момент, потому что в скучающем до этого момента взгляде Батистини, внезапно мне почудился легкий интерес, и он пристально посмотрел мне в глаза. Виктору было примерно сорок, это был крепкий, явно дружащий со спортом зрелый мужчина с абсолютно седыми белоснежными волосами, убранными в аккуратную стильную мужскую прическу. Красивый дорогой костюм из такой же явно недешёвой натуральной ткани безупречно сидел на поджарой фигуре. Неопределенного оттенка серые глаза смотрели проницательно и изучающе.

– Здравствуйте, Ая. Вижу, вы интересуетесь флорой и фауной земли в свободное от учебы время? Весьма похвально для такой юной девушки. – Виктор протянул мне ладонь, которую я осторожно пожала.

– Очень приятно, да, интересуюсь. А учебу я как раз уже закончила, так что… пока времени много. – я аккуратно изъяла свою руку из влажной и холодной руки Виктора, ощущая ее как отвратительного липкого моллюска. Ну вот что со мной не так? Нормальный же мужчина, для меня, конечно, староват, но почему сразу моллюск-то?

– И что же, дальше практика?

– Да…

– И претендента, я так понимаю, уже выбрали? – не унимался необычный знакомый, обаятельно улыбаясь, обнажая ряд безупречно ровных и белых зубов. Разве так ведут себя большие начальники первого звена? Первое звено – это ведь практически правительство округа. А он улыбается и старается казаться приятным какой-то девчонке… А в том, что старается, я почему-то не сомневалась. Женщина всегда чувствует направленный на нее мужской взгляд. Где-то глубоко внутри появилось царапающее ощущение взгляда дикого хищника, взявшего след.

– Н… Нет, я как раз изучаю список. – я потупилась на отца, ничего не понимающего и потому стоящего с озадаченным видом.

– Ну что ж, удачи вам, юная леди. – продолжая внимательно меня изучать, Батистини сделал шаг назад, попрощавшись с отцом, размашисто шагая, двинулся прочь.

– И что бы это все значило? Он обычно… Довольно жесткий… – неуверенно проговорил отец, выходя со мной из здания библиотеки.

– Он флиртовал, папа. – меня вдруг накрыло ощущение чего-то надвигающегося, тревожного и неотвратимого.

– Виктор!? Он птица высокого полета. Это невозможно.

И через некоторое время стало понятно, что мои ощущения более чем оправданы, прошло всего три дня, как Виктор позвонил нам. Точнее, мне. Лично. По видеосвязи. Где уж он взял мой номер, не знаю, хотя, для человека его уровня, такой проблемы, наверное, в принципе не существует.

Глава 4. Виктор

Он звонил почти каждый день. Просто так. Ничего не просил. Почти ни о чем не спрашивал. Просто звонил. Когда выходил на пробежку утром, сверкая идеальными зубами и крепким торсом в обтянутой футболке. Когда ехал в своем шикарном гравилете в безупречном костюме. Когда сидел, расслабленный дома, в стильном спортивном костюме на фоне шикарного вертикального аквариума во всю стену, с потрясающими видами тропических рыб, похожих на какую-то редкую инопланетную расу. Мы говорили ни о чем. О погоде, моих будущих исследованиях, сезоне дождей, разновидностях рыб и видах синтетического мяса. У меня было едва уловимое ощущение, буквально легкая тень на краешке сознания, что ему от меня что-то нужно, и поэтому его поступь в наших отношениях легка и неуловима, как у крадущегося хищника, внимательно сканирующего свою жертву, терпеливо загоняющего ее в нужный ему угол, чтобы победа была полной, неоспоримой и неотвратимой. Я понимала, что он меня словно приучает к себе, дает пообвыкнуть, а это значит, что тяжелая артиллерия не за горами. Так и получилось. Через полторы недели весьма утомительных для меня звонков, Виктор предложил встретиться. И сделал это мастерски и мимоходом, вскользь, как бы между прочим, так, что мое согласие почти не требовалось, оно априори уже было получено. Я была вынуждена согласиться, потому что где-то понимала, что таким людям не отказывают. Но испросила передышку до следующего дня. Стало ясно, что мне не хватает информации о нем. Ни в одном разговоре Виктор не давал мне никакой конкретной информации о себе. А я старалась не задавать вопросов и вела себя очень пассивно, лишь отвечая на вопросы, чтобы не затягивать и не делать общение более личным. Но также было понятно главное – я слишком неопытна для человека с таким опытом манипулирования как у Виктора, а он играл нужную ему роль так умеючи, что не было сомнений, кто ведет счет в этой игре. Шансов победить у меня не было, чего бы он от меня не хотел.

– Пап, что ты думаешь о Викторе? – подсела я однажды к отцу в кресло, положив голову ему на плечо, как делала раньше, будучи совсем маленькой.

– Викторе? Батистини? – казалось, папа был изумлен. – И ты запросто называешь его Виктором? Он же… Это же…

Я аккуратно рассказала ему о нашем странном общении с Виктором, и реакция отца мне показалась пугающе взволнованной.

– Ая, лучше бы тебе держаться от него подальше. – папа нервно заходил по кабинету быстрыми шагами. – Он очень взрослый человек, он глава, понимаешь, мы для него мелкие сошки, так, просто для развлечения. Он намного старше тебя, конечно, выглядит он…

– Пап. Да я сама не хочу с ним встречаться. Но, понимаешь, он… как бы давит. При том, что ничего для этого не делает. Не могу объяснить. От него исходит что-то такое… опасное. Мы договорились встретиться, я обязательно скажу ему, чтобы больше не звонил. Все будет хорошо. Кстати, я так понимаю, он не женат?

– Эм… Он был женат. Два раза. Детей у него нет, насколько я знаю. Больше ничего про него неизвестно. – Отец устало опустился в кресло. – Он серьезный человек, Ая.

Папин ответ меня озадачил. Успешный, симпатичный, вполне себе не старый, имеющий власть обеспеченный человек. И не женат. И детей нет. В нашем мире практически любая пошла бы за такого, теплое местечко на всю жизнь обеспечено. Что в нем не так? Это мог прояснить только Кирт. Пришлось надеть на лицо милую улыбку и позвонить занудному айтишнику.

– Привет, Кирт. Очень занят, как и всегда нарасхват? – скулы заболели, так я старалась придать лицу приветливое выражение.

– О! Ая! Для тебя я всегда на все готов. Как дела? Хочешь встретиться? – рыбьи глаза выкатились на середину виртуального экрана, заняв большую часть лица. Выглядело эксцентрично.

– Нет! То есть, нет, я тут готовлюсь к практике… В общем. Тут есть один вопрос с папиным знакомым… Может, поищешь хоть какую-нибудь информацию о нем для меня? – я максимально незаинтересованно улыбнулась.

– Он один из претендентов? – нахмурился Кирт. – знаешь, я в таких вопросах…

– Да нет же! Кирт! Все наоборот! – я стала терять терпение. – Я как раз совсем не хочу, чтобы он был претендентом. Просто он … ведет себя странно. Ну… темная лошадка… Просвети вопрос, пожааалуйста.

– Аа, ну так бы сразу и сказала! – оживился Кирт, улыбаясь своими блеклыми тонкими губами, обнажая сероватые редкие зубы. – Дай мне часок. Сейчас всю его грязную подноготную выкопаю. – Кирт развеселился, хищно скалясь и потирая руки.

– Спасибо, Кирт, ты самый умный из всех айтишников! – учитывая, что других я не знала, это была правда.

Но прошел час, потом второй, я стала нервничать. Завтра мне идти на встречу с Виктором, а я так ничего и не узнала. Не утерпев, сама набрала Кирта. Он ответил не сразу, вид у него был какой-то взъерошенный и серьезный.

– Кирт, ну что там? – я нетерпеливо погрызла ноготь.

– Слушай, ты бы хоть предупреждала, какого полета птица. Я бы лучше сразу отказался. Инфа о нем засекречена настолько, что даже я не сразу смог взломать…

– Но ты смог? – я от нетерпения уже ходила по комнате.

– Смог. Правда… меня, вроде как засекли… Там такая защита мощная… Но я все замел. Я почти уверен в этом. А теперь скажи честно, что тебя с ним связывает? – Кирт был настроен решительно, и не собирался рассказывать мне ничего просто так.

– Ничего не связывает. Пока. Я его боюсь. Меня с ним познакомил отец, случайно. Виктор стал мне звонить, теперь вот на свидание зовет. – я решила, что мне ничего скрывать.

– Тебе лучше держаться от него подальше, Ая. – серьезно сказал Кирт. – с Виктором Батистини не все просто.

– Ты уже скажешь, что выяснил, или мне обратиться к кому-нибудь не столь впечатлительному? – взорвалась нетерпением я.

– Твой Виктор… Ладно, не твой. У него, так называемая, «отрицательная генетическая карта». – Кирт потер переносицу пальцами и зажмурился. Я ждала продолжения, так как впервые слышала подобное словосочетание.

– И ты уже знаешь, что это такое? И сейчас мне расскажешь? – мне казалось, я сейчас лопну от нетерпения.

– Теперь знаю. У меня друг на факультете генетики, я у него поинтересовался, конечно, я не сказал, что это для тебя… но…

– Кирт!!!

– В общем, если говорить простыми словами, он несовместим. Практически ни с кем. Он здоров, номинально, но у него апофатический геном, то есть особенность, при которой его гены несут в себе… Словом, если проще, то с большинством женщин у него будут рождаться больные или мертвые дети, если вообще будут. У него было две жены, про них я ничего не смог узнать, живы ли они и где сейчас, но с ними детей не было. А, кстати, ты смотрела свою генетическую карту? Неудивительно, что он так…

– Спасибо Кирт. Мне пора! – я разом отключила связь, вскочила и стала ходить по комнате. Значит, отрицательная карта. Ясно как день, чего он от меня хочет. Еще раз попробовать. И этот туда же! Вот уж нет!

Я кружила по комнате, задыхаясь от возмущения и накручивая себя все больше. И стало уже невозможно находиться со своей ненавистью к этой бессмысленной жестокости мира в маленьком помещении своей комнатушки, мне было тесно. Тесно в этом обществе скудных душой, связанных по рукам и ногам бесполых людей, потерявших смысл истинных ценностей. Они что все слепые? Я не могла больше так жить. А как могла бы? Я задумалась. Я всегда знала, как я не хочу, но как насчет того, чего же на самом деле я хочу? Я шла вдоль однотипных бледных зданий, под бледным стальным небом, обычная среднестатистическая девушка, с такой же припыленной внешностью. Чего я хочу? Я подняла глаза. Остановилась. И от безысходности, понимая, что я ничего не могу изменить, я разрешила себе помечтать. Ну давай же, Ая, чего ты хочешь?

А я хотела неба. Яркого, бирюзового утром и королевского синего по вечерам. Малиновый закат перед сном и соленый запах моря. Много-много изумрудной зелени. И чтобы босиком пробежать по кромке моря и упасть в горячие любимые объятия. Которые я сама выберу. Я представила, каково это, когда мужчина приятен, когда его руки не вызывают отторжения и желания спрятаться, когда тебя укутывают теплом внимательные ласковые глаза, которые смотрят на тебя не оценивая как матку-инкубатор, не просчитывают выгоду от возможности иметь детей, а которым просто не все равно, как прошел твой день, важно, что делает тебя счастливой, горячие губы на залитой слезами щеке… Яркие, синие, а еще лучше зеленые глаза… при мысли о зеленых глазах по спине побежали мурашки… Я зажмурилась и улыбнулась. Как же там хорошо… В этом несуществующем мире, в этом чудесном воображаемом дне… Я хотела быть счастливой.

– Какая прекрасная у тебя улыбка, Ая. – буквально шарахнули меня об землю слова неожиданно близко стоящего рядом Виктора.

Я судорожно соображала, что он может делать рядом с моим домом, ведь свидание еще только завтра. Но тем не менее, вполне себе реальный Виктор, одетый с иголочки в идеально сидящий на нем костюм и с букетом цветов, стоял передо мной, возвращая в низко висящее серое небо все мои глупые девчачьи мечты. Его руки, держащие безупречно свежие алые цветы были совсем не теми, в которых я хотела бы оказаться.

– Здравствуйте. Я просто задумалась. – промямлила я, опуская глаза в землю. – У меня скоро практика, там интересные материалы, аномальная зона, размышляю, как писать проектную работу, столько планов…

– А я решил не ждать завтрашнего дня и приехать сегодня. Удели мне всего полчаса? Я и сам очень занят, так что надолго не отвлеку тебя. – он обаятельно улыбнулся и протянул мне цветы. – Ну пожалуйста. Мне стоило большого труда выкроить полчаса в середине рабочего дня.

Расчет был верным. Полчаса – это ведь недолго, потому не страшно, улыбка такая виноватая и обаятельная. Я вдруг поняла, что стала на ходу понимать все его просчитанные действия. И отчетливо увидела, что его улыбки механические, в глазах ничего не отражается, как бы он не пытался. Но, с другой стороны, он ведь ничего такого не сделал. Всегда вежлив, с ним интересно, ни на чем не настаивает. Пока. С чего вдруг у него в глазах должно быть еще что-то, мы знакомы всего-то неделю. Наверняка я делаю выводы, не разобравшись.

– Конечно, Виктор, почему бы и нет? – и неуверенно улыбнулась, решив, что чем раньше мы со всем покончим, тем лучше.

– Тогда присаживайся в гравилет, тут недалеко лететь. Ты не голодна?

Я не была голодна. Я была в растрёпанных чувствах и направляла теперь все усилия на то, чему учил меня отец – держать себя в руках. Получалось плохо. Щеки алели, руки дрожали. Виктор, сделав шаг в мою сторону, небрежно выверенным движением подал мне руку.

– Ну же, Ая. Я не кусаюсь. Просто поговорим. Тебе ничто не угрожает, поверь, со мной ты точно в полной безопасности.

«Уж конечно. В полной безопасности. Все, кроме моей свободы и моей матки».

Легко коснувшись его по-прежнему холодной и влажной ладони, я села в явно очень дорогой черный гравилет. Кабина была дорогой и продуманной анатомической капсулой, в которой можно было делать, наверное, все – и спать, и жить, и работать. И изнасиловать кого-нибудь тоже. Фу, ну откуда такие мысли? Впереди отгородился раздвижной стенкой водитель, Виктор присел рядом. На расстоянии. Ненавязчиво. Не касаясь коленями, благо размеры позволяли. Гравилет, мягко оттолкнувшись от земли, плавно заскользил над асфальтом. Мы поднялись над кварталом, чуть нависая над серыми коробками домов, мой район хоть и был приличным, но не слишком богатым, в таких жили только семейные пары с детьми или крупные шишки).

– Куда мы сейчас? Мне пора уже собираться на практику, да и в библиотеку не мешало бы заглянуть. – я нервно потерла руки, словно замерзла от его ледяных ладоней.

– Просто покатаемся. Скоро закат. Вы видели закат над нашим округом? Если подняться повыше, можно зависнуть над облаками и будет видно солнце. Оно редкий гость, облачность высокая. Но это красиво. Так как? Поднимаемся?

«Виктор пришел на свидание раньше почти на сутки, даже не позвонив предварительно, чтобы просто покататься? Ну вот и она, тяжелая артиллерия».

Вдруг мужчина быстро наклонился ко мне и я, не удержавшись, отпрянула и вытаращила глаза замерев.

– Я просто пристегну тебя, смешная пугливая девчонка. – усмехаясь щелкнул замком мой попутчик.

Сказано это было таким нарочито низким пугающим тоном, что я рассмеялась. И дискомфорт сразу прошел. Ну чего я, ну действительно, как маленькая.

– Просто неожиданно. Извините.

– Все хорошо, – неожиданно серьезно глядя мне в глаза прошептал Виктор. Мне в какой-то момент показалось, что взгляд стал мягче, стальной хват расслабился и уже так не резал своим напряжением. – Тебе и правда нечего бояться.

И я действительно начала расслабляться.

– Смотри. – он приоткрыл штору окна.

Вид был непривычным. Сказочным. Ошеломляющим. Над мягкой ватой белоснежных облаков (а снизу они казались грязно-серыми) сияло закатное оранжевое солнце, расплескивая темное золото на всю свою пушистую вотчину, переливаясь таким разнообразием оттенков, от нежно лимонного до алого, что у меня на глазах выступили слезы. Я задохнулась от количества эмоций, бившихся во мне, простой девчонке, никогда не видевшей ничего ярче красного карандаша в руках. Вид был совершенным. Я замерла. Показалось вдруг, что я живу не зря. Что все имеет свой глубинный, мудрый смысл, который вот-вот мне откроется. Что столько прекрасного впереди. Что я сама по себе что-то важное значу, я не просто винтик в безжалостной системе. Неиспытанные раньше чувства переливались через край.